Замки в небе

      Было место, куда Галф любил приходить. Прямо в границах дворца, и поэтому нет необходимости в удушающей безопасности — место уединения в диком, продуваемом всеми ветрами уголке за пределами территории. На краю вершины утеса, глядя на зазубренные черные скалы и темно-синюю ярость волн, которые разбивались о них с грохотом, бакланы пикировали, как торпеды, чтобы украсть серебристую рыбу из бьющейся солёной пены устрашающего хаоса природы.       Омега сидел, свесив длинные ноги со скалы — морской туман и брызги жалили глаза и хлестали по скулам, как океанские мустанги, — порабощенный гипнотической, жестокой дикостью стихий. Каким-то образом они успокаивали душу: напоминание о необъятности окружающего мира — он всего лишь одна несущественная точка в бесконечности Вселенной.       Как будто всего на мгновение он мог расплыться, полностью исчезнуть.       Мир.       Но… Не в этот день.       Когда Галф приблизился через спутанные заросли ежевики, он резко остановился, обнаружив фигуру, занявшую его место: темные шелковистые волосы, мощное телосложение, руки, раскинутые в стороны, волнистая трава была сжата в кулаках и вырвана с корнем в пустом, очищающем разрушении.       Этот человек тоже убегал, понял омега — как раз в тот момент, когда голова склонилась в сторону звука визга, борьбы чаек в воздухе, отсутствующий взгляд в его глазах — слышимый вздох, когда невидимый зритель безошибочно опознал острую линию подбородка и нежелательный профиль Короля.       Затем сидящая фигура полностью повернулась лицом к Галфу. Это был первый раз, когда муж и жена обменялись пристальными взглядами? Почти черная матовость беззвездной ночи сочетается с насыщенным шоколадно-коричневым оттенком фундука. Прежде чем каждый из них отвёл взгляд.       Тишина, которая, казалось, простиралась от гребня одной несущейся волны до следующей, пока…       — Садись… Если хочешь, — Мью грубо похлопал по месту рядом с собой.       Галф неохотно двинулся вперед, приземляясь рядом с альфой, на безопасном расстоянии между ними, пока каждый смотрел на возникающий внизу бурлящий водоворот.       — Тебе нравится это место, Сиэль?       — Ммм, — легкий кивок головы. — Моя родина, Бусаба, не имеет выхода к морю, как вы, наверное, знаете, поэтому океан для меня — своего рода волшебство.       — Что же в нем волшебного?       Несколько мгновений задумчивости, затем:       — Его пронизывающий холод, гулкие глубины, калейдоскоп неукротимых аквамаринов. Его свирепость, нежность, шепчущая громкость и оглушающая тишина. Но больше всего, я думаю, его горизонт — потому что это единственный, который я видел, и это не конец, а просто то, насколько могут видеть прищуренные глаза.       И когда он поднял глаза, чело короля омрачилось, настороженные глаза изучали его собственные, словно пытаясь разгадать какую-то загадку, на которую он только что наткнулся, там, в этих омутах.       Почему Галф не мог отвести взгляд? Как будто он был притянут магнитом, незнакомая щекотка росла внутри, пока…       Мью разрушил чары:       — Да, все так, как ты говоришь. Это место — я приходил сюда с тех пор, как был мальчиком. Ты тоже можешь посещать его. В конце концов, теперь ты королева этой земли.       — А море?       Сверкающее веселье в безлунных сферах.       — Его тоже, да.       — Неправда! — младший выразительно покачал головой, схватив альфу за предплечье, пока не осознал свое действие и не отдернул руку. — Простите меня, просто у моря нет хозяина. Пусть оно будет свободным, всегда.       На лице Мью снова появилось то же загадочное выражение, затем он внезапно, рассеянно, принюхался к воздуху вокруг.       — Этот… аромат. Ты чувствуешь его?       — Я не понимаю, король Солярис.       — Как… весна… такая сладкая… это прекрасно, правда… но…       И в одно мгновение король вскочил на ноги и, пошатываясь, побрел прочь, к дворцу — странное, сильное головокружение преследовало его на каждом шагу — всего лишь беглый взмах рукой в сторону широко раскрытых глаз Галфа.       Он в одиночестве… снова.

