* * *
Утро начинается со слов «что в мире за одну ночь перевернулось, из-за чего я тебя бужу, а не ты меня?» от Есон. Честно говоря, я не удивлена, ибо с Чонгуком у подъезда я прощаюсь около трёх часов ночи, а потом, будучи под влиянием эмоций, не могу уснуть, прокручивая все моменты в голове снова и снова, внутренне пища от переизбытка эмоций. Да, я, как и ожидается, не высыпаюсь, но ни о чём не жалею. Этой ночью я чувствую себя поистине свободной. Я быстро поднимаюсь с кровати и иду на кухню, где Есон уже жуёт свой бутерброд. Я ставлю чайник на плиту и иду искать что-то в холодильнике. Честно говоря, есть вообще не хочется, но с моим-то проблемным желудком выхода не остаётся. Решаю сделать себе такой же бутерброд и не ломать голову. Хорошо, что мне сегодня идти в школу чуть позже обычного. В тот момент, когда я сажусь за стол с чашкой горячего чая и своего наспех сделанного завтрака, в квартире раздаётся звонок. Мы с Есон смотрим друг на друга, молчаливо спрашивая, знаем ли, кто к нам может так рано утром звонить, но по взглядам становится ясно, что мы оба без понятия. Я со вздохом поднимаюсь и на правах старшей иду к входным дверям. Открываю я немного с опасением, сразу же осматривая человека перед собой. Парень примерно моего возраста стоит с каким-то документом в одной руке, а в другой держит большой букет жёлтых роз и маленький пакетик для выпечки. — Здравствуйте, вы Мин Яуль? — интересуется он, и я, честно говоря, опешив от всей этой картины, даже не могу чётко ответить, просто кивнув. — Вам доставка, распишитесь, пожалуйста, — он протягивает мне тот листок и ручку, показывая, где поставить подпись, и всё ещё под удивлением и впечатлением быстро делаю, что просит человек, не замечая ничего странного на бумагах. — Хорошего дня. До свидания, — он бережно отдаёт мне презент и скрывается в подъезде. Я тут же закрываю дверь и смотрю на такие красивые цветы. Настроение сразу же летит вверх. Мне сразу становится понятно, от кого такой утренний сюрприз. Я только вчера на вопрос о цветах, заикнулась о жёлтых розах… и когда он только успел? Сбоку виднеется записка, которую я тут же достаю и разворачиваю, вчитываясь в написанные от руки красивым почерком слова. «В громком шуме среди толпы я услышу твой тихий шёпот. Твой Чонгук». Я улыбаюсь, тут же закусывая губу от смущения. Заглядываю в пакет и вижу там упакованные кексы с разными вкусовыми начинками — очень приятный бонус. Даже завтракать хочется. Я слышу, как телефон в кармане пижамных штанов знакомо пиликает, оповещая о пришедшем сообщении, и я тянусь к нему, чтобы ответить как можно быстрее, до начала рабочего дня Чонгука. Чонгук: Доброе утро, сладкоежка. Надеюсь, тебе понравился сюрприз. Я довольно усмехаюсь. Это милое прозвище приписывается мне за одну ночь? Я не против, мне оно нравится. Мне не нужно слышать, чтобы понять — оно звучит с нежной и слегка издевательской интонацией, что создаёт определённую особенность момента. Вы: Доброе утро. Безумно. Спасибо! Честно отвечаю я, уже слыша, как с кухни до меня пытается докричаться Есон. Вы: Отметка моего хорошего настроения только что пробила все установленные рамки. — Кто там? — из-за угла выглядывает Есон. Я в одно мгновенье понимаю, что теперь-то мне точно придётся всё рассказать подруге. Я уже открываю рот, чтобы ответить ей, но жужжащий телефон отвлекает. Чонгук: Ох, я не могу не увидеть твои эмоции сейчас. Я хмурюсь, пытаясь понять, что именно он имеет в виду. Хочет видеозвонок включить, что ли? Чонгук: Выгляни с балкона. Я тут же срываюсь с