кАРТОНный завод.

Утро началось с опоздания. Ну, как говорится, утро добрым не бывает. Арсений не мчался и даже шаг не прибавил. Он где? На территории завода. Значит, уже работает. И похуй, что до своего цеха он ещё даже не дошел. — Многоуважаемый мой! — плановик ждала его с увесистой папкой в правой и готовностью врезать в левой. — Арсений Сергеевич, ты когда мне детали отдашь за месяц? Ты число видел?! — Видел, — отрезал Сергеич, стараясь обогнуть по касательной прекрасную женщину. — Сдадим. Уходить от вопросов некрасиво, но объяснять что-то плановику в семь утра — вариант ещё хуже. Арсений не тупой, он все прекрасно видел. Все и всех… кроме Сидорова. Остальные рабочие были за станками. Помолившись про себя кратко и ясно «хосподи, блять», Сергеич надеялся, что хотя бы этот день пройдёт без эксцессов. *** Антон всю ночь не спал — мешки под глазами выдавали его сполна. Думал или жалел о чем-то? Вовсе нет. Его телефон продолжал надрывно жужжать до самого утра. Но, к счастью, батарея отказала и он отошел в мир иной. И все бы ничего, но в 4 утра на пороге квартиры Шастуна появился тот самый «МЕЛКИЙ», у которого Антон в свое время так и не забрал ключи. Произошла драка. Нападавшим был пьяный в усмерть уебок, орущий о верности да преданности. И Шастун потерпел бы, если бы это горе не начало размахивать ложкой для обуви, а потом и рюкзаком Антона, а потом оно еще до кухни добралось и перебило всю посуду. Шастун мысленно умолял соседей вызвать полицию. Может, конечно, они ее и вызывали, но на домашние разборки дяди с мигалками не ездят с огромным восторгом. В общем, Антон собрался, выдрал у идиота ключи от своей квартиры, огрел его поджопником и за шиворот выбросил за дверь. К счастью, когда он вышел на улицу, помятый и со сверкающим синяком на половину щеки, неблагодарного пидораса какая-то нечистая таки смыла в другую степь. Антон даже готовился к разбитой лобовушке или к царапинам через всю боковую, но пронесло. Пора начинать ставить машину на платной парковке. Или переезжать. Осознав, что из его вещей в кадровом остался только сейф, Шастун вспомнил о переезде. — Да блять! — выругался парень, закрывая кабинет за собой. Теперь нужно было добраться к новому месту незамеченным, поскольку по привычке поднялся в кабинет отдела кадров. *** — Попов, ты мне вот скажи… — тяжелая поступь начальника цеха была какой-то особенной. Ее нельзя было спутать ни с чем. Ведь только он мог так плавно и спокойно прогуливаться между гудящими станками и критиковать абсолютно все, что попадалось ему на глаза. Например, Попова. Точнее, пятую точку Арсения, которая торчала из неработающего станка. «А день только начался…», — подумал мастер, аккуратно закрывая крышку машины. — Вот скажи мне, пожалуйста, почему твои братья не на рабочем месте? Ты вообще в курсе, что завтра плановая проверка. И знаешь откуда, хлопец, проверка? — указательный палец взметнулся к потолку. Арсений остановил себя, чтобы не так заметно закатить глаза. Вот же черт старый. Недолгая беседа, состоящая из хмурого взгляда Арсения и не закрывающегося рта начальника, закончилась любезным: «ну давай, дорогой мой». Что «давать» должен Попов было понятно сразу. *** В обед все указания были розданы, все оплеухи долетели до адресатов и все, кроме Сидорова, были на своих местах. Арсений наконец добрел до курилки. Руки были по локоть испачканы, от чего сигарета стала сразу черно-белой. Желанные десять минут тишины и покоя. Тишины и… звонка телефона. — Алло, Арсений?! — недовольный голос бывшей жены прострелил насквозь. — Звоню напомнить о суде. Переносить больше не будем. Все, до встречи. Коротко, ясно, понятно. Почти как у Чехова с его «краткость — сестра таланта». Точно, суд. Попов совсем забыл о заседании. В его календаре было число, далекое от этого события. Чертова работа, совсем закрутился. *** А тем временем Шастун уже третий час от очередного третьего начальника слушал о завтрашней проверке и о ее важности. Но парень оставался спокойнее любого покойника — документы у него всегда по полочкам и в полном порядке. Остались только приказы на отпуска, но этим занимается Юлия Петровна. Выпроводив очередного взволнованного ветерана труда с успокоительным чайком, Антон сразу упал