sss
Музыка
Fade Into You — Mazzy Star The Kingfisher — Rosemary & Garlic
С напряженной спиной и комом в горле Северус сидел на краю ванны. Его рука адски горела и все еще кровоточила. Возможно, он все-таки недооценил размер раны. Он ополоснул руку холодной водой, а мисс Грейнджер быстро убрала остатки стекла и теперь, стоя перед ним на коленях, обматывала его рану толстым бинтом, который нашла в аптечке под раковиной. Они нашли на чердаке две марионетки, одна из которых была более-менее живой. Еще одна марионетка бесследно исчезла. И он умудрился получить травму. Какой-то кошмар. Кроме того, уже наступила середина ночи, и он чертовски устал. Если бы он проигнорировал это глупое плюшевое животное, то ничего бы этого не случилось. Тогда зеркало не упало бы на него, и стоящей перед ним ведьме не пришлось бы его латать. Конечно, он мог бы сделать это сам, но не стоило недооценивать упрямство мисс Грейнджер. Что раздражало. Он так остро ощущал ее близость, что у него взмок загривок. Ее руки были маленькими, пальцы — быстрыми и умелыми, а прикосновения — легкими, как перышко. Тем не менее, он остро ощущал каждое ее невесомое прикосновение к своей коже. К тому же все его тело зудело. На чердаке было пыльно и грязно, и он немного испачкался кровью. Его черные суконные брюки стали серыми и покрылись пятнами крови. Рукав раненой руки был порван, но это хотя бы была рука без темной метки. Мисс Грейнджер в последний раз осмотрела повязку и встала. Снейп задержал взгляд на ее бедрах. Она оторвала изрядный кусок от своей ночной рубашки, чтобы остановить ему кровотечение, и теперь этот обрывок, пропитанный кровью, комком лежал на кафеле. В сложившейся ситуации она действовала быстро. Она достала из шкафа чистую ткань, увлажнила ее и встала между его коленей. И к его обостренной чувствительности и кому в горле добавился еще и нервный трепет в животе. Она заглянула ему в глаза, выискивая что-то в его взгляде, и когда он не попытался оттолкнуть ее или что-то сказать, она подняла влажную ткань и промокнула порез на его щеке. Порез на щеке был гораздо менее серьезным, чем рана на руке, и он прекрасно понимал, что легко может позаботиться о нем сам. Вместо этого он сидел, застыв, как будто боясь, что она остановится, исчезнет, если он каким-то образом заявит о своем присутствии. Старый дурак. Промыв порез, Гермиона достала мазь и нанесла немного на палец. Затем она снова встала между его коленей — его бедра коротко дернулись — подняла палец и вопросительно наклонила голову. С трудом сглотнув, он кивнул. Когда Снейп ощутил на щеке прохладную мазь и осторожные касания пальцев Гермионы, его веки затрепетали, и ему пришлось сдержаться, чтобы не закрыть глаза. Он такой идиот. Она помогла ему, оказала медицинскую помощь, потому что он был ранен. То, что он так наслаждался ее лечением, было очень сомнительно с точки зрения морали. Было неправильно. И все же он не мог не наслаждаться каждым её легким прикосновением. Её палец оказался в опасной близости от его губ, слегка приоткрывшихся во время процедуры. Когда взгляд мисс Грейнджер задержался на них, Снейп провел языком по кончикам зубов. Она облизала губы, и их взгляды встретились. Никто из них не проронил ни слова, они просто смотрели друг на друга, и воздух между ними наэлектризовывался всё больше и больше, пока Снейпу не показалось, что он уже почти может физически ощущать его пульсацию. Желание сократить расстояние между ними и попробовать ее на вкус стало настолько сильным, что обеспокоило его. Он хотел зарыться руками в ее непослушные кудри, которые так ей шли. Он хотел прильнуть к ее розовым губам и погрузить язык глубоко в её рот. Его член дернулся. Он хотел ее. Момент разрушился, когда