места, сквозь толщу воды слыша недоумение в голосе Есон. Быстро обещаю, что через пару минут всё объясню, и скрываюсь за дверьми. Выбегаю на балкон и, открывая окно, выглядываю, смотря вниз. Чонгук стоит, смотря прямо на меня, и машет телефоном в руке. Я не контролирую то, как широко и довольно начинаю улыбаться. Уже через пару секунд вижу вызов на телефоне и быстро снимаю трубку. — Ты очень милая с утра, знала? — ласково звучит, и я тут же поражённо охаю, вспоминая, что я же ещё не переоделась и даже не расчесалась. Не то, чтобы я считаю, что в этом есть что-то из рода «слишком» для пары, которая была на одном-единственном официальном свидании, но мне становится немного неловко. — Ни капли не жалею, что всё-таки решил заехать, — удовлетворённо улыбается тот. — Нравится видеть мои розовые щёки, да? — наигранно гневно хмурю свои брови, дуя губы. Замечаю, как Чонгук смотрит на меня и довольно улыбается, насмешливо выгнув бровь. — Очень, — подтверждает тот, и я тут же восклицаю. — Хватит смущать! — Чонгук в ответ смеётся. — Всё, пока! — быстро тараторю я и, услышав «до встречи», отключаюсь. Посмотрев в последний раз вниз на Чонгука, я ухожу с балкона, уже представляя разговор с Есон. Честно говоря, я начинаю нервничать. Мне хочется правильно донести свои мысли и действия, чтобы не обидеть. Есон ведь из тех людей, которые не могут что-то скрывать рядом с близкими людьми. Она быстро всё рассказывает не в силах таить и лгать при этом. И мне в какой-то мере стыдно, что я в ответ поступаю не так же. Я выхожу на кухню, сталкиваясь с пронзительным и хмурым лицом Есон, которая, сложив руки на груди, не отводит от меня взгляда. Я всеми фибрами души чувствую напряжение. С тяжёлым вздохом присаживаюсь напротив, кладя подарки на стул рядом, и устремляю взгляд на свой уже остывший чай. Я не могу смотреть ей сейчас в глаза, пытаясь собраться мыслями. — Прежде всего, я хочу сказать, что не говорила тебе обо всём не потому, что не доверяю, а потому, что хотела быть во всём уверена, — начинаю я, сглатывая. Я и правда собиралась в скором времени в подходящий момент посвятить Есон в свои начавшиеся отношения, потому что наконец-то согласилась на них, почти отпустив все сомнения и страхи, позволив тем самым Чонгуку приблизиться. Мы всегда ищем удачный момент, но он находит нас сам. И становится полностью неудачным. Правда всегда всплывает наружу, и мы глупцы, если думаем, что это не так. — У меня появились отношения, — признаюсь я, наконец-то поднимая глаза. — Я встретилась с Чонгуком в первый день практики, — замечаю удивление на лице подруги и спешу продолжить. — Я не знаю, как объяснить то притяжение к нему, которое я ощущаю, — вздыхаю я. Ответ на этот вопрос преследует меня всё время, что я знакома с Чонгуком, но я его не могу найти. — Несмотря на все сомнения, я не могу противиться. Да и не хочу уже. Есон, я так устала быть сильной, понимаешь? Рядом с ним, когда я отпустила сковывающее меня оковы, я почувствовала такую лёгкость, что мне казалось, я стану птицей и взлечу в небо. И даже ощущая страх, что я могу однажды упасть и разбиться, я хочу хотя бы раз прожить с этим чувством, — вижу, как Есон сглатывает и отводит взгляд, а мои глаза начинают слезиться. Я вдруг понимаю, что своими словами давлю на её больную рану, из-за чего ощущаю себя худшей подругой в мире. Я снова позволяю эгоизму взять верх, и это больно отзывается внутри. Словно сотни иголок медленно, но чётко, не собираясь менять направление, входят в моё сердце, совершенно безжалостно пуская кровь. Чувство