обратно на стул. — И как они так быстро нашли новый кабинет?.. Ох, чтобы их, а… — парень развернулся, чтобы открыть окно и наконец-то покурить. По идее, все сейчас уйдут на обед и у Шастуна наконец-то будет час тишины. Или час кофепития, сигаретокурения и, мать его, ТИШИНЫ. *** Отпроситься с работы абсолютно не получалось. Оно и понятно — проверка завтра, Попов! Тяжело выдохнув, обзвонив всех, кого не лень и лень, Арсений понял, что не получится. Это заседание было важным для него только из-за вопроса опеки. Попов ещё до конца не понимал, что они уже в процессе развода и дочку он может вообще не увидеть, если так решит суд. Все эти мысли маячили на задворках, но не произносились вслух. — Мне нужно уйти, — бессмысленно повторял он своему начальнику. — Да дайте хоть пару часов, я управлюсь! Бесполезно. — Блять, — выругался в очередной раз Арсений. Вариантов не было… ну кроме одного. Такого, двухметрового. Быстро узнав куда депортировали шпалу, Попов на всех парах помчался в нужный кабинет. Шастун курил уже, наверное, четвертую подряд. Воздух в кабинете насквозь пропитался запахом ментола и не самого качественного табака. Конечно, это только если в сигаретах все еще есть табак. Чайник громко клацнул, оповестив парня о готовности воды к переливанию в отвратительный сублимат, именуемый «кофе» всеми сотрудниками завода. Антон ненавидит растворимый кофе. Но еще больше он ненавидит отплевывать кофейную гущу, которая, как ни старайся, останется в чашке при заваривании непосредственно в самой этой чашке. А к машинке в отдел кадров идти совсем не хотелось… Стучать в дверь Арсений не стал, а сразу влетел. Холодный воздух коридора пробрался сначала под когда-то белую майку, а потом уже в одиночный кабинет кадровика. Чашка, которую Шастун уносил с горячим напитком от чайника подальше (иначе никак), с грохотом упала на пол, украсив своими остатками старый скрипящий паркет. На пороге застыл никто иной, как Арсений. Второй драки с выяснением отношений за день ему только не хватало. Черт, осколки! Антон бросился собирать остатки любимой чашки, на которой еще минуту назад было написано «С 8 марта!». Остальные он раздал начальникам, которые за время жалоб в его кабинете не успевали допить чай и спокойненько обещали помыть и вернуть. Мда уж. Кто что переводил, а Шастун чашки. Арсений сам не понял как оказался рядом с Шастом, как быстро принялся собирать осколки, будто пытаясь и жидкость собрать в форму. — Обжегся? — как только Арсений поднял глаза, то увидел не Антона, а изрядно побитого парня. — Это че? И только сейчас дошло до Шастуна, что осколки острые, Попов непозволительно близко, а каждую секунду существует риск порезаться. Но было поздно. Самый удачливый в мире Шастун ковырнул ладонь острым краем осколка, а, к огромному удивлению, обеспокоенный мастер попытался рвануть еще ближе. — Отойди! — закричал Антон, отбивая ладони Попова. — Что?.. — ничегошеньки не понял Арсений. — Отойди, мать твою, от осколков! Немедленно, блять, отойди! — Шастун неосознанно оттолкнул мужчину здоровой рукой так, что тот отлетел к шкафам. — Пожалуйста… Не подходи сюда, — уже значительно тише, стараясь не выдать дрожь в голосе, добавил парень, пытаясь как можно скорее все собрать. — Шаст, блять! — после вчерашнего нервы сдавали в два раза быстрее. Истерики парня он видел слишком много для двух дней тесного общения. — Что с тобой?! Это просто чашка! Че она, блять, заколдованная?! Арсений упрямый, Арсений ничего не понимает и злится. Он хватает парня за руку, разворачивая к себе. — Успокоился! — строго рычит Попов, прилагая все силы, чтобы удержать раненую руку и осмотреть повреждения. — Вот постоянно падаешь куда-то, а потом орешь ещё на меня. Дурень. Последнее слово звучало как-то… нежно? — Пожалуйста… Я очень сильно прошу тебя. Отойди, — на выдохе почти что прошептал Антон, сжимая пораненную ладонь. — Тебе не стоит находиться так близко. Иначе я снова наброшусь на тебя. И в этот раз все будет не так, как в машине. Поверь мне, я слишком давно по тебе с ума схожу, — мозг парня работал в полную мощь. Шастун подписывал себе сейчас смертный приговор, не иначе. Он не собирался ни на кого набрасываться, он не собирался никого целовать, и уж точно не собирался