Трое мерзких

      Сегодня среда, а как мы знаем, Козимо в этот день отращивает щетину и надевает кожаный плащ. Боис протирает спиртом два прокола в левом ухе и вдевает серьги. Козимо курит и придаётся блаженству от горячего рта слуги на члене.       — Приказываю, — говорит он Эльфриде, заправляющей кровать чёрным покрывалом, — не кормить Цереру весь день.       — И даже зернышка нельзя? — жалость скребётся в служанке.       — Нет. Ничего. Она должна быть голодной. Вечером Церера получит грандиозный ужин.       — Будет исполнено, — Эльфрида склоняет голову и поспешно собирает разбросанные вещи, благоухающие экстазом двух мужчин. Эти двое мужчин снова придаются экстазу в центре комнаты — на этот раз стоя, лёжа было ночью.       Козимо любит растения. Именно поэтому в роскошных апартаментах зелёные листочки разбавляют чёрный и золотой цвета. Природную натуру поддержали Клюзе и Шартрез — они тоже украсили комнаты растениями в горшках. Зачем на окнах резиденции лианы и живые шторы? Козимо не знает, но задумку Эльфриды одобрил.       — Ты не поменял своего решения по поводу чердака? — Боис прячет твёрдый член фюрста под полукальсоны и поправляет исподнее, натягивая кожаные брюки.       — Нет. Подготовь его, пожалуйста, — Козимо закидывает за голову руки и сцепляет в замок пальцы на шее.       — К вечеру всё будет готово, — Боис застёгивает ширинку, параллельно поднимаясь губами по рельефному животу, и накрывает поцелуем.       — Не соблазняй меня, рыболов, — Козимо прогибает спину, но от губ слуги ему не удаётся увернуться. — Мне нужны силы и сперма. Знаешь, как нелегко лишать невинности?       — Нет, — Боис улыбается и обводит ягодицы. — Я лишился невинности с тобой и с тех пор принадлежу только тебе.       — Эльфрида, — Козимо трётся щетиной о щеку слуги, — Шартрез уже проснулась?       — Да, господин, — служанка закрывается от буйства Цереры — крыса засыпает её соломой, устраивая скачки по клетке. — Герцогиня выгуливает Фагота.       — А почему это делает она, а не Талер? — Козимо распрямляет руки под кожаный жилет, который надевает на него Боис.       — Герцогиня так решила, фюрст Козимо.       Шартрез вправе передвигаться по резиденции и за её пределами, как душе угодно. Ещё до брака будущие супруги договорились, что не станут контролировать действия друг друга.       — Эльфрида, занимайся стиркой. Передай Хаберль накрыть завтрак на стол.       — Слушаюсь, господин.       В коридоре на Козимо набрасывается энтузиазм кузена. Клюзе в юбке до колен скачет по полу на деревянной лошади и напевает под нос.       — Ла, ла-ла-ла-ла-ла-ла, ла-ла-ла-ла-ла-ла! Какая чудная вещичка!       — Где ты это нашёл? — Козимо немного удивлён деревянной лошади-качалке, а вот круглые очки на Клюзе ему совершенно непонятны.       — Кто-то хочет, чтобы я был всадником на белой кобыле! Представляешь, нашёл в комнате поутру. Хаберль не признаётся, откуда в Фирвальдштет лошадка, но, Козимо… — Клюзе замолкает, ощутив между половинками языка осознание, — в этом доме никогда не было детей, откуда здесь детская игрушка?       У Клюзе небольшая бородка — отрастил за несколько дней. Походит с ней до воскресенья и сбреет усы. Покрасуется тёмным клочком под губами, а потом снова сбреет и отдаст должное усам.       — Говоришь, всадник? — Козимо надевает чёрные очки. — Это больше смахивает на пони, чем на жеребца или кобылу. Тебе в самый раз, кузен.       Вопрос об игрушке улетает через приоткрытое окно в коридоре. Клюзе забывает. Козимо забывает. Слова фюрста эсквайр принимает близко к сердцу — старший братец вновь принижает его статусом и физическим состоянием.       — Ты носишь сапоги для верховой езды, но скачешь не на кобылах, а на шлюхах!       — Да, я люблю этим заниматься и люблю катать на себе шлюх, — Козимо оставляет Клюзе с его игрушкой. — А что ты напевал? — интересуется он перед спуском с лестницы.       — Песенку. Какую-то песенку, слов которой не могу вспомнить.       Козимо находит Шартрез у пруда в сопровождении Фагота. Талера рядом нет. Герцогиня начала утро с кафтана и кисэры. Козимо не в состоянии отвести взгляд от супруги, чьи светлые волосы не развевает осенний ветер. Между ними окно резиденции, заросли на стекле, кувшинки в пруду и каменные дорожки. Шартрез снаружи, Козимо внутри. Он не смеет выйти к ней и потревожить покой. Так и будет стоять с руками за спиной и любоваться той, кто холоднее осени.       — Laisse tomber les filles, laisse tomber les filles, — неожиданно за завтраком запевает Клюзе гнусавым голосом. — Un jour c'est toi qu'on laissera.       Неожиданно за завтраком Клюзе говорит на французском. Чтобы читатели понимали: Козимо разговаривает по-немецки, Шартрез — по-французски, Клюзе — по-итальянски. Не беспокойтесь, они друг друга понимают.       — Вспомнил! — Клюзе бьёт себя по лбу. — Вспомнил эту песенку! — от удара очки без линз слетают с левого глаза.       — А сними-ка ты оправу, кузен, — просит Козимо.       