вины глушит, и я задаюсь вопросом: как имея одну причину для счастья и несчастья на двоих, я могу перестать это чувствовать?.. — Прости, — всё, что я могу сказать, чувствуя, как в горле встаёт ком, а по щеке скатывается первая слеза. Я опускаю голову, смотрю на утренние подарки и понимаю, что мне безумно хочется где-нибудь спрятаться. Чтобы никто не нашёл. — Глупая, — слышу спокойный голос Есон и поднимаю мокрые глаза, сталкиваясь с снисходительной улыбкой. — Я просто переживаю за тебя. Думаешь, если бы меня душила зависть, я бы говорила тебе что-то о твоих же будущих, лучше моих, отношений? — хмыкает та и поднимается места, подходя ко мне. — Если ты счастлива с ним, то я безумно этому рада, — она обнимает меня, прижимая мою голову к своему животу, пока я захватываю её за поясницей руками в замок, громко всхлипывая от облегчения. — Ты всегда твердила, что тебе не нужны никакие отношения, обманывая себя. Но не меня, — гладя меня по волосам, продолжает она, и я тихо угукаю. — Ты передай ему, что если посмеет обидеть тебя, то я ему устрою сладкую жизнь. Начну с важных для жизни материальных благ: разукрашу и разобью его машину, — кивает та сама себе для убедительности, заставляя меня тихо засмеяться. — У тебя рука не поднимется на Карлман Кинг, — усмехаясь, шепчу я. — Да и он из правоохранительных органов. Я не хочу к тебе в тюрьму подачки носить, — хмыкаю я, успокаиваясь. — У него чёртов Кинг? — сокрушается та, беря моё лицо в руки, заглядывая с вопросом, требующим незамедлительного ответа, в мои глаза. Я киваю, чувствуя, как та давит на щёки, из-за чего мои губы складываются уточкой, и тихонько хихикает с этого, я наигранно-зло хмурю брови. — Ну, пиздец, — выдаёт та, выглядя очень уж воодушевлённой. — Вот это ты себе мужика отхватила, — качая головой, говорит Есон, а я поправляю: — Мужчину, — бубню, на что Есон фыркает. — Сколько ему лет? А фотку его покажешь? Я сколько свиданий у вас уже было? А как они проходили? Где? Что между вами уже было? — начинается нескончаемый поток интересующих вопросов. Я знаю, что у Есон язык без костей, как и безграничное любопытство, но понимаю, что, несмотря на это, рассказывать всё не хочу. Разве что поверхностно, оставляя самое личное и сокровенное только между мной самой и Чонгуком. — А тебе не пора ли в школу? — выгибая бровь, спрашиваю я, скашивая взгляд на настенные часы на противоположной стенке. Время поджимает. — Так и скажи, что не хочешь рассказывать, — фыркает та, отходя от меня. — Шесть лет. Покажу потом. Одно официальное. Проходили отлично. У моря. Смотря, что ты имеешь в виду, — кратко и не особо разглагольствуя, отвечаю я. Вижу, что маленький червячок любопытства всё же усмирила, потому что Есон довольно улыбается, поднимая большие пальцы рук вверх, а после бежит одеваться в спальню. — Слушай, а ты не хочешь сегодня пройтись со мной по магазинам после практики? Я хочу себе новые штаны прикупить, — слышу сквозь копошение в комнате. — Только если ты не заставишь меня мерить всё подряд, не вылезая из примерочной, — хмыкаю я, принимаясь за уже холодный чай. Но это компенсируют кексы. Я откусываю первый, отмечая, что он с черничным вареньем, и мычу от сладкого вкуса на языке. — Так уж и быть, — соглашается Есон, выходя из комнаты с кучей резинок в руках. А смотрит на меня такими щенячьими глазами, что я уже чувствую — ей от меня что-то надо. — Помоги мне заплести косички и сделать из них высокий хвост. А ещё, если можно, поделись одним кексиком, — и даже одним указательным пальцем показывает для убедительности. Я усмехаюсь и закатываю глаза. — Горе ты луковое, иди сюда, — я подзываю к себе, видя, как её лицо вмиг засияло. Ох, сегодняшнее утро — сплошные эмоциональные качели.* * *