никому признаваться. Но дело сделано. Сергеевич в ахуе. Даже руку его отпустил. Похоже, Антону остается только пройти завтрашнюю проверку и уволиться. А то пнут нахуй по статье, если Арсений кому скажет. — Забудь. Просто не приближайся ко мне, хорошо? — совсем тихо сказал парень, собирая остатки осколков. «Парень ебнулся», — тяжело выдохнул Арсений, уже спокойно отступая на шаг. Последние слова он решил оставить на попозже, не на трезвую голову. — Кхм, ладно, — будто ни в чем не бывало проговорил Попов. — Можешь оформить мне отгул до конца дня? Нет, так нет. Если да, то, пожалуйста. Руки мелко тряслись от перенапряжения. И как он в таком состоянии вообще поедет на суд. — Для чего? Что-то случилось? — все еще дрожащим голосом спросил Антон. — Со дня на день отпуск писать не положено. — Сегодня очень нужно, — наступая себе на горло, Арсений все же добавил. — Судебное заседание о разводе и вопрос опеки. Шастуна передернуло. Черт, он сейчас, похоже, Попову и без того прекрасный день подпортил. А портить вообще вчера начал. Да что ты за человек, Антон?.. — Где будет проходить заседание? Где-то в центре? — Антон медленно проворачивал в голове варианты того, как можно помочь Сергеевичу в сложившейся ситуации. — Если да, то могу отправить вас «официально» в департамент с бумагами. Иначе — никак. Ваш руководитель мне кое-что задолжал, поэтому отпросить смогу. Отчеты нужно подать до пятницы. Как вы понимаете — я еще не садился за них. Мне нужно минут 40, чтобы их выгрузить. Не опоздаете? — Да, — кивнул Арсений. — Да, спасибо. Дверь хлопнула сильнее из-за сквозняка, а не потому что Попов хотел быстрее уйти. Да, точно. Пачки сигарет как не было. Он и сам не понимал почему начал злиться и переживать. И почему в этой гремучей смеси чувств присутствует один странный парень. *** Суд вынес приговор слишком быстро, чтобы до Арсения дошло простое: дочка остаётся с мамой, но видеться с ней можно. На другой исход он и не надеялся. Только боялся, что вообще запретят. С его образом жизни, работой, он… плохой отец. Арсений понимал это и так же понимал, что его бывшая жена хорошая мать. А это главное. Главное, но такое, сука, болезненное для осознания. Нет теперь семьи. Не будет больше уютной общей квартиры, вкусного ужина и крепких объятий. Не будет ничего и привычного, и такого далекого. За почти год раздумий, Арсений привык находиться между пиздецом и тупой надеждой. А может?.. Не может. Алёна была права. Раз решили, то нечего тянуть. Один год, наверное, это так мало в сравнении с годами семейной жизни. Попов вернулся на работу с бутылкой и стеклянными глазами. Из планов только напиться и посидеть спокойно смену. К первому пункту он приступил еще за пределами завода. *** После обеда к Антону прибежала Юлия Петровна с отпусками и зависшей программой. К проверке готовятся все. Весь завод на ушах. А, по факту, закончится как всегда — отстегнут кому надо, несколько руководителей получат выговор (который Шастун снимет через две недели по особой просьбе директора), заплатят парочку штрафов (ибо идеальным ничего не бывает) и все закончится. Рабочий день подходил к концу, а домой категорически не хотелось. Вдруг там мелкий уебок тусит под дверью? Антон и так заебался всем рассказывать, как утром он благополучно вошел в дверной косяк. Хорошо, что синяк не в форме ложки для обуви. Вот умора была бы… Спать хотелось до ужаса. Антон честно-честно начал скучать по кабинету отдела кадров: у них там хоть диван был у стеночки. А тут что? На столе спать? Дописав заявление на увольнение, парень протянул вперед руки (одна все в тех же бинтах, вторая целая) и бахнулся на них головой. Сам не заметил, как уснул. А свет гасить кто будет?.. Компания для спиртного нашлась сама по себе. Мужики и закуску организовали, и сок достали, и быстрее работенку свою выполнили. О какие красавцы! — Орлы! — громко пробасил Арсений, поднимая третий стакан. Ему просто хотелось не чувствовать то, что не чувствовать он не мог. «Это надо пережить» — мантра на всю голову. — Сеныч… — кто-то начал расхваливать мастера, кто-то уже просто песни пел от счастья быть не трезвым. Все как всегда. Завод утих, остались только самые пьяные. Попов сам не заметил, как из всей честной рати