Клюзе выполняет просьбу. На левой брови выбрита небольшая полоска по диагонали.       — А почему не полностью сбрил? — Шартрез кидает на пол Мергу кусочек хлеба.       — Сбрею обе, когда ты сбреешь волосатость с половых губ, — острит Клюзе.       — После тебя, разноглазенький, — Шартрез угрожает ему вилкой.       — Не дождёшься, — оскаливается.       — Откуда тебе известны интимные подробности моей супруги? — Козимо принимает переданную тарелку с жареными яйцами от Боиса. — Подсматриваешь, Клюзе?       — А откуда она знает, что у меня волосы на лобке, члене и яйцах?       — Ты светишь ими, Клюзе, — смеётся Шартрез. — Твоя шевелюра вечно торчит, когда ты ходишь в юбке или полукальсонах.       — Да, моя сила в волосах! — он надевает очки и цедит вино из бокала. — Мужчинам нравится. И ни за кем я не слежу, кузен! На кой чёрт мне твоя Шартрез и её шлюхи?!       — Не обманывай меня, Клюзе! — Козимо застаёт врасплох всех в столовой ударом ладонью по столу. — Ты подсматриваешь за моей супругой!       Секундная или минутная тишина охватывает резиденцию. Церера в клетке на втором этаже перестаёт буйствовать. Тичино улетает с вилки Клюзе на подоконник. Мерг громко проглатывает слюну. Когда Козимо гневается — это очень плохо.       — Я часто хожу в распахнутых камзолах на нагое тело, Козимо, — спокойно объясняет Шартрез. — Когда Боис с Талером подняли Мерга из темницы, я показала ему промежность. Ты не помнишь?       Козимо забыл. Козимо забыл события, произошедшие несколько недель назад. Он только сейчас осознаёт, что его супругу видят такой, какой видит сам Козимо. Шартрез не принадлежит ему — она принадлежит всем.       — Ты помнишь, — его голос дрожит и приобретает слабое спокойствие, — про Аё?       — Да, Козимо, она придёт в три часа на оргию.       Он оставляет стол, не доедает завтрак. Широкой поступью уходит в библиотеку. Странная выходка Козимо изумляет всех.       — Un jour c'est toi qui pleureras, — Клюзе смотрит сквозь Шартрез. — У тебя сегодня оргия? — вопрос звучит воодушевлённо.       — Угу. Не хочешь присоединиться?       — Пф! А что мне с этого будет? Мой член не встанет на женские поцелуйчики. Если только поглазеть на тебя и очередную шлюху? Скоротать время.       — Аё — интересная шлюха. Тебе понравится, Клюзе. Она просит меня ей вставить. Не одолжишь игрушку для оргий?       — Оторвать член? — Клюзе удивлённо вытягивает губы.       Шартрез косится на Мерга.       — Оторвать его красивый член?!       — Клюзе, просто дай воспользоваться Мергом и полюбуйся женской небритостью. Пощекочи своё эго.       — Я бы с удовольствием пощекотал кое-что другое. И не себе, а тебе, Шартрез. Ты же не скажешь Козимо?       — Главное — ты ничего не рассказывай Козимо.       — Ла, ла-ла-ла-ла, ла, — Клюзе стучит пальцами по столу, — ла-ла-ла-ла!       Несколько фактов об Аё. Шартрез встретила шлюху в борделе пару дней назад. Чёрная кожа — кто может устоять перед такой красотой? Оплата происходит в ином формате: Шартрез награждает Аё за предоставленные ласки, взамен темнокожая лысая красавица в этом же самом борделе рассказывает высокопоставленным господам о некой герцогине, чьё тело достаётся только женщинам. Проще говоря, Аё предоставляет Шартрез клиентов.       Сейчас в дальнюю комнату по коридору заходит темнокожая нимфа. Рост: 176, большая грудь, карие глаза, до безобразия крупные белые зубы. Как она из Африки пришла в Швейцарию — неизвестно. Аё не молода, ей — 46 лет. Мужчин и женщин у шлюхи было предостаточно за тридцать лет, прожитых в борделе. По секрету отмечу: женщин, испробовавших дыры Аё, числится в три раза больше, чем мужчин.       Клюзе с хитрой улыбочкой приводит в комнату Мерга. Слуга блистательно одет и пахнет вишней. Ножки шагают неуверенно и медленно, порой похрустывают, но Мерг привык к новому положению.       — Какой симпатичный, — Аё в коричневом платье в цвет кожи расслабленно сидит на кровати. — Какая интересная надпись на лбу — откровенная, я бы сказала.       — Предпочитаю красавчиков, — Клюзе оставляет Мерга в центре комнаты. — Синьоры, прошу: член не отрезать, дыру не затыкать. Этот красавчик мне ещё нужен.       — Занять его место не хочешь, бородатенький? — Аё проводит пальцами по покрывалу. Она откровенно заигрывает глазками и интонацией.       — У меня член меньше, чем у него, — Клюзе хватает Мерга за пах. — Он и по девочкам, и по мальчикам, а я, увы, только по мальчикам. Если Вы, уважаемая шлюха, ещё сойдёте за мужчину из-за причёски, то боюсь, Шартрез не отдаст Вас в мои цепкие руки и страстные поцелуи.       — Тебя очень много в моей комнате, Клюзе, — Шартрез мягко выгоняет его за дверь.       — Удачи вам, синьоры, — Клюзе оттягивает пиджак. — И ты не подведи меня, дружочек, — встаёт на носочки и шепчет Мергу на ухо. — Если они тебя обидят, я отрежу им титьки. Зачем бабам титьки? Вот мы с тобой любим плоские, но мускулистые, да? — облизывает щеку Мерга и страстно целует в губы. — Не бойся. Я всех порву за тебя.       