Первые полчаса шопинга кажутся мне самым настоящим Адом на земле. Честно говоря, настроения паршивое, потому что в школе случается неприятная ситуация: троих восьмиклассников ловят за куреньем за туалетами в школе, из-за чего происходит большая возня. Приходится проводить беседу с маленькими хулиганами и их родителями, и почему-то виноватой в их поведении, в конце концов, оказываюсь именно я. Теперь мне предстоят долгие воспитательные беседы со всеми средними и старшими классами на тему вредных привычек. Изначально я даже пытаюсь отговорить Есон от похода по магазинах, — хочется банально лечь в свою постель и сверлить потолок взглядом, сетуя на эту несправедливую жизнь. Иначе я была в шаге от того, чтобы кого-нибудь убить. Но Есон у меня девочка не простая, и всё это на неё не действует, она чуть ли не силком меня вытаскивает из квартиры, хитро сверкая глазками, пока говорит фразу «а не хочешь чего-нибудь своему Чонгуку в подарок купить?» Быть честной, я просто сдаюсь — мы давно не проводили время вместе и мне нужно избавиться от гнетущего настроения. Подарок Чонгуку — это идея, конечно, неплохая, если бы не одно "но". Что дарить человеку, который и так всё имеет? Я ещё при знакомстве задаюсь этим вопросом — ничего толкового впрочем, ещё с тех пор мне в голову не приходит. Я ещё не так хорошо его знаю, чтобы не прогадать, даже если и делать подарок своими руками. Сейчас уже, кивая на каждый новый, показываемый мне Есон спортивный костюм, я чувствую себя лучше. Все эти разноцветные бутики и возгласы Есон меня немного тормошат. Правда, всё ещё смотря на весь ассортимент магазинов, себе я ничего толкового подобрать не могу. Во всём вижу какие-то недостатки. — Если ты ещё хоть раз так грустно вздохнёшь, я запру тебя дома и не дам пойти встретится с Чонгуком, — звучит над ухом, и я усмехаюсь. Кажется, Есон надеется сделать его неким рычагом давления на меня. — Приглашу его к нам в квартиру, — деланно-скучающе вздыхаю я, продолжая взглядом сканировать весящую на вешалках одежду. — О нет! Я не выдержу ваших телячьих нежностей, — стонет та, а я начинаю тихонько смеяться. — Лучше валите к нему в квартиру, будет больше пользы, — лукаво тянет, а я хмыкаю. — Ну да, может быть, я наконец-то смогу в тишине и спокойствии досмотреть «Гордость и предупреждение», — флегматично говорю я, намекая на то, что с Есон смотреть что-то нереально — она всегда всё комментирует. Из-за этого я последние семь раз выключала фильм на средине. Интересно, и как мы с ней четыре года на одной территории уживаемся? Мы же совсем как два параллельных полюса на компасе. — Иногда ты просто невыносима, — хмуря брови, изрекает та, и я впервые за это время поднимаю на неё взгляд, смотря немного устало. — Ну и ладно, — быстро капитулирует та, и я улыбаюсь. — Я пойду, поставлю вам свечку в церковь, и если вы поцелуетесь где-то через месяца так три-четыре, я поверю в Бога. Уверена, что всё будет в руках Чонгука, — и так по-издевательски улыбается, что я начинаю тихо смеяться. Она что-то как скажет, то хоть стой, хоть падай. Не то что чтобы я как-то противлюсь поцелуям или ещё чему-то, просто на всё своё время, и я не хочу торопиться. Это не должно быть спланированным событием. Всё произойдёт тогда, когда мы оба почувствуем, что готовы, вот и всё. — Так, гуру отношений, пойдём посмотрим мне платье, надоело уже, штаны