остались только он и Сидоров. — Так вот как тебя искать нужно! — засмеялся Арсений, сгребая в объятия сонного мужчину. Наручные часы показывали начало первого, но домой не хотелось. Годы опытной пьянки не прошли зря. Арсений почти не пьянел. Голова варила, язык только слушался с перебоями. — Надо отблагодарить завтра Шпалу, — вслух подумал Попов, стягивая с себя рабочую куртку. Жарко. — А че ему нравится? Он чет говорил про меня, — опять смех, — не, себя дарить ну это же не по-мужски… так мама всегда говорила… О! Свет горит! Арсения размазало по окну, в котором он мог видеть одинокий свет кабинета Антона. Как дошел — не понял сам. Перед дверью Арсений зачем-то поправил майку. Будто от этого движения она станет вдруг белой и чистой, как была утром. Пару секунд подумав (потупив), он с легкостью открыл кабинет. — Не заперто… — опять же вслух проговорил Попов, пьяно оглядывая помещение. — Антон, а почему ты спишь?.. Там же комиссия?.. А не… — мужчина сел на край стола, сдвигая своим жестом папки. Те благополучно с грохотом упали на пол. — Комиссия по мою голову придет… — Угу, пусть идет, все готово… — пробубнил под нос Шастун, сонно переваливаясь на другую щеку. — Дайте отчеты доделать, — и громкий зевок на финише. — Поздно переделывать! — пьяно возмутился Арсений, тыкая сонного Антона в плечо. — Уже развели, дочка уже у нее… — алкоголь все-таки ударил в голову. — Антон, я пришел сказать спасибо. Создавалось впечатление, что Попов сам с собой говорил, но его затуманенный разум не обдумывал ни слова, ни действия. Ему резко захотелось тепла. Так бывает, когда ты много лет взаперти холодных стен. Ведь ты мужчина и какие эмоции, какие чувства. Но почему-то… — Почему-то все равно болит… — безумная улыбка. Не лицо, а гримаса боли. — И у тебя тоже болит. Ты просто что-то не договариваешь… Последнее слово заняло у него больше времени, чем у обычного человека. Шастун охуел и приподнял голову. Снится, что ли?.. — Антон, почему тебе больно?.. — странный вопрос и ярко-синие глаза уже смотрят в зеленую рощу. Шастун продолжал пялиться, уверенный, что это сон. Арсений бы сам к нему после дневного цирка не пришел. Даже после бутылки. Даже после не одной. С его то уровнем гомофобии. Да уж, мозг Антона — отдельный вид мазохизма. — Ты… — промямлил Антон еле слышно. — Ты зачем здесь? Я же отпустил тебя, — и мысленно, и со смены нахуй. Точно снится. Арсений не слышал ни слов, ни вопроса. Он только смотрел на парня и пытался обуздать внутреннего зверя, который до одури, до скрипа зубов хотел этого человека. Здесь и сейчас. Внутренний монстр оскалился, наконец разорвав железные, но ржавые, кандалы. Столько лет он прятался в тени, на дне бутылки, в самом потайном уголке ебаной души. Не контролируя себя, Арсений впечатался в губы Шаста, сминая их до одури страстным поцелуем. Ему будто хотелось напиться, будто он был один в пустыне и Антон — единственный источник ледяной воды. Грубые руки сжимали мягкие волнистые волосы, не причиняя боли. Нет, только не она, ей здесь не место. Шастун было замычал, но окончательно приняв происходящее за сон, сразу обвил руками чужую талия, стараясь выровнять спину. Удалось, но Арсений потянулся за ним, даже не пытаясь разорвать поцелуй. Руки сами утащили Попова к себе на колени, крепко прижавшись всем телом. Слишком приятно, слишком хорошо, слишком… Перегар? Антона как ошпарило. Черт! Не сон! Сергеевич в дрободинушку! Арсений размашисто ерзает пятой точкой по его коленям! Да что там! У него явно стоит! И это что-то стоящее Антон точно ощущает каждой клеточкой. — Нет! — Шастун прикусывает чужую губу, стараясь попутно оттолкнуть мастера. Арсения остановила только боль от укуса. Проморгавшись, он ещё раз посмотрел на Антона. Последними клетками здравого смысла силясь понять, что… — Что я?.. — искреннее удивление вкупе с уже болезненным стояком. — Уходи, — взгляд Антона заледенел от одной только мысли, что пусти он все дальше, то последствия могли бы быть ужасающими. — Уходи и больше никогда не попадайся мне на глаза, слышишь? Не приближайся, не разговаривай и даже не здоровайся, — в ответ были только испуганные глаза. — Я тебе говорю, слышишь?! — Шастун схватил Арсения за подбородок, стараясь причинить какую-никакую