***

      По мере того как текли пески времени, омега осознал свое положение внутри грандиозного, похожего на лабиринт, вечно затуманенного здания, в котором он жил, но не мог назвать его домом. Королева — да, но уважаемый правитель? Нет. Был ли это его вторичный пол, его косой акцент, его нежный возраст или кажущийся недостаток утонченности — «тряпичная кукла с деревенского рынка», — шептались о нем в извилистых коридорах, — он никогда не был достойным ровней их королевской особе.       На самом деле все было еще хуже, когда король Солярис уехал — исчез, он отсутствовал в течение двух недель после их странного обмена мнениями на вершине утеса.       В то время как Галф, несомненно, испытывал облегчение, запирая свою спальню на висячий замок с наступлением сумерек, он обнаружил, что в полумраке и при дневном свете тревожные голоса звучат все громче, все ближе, пока однажды утром молодая горничная просто не выплюнула «Бусабанская шлюха», швырнув на пол утреннюю корзину со свежими дровами для растопки, и выбежала из комнаты со слезящимися глазами и заломленными руками.       — Не обращайте на нее внимания, — гармоничный голос и успокаивающее похлопывание по напряженным плечам. — Она просто нервничает из-за этих разговоров о войне, поскольку ее любимый мужчина будет маршировать солдатом.       Говорившей была Мэй — если Галф правильно помнил — старшая экономка, несмотря на то, что она старше всего на несколько лет.       — Но какое это имеет отношение ко мне?       — Сокрытие короля в последнее время не помогло нашим народам избавиться от неуверенности.       — Его… сокрытие?       Да, Мью отсутствовал, но Галф предположил, что это было вызвано государственными делами.       — Вы… действительно не знаете, где он, не так ли?       Глаза Мэй заблестели состраданием, когда она осознала жалкую изолированность слушателя.       — Я не понимаю…       — У короля был период гона, моя королева, — он был вынужден отправить лорда Ориона за стол переговоров вместо себя.       — Гон? Но как? Я имею в виду, почему?       — Никто не знает наверняка — спонтанное происшествие несколько недель назад. Гоны и течки в наши дни настолько редки в обществе, что это было совершенно неожиданно. Таким образом, когда главный лекарь объявил, что король Солярис проведет это время вдали от дворца из-за своей новой жены, тревожная вина легла на ваши плечи, юноша.       — Почему из-за меня?       — Ну, потому что вы молоды и, как бы это повежливее выразиться?.. неопытны, хрупки. Известно, что альфы в гоне калечат своих омег — иногда даже убивают по ошибке — вы, должно быть, слышали эти истории. Перегрызая глотки, чтобы обозначить свою территорию, образуя мучительные разрывы и смертельные внутренние кровотечения.       Дрожь пробежала по телу Галфа. Было ли это действительно правдой? Он, конечно, знал о гоне — и о течке тоже, — но никогда не подходил так близко к таким животным обычаям. Мысль о короле в муках такой плотской страсти…       Снова эти незнакомые ощущения.       — Ваша ванна готова, — крикнула дама из примыкающей к ней туалетной комнаты, воздух заволокло паром, словно в подтверждение ее слов.       И когда Галф сбросил свою ночную рубашку на холодный каменный пол, его мысленный след закрутился по спирали, отражая танец паровых змей вокруг.       Действительно ли Мью дистанцировался, чтобы пощадить тело омеги? Если бы он сцепился с ним в гоне, то, по всей вероятности, Галф уже был бы беремен его ребенком — ожидая ребенка, который, как говорили дворцовые старейшины и простые люди, залечит трещины в их землях. Так в какую же игру играл король?       Казалось, что это было опасно.       Теплая вода плескалась о карамельную кожу, пока Мэй отшелушивала, скребла, полировала его до блеска. Мягкий и гладкий — он был высок для омеги, даже немного выше своего мужа. И все же каким-то образом он был элегантно сложен: тонкая талия, соблазнительные изгибы, созвездие симпатичных родинок мерцало на небесах его груди. Лицо статной красоты, настолько неземное, что вызывало неохотный румянец даже у самого недовольного зрителя.       — Насколько разные у вас тела, у тебя и у него.       — Правда?       — Ну конечно, его спина, шрамы… — экономка замолкает, внезапно осознав, что вторглась на частную территорию…       Шрамы? Галф откинулся на сверкающую золотом ванну, размышляя. По правде говоря, он никогда по-настоящему не видел обнаженного тела своего мужа — поскольку мужчина навещал его только ночью и брал сзади без всяких шуток или игр-       — Надеюсь, я не слишком груба, ваше величество?       Своевременное вмешательство Мэй отвлекает омегу от блуждающего удивления.       — Вовсе нет, — пробормотал младший. — Мне нравится, когда я могу ясно воспринимать вещи, когда я знаю, что реально, а что нет. В конце концов, я привык к более простым способам…       — Вы, должно быть, с нетерпением ждёте встречи со своим кузеном, принцем Эсеном, на сегодняшнем дворцовом празднике? Если вы скучаете по дому.       — Да, — наконец-то широкая, открытая, сверкающая бриллиантами улыбка. — Я очень скучаю по Апо.       — Вы особенно близки друг к другу?       — Как и любые братья.       — Понятно. А король?       — Что ты имеешь в виду.?       — Вы предвкушаете ночное воссоединение со своим мужем?       Воссоединение. Он вернулся? Вода в ванне внезапно показалась горячей, пар неприятно душил, когда тело Галфа незаметно раскраснелось в пятнистых, невинных лучах утреннего света.