да штаны одни, — усмехаюсь я и тяну Есон к другому отделу. Она смеётся из-за моего к ней обращения, и я окончательно успокаиваюсь, видя, что она не расстроена. День оказывается очень сумбурным. Как только я вхожу в нашу с Есон комнату, сразу же без сил валюсь на свою кровать, раскидывая руки в стороны, и смотрю в потолок, воспроизведя последние четыре часа шопинга в своей голове. Я покупаю только одну вещь и одну обувь: чёрный комбинезон широкого кроя и такого же цвета туфли на высоком каблуке под него. Я этим довольна, хотя сил на походы убито гораздо больше. Есон, в отличие от меня, покупает много всего с багажом разных безделушек, из которых одно кольцо из медицинского золота отдаёт мне. Сегодня у меня вечер свободный, судя по тому, что в обед Чонгук пишет, что задержится на работе из-за нового дела. Мы договариваемся встретиться через два-три дня и провести наше свидание, по моему желанию, на катке. Я ещё когда-то в детстве хотела быть фигуристкой, но мамин страх моей возможной травмы встал на пути, после чего я не решалась туда идти, но раз уж я собралась избавиться от сомнений и опасений с Чонгуком, то, видимо, пора. Поэтому, как только во мне появляется хоть какой-то процент силы, я поднимаюсь с кровати, переодеваясь, наблюдая, как Есон, забыв о своих покупках, что-то усиленно строчит в телефоне, улыбаясь. Быть честной, у меня уже подкрадываются некие возможные варианты такого поведения, но пока что решаю не спрашивать и подождать. Иду на кухню, быстро придумывая приготовить на ужин яичные роллы, которые отлично пойдут с переданными мамой Есон кимчхи. Быстро закалываю волосы спицей и включаю на маленькой колонке «Kenya Grace — Strangers» для атмосферы. Спустя какое-то время, переворачивая роллы на сковородке, слышу пришедшее уведомление на телефоне и спешу прочитать. Чонгук: Как прошли походы по магазинам? Я не замечаю, как начинаю улыбаться, читая сообщение. Чонгук, даже когда занят, находит время, чтобы позвонить или написать, при этом замечая самые маленькие и, казалось бы, не такие уж и важные события и детали из моей жизни. И мне очень хочется ответить чем-то таким же. У меня внутри поселяется неприятный червячок, который говорит «ты делаешь недостаточно». Вы: С Есон это всегда убийственно. Закусываю губу, видя смеющиеся смайлики, отправленные в ответ. Вы: Ты не забыл пообедать после нашего короткого разговора? Чонгук звонил в свой краткий перерыв, в который я его пожурила. Он выбрал услышать меня, нежели поесть. А я ведь беспокоюсь за его здоровье! Ответ задерживается, и я понимаю, что он отрицательный. Чонгук: Нет. Не успел. И жалостливые смайлики со щенячьими глазками сразу после. Это чтобы я не злилась, что ли? Я улыбаюсь со смешком. Выключаю плиту и ищу на полках кухонного шкафчика ланчбокс. И довольно хмыкаю, когда его удаётся откопать откуда-то из глубины. Вы: Предупреди охрану, чтобы меня пропустили, буду через полчаса с ужином. Чонгук: Если что, мне в организме не хватает витамина «U». И это откровенный флирт… Я смущённо хихикаю, но не отвечаю. Откладываю телефон и принимаюсь укладывать в разные ячейки яичные роллы, кимчхи, кекс с банановой начинкой на десерт и палочки в отдельный отсек. Быстро завариваю зелёный чай из запасов для разнообразия, не добавляю сахара и переливаю в термос. Быстро переодеваясь в белый брючный костюм и сказав Есон «пока, я к Чонгуку», на что та только весело хмыкает, махая рукой, забираю подготовленную еду и выхожу. Всё-таки увидимся. Работа — это, конечно, хорошо, однако и здоровье немаловажно. Я забочусь, как могу, надеюсь, что его это не будет раздражать, как иногда Есон. Я порой могу очень увлечься.* * *