боль для убедительности. Сейчас Попов выглядел совсем беспомощным. Он смотрел в глаза напротив и хотел только просить бесконечно прощения. — Прости… — наконец вырвалось. Неуклюже встал, собрал все, кроме своего достоинства, и вышел за дверь. *** В цеху стояла гробовая тишина. Антон еще долго смотрел в закрытую дверь. Ну вот почему сейчас? Почему этот алкоголик именно сейчас решил к нему поклеиться? Мужик, где ты раньше был, блять? Может и не было бы этого злосчастного диагноза в этих ебаных листах. Шастун со всей силы долбанул по столу, матеря всех и вся до седьмого колена. Ну вот что такого он натворил в этой жизни, что ему такое прилетело? Если это бумеранг, то он, по меньшей мере, должен был кого-то убить. Антон потянулся к все еще выключенному телефону. Точно, никто так и не поставил его на зарядку. Вот почему он так спокойно спал… Спал? А который час вообще? В любом случае, ночь за окном говорила, что пора уезжать. Ладно, в машине телефон зарядит. Шастун сгреб вещи и одним махом кинул их в рюкзак. Арсений был перед глазами все время. Даже на стоянке он мерещился Антону. Даже в машине казалось, что тот рядом. Телефон наконец-то подал первые признаки жизни. А с ними и тысячу сообщений с пропущенными звонками. Машина грелась, поэтому, так и быть, Антон погрузился в сообщения. — Чего, блять, нахуй?! — раздался крик, который, наверное, был слышен в каждом уголке территории завода. — Да как так-то?! Куча пропущенных от лаборатории и, как финал, смс: «Уважаемый Антон Андреевич. По случайной ошибке вам отдали результаты Шактуна А.А. Мы не смогли к вам дозвониться, поэтому ждем вас за вашими результатами.» *** Сначала он шел, потом начал бежать. Ему хотелось опять бежать от себя, запереться на все замки и сказать всем присутствующим «ничего не было!». Как тогда, много-много лет назад. Воздуха не хватало, ноги подгибались от выпитого и сделанного. Черт, черт, черт. Закашлявшись, Арсений на секунду остановился. Холодная стена цеха несколько отрезвила. — Блять… — подытожил мужчина, закрывая лицо руками. Что он наделал. Что он, блять, наделал. И какое же счастье, что сейчас ночь и цех пуст — он бы точно не смог притвориться Сергеичем. Вот в этот момент точно нет. *** Антон рванул в цех со скоростью гепарда, оставив телефон на приборной панели. Он просто надеялся, что Арсений еще там. Черт, как же ему сейчас плохо, наверное. Развод, ребенок, Шастун со своими «скрытыми» диагнозами и чувствами. Антон же его просто дотоптал. Надо извиниться, объясниться, хоть что-то сделать. Как он вообще мог его так прогнать? Как? Да даже будь этот чертов диагноз правдой… Эгоист хренов. Антон и на секунду не задумался о том, каково сейчас Арсению. Да, весь этот несложившийся петтинг вполне можно списать на алкоголь, но, блять. Это же как ему дерьмово, что такое вычудил? Шастун просто снес дверь цеха собой, ввалившись внутрь растрепанным монстром. Все бы ничего, но на входе зацепил ногой мусорное ведро и успешно приземлился рожей на пол. «Мдам, надеюсь, он не здесь», — привычный Шастун, кажется, возвращается к жизни. От шума около входа Арсений дернулся. Только не хватало сейчас встретиться с кем-то. Может, Сидоров опять?.. На негнущихся ногах Попов по стеночке стал отползать внутрь цеха. Благо, он прекрасно ориентировался даже на пьяную голову. Только белая футболка могла выдать его наличие здесь, но об этом Арсений и не хотел думать. Антон наконец-то освободил свою ногу от мусорного ведра и поднялся. Цех казался абсолютно пустым и он уже был готов уйти, но… Где-то под стенкой послышалось копошение, а потом и Шастун додумался свет включить. — Вот ты где… — выдохнул Антон, успокоившись, что этот пьяный колобок не додумался сесть за руль в его состоянии. А Арсений продолжал ползти в противоположную сторону. Свет нормальным людям путь освещает, но Попову он, наоборот, только мешал. Запнувшись о собственные ноги, Арс со всей своей высоты полетел куда-то на кафель. — Попов! — Антон испугался так, будто мастер сейчас под машину попал, а не шлепнулся, как он сам минутой ранее. Перепрыгивая все на свете, Шастун быстро оказался рядом с телом. Тело, вроде, было в сознании, если это вообще можно так назвать. — Еб твою, ты на кой так напился? Ты