sss
Музыка
Heavenly — Cigarettes After Sex Les Mémoires Blessées — Dark Sanctuary
— Я хочу тебя поцеловать. Должно быть, он ослышался. Мисс Грейнджер сидела перед ним с легким румянцем на щеках и выжидающе смотрела на него. Ему пришлось переспросить, чтобы убедиться. — Ты… хочешь поцеловать меня? Прикусив губу, она кивнула. — Хочу. Он очень смутно помнил, что произошло на картине и особенно в озере. И все же он помнил, как она прикасалась к нему, как уговаривала его дышать. — Ты уже целовала меня? — сказал он, главным образом для того, чтобы подтвердить, что ему это не показалось. Мисс Грейнджер наклонила голову. — Это не то же самое, — она прочистила горло, — так что вообще-то мне следует за это извиниться. — Нет, — он покачал головой, — вероятно, ты спасла мне жизнь. — Ты прыгнул за мной. — Привычка. — Ты имеешь в виду, привычка — потому что ты всегда нас защищал? Меня, Гарри и Рона. Северус вздрогнул. Разговор пошел не в том направлении. Северус выдержал паузу. А в какую сторону должен был пойти разговор? В каком направлении ему хотелось вести разговор? Он сидел почти обнаженный перед своей студенткой — ну хорошо, бывшей студенткой. Тоже почти голой. Что они творят? И почему это не кажется неправильным? С тех пор, как он себя помнил, никто не видел его в таком виде. Он сейчас должен был паниковать, а ситуация должна была казаться странной, некомфортной, кошмарной. А не полной напряжения. Желания. — Значит… просто забудем об этом? — спросила она уже гораздо тише. Он вышел из раздумий и увидел, что она сложила руки перед грудью. — Можешь поцеловать меня. — Слова вырвались раньше, чем он успел их обдумать. Раньше, чем он успел передумать. Ее глаза слегка расширились, и на лице расплылась смущенная улыбка. Она подползла к нему, медленно подняла руку, чтобы дать ему достаточно времени на случай, если он передумает, и положила ладонь ему на щеку. Он почти забыл о порезе, полученном в результате несчастного случая на чердаке. И о бесчисленных царапинах, оставленных марионеточными инферни. И о ране на руке, которая в тот момент скорее онемела, чем болела. Прикосновение Гермионы было нежным, и Северус закрыл глаза, наслаждаясь разливающимся в груди теплом. Ему пришлось сжать руки в кулаки, чтобы заставить их оставаться на месте и побороть желание потянуться к ней. Когда её большой палец невесомо прошел по его нижней губе, Северус замер, а его сердце застучало в ускоренном ритме. Гермиона приблизила к нему свое лицо. Поймав вопросительный и неуверенный взгляд ее теплых медовых глаз, Северус кивнул. И долгий миг, пока их лица оставались на крошечном расстоянии, они делили один воздух на двоих. Когда ее теплое дыхание коснулось его рта, по его позвоночнику пробежала дрожь предвкушения, и он в ожидании закрыл глаза. Наконец ее губы коснулись его губ. И он чуть не умер от этого ощущения — нежного, робкого прикосновения, такого невероятно мягкого. Из его горла вырвался непроизвольный всхлип. Какой жалкий звук. Гермиона отстранилась. В поисках большего, он потянулся за ней и открыл глаза. Подняв вторую руку, она взяла его лицо в свои ладони, лаская теплым дыханием его чувствительную кожу. А затем он снова ощутил ее губы на своих. И если первое ее прикосновение было легким, как перышко, то теперь оно переросло в более смелый поцелуй, сильный, живой, требовательный. Ее язык проник в его рот, и Северус не смог сдержать стон. Окончательно потеряв контроль, который всегда так старательно поддерживал, он обвил ее руками и притянул к себе в кольце объятий. Гермиона забралась к нему на колени, положив ноги по сторонам от его бедер. Ее грудь оказалась прижата к его груди, под кончиками своих пальцев он ощущал мягкость ее нежной кожи. Блаженство. Запустив пальцы в ее кудрявую гриву, Северус отклонил ее голову назад — ее руки упали к нему на плечи — и жадно поцеловал ее. Его язык взял верх, и Северус перехватил инициативу в их страстном поцелуе. Звуки, которые не могла сдержать Гермиона, ее нарастающие низкие стоны совершенно сводили его с ума.***