Заходя внутрь здания, я начинаю немного нервничать. Возможно, мне кажется, но я привлекаю внимание. Все смотрят на меня как-то заинтересованно и…улыбаются. Один из охранников идёт спереди, ведя по множеству коридоров к кабинету Чонгука где-то в глубине, иначе, я уверена, я бы заблудилась в этом лабиринте. Широкоплечий мужчина останавливается у одной из широких дверей и, коротко постучавшись, не дожидаясь ответа, открывает, показывая мне рукой внутрь. Я рвано киваю и вхожу, сразу же замечая на противоположной стороне у стены большой стол, за которым Чонгук что-то пишет. Он, слыша посторонние звуки, сразу же поднимает голову и расплывается в улыбке, откладывая бумаги и ручку в сторону, кажется, даже не задумываясь над этим. — Я попала в кабинет к генеральному комиссару местной полиции или к боссу мафии? — показывая большим пальцем через плечо, говорю я, выгибая бровь. Пересекаю в несколько шагов расстояние между нами, становясь аккурат возле стола. Его кабинет большой и просторный. Здесь нет кучи разного рода нагромождений: ещё один стеклянный низкий стол посредине, вокруг которого стоят диван и два кресла тёмно-синего цвета, у каждой стены небольшие шкафы и по тумбочке, в одном углу торшер, в другом — какой-то большой вазон с зеленью. На панорамных окнах позади основного стола, висящие жалюзи. Разве что на столе много различных папок, бумаг и канцелярии, в которой чёрт ногу сломит. Пожалуй — всё. Чонгук сразу же поднимается с места и протягивает мне свою руку. Я растерянно смотрю на неё и заторможено вкладываю свою, не понимая, что к чему. Мужчина тут же чуть наклоняется, поднимая её ближе к себе, и касается её тыльной стороны своими губами, оставляя лёгкий, ласковый поцелуй. Я, кажется, и вовсе не дышу, мне становится до ужасного жарко. Этот мужчина вообще реален? Он выравнивается, смотрит в глаза, а я забываю всё, что хочу сказать по приезду. По слегка заметным под глазами теням, чуть выбившимся из обычной укладки волосам и закатанным рукавам рубашки — из-за чего хорошо видно, привлекающие меня, сильные венистые руки — понимаю, что он устал. Я протягиваю свободную руку к его лицу, едва ощущаемым касанием проходясь по линии челюсти, к которому Чонгук мгновенно отзывается, льня ближе. И только в этот момент осознаю внезапный порыв и смущённо закусываю губу — мне нравится чувствовать тепло его тела под подушечками пальцев. Не отказываю себе в удовольствии и чуть убираю с лица лезущие в глаза чёрные, как смоль, волосы, что очень мягкие на ощупь. Спустя долгую молчаливую минуту наслаждения касаниями, сталкиваюсь взглядом с Чонгуком, который, не отводя глаз, всматривается пронизывающим взглядом в моё лицо. Из-за этого я чувствую, как к моим щекам ещё больше приливает краска. — Что у главы мафии, что у меня — любимый человек — слабое место. Разница лишь в том, что тебе никто не попытается специально нанести вред из-за меня. Ты в безопасности, а это самое главное, — прерывает тишину Чонгук, и я прямо-таки чувствую, как плавлюсь изнутри. Чонгук — это именно тот мужчина, который и красиво говорит и доказывает эти слова поступками. Я лишь могу надеяться, что это не маска, как и утверждает Чон. Могу ли я требовать от человека быть со мной настоящим, если сама не знаю, даю ли я ему тоже в ответ? Что, если я просто пытаюсь казаться лучше, чем есть на самом деле, не контролируя себя? Что, если то тепло, которое я чувствую внутри при взгляде на