же еще хоть немного живым от меня выходил… 20 минут, блять. Сергеевич, как до такого можно за 20 минут нахуяриться? — Антон потянул мужчину на себя, чтобы хотя бы усадить. Арсений только пытался отбиться от чьих-то рук, не особо понимая кто это перед ним или что. Ноги совсем перестали держать и он свалился на что-то костлявое. Точнее, кого-то. — Горе… — выдохнул Шастун почти на самое ухо прижавшемуся к нему мужчине. — Ладушки, малыш. Поехали в гости, — собравшись с силами, Антон таки поставил тело на ноги. Чисто объективно — дальше порога он Попова не донесет. Либо с передышками. Это вот Попов его донес бы без проблем, а Шастун, хоть и шпала, но далеко не силач. Кое-как подхватив Арсения за талию и закинув одну его руку на себя, Антон медленно начал тащить обоих к машине. — А ты выглядишь худее, чем есть. Или это пару литров водки веса добавили? — выругался парень, погружая тело в машину. — Блять, у него же проверка утром. Ебаный свет… Верх и низ у Попова менялся местами слишком часто. От этого закружилась голова и захотелось испортить пол, но он сдержался. Ноги и руки стали совсем как плети, как дополнение к бесполезному мозгу. — Ммм… — это все умозаключения Арсения до полной отключки. Благо до машины пару шагов. *** Доехав домой, Антон в первую очередь использовал все найденные в бардачке влажные салфетки на салон и Арсения. Но без толку. Утром они очень «весело» поедут на работу. Как Шастун тащил мастера в квартиру — отдельный вид искусства. Лифт сломался, а Антон жил на пятом этаже. Так-то и не особо плохо, но подниматься пришлось с багажом, который самостоятельно даже одну ногу переставить не в состоянии. Зато, сука, в состоянии размахивать лапами. Три леща! Три! И это только на втором этаже… В квартиру Шастун не вошел, а ввалился. Конечно, вместе с телом Попова, которое тут же поспешило занять вакантное место и скрутилось калачиком на половичке. Интересно, что ему там снится? Передохнув рядом минут десять, Антон собрался с силами и таки забросил это огнедышащее чудовище на кровать. Взвесив все за и против, прикинув утреннюю реакцию… Все же решил раздеть полуживого. Не тронул только трусы, а то утром совсем истерика подняться может. Затем Шастун выдернул из-под Арсения покрывало, передвинул его на другой конец кровати и укутал в одеяло. А сам пошел в душ. Ноябрь, а сто потов сошло пока добрался… *** Утро началось… Хорошо, что оно просто началось. Арсений вскочил от звуков, напоминающих его будильник, но только его будильник не крякал. Стоп, что? Сонные глаза не видели и половины. Тело приказывало «встань и беги», но похмелье осаживало и тело, и разум. — Господи… — прохрипел Попов, садясь на кровать. Чистую, прибранную кровать. Нет, стоп, это точно не его потертый пылью диван. Нет, точно нет. Началась внутренняя паника. Адреналин ударил в голову. — Шастин?! Тьфу, блять, Шастун?! — Не ори, — сонно протянул Антон, переворачиваясь на спину. — Сейчас 5 утра. Ванная там, — парень тыкнул пальцем в проход. — Полотенце тоже там, ждет тебя с вечера. Иди, у тебя проверка, — зевок. Секунда молчания. И тут до Шастуна дошло, что при повороте полотенце «уплыло». — Блять? — на всякий случай спросил резко проснувшийся парень. Арсений сидел и не понимал двух вещей: какого хуя он делает в кровати у Шастуна, и… какого черта у того стоит? В голову ударила кровь от таких видов с утра пораньше. Зашипев, Арсений метнулся в сторону ванны. Дальше убеждать себя, что я не я и лошадь… сука, красивая да еще и голая. — Мдам… Интересно, что ему на завтрак-то готовить? Ладушки, — Шастун встал на ноги и тут же об этом пожалел. Тащить Арсения было тяжко, но боль в мышцах опосля… Будто они всю ночь трахались во всех позах Камасутры, а не пролеты преодолевали. Антон никогда не стеснялся своего тела. По мужским меркам — тощий, по активным гейским — горячий, хоть и слишком высокий. Еще бы от стояка избавиться… *** Грязное дело было сделано. Шастун уже мыл руки на кухне с сигаретой в зубах. Да уж… Не таким он себе утро с Сергеевичем представлял. — Блять, ему ж там трусы еще надо… Интересно, мои жать не будут?.. Тем временем в голове у Арсения скрещивались бабуины. Холодная вода не помогла. Немного освежившись, Попов встал как вкопанный перед