Клюзе оставляет слугу на растерзание женщин. Ему так захотелось перекрестить Мерга на дорожку, но в последний момент он осёкся. В коридоре Клюзе стоит как на распутье.       — И что теперь? И куда теперь?       Козимо отсыпается перед тройной оргией. Боис в комнате охраняет его сон или мастурбирует на спящего. Хаберль занимается ужином — запекает барана. Эльфрида сушит выстиранные вещи на улице.       — А где Талер? — задаётся вопросом Клюзе.       Он находит слугу в узкой комнате. Рыжеволосый мальчишка трогает себя, оттягивает штаны на паху, подглядывая за оргией. Веснушки на лице багрового цвета, кожа блестит от пота.       — Ты уже начал? — Клюзе бесцеремонно заходит в комнату и закрывает за собой дверь. — Что ж, и я присоединюсь. Подвинься! — шипит на Талера и толкает к стене. — Если ты не заметил, я хоть и ниже тебя, зато шире в плечах и заду.       — Эсквайр Клюзе… — Талер стыдится присутствия господина.       — Не заткнёшься, заставлю тебя снять брюки и дать мне свои ягодицы в руки. Наяривай! — Клюзе стучит Талера по спине. — Я только посмотрю, что происходит там.       А там, в комнате герцогини, Аё раздевает Мерга — снимает чёрный камзол и сорочку. Шлюха восхищается фигурой, припадает полными губами к крепкой груди.       — Что они будут с ним делать? — спрашивает Клюзе у Талера.       — Мне неизвестно, эсквайр, — он пожимает плечами и легонько жмёт пах. — Мужчины не захаживают к герцогине.       — А где белый хвостатый?       — Фагот помогает жарить баранину Хаберль.       — Лучше бы ты помогал Хаберль, Талер!       — Простите, но я такого же мнения о Вас.       Клюзе замахивается, но не бьёт:       — Всё расскажу Шартрез!       Аё и Шартрез требуется язык Мерга — он смачивает их желания между ног. Две нагие женщины приседают на мужское лицо. Мерг распластан на полу — брюки расстёгнуты, твёрдый член стоит колом.       — Принеси тарелочку супца, — Клюзе шепчет Талеру.       — Что? — два янтарных глаза округляются.       — Супца, говорю, принеси. Хоть поем, раз меня не возбуждает лизание клиторов. Какое никакое удовольствие.       — Эсквайр Клюзе, мы час назад обедали.       — Я много ем! Иди! — Клюзе выталкивает Талера из комнаты. — Нечего мастурбировать на чепуху!       Длинные пальцы Мерга погружаются в дыры. Шартрез и Аё целуются. Клюзе хлюпает мясным супом.       — Гадёныш, — бубнит он. — А в меня свои пальчики не суёт. Может, я тоже хочу, чтобы мне помассировали проход. Членом не прошу входить, а против пальцев ничего не имею. Это слегка заводит, — Клюзе задумывается. — Да, заводит.       Шартрез достаёт из шкафчика шарики на связке. Она соединяется со шлюхой невиданным Клюзе предметом. Мерг склоняется над Аё и разжигает тело поцелуями, взамен получая руку на член.       — Что за диковинка такая? — Клюзе в недоумении.       — Вагинальные шарики, — Талер крадёт хлеб с тарелки.       — Вместо члена?       — Почти. Представьте, что в Вас погружается две или три головки. Ощущения яркие и продолжительные.       Клюзе представляет. Ему не нравится.       — Не хочу представлять, — выгоняет из головы мерзкий образ влагалища и возвращается к супу. — И тебе, мальчишка, эти шарики вставляли в анус? — Клюзе стреляет карим глазом в Талера.       — Лучше бы я мастурбировал на оргию, чем шептался с Вами, эсквайр.       — Скажи спасибо, что я поглощён поеданием супа, а не твоим задом. Имей в виду, узкое пространство комнаты в сочетании с твоим нахождением здесь меня сильно возбуждают. Головка уже выскочила наружу. Поверь, моя головка лучше трёх шариков.       Талер не желает ни верить, ни проверять. Его зад не достанется Клюзе. Честное слово, лучше бы он мастурбировал, чем по-тихому жевал хлеб в компании разговорчивого Клюзе!       Аё занимается анусом Мерга — расширяет и вставляет шарик. Взволнованные стоны слуги щекочут уши. Зад Мерга за время служения Клюзе привык к неожиданным гостям. В резиденции бывший лорд не вкусил женщины — ему это и не предвидится — а к похоти господина привык. Аё ложится на Шартрез и ведёт себя, как мужчина. Клюзе бы тысячу золотых дал, утверждая, что у шлюхи вырос член.       — Чепуха какая-то! — продолжает негодовать Клюзе. — Трутся клиторами! Заламывают друг другу руки! Сосут соски! Лобызаются! — лизание похотливого ануса Аё Мергом выводит его из себя. — Гадёныш этакий! Смачивает девке заднюю дыру и пихает в свой анус шарики! Я тебе устрою вечером!       — Вы ревнуете Мерга? — интересуется Талер.       — Я ему всуну вечером и член, и шарики!       Женщины одеваются. Шартрез передаёт Аё мешочек с монетами. Опьянённый Мерг с гнездом на голове застёгивает камзол.       — Талер, — Шартрез смотрит на щель в стене, через которую наблюдатели оценивали оргию, — будь добр, проводи Аё.       — Благодарю за компанию, эсквайр Клюзе, — Талер забирает пустую тарелку с ложкой и покидает узкую комнату.       — Клюзе, — Шартрез улыбается и представляет недовольное лицо эсквайра, — забирай Мерга.       Мерг поднимает на стену ошеломлённый взгляд — за ним наблюдали, его видели. Господин накажет слугу.       Без лишних слов Клюзе выводит Мерга из апартаментов.       — Умоляю простите, — кареглазый Колосс вот-вот расплачется и упадёт на колени. — Я больше никогда не буду делать ничего подобного. Я Ваш, господин.       — Уйди от меня, — Клюзе отмахивается. — Не подходи ко мне, от тебя несёт женскими выделениями.       «Лучше бы я стоял над спящим Козимо, — расстраивается он. — Даю руки на отсечение, что не притронулся бы к себе, созерцая прекрасное».       Перенесёмся непосредственно к главному событию дня, а именно к лишению невинности трёх девочек. Графиня Джулия приводит в резиденцию Фирвальдштет прекрасных дочерей. В столовой гостей встречают Козимо и слуги, Шартрез и Клюзе предпочли не присутствовать на трапезе.       Старшая Штеффи сияет молодостью и благородством крови. Средняя Кора — горделивая недотрога. Младшая Аннет не скрывает любопытства, вызванного удивительным господином. Козимо вспоминает, сколько лет девочкам: 16, 15 и 13. Определённо, младшая грезит вкусить статного мужчину.       Графиня Джулия покидает столовую под предлогом естественной нужды. Её провожает из резиденции служанка Эльфрида через второй вход. Козимо обводит трёх девочек туманным взглядом под очками: Штеффи и Аннет — шатенки с голубыми глазами, Кора — брюнетка с карими, видимо, пошла в графа. Козимо не запутается. Лица ему неважны, за исключением ртов с толстыми губами. Энтузиазм вызывают тела, скрывающиеся под платьями.       — Что Вами движет, леди Штеффи? — Козимо окутывает бархатным голосом старшую наследницу.       — Быть первой, быть лучшей. Я старшая из трёх сестёр, у графа с графиней на меня большие планы, большие надежды, коих я должна придерживаться.       «Спереди и жадно», — решает Козимо.       — Вы — нежная натура, леди Аннет? — он улыбается и накрывает ладонью наполняющийся кровью член под кожаными брюками.       — Будь моя воля, я бы не слезала из седла. Охотиться на птиц граф предпочитает со мной, потому что сёстры не умеют держать мушкет в руках. Мне нравится пришпоривать кобыл, а не красоваться перед кавалерами новым платьем.       «Сзади и долго. У Аннет появится новое хобби — содомское соитие», — настроение поднимается.       Козимо не в состоянии стереть улыбку с лица, поэтому серьёзный вопрос к Коре звучит насмешливо:       — Вы видите рядом с собой, леди Кора, рыцаря или поэта?       — Короля, — надменно отвечает средняя, чья жизнь оборвётся на чердаке.       — Высокие требования?       — Мой избранник обязан быть лучшим во всём. Мужчина, решившийся вступить со мной в брак, завладеет миром и только потом получит от меня согласие стать его супругой.       — Какую часть тела Вы отдадите ему в знак любви?       — Душу, — моментально отвечает Кора, не прерывая поедания бараньей лопатки.       «Я вытащу из тебя душу, и ты умрёшь», — Козимо стучит вилкой по столу.       — Боис, будь добр, проводи наших гостей в мою комнату.       Слуга подходит и склоняет голову в знак ожидания.       — Простите, фюрст? — Штеффи негодует.       — Не беспокойтесь, леди. Я уже получил за вас деньги.       — Где графиня Джулия? — Кора волнуется за мать.       — Думаю, Вашей матери лучше не знать, что младшенькая сестра пришпорит меня, о прекрасная Кора.       Боис ведёт за собой трёх гостей. Сзади девочек идут Козимо и Талер на случай, если юным особам вздумается убежать. Боис подаёт руку по очереди Штеффи, Коре и Аннет, помогая подняться на чердак. Жар исходит от горячего камина. Деревянная комната освещена факелами на стенах. Талер перемещает с пола на камин клетку с Церерой.       — Это моя любимица, — Козимо просовывает палец через прутья, но не осмеливается коснуться голодного и разъярённого грызуна.       — Вы живёте на чердаке? — Кора чувствует обман.       Боис запирает дверь изнутри и становится второй преградой к побегу. Талер следует его примеру.       — Нет, но бывает, прихожу сюда скоротать время, — оправдывается Козимо.       — За плетью, свечой и мутным пузырьком, — отмечает странное убранство чердака Штеффи.       — А баранья шкура тебя, сестра, не пугает?! — возмущается Кора.       — Мой кузен утром разделывал тушу. Он любит шкуры, носит очаровательную шубку. Я попросил его не избавляться от бараньей шерсти, — Козимо, облокотившись на горячий камин, проводит носком сапога по деревянному полу, что ещё не до конца впитал кровь молодого рогатого.       Ничего подобного Клюзе не любит и не вытворял. Вспомните, он катался на игрушечной лошадке, какие убийства невинных животных! Когда резиденция спала, Боис и Эльфрида расправились с бедным бараном. Чудесное мясо для ужина получилось великолепным.       Козимо снимает очки и убирает в карман плаща:       — Штеффи, я лишу тебя невинности спереди. Кора, тебя я лишу спереди и сзади. Аннет, ты будешь лишена невинности сзади.       