Профессор Снейп жадно целовал ее, хотя сначала он был таким застенчивым и неверяще смотрел на нее, когда она попросила его о поцелуе. Гермиона играла с влажными волосами у него на затылке, когда он, тяжело дыша, оторвался от ее губ только для того, чтобы оставить цепочку влажных поцелуев на ее шее. Гермиона хватала ртом воздух. Его эрекция давила на ее клитор сквозь нижнее белье. Гермиона начала тереться об его твердость, и он глубоко застонав, дёрнул бедрами под ней. — Черт, — выдохнул он, — ты такая на вкус, — он яростно вжимался в нее, проверяя на прочность ткань между ними. Посасывая и облизывая ее кожу, он с удивлением спросил: — Ты знаешь, какая ты сладкая? Его пальцы болезненно впивались в ее бедра, оставляя синяки, когда он раскачивал ее у себя на коленях. Но ей было все равно. Она повернула к себе его лицо и снова поцеловала, продолжая скользить бедрами. Она была уже близко. Близко к тому, чтобы кончить на колени профессора Снейпа. Эта мысль не то, что не охладила ее, она возбудила ее еще больше. С безмолвным криком она кончила и замерла. Когда ее затуманенное зрение снова прояснилось, она посмотрела в темные глаза Северуса. Они расширились от удивления, за которым последовало чистое вожделение. — Ты только что… Он остановился. На мгновение в ней вспыхнула паника, страх, что он оттолкнет ее от себя. Но он протиснул руку между их телами и сунул ее ей в трусики. Два пальца расширили ее, распространяя влагу. Она все еще испытывала остаточные сокращения. Его волосы были взлохмачены и местами были влажными, на лице застыло темное и дикое выражение, а губы припухли. Она с изумлением наблюдала, как он приоткрыл рот и облизал оба пальца один за другим. У нее в животе разлилось тепло. — Восхитительно, — проговорил он глубоким низким баритоном. Она чуть не кончила снова от одного этого зрелища. Профессор продолжил то, на чем остановился, вжимаясь в нее. Уткнувшись лицом в ее шею, он с рычанием ускорился, пока не прижал ее к себе с мучительным стоном и она не почувствовала его влажное тепло, которое едва могли сдержать тонкие ткани. Огонь потрескивал. Адреналин и чувство блаженства постепенно улетучились. Она вдыхала его мускусный аромат, чувствуя себя в безопасности. Они так и сидели в той же позе — она у него на коленях, а он, положив руки ей на бедра, уткнулся лицом в ее шею. Его горячее дыхание под ее ухом медленно выравнивалось. — Профессор? — спросила она в какой-то момент, снова почувствовав холод, несмотря на пылавший в камине огонь и их совместные действия. У него вырвался глубокий вздох, и он прижался лбом к ее лбу. Его большие руки скользили вверх и вниз по ее бокам, массируя кожу. — Я больше не твой профессор, Грейнджер.*
Закутанные в пледы, они сидели на диване с чашками горячего чая в руках. Некоторая дистанция, образовавшаяся между ними, казалась скорее неестественной, чем естественной. Их разделяла не столько неловкость, сколько неуверенность в том, что будет дальше. Они приняли горячий душ — по отдельности — и Гермиона сделала Снейпу новую повязку на руке, взамен полуразорванной. На царапины, которые покрывали тела их обоих, для профилактики пришлось нанести слой мази. Они почти не разговаривали, каждый погрузился в свои мысли. Гермиона испытывала противоречивые чувства. Ей хотелось