дверью. Выйти и… че? Для начала он решил обернуться в полотенце. Мол, так он серьезнее выглядит. — Антон! — хрипло позвал Попов для определения местонахождения первого. Квартира была, вроде, не огромной, но такой закручено-сложной. А Антон уже плелся с трусами на выбор к ванной комнате. — Что? — спросил Шастун, благо, в белье. — Не знал, какие тебе больше понравятся, поэтому выбирай. И, сорян, новых нет. Только мои. Ты чем обычно завтракаешь с похмелья? Обычность этого необычного утра вводила в ступор. Особенно, когда ты половину не помнишь, а голова только болеть может. — Эм, что? — умнее вопроса похмельный мозг выдать просто не мог. — Шаст, что вчера вообще было? Глаза болели, хотелось их то ли тереть, то ли вообще стереть. Некогда голубые стали красными. — Васильевич, ты этого знать не хочешь, — попытался улыбнуться Антон, но, увидев перекошенное лицо собеседника, поспешил исправиться. — Шучу. Сергеевич. У тебя проверка сегодня. Пройди ее и я тебе все перескажу в деталях. Наверное. Так чем кормить тебя? «Кормом для собак», — почему-то пронеслось в голове мужчины. Он и правда сейчас чувствовал себя как пес побитый. И виной этому был только он сам. — Который час? — Арсений сощурился от болезненного напоминания о проверке. — Пол восьмого?! Часы на телефоне Шаста показывали именно это время. Позабыв все на свете, Арсений побежал одеваться. Какие трусы, какая разница! Сегодня его и без них выебут. Антон громко рассмеялся, увидев полет ласточки по квартире, которую сама ласточка знала ну очень плохо. — Арсений, угомонись. А еще лучше — протри глаза. 5:30, темно за окном же, — парень все еще смеялся, стараясь ничего колкого не ляпнуть. — Одежду выбирай любую, которая тебе в шкафу приглянется. Твоя в стирке. Сушилки у меня нет, поэтому отдам позже. Почему она в стирке — узнаешь в машине. За химчистку ты, похоже, мне тоже должен, — и Антон уплыл в сторону кухни, решив, что идеальнее яичницы на завтрак может быть только яичница. В случае Арсения — с пивом. Благо, завалялось в холодильнике пару бутылочек. Неясные звуки, но явно недовольные, послышались откуда-то из комнат. Попова будто бы головой приложили, но он, как ржавый сломанный механизм, пытался работать. — Так, — других вариантов не было с одеждой. Серая толстовка, спортивки и… носки с уточками? Солидно, пойдет. Все ещё не веря глазам своим, Арсений попытался найти в квартире часы. Свой телефон он не помнил даже где оставил, поэтому сейчас искать было бесполезно. — Антон? — блять, он опять кухню потерял. Что за планировка. — Горечко, блять. От шкафа прямо, налево, прямой коридор и направо, — Антон уже неоднократно видел, как «охуенно» Сергеевич ориентируется в пространстве на похмельную голову. Пьяным и то лучше. Сам же парень колдовал со сковородкой, а наполовину полная бутылка холодного пива стояла рядом с наполненным стаканом и ждала мужчину. Дойдя опять по стеночке, потому что голова хотела продолжать веселье, Арсений приземлился на кухонный стул. Удобно. — Мне начать извиняться или помолчать?.. — промямлил Арсений, не сводя глаз с Шастуна. Что-то внутри било набатом, распыляя тревогу по всему телу. Антон тяжело вздохнул, размышляя над тем, что вчера произошло. По большому счету, извиниться тут должен только он. А если бы парень не оттолкнул Попова в своем кабинете, то должен был бы извиняться в сто раз больше. Может, и хорошо, что так получилось. Держать себя в штанах Шастун умел очень плохо. Особенно рядом с объектом обожания. — Только за свой вес, — попытался Антон улыбнуться, перемещая яичницу для гостя в тарелку. — Вес?.. — не понял сначала Попов, а потом… понял. И стало стыдно. — Бля, я же точно не сам телепортировался сюда. Тени под глазами стали ещё ярче. Видно было, что внутри Арсения бурлила вина вперемешку со страхом. Он боялся, что, помимо неприятностей с весом, вычудил что-то еще. Потихоньку события вчерашнего дня начали всплывать. Завод, проверка, суд… ебучий суд и темнота. Помнит только чувства после: нескончаемая тоска и обида, то ли на себя, то ли на мир целиком. — Кхм… а больше там? — ну там где понятно. Для Арсения «там» — это все события после бутылки горячего. — А если и больше, то что? — на секунду застыл Антон над разбитым яйцом. — Что