Страх уносит ноги Штеффи и Коры к двери. Две пары рук — Боиса и Талера — удерживают буйных леди.       — Почему ты не бежишь? — Козимо спрашивает Аннет поверх девичьего крика.       — Поясните, фюрст, что означает: Вы разрешите мне Вас пришпорить?       — Видишь мои сапоги? — Козимо ставит ногу на носок, демонстрируя шпору в виде кольца с мелкими зубьями. Кора заинтересованно кивает. — Наденешь их, сядешь мне на поясницу и поскачешь. Я — неуправляемый жеребец, пришпорь меня хорошенько.       — Пустить Вам кровь, фюрст?       — Аннет, что ты говоришь?! — Кора пытается вырваться из крепкой хватки Боиса. — Ты слышишь, что он собирается с нами сделать?! Сделать с тобой! Он вставит член тебе в зад, Аннет!       — Я вставлю член вам всем в рты, прелестная Кора, — Козимо наслаждается страхом средней леди. Он подходит к Аннет, которая совершенно его не боится. — Я пущу кровь тебе, а потом ты пустишь мне. Твоя польётся из ануса, моя — из боков. Тебе понравится, малышка, — Козимо гладит Аннет по щеке — та упивается касанием красивого господина.       — Что Вы сделали с мамой?! Где она?! — Талер еле сдерживает фигуристую Штеффи. — Вы воспользовались её добротой?!       — Ваша мать попросила меня провести над вами ритуал. Прошу, девочки, — Козимо поднимает ладони, — лишение невинности занимает очень мало времени. Вы больше тратите сил, крича на меня, а они вам понадобятся, потому что пыл мой велик, а член груб в нежных дырках. Больно будет первые несколько раз, а после — у нас вся ночь впереди — вы привыкните ко мне и моим размерам. Поймите, вам не убежать. Боис сломает ноги. Талер? — Козимо задумывается. — Талер тоже что-нибудь сломает. Вы хотите, чтобы я надругался над вами в бессознательном состоянии? Честно признаться, мне так не хочется. Я привык лицезреть смерть невинности.       Кора продолжает надеяться на побег. Штеффи смирилась, поэтому плачет.       — Он красив и страстен, — шепчет на ухо Штеффи Боис. — Расслабься. Я знаю, о чём говорю. С тобой всё будет хорошо. Потом. Сначала немного больно, а потом тебе понравится. Твоей маме господин понравился.       Козимо встаёт на одно колено перед Аннет:       — Хочешь быть первой, малышка? Маленькие девочки сильнее старших сестёр, — он машет на Штеффи и Кору. — Моя сестра была сильнее меня. Я гордился ей и очень любил. Ты смелая и мужественная, — Козимо проводит ладонями по рукам Аннет. — Меня всегда привлекали такие девочки.       — А потом ты меня покатаешь, — она дотрагивается двумя пальцами до шрама на щеке, — как конь?       — Покатаю. И после «верховой езды» всажу в зад несколько раз, — Козимо расстёгивает брюки и вытаскивает член, подаёт руку Аннет. — Повернись спиной, задери юбку и покажи мне свой зад.       Штеффи плачет навзрыд. Кора задыхается от крика. Первый факел потухает.       От камина становится жарко. Струи пота текут по телу под распахнутым плащом. Козимо пробует на язык анус Аннет и первым толчком члена со скрипучим звуком кожаных штанов лишает её невинности. Лёгкая разрядка заполняет разрыв целостности. Тринадцатилетняя девочка вскрикивает и дрожит под Козимо. Он входит второй раз, после чего Аннет без сил ложится животом на пол.       — Следующая, — Козимо подзывает жестом Штеффи. Боис отпускает леди. — Подними юбку и подойди. Покажи себя.       Мягкие половые губы разжигают огонь внутри Козимо. Фюрст целует их, ощущая на языке пролитые слёзы, и водит щетинистым подбородком по нежным бёдрам. Скольких девочек Козимо лишил невинности? Пусть будет миллион. Таких, как Штеффи, он видел каждую неделю.       — Ляг рядом с сестрой.       Штеффи ложится на спину подле смеющейся Аннет — сестра словно под опиумом. Козимо разрывает пальцами верёвки на корсете и избавляет Штеффи от платья. Тонкие губы будоражат застывшую белую кожу. Твёрдые соски говорят о перевозбуждении.       — Ты красивая, — Козимо раздвигает Штеффи ноги. — Сделай то, что хочет твоя мать. Исполни прихоть графини Джулии.       Штеффи лишается невинности очень грубо. Козимо вставляет член и входит невероятно быстро. Золото соединяется с кровью. Стройные ноги трясутся в судорогах, голубые глаза закатываются. Козимо переворачивает на живот Штеффи, теперь старшая в такой же позе, как и младшая, и вылизывает остатки спермы, не забывая также об Аннет. Второй факел потухает.       — Очаровательные, очаровательные, — Козимо зацеловывает спины двух леди, — очаровательные, — взгляд поднимается на последнюю. — Настал твой черёд. Я не скажу твоему будущему супругу о порочности. Не беспокойся, все дыры будут зашиты.       — Пошёл ты! Сдохни! — у Коры красные следы на предплечьях от рук Боиса и Талера.       — Подойди по-хорошему, — тон предостерегает о последствиях.       — Сдохни, сукин сын!       — Ты понятия не имеешь, какой сукой была моя мать! — Козимо в один прыжок оказывается на прямых ногах. — Ты понятия не имеешь, какой шлюхой была твоя мать, когда я вставлял ей в борделе спереди и сзади! — гнев опускается с груди на лобок. — Держите эту шлюху! — приказывает Боису и Талеру. — Разорвите к чертям платье и держите девку, пока я буду забивать в неё член!       Штеффи и Аннет наблюдают мучительно-странную картину. Козимо размазывает по члену кровь, полученную от предыдущих леди, и сперму. Золотисто-красная жижа покрывает живот и грудь — Козимо проводит ладонью по коже, вызывая ещё больше омерзения у Коры. Мёртвой хваткой Боис и Талер удерживают девочку, пока Козимо насилует её спереди. Новая кровь, новая сперма. Фюрст изливается на чердаке в третий раз. Слуги поворачивают Кору спиной к господину. Он, словно плетью, порет членом белые ягодицы. Крик вырывается изо рта, член входит в зад. Четвёртое извержения спермы — на этот раз Козимо двигается в анусе дольше и быстрее, чем это было с Аннет. Кора теряет сознание и падает на пол. Слуги ждут дальнейшие указания. Боис задувает третий факел.       Козимо садится на сложенные ноги перед лицами Штеффи и Аннет, гладит и двигает к грязному члену. Два рта отсасывают детство и награду фюрста. К кожаным брюкам и плащу прилипают слюни. Пламя из камина поджаривает облитый потом торс. Талер вытирает мокрый лоб и поддевает ногой Кору — жива, без сознания.       — А теперь, леди, предлагаю переместиться в мою комнату. Будем и дальше разрабатывать ваши дырки.       Кора остаётся на чердаке — она не выйдет отсюда. За её состоянием следит Боис. Талер сжигает в камине пышное платье и удаляется погулять. Мальчик Талер не привык к подобным оргиям, в отличии от Боиса. Штеффи и Аннет располагаются в кровати Козимо. Они хорошо себя чувствуют и желают продолжения. Сейчас всё зависит от Козимо — он будет чередовать комнату и чердак. В его руках и члене соитие с двумя и убийство третьей.       Мы совсем забыли о других мерзких. Клюзе в апартаментах выпивает шестой графин вина. Мерг сбился со счёта, сколькими гадкими прозвищами наградил его господин. Клюзе никак не может простить слугу за движения языком во влагалищах. Мерг в течении полутора часов стоит с двумя пальцами в анусе.       — Господин, прощения просим!       — Кто, Мерг? Твой язык или пальцы?       — Все!       — Да пошёл ты!       Клюзе спускается на кухню за новым графином, по пути пользуясь уборной. Плевать на Мерга, его волнуют перебежки Козимо из комнаты на чердак. Стоны девочек запиваются бордо. Как бы Клюзе хотелось, чтобы кузен так же наслаждался его любовью, как заводится от извращённости.       — Воробушку пора спать, — на кухне появляется Хаберль в ночном платье и чепчике. — Кровать разобрана, а ты ещё не раздет.       Клюзе укутан в чёрное: сорочка, жилет, пиджак, брюки, ботинки. Табакерка болтается на цепочке. Нюхательный табак заканчивается — Клюзе слишком часто прикладывался к пудре.       — Я не хочу, — он пьёт из графина. — Не засну, пока Козимо не насытится девицами.       — Насыться Мергом и засни. Отнести тебя в кровать?       — Нет. Сам дойду. Не хочу Мерга. Хочу напиться и сдохнуть!       — Не позволю! — Хаберль забирает у него графин. — Кончай пить! Где потерял очки?       — Понятия не имею! — Клюзе пьян до беспамятства, когда и где оставлены очки без линз — загадка. — Не трогай меня! Хочу пить и пью! — он пытается вырвать графин из рук служанки. Безуспешно.       Литр вина обливает голову. Виноградные капли текут по бородатому подбородку и носу. Одним глазом Клюзе видит недовольную Хаберль и пустую хрустальную ёмкость.       — Ты меня расстроил, воробушек. Я приготовила грандиозную баранину, а ты не поблагодарил.       — Пошла ты! — Клюзе вытирает мокрое лицо. Пиджак и сорочка воняют неплохим бордо.       Хаберль ставит на стол графин и уходит из кухни. Господин обидел её. Не тем, что не поблагодарил за ужин, а тем, что горе запивает вином. Очень-очень-очень много алкоголя в крови бедного Клюзе.       — Баранина была восхитительна, дорогуша, — хнычет он себе под нос, но никто не слышит.       Козимо вставляет Аннет сзади в третий раз. Штеффи принимает член спереди также в третий раз. Чёрная простыня пропитывается потом, утехами и тестостероном. Три языка сплетаются. Член не переходит границ, установленных графиней Джулией.       — Ещё жива? — на Козимо надеты только украшения: золотой браслет, обручальное кольцо и серьги.       — Приходит в сознание, — отвечает нагой Боис. От горящего камина по телу течёт пот. — С чего начнёшь?       — Утолю прихоть. Эта сука с характером. Мне нравится вставлять дамочкам со стрежнем.       — Её стержень больше твоего? — Боис притягивает Козимо за талию и целует.       — Твой стержень никто не переплюнет.       Козимо душит Кору и насилует сзади. Боис просовывает член фюрсту между ляжек. Они оба изливаются. Град ударов по лицу приводит девочку в чувства. Козимо в очередной раз извергается, Кора истошно кричит на чердаке. Два рта ублажают два члена: Кора сосёт Козимо, Козимо сосёт Боису.       — Очнётся, засунь ей в рот, — наказывает перед уходом фюрст.       — Слуге положено вставлять аристократке?       — Мы никому не скажем, — он подмигивает.       — Козимо, — Боис ловит руку с кольцом, останавливает, — люблю тебя.       — Побей себя многохвостной плетью. Хочу видеть раны на твоём теле.       Клюзе ворует из чана кусочки баранины. Новый графин вина служит водой. Пудра в табакерке закончилась.       — Пора ложиться спать. Ничего меня не радует.       Шатаясь на лестнице, Клюзе карабкается на второй этаж. Голени ноют после тяжёлого дня. Хаберль не снимет ботинки, не разотрёт опухшие культи. Завтра воробушек попросит прощения у служанки.       Клюзе открывает первую попавшуюся дверь и оказывается в комнате Шартрез.       Мужские сапоги смотрятся на тоненьких ножках прелестно. Аннет сидит верхом на Козимо.       — Вперёд, мой верный жеребец! — она бьёт ладонью по заднице фюрста.       Козимо фырчит и на четвереньках обходит апартаменты. Штеффи, нежась на чёрных простынях, затягивает на шее кожаный ремень, снятый с плаща.       — Быстрее! Быстрее! — требует Аннет и шлёпает по ягодицам.       Козимо стирает колени в кровь. Жеребец превращается в ягуара. Он прыгает по дивану и пугает рыком Штеффи.       — А ну, меня слушаться! — Аннет пришпоривает Козимо. Острые зубья вонзаются между рёбрами.       — Сильнее! — просит он. — Глубже!       В экстазе Аннет разрезает плоть между рёбрами. Козимо встаёт на дыбы. Кровь капает на живот и член. В восторге от боли Козимо переворачивает на себе Аннет, опрокидывает на пол. Они зверски совокупляются, меняют роли — наездник и кобыла. Штеффи присоединяется к ним, подставляя половые губы ко рту Козимо.       — Разогрел?       — Да, — Боис передаёт Козимо баночку расплавленного свинца. — Что с тобой вытворяют? — его изумляют глубокие порезы на боках господина.       — Не трогай меня, — Козимо убирает руку Боиса с живота. — Я хорошо себя чувствую.       Кора в сознании. Расплавленный свинец вливается в уши. Козимо насилует девочку спереди под душераздирающий крик и изливается на высеченного плетью Боиса.       — Ты ничего не перепутал? — Шартрез в одном камзоле на теле.       — Где я? — Клюзе мотает головой. — Что здесь делает твой пёс? Ещё и на моей кровати яйца лижет!       — Клюзе, ты в мою комнату пришёл, — Шартрез запахивает на себе камзол. — И мой пёс вылизывается на моей кровати.       — Да? — он поднимает брови и широко улыбается. — Прощения просим! Немножечко перепутал дверки, — чешет затылок и нащупывает мокрые волосы.       — Хотел попасть в комнату Козимо? — Шартрез склоняется над Клюзе и обнюхивает. — Сколько ты выпил? От тебя разит, как из затопленного вином погреба.       «Хотел попасть в комнату Козимо? — спрашивает себя Клюзе. — Да, очень. Жаль, ошибся дверью».       — А может, я хотел вновь увидеть тебя? — он принимает вызов и приближается к Шартрез. — Что у тебя под камзолом? Ничего? Почему завязала пояс? Стесняешься меня? Ты же не стеснялась, когда была днём с Аё. Я всё видел, Шартрез, — развязывает пояс. — Хочу увидеть вновь.       Большая грудь, плоский живот и привлекательные половые губы, скрывающие холодную дыру. Да, Козимо увиденное понравилось бы, но не Клюзе. Тяжело дыша, он осматривает супругу кузена.       — Повезло ему?       — Думаю, да, — соглашается Клюзе. — Я не смыслю в женской красоте. Ни одной девке не вставил за сорок два года жизни. И тебе бы не вставил, Шартрез, — он завязывает камзол. — И ты не вставишь в себя Козимо.       — А ты?       Быть с Козимо — мечта Клюзе, коей не суждено исполниться. Если бы он всё же зашёл в комнату кузена, то тут же выбежал. Бедный, бедный Клюзе.       — И я ему не вставлю, — он закрывает глаза. — Такие дела.       — Ну помечтать нам никто не запрещает.       — Мне надоело мечтать, Шартрез. Скорее, ты меня поцелуешь, чем я завладею Козимо.       — Я не целуюсь с пьяницами, Клюзе, — она слегка отталкивает его в грудь. — От тебя воняет, я уже говорила это.       — Шартрез, давай поцелуемся? — Клюзе приковывает жалостливый взгляд к стальным глазам.       Две леди задницами стоят перед Козимо. Он попеременно входит в анус Аннет и влагалище Штеффи. Мастурбирует младшей и душит ремнём старшую. Втирает золото и кровь в короткие волосы на лобке.       На чердаке Козимо раскалённой кочергой прижигает кожу Коре. Вставляет в раны член, но не изливается. Сжигает Коре подмышки, язык, шею, паховые складки. Вырывает волосы с лобка и вновь надругается над кожей. Боис, мастурбирующий на сие представление, изливается. Козимо раздвигает ноги Коре и во влагалище запускает Цереру. Крыса голодна. Крыса разгрызает плоть и выскакивает на поверхность через рот. Козимо мастурбирует на съеденные половые губы.       — Ты не целуешься с женщинами, Клюзе. Я не целуюсь с мужчинами. Как нам быть?       — Поцелуй меня, и я расскажу Козимо, какая ты замечательная. Он не просто так на тебе женился. Я хочу понять, — повышает голос, — что в такой холодной суке, как ты, нашёл мой брат! Как смеет шлюха перечить желаниям моего…       Шартрез без угрызений совести целует Клюзе. Не так, как в кунсткамере с супругом. Сочетание бордо и баранины на языке приносит остроту. Клюзе отвечает и трезвеет. Ах да, вы не забыли про раздвоенный язык? Уж этим Козимо точно не похвастается, а Шартрез не станет увиливать от правды, насколько поцелуй хорош. Кузены похожи формой губ, но их отличает растительность вокруг рта и чувства на кончике языка.       — Я не сплю с мужчинами, но ты продолжаешь называть меня шлюхой, — обижается Шартрез.       — Ты, — Клюзе перебирает сладкий поцелуй на губах, — изумительно целуешься.       — Так и передашь Козимо?       — Не скажу ему ни слова.       — Ты поступишь правильно, Клюзе. Я поддержу тебя в этом. Спокойной ночи, — Шартрез проводит пальцами по его щеке, — и не злоупотребляй скоростью.       — А?.. Какой скоростью?       — Спокойной ночи, Клюзе, — Шартрез выпроваживает развратника из комнаты и закрывает дверь.       Штеффи не выдерживает натиска Козимо и погружается в сон первой. Аннет стонет под фюрстом, высоко задрав ноги.       — Нравится? — он мастурбирует клитор и двигается в анусе.       — Ты невыносим, — Аннет стирает кровь с его боков.       — А ты молода. Знаешь, я вспомнил, как забрал невинность у твоей матери. Тебя бы я купил, а за неё и монету не отдал бы.       — Сколько тебе нужно золота, чтобы ты подарил мне вторую ночь?       — Поговори с мамочкой, — Козимо наклоняется и целует Аннет. — Обсудим стоимость твоей невинности спереди.       Крыса с красными глазами жрёт безымянный палец Коры.       — Подвешивай.       Боис закидывает петлю на шею Коры и поднимает тело к потолку. В висячем положении Козимо насилует её спереди и сзади. Девочка ещё жива. Козимо заливает свинцом открытые раны на теле замученной жертвы. Горящая свеча плачет в анус, замуровывает воском сперму в дыре. Под опиумом Козимо надевает на Кору баранью шкуру и дважды изливается в рот, выбивая головкой три передних зуба. Бедняжка ещё жива.       — К утру сдохнет.       Козимо забирает Боиса к себе в комнату. Под сон Штеффи и Аннет слуга нагибает господина. Четыре человека обнимаются в кровати.       — Возьми меня, — Мерг снимает брюки перед лицом Клюзе.       — Я не хочу с тобой разговаривать, — эсквайр без ботинок и пиджака грызёт орешки гнилыми зубами.       — День прошёл, а ты не взял меня.       — Гадёнышей не беру. Иди туда, где вставляют шарики в зад.       — Я хочу, чтобы ты вставил член мне в зад! — Мерг бьёт Клюзе по рукам, орешки рассыпаются по кровати. — Я тебя жажду, Клюзе!       Сосредоточенный взгляд заставляет нервничать Мерга. Слуга повысил голос на господина, потребовал соитие, да и вообще Мерг ведёт себя сегодня из рук вон плохо.       — Прости, — он опускается на колени перед кроватью и складывает кисти в молитве. — Прости меня, Клюзе. Я вёл себя отвратно. Прошу, вернись ко мне, воробушек.       — Воробушек не желает пачкать пёрышки, — эсквайр вытаскивает орехи из складок одеяла, — о грязные зады изменников.       — Что сделать? Клюзе, что мне сделать, чтобы ты меня простил? — Мерг растирает и целует культи. — Я не могу так. Чёрт побери, я скучаю по тебе! Я настолько привык к тебе, что не могу видеть, как ты меня игнорируешь!       — Женевские задницы отныне меня не интересуют, — Клюзе ломает зуб об орех.       — Пожалуйста, Клюзе, — Мерг обходит на коленях круглую кровать и роняет лоб на культи. — Мне не понравились девицы! Честное слово! Ты мне нравишься, воробушек. Тебя я хочу. Твой член, а не влагалища. Я хочу твой член в заднице. Клюзе, — Мерг обнимает лицо культами, как если бы они были ладонями, — посади меня на цепь в темницу, накорми дерьмом и высеки. Я понесу любое наказание. Я скучаю по тебе.       — Ладно, перестань, — сжаливается Клюзе. — Хватит слюнявить мои обрубки! Они и так болят!       — Натереть мазью? Нанести масочку на красивое личико перед сном? Что хочет мой воробушек?       Мерг стал удивительно послушным за короткое пребывание в резиденции. Если бы Клюзе был настолько плохим человеком, женевский лорд не воздыхал бы по нему. Колосса господин превратил в прилежного щеночка. Красивого, если вы забыли, как выглядит Мерг.       — Ладно, залезай на кровать и проси прощения.       Клюзе не разрешает Мергу отсосать ему. Он разваливается на простыне и отдаёт тело во власть мужским ласкам. Пуговички сорочки неописуемо быстро выскакивают из прорезей. Тёплую кожу Клюзе накрывают поцелуи и сильные руки Мерга.       Наставление из уст Шартрез означало: не торопиться. В своё время именно скорость превратила Клюзе в развратника. Что стало отправной точкой в сознании Козимо — невинность. Что до Шартрез? О ней, увы, рассказчику нечего сказать. Герцогиня — скрытная натура. Она себя не понимает. Что делает женщина между любящим Клюзе и любимым Козимо?