поговорить о том, что произошло, узнать, не жалеет ли он о том, что их отношения изменились, и она неоднократно вспоминала его слова — что он больше не её профессор. — Подведем итог произошедшему, — нарушил молчание Снейп, — марионетка из столовой толкнула тебя в картину, а потом исчезла. Марионеточный человек из библиотеки был освобожден ею и помог мне найти тебя. А потом столкнул тебя в озеро. Если хорошо подумать, не думаю, что он хотел причинить нам вред. Он... он был удивлен, что мы не женаты, и говорил обо мне, спасающем тебя. Я думаю, он хотел нам помочь, может быть, он и вправду помог нам выбраться из картины. Гермиона нахмурилась. — Клара тоже говорила, что хочет помочь, прежде чем втолкнула меня в картину. Очевидно, что они оба не совсем в своем уме, но если предположить, что они — наши предшественники... — Они супружеская пара, — сказал Снейп, — совсем как прикованная кукла на чердаке, которая ищет своего Эдгара. — Супружеские пары... превращенные в марионеток и разлучённые. — Мое присутствие в этом доме было приостановлено до твоего появления. Потом началась игра. Каждый раз, когда мы превращались в марионеток, мы оказывались рядом. — Он сжал рот в тонкую линию. — Дом свёл нас в одном месте. Марионетки хотят, чтобы мы стали ближе. И, в конце концов, мы станем марионетками, и нас разделят, — сказала она, когда, наконец, осознала. — Игра... Были ли они парами раньше или стали парами только здесь? Очевидно, что эта игра — всего лишь иллюзия. — Возможны оба варианта. И оба садистские. Мы пока не знаем, что именно случилось с остальными. Наша небольшая экскурсия в картину была лишь предвестием. Гермиона побледнела. — Что бы здесь ни творилось... это попытка... заставить нас... а потом... Снейп кивнул. — Мучения того, кого ты любишь, хуже, чем твоя собственная боль. — Но мы не влюблены. — Пока нет, — мрачно ответил он. — Думаешь, мы влюбимся? — Да, — их взгляды встретились, оба серьезные, — если это проклятие может заставить нас почувствовать влечение, то может и заставить испытывать другие чувства. Это было похоже на пощечину. — Думаешь, это притяжение ненастоящее? Наступившая тишина с каждой секундой становилась все более невыносимой, пока он не ответил: — Это имеет смысл. Ей было больно это слышать, и панический голос в ее голове кричал, что первые нежные чувства к нему уже зародились в ее сердце. Где-то между растущим влечением и странно дружескими беседами у нее возникла определенная привязанность к нему. И то, что он прыгнул вслед за ней в озеро, полное неизвестных существ, тоже внесло свой вклад. — А что, если притяжение между нами настоящее? — осторожно спросила она. Он отвернулся от нее и сделал глоток чая. Он возводил вокруг себя стены. Стены, отсутствие которых она считала само собой разумеющимся. Близость, которая была между ними всего час назад, теперь казалась далекой от реальности. Лихорадочным сном, который ей только привиделся. — Нам не следует этого предполагать, — холодно ответил он, — кроме того, при других обстоятельствах до этого никогда бы не дошло. Либо это из-за того, что мы невольно проводим время вместе без контакта с внешним миром, либо из-за проклятия, призванного причинить нам боль. Его рассуждения были логичны. У них не было ни доказательств того, что на них повлияли, ни доказательств обратного. Пока они не будут знать точно, каждое их взаимодействие будет омрачено тем, что оно может быть не настоящим. Ложью. — И что ты предлагаешь делать? — Продолжать искать зацепки и пытаться отсрочить игру. — Ты имеешь в виду, держаться подальше друг от друга. Снейп встал. — Именно. И оставил ее.*
Посреди ночи Гермиону разбудил бой часов.*