тогда будешь делать? Прямо сейчас сбежишь? Или спишешь на алкоголь? Антон не понимал, что у Арсения жесткий диск стерт. И он ну очень плохо помнит че он там и куда. Может, попозже ясность и появится, но сейчас: — Антон, я не собираюсь никуда бежать, — и это было правдой. Он уже взрослый мальчик, блять. — Но если я сделал или сказал что-то против твоей воли, за это прости, пожалуйста. — Уверен, что бежать не собираешься? — Антон пошаркал лопаткой по сковородке и сразу же развернулся к Арсению. — Потому что я боюсь, что ты сбежишь, как только вспомнишь ночь. И, буду откровенен, я пойму. Не волнуйся. Из нас двоих облажался только я, — шумно выдохнув, парень вернулся к сковородке. — Извини. И кушай, — шумный выдох и тишина. — Ночь?.. — повторил совсем тихо Попов. Они что?.. Ну это самое?.. Развод отметили вместе? Арсению теперь было точно не до прекрасного завтрака. Хотелось выйти. В окно. — Мы переспали? — прямо спросил Арсений, перебирая в голове хотя бы какие воспоминания. Почему-то при этом слове тело реагировало не отвращением, а приятным теплом. Шастун, который уже снял свою яичницу с плиты и потянулся за сигаретами, замер. — Что? Нет, вовсе нет. Я бы так не поступил, — выдохнув, Антон решил не ждать конца проверки. — Арсений, не знаю, какие дважды два ты сложил у себя в голове, но получилось у тебя точно не четыре, — парень вытащил сигарету из пачки, закурил и облокотился на кухонную тумбу. — У меня вчера была «веселая ночь», — он неосознанно провел пальцами по щеке с синим оттенком. — И я не спал. Поэтому к вечеру благополучно отключился в кабинете. Не помню, конечно, во сколько именно ты пришел… Но ты пришел. Разбудил, почесал за ушком и поцеловал, — на этом моменте Антон притих. — Тебе явно было хреново. И я не о количестве выпитого. Мне даже показалось, что ты искал поддержку — глаза были на мокром месте. Я и сейчас задаюсь вопросом: почему ты решил пойти именно ко мне. Но не нахожу ответа, — парень снова затянулся. — А я оттолкнул тебя. Грубо, некрасиво. И попросил больше никогда не приближаться ко мне. Ты ушел слишком быстро… Мне вообще стоит продолжать? — притих Антон, увидев выражение лица Попова. Видимо, лучше реально после проверки. Арсений смотрел на него и пытался не только слышать, но и слушать. Получалось с трудом. Он ещё условно вчера был женатым человеком, а сейчас он уже вешается на шею к парню. Он, абсолютно гетеронатуральный натурал. В голове не укладывалось. Медленно встав на ноги, Попов молча достал из пачки Шастуна сигарету и закурил. Тишина для него была оглушающей. И самое страшное, что он не чувствовал противоречий… Будто бы его поступок был не столь отвратительным. — Прости, — за что извинялся он сам не знал. Сейчас было вообще как-то не до своих соплей. В минуты тишины он увидел другого Антона. Сильного, умного, точно доброго и… несчастного. — За твои лишние пару килограмм на моей шее, как и за то, что я три года был «фиалкой», «шпалой» и «маминой радостью» — прощаю, — улыбнулся Антон, стряхивая пепел с кончика сигареты. — Ладно, давай добью. Я добрый по утрам, мне не сложно, — Шастун решил затушить сигарету и лишь после подойти к Арсению ближе. — Я действительно влюблен в тебя, я не соврал. И вел себя как идиот, который и слова сказать рядом не мог. А что, если кто-то поймет? А что, если поймешь ты? Второе пугало больше всего. Поэтому быть лопоухой березкой, которую ты даже всерьез не воспринимаешь, меня устраивало. Сергеевич же женат, Сергеевич же семьянин, который каждую неделю заливает в себя пару литров горячительного. Я же даже не надеялся, что ты в мою сторону хоть раз серьезно посмотришь. Да еще и эти анализы, — парень махнул рукой. — Да похуй. Ушел от темы, извини. О чем это я? А, да. В машине я решил, что ты домой не доберешься и погнал за тобой в цех. Ты еще от меня по стенкам карабкался, — улыбнулся Антон. — Но я, смело преодолев мусорное ведро у входа, поймал тебя и затащил к себе. В машине ты устроил фейерверки, поэтому пришлось тебя раздеть. А потом я пошел в душ и просто упал замертво рядом. Вот и вся история. Как видишь, стыдиться тебе нечего, — почему-то Шастуну захотелось прикоснуться к коллеге. Не удержался. Поцеловал в щеку. А потом замер. — Прости. Это лишнее.