она убрала палец, сделала шаг назад и откашлялась. — Вот и все, — тихо сказала она. Мисс Грейнджер вымыла руки в раковине и зевнула, отчего он тоже зевнул. Она плеснула воды себе в лицо и вздохнула. — Полагаю, вы тоже хотите принять душ? — спросила она, глядя на него в зеркало. — Я не планировал идти спать пыльный, грязный и в крови, — ответил он, радуясь, что наконец-то снова обрел дар речи. Она кивнула. — После душа нужно будет переделать вашу повязку, если только мы не найдем что-нибудь, что сделает ее водонепроницаемой… — размышляла она вслух. Встав, Северус ощутил легкую слабость в коленях. Ей придется снова прикоснуться к нему, но будет быстрее, если она просто сделает ему новую повязку. Сейчас время было его приоритетом, потому что ему действительно нужно было поспать. И это была единственная причина. — Не хотите пойти в душ первой? — спросил он. Мисс Грейнджер покачала головой. — Лучше вы, — она посмотрела на себя сверху вниз. — В любом случае, сначала мне нужно найти замену своей ночной рубашке. Боюсь, без магии ее не спасти. Он открыл рот, и в тот же момент она подняла на него глаза. — О, и вам я тоже принесу что-нибудь из вашего гардероба. Она тихо рассмеялась, но это прозвучало немного натянуто. — Думаю, когда-то нам придется воспользоваться стиральной машиной.***
Гермиона закрыла за собой дверь ванной и прислонилась к ней. Пытаясь унять учащенное сердцебиение, она провела рукой по лицу. Черт. Она была так близко к нему, и уже не в первый раз, но на этот раз он не пытался увеличить между ними дистанцию. И это не выглядело принужденно. Профессор был так странно спокоен, когда она лечила его. Его щека под кончиком ее пальца была шершавой и кололась легкой щетиной. Её охватило искушение прикоснуться к его губам, которые казались такими манящими. Мягкими. Может быть, ей все только показалось? Что его карие глаза потемнели? Что воздух между ними наэлектризовался? Она яростно замотала головой. Нет, ее чувства к нему, ее влечение к нему были всепоглощающими. Но то, что ему стало немного комфортнее с ней, еще ничего не значит. Сначала Гермиона отправилась в его спальню и порылась в шкафу. Выбор был невелик, вся одежда была исключительно черной, как и у нее самой. Она потянулась за вещами, похожими на те, что были на нем раньше. На трусах-боксерах она на мгновение заколебалась, а затем покачала головой сама себе. Она вела себя глупо. Ее взгляд упал на неубранную постель, в которой он, очевидно, уже спал. Она не обратила внимания на постель, когда он прижал ее к двери перед тем, как они отправились на поиски. От этого воспоминания по ее телу разлилось тепло. — Я очень устала… — пробормотала она, выходя из его комнаты. В коридоре было тихо, но она слышала, как в ванной комнате шумит душ. И она определенно не представляла его обнаженным. Затем Гермиона пошла в свою комнату и достала другую ночную рубашку, чистое белье и носки. Ей не хотелось ходить босиком. Потом она постояла немного в нерешительности. Ей не хотелось садиться на кровать, но не хотелось и ждать прямо в коридоре перед дверью в ванную. Она вздохнула. Ей нужно было дать ему свежую одежду и переделать повязку. Наверное, ей все-таки стоит подождать за дверью? Она, скорее всего, не услышит, как он ее зовет. Тогда она вернулась в зал со свежей одеждой для него и для себя в руках и огляделась. Ни кукол, ни призраков, ни теней. Только теплый свет, шум воды из ванной и ее собственное дыхание. Прекрасно. Через некоторое время шум воды прекратился. Гермиона подождала еще немного, а затем постучала в дверь. — Про… Дверь рывком распахнулась, из-за нее высунулась рука и схватила одежду, которую как раз протягивала Гермиона. И дверь захлопнулась у нее