Чонгука, направлена не на него, а на саму себя? Мне нравится Чон или его отношение ко мне? Как понять разницу? Есть ли она? Что же такое «любовь»? Я гулко сглатываю и отвожу взгляд, чувствуя, как внутри трепетно колотится сердце. Я вдыхаю побольше воздуха в лёгкие, пытаясь совладать со своими эмоциями. Натыкаюсь взглядом на пакет в своих руках и тут же нахожу выход: сменить тему, чтобы хоть немного дать себе передышку от затапливающего меня огромной лавиной, смущения. — Я не задержу тебя надолго, только хочу убедиться, что ты не будешь сидеть тут до ночи голодным, — поднимаю руку с пакетом и немного машу ею в воздухе, пытаясь переключить внимание Чонгука на него. — Для тебя я всегда свободен, — пожимая плечами, говорит тот, а я мысленно стону. Да что ж такое? Он сегодня хочет утопить меня в смущении? — Ты можешь приходить сюда когда угодно, тебя пропустят без вопросов, — продолжает он, и я удивлённо вскидываю брови. — Это значит, что они знают о том, кем мы друг другу приходимся? — слегка улыбаясь, уточняю я, чисто из любопытства. Чонгук лукаво улыбается, слегка наклоняясь, чтобы оказаться на уровне моего лица. Я чувствую его горячее дыхание на своей коже в ничтожной близости к губам, но не отстраняюсь. — А кем я тебе прихожусь? — и выглядит прямо-таки как довольный кот, объевшийся сметаны. Ему точно двадцать восемь? Я нервно облизываю губы — сказать это вслух сложнее. Очень волнительно. И до чёртиков смущает. Наверное, так сказывается то, что у меня это впервые, а прожигающий пылкий взгляд Чонгука никак не упрощает мне задачу. — Кто я тебе? — понимаю, что он не отстанет. Я рвано выдыхаю. — Кажется, мой мужчина хочет довести меня до обморока из-за сильного волнения, — облизывая губы, всё же решаюсь сказать я, видя, как Чонгук, прикрывая глаза, опускает голову, выдыхая весь воздух из лёгких — так обречённо, что я не могу удержаться от доброго смешка. Вижу, насколько ему приятно это слышать. Ладно, моё чуть ли не вырвавшееся из груди сердце того стоит. — С ума сведёшь, — шепчет Чонгук, снова поднимая на меня свой взгляд. А я бесстыдно улыбаюсь. Оказывается, это не так страшно, как я думаю. — Надеюсь, и едой тоже, — хихикаю я и киваю подбородком в сторону стола. — Давай уже ты займёшься трапезой, а то совсем остынет, — качая головой, говорю я. Чонгук больше не противится и присаживается, наблюдая, как я достаю всё, что приготовила. Он, не теряя времени, приступает к своему опоздавшему обеду и скорому ужину. Чонгук с аппетитом поглощает всю еду и мычит, говоря, что вкусно, и после глотка чая кидает на меня многозначительный взгляд, в котором я явно читаю: довольный и благодарный. Я улыбаюсь, закусывая губу. В этот момент я открыто признаю, что чувствую к Чонгуку глубокую симпатию. Мужчина мне нравится. Не может не. И я задумываюсь: а может, я сплю или же утонула где-то в своих глубинных мечтах? Или же гадания и предсказания всех моих знакомых сбываются? Но в итоге рациональная мысль побеждает. Моя жизнь подкидывает мне разные ситуации и людей, а передо мной стоит выбор. И две недели назад я сделала его в пользу Чонгука. Я всё ещё не знаю, что будет в результате, и всё ещё боюсь этой неизвестности. Но плыву по течению, думая о том, что эти приятные моменты, проведённые с Чонгуком, в любом случае будут того стоить. Всё летит так быстро, что меня это пугает. Однако останавливаюсь на мысли о том, а кто решил, что такой темп в наших отношениях быстрый? Кто создал норму, из-за которой мы входим в категорию выхода за неё? Если нам комфортно — это будет нашей нормой.