перед носом. — Не за что, — громко сказала Гермиона, нетерпеливо переступая с ноги на ногу. Она чувствовала себя грязной и уставшей и хотела в теплый душ, а после него — в постель. Профессору следовало бы поторопиться. Он снова открыл дверь, на этот раз шире и не так торопливо. Она вошла и, положив свою чистую одежду на табурет, посмотрела на профессора. Он был полностью одет в черное, как она и думала. В этот момент ее поразило, насколько странно интимно было видеть его ноги в одних только носках. До сих пор она не обращала на это внимание. Гермиона принесла все необходимое для новой повязки. На этот раз профессор присоединился к ней у раковины, а не сел на край ванны, как раньше. Его волосы были мокрыми, она и представить не могла, что когда-нибудь увидит такое зрелище. Она прекрасно знала, что ее предательский мозг его очень хорошо запоминает. Профессор Снейп изящно приподнял бровь, давая понять, что она слишком долго на него смотрит, и закатал рукав. Гермиона стала осторожно развязывать мокрую повязку. Кое-где она, наверное, дергала волоски, но он не жаловался. Было странно, что ей позволено прикасаться к его обнаженной коже. Рана все еще кровоточила, но гораздо меньше, чем раньше. Гермиона порадовалась, что не стало хуже. Без магии травмы определенно пугали гораздо сильнее. Гермиона провела большим пальцем по точке пульса на запястье профессора и не придала бы этому значения, если бы он не сделал громкий вздох. Ее взгляд метнулся к нему. Его ноздри задрожали, а темные глаза смотрели на нее пронзительным взглядом. Она осторожно схватила его за запястье. Неужели они пропустили какую-то травму? — Не надо, — предупредил он. Он вел себя странно, но она переместила руку и продолжила. — Спасибо, мисс Грейнджер. Спокойной ночи. — Профессор вырвал свою руку из ее ладоней и убежал. Она не могла описать его поспешный уход никак иначе. Горячая вода смывала пыль и грязь с ее тела. Гермиона прикрыла глаза и позволила своим напряженным мышцам расслабиться, но не могла перестать думать о профессоре и его поведении. Заметил ли он что-нибудь? Неужели ее мысли были слишком очевидны? Она застонала от разочарования и прижалась лбом к стене душевой. Меньше всего она хотела, чтобы профессор узнал о ее мыслях, за которые ей было стыдно. Если он узнает, будет крайне неловко. Она даже могла представить его полный отвращения взгляд. К сожалению, она также представила, как совсем недавно профессор стоял под этим самым душем. В этом не было ничего особенного. Они оба были просто людьми, которые испачкались и вынуждены были принять душ. Так почему же она об этом думала? Почему это имело значение? Почему она хотела узнать, как он выглядит под одеждой? Почему она хотела снова ощутить его пульс под большим пальцем и на этот раз обратить внимание — быстрый он или медленный? Почему она так хотела ощутить гладкость его мокрых волос? Она помнила, какими мягкими они были, когда были сухими. Почему она хотела узнать, каковы его губы на вкус? Почему ее так волновало, такие ли они мягкие, какими кажутся? Почему? Это был хороший вопрос, и он относился ко всему, что ее в нем интересовало. Позже, когда она вернулась в постель, ее веки налились тяжестью от усталости. Тем не менее, она размышляла еще некоторое время. Она испытывала нечто большее, чем восхищение проявившейся человечностью бывшего профессора, и она уже отчасти это знала. В конце концов, она быстро призналась себе, что ее влечет к нему. Но дело было не только в этом. Она хотела узнать о нем больше. Она хотела узнать его ближе. Она хотела исследовать его, пока не раскроет все его секреты. Она хотела поцеловать его чертовы губы, оседлать его бедра и… Она хотела его. Во всех смыслах. До боли.*