Кривое зеркало

      Гарри тяжело дышал, пытаясь собраться с мыслями — получалось скверно.       — Скажите, ведь это… все неправда?.. Пожалуйста, Альбус.       Но Дамблдор молчал с той минуты, как покинул думосброс. По лицу ничего невозможно было прочесть, и это лишало сил. Гарри чувствовал себя сумасшедшим параноиком в плену лабиринта фантазий, в котором невозможно было найти выход. Он метался по нему, пытаясь хоть как-нибудь оправдать увиденное:       — Сны — слепок прожитого, капля безумия, в конце концов, может, они всего лишь насланные видения? Ведь нет никаких других вариантов, кроме тех, в которых я окончательно спятил…       В это мгновение на него внимательно посмотрели голубые глаза. Они словно искали что-то в волосах, руках — всем теле, и… находили. Гарри понял это по их выражению — так смотрят люди, внезапно дошедшие до истины, какой бы безумной она ни была.       — То, что ты показал мне… столько деталей, чувств… и сам способ отражения знакомой реальности — ни один мозг не сможет придумать нечто подобное. В какой бы сон мы ни попадали — всегда остается часть сознания, слепок личности, но тут был совершенно другой Гарри Поттер и, что не менее важно — Северус Снейп. Вы не просто поменялись местами — ты прожил чужую жизнь, мой мальчик. Осталось только понять: какую именно?       — Что…что вы имеете в виду? — нервно усмехнулся Гарри. Однако холод уже заползал к нему в грудь.       — Кто из Гарри Поттеров настоящий: профессор Хогвартса или Мальчик- Который-Выжил?       — Нет, нет, — он затряс головой, — это просто бред. Послушайте, Альбус, вы знаете меня столько лет, как можно считать, что я не тот, за кого себя выдаю?       Гарри вскочил и бросился в угол кабинета в желании за что-то ухватиться или разбить — хоть так разрушить странное предчувствие, нависшее над ним. Он до одури боялся следующих слов.       — Я не знаю, как и зачем, но, похоже, ты сумел сменить реальность, занять место Того Северуса Снейпа….       — А воспоминания? В любую минуту — только спросите — и я расскажу вам о своей жизни в Тупике Прядильщиков, на факультете Слизерин, что угодно вплоть до сегодняшнего дня. Альбус, все вокруг, даже Волдеморт, знают меня. Как я могу оказаться Мальчиком-Который-Выжил? Мне за тридцать — не шестнадцать!       Гарри старался цепляться за факты, судорожно выхватывая из головы облики далекого прошлого, но они неожиданно расплывались и утекали сквозь пальцы, как вода в решето.       — Нет, нет, нет….       Руки сами-собой обхватили горячую голову.       — Возможно, существует артефакт, позволяющий на время стать другим человеком, увидеть жизнь его глазами. Твои сны — попытка вернуть истинные воспоминания, напомнить о цели. Я точно уверен, что знаю только одного Гарри Поттера — тебя, моего друга, шпиона Ордена Феникса, профессора Хогвартса. Но… может быть, в этом и заключается магическое влияние? Артефакт….       — Если он существует, — глухо пробормотал Гарри, не поднимая глаз.       — Да, безусловно, — Дамблдор несколько раз моргнул и только затем продолжил, — артефакт создан по принципу полной смены реальности, иначе бы он походил на Оборотное Зелье, но очевидно — биологически сейчас тебе действительно больше тридцати, как и Северусу — шестнадцать. И все вокруг знают вас только в этих ролях. Но, Гарри, ты — менталист или, по крайней мере, сейчас имеешь достаточно знаний в этой области: разве ты сам не чувствуешь разницу между снами и воспоминаниями?       Чувствовал ли он? Да. Гарри хотел бы не признавать этого, но лгать себе никогда не было его привычкой. Господи. Он почти рассмеялся. А что на самом деле было его собственным решением, а не воздействием Того Снейпа?       — Альбус, — Поттер сгорбился у окна, — что мне делать?.. Возможно ли, что вы ошиблись?       — Силы магии безграничны. До сих пор многие не признают существование Даров Смерти, для них они — всего лишь сказка, но мантия Северуса…прошу прощения, твоя мантия — прямое доказательство жизни Игнотуса Певерелла.       — Подождите.       Гарри вскинул голову, в изумлении и гневе рассматривая улыбающегося Дамблдора:       — Не хотите же вы сказать, что….       — Да, мистер Снейп… то есть, вы держали в руках старинный артефакт — один из трех, подаренных Смертью и, по моему мнению, самый великий.       — Глупости!       — Вы так считаете, мистер Поттер? — директор поднялся из-за стола. Одним движением он выудил из рукава, как заправской фокусник, длинную, покрытую узлами палочку. В его пальцах она мелко дрожала и, кажется, даже о чем-то шептала, но о чем — услышать было невозможно.       — Второй Дар, Гарри. И ты один из немногих, кому я об этом рассказываю.       — Как?..       Дамблдор вздохнул. Что-то мучило его, мучило так давно, что теперь, пронеся это в сердце, доверить было очень тяжело.       — Все знают Гриндевальда как беспощадного Темного мага, возжелавшего однажды господства над сущим. Он был намного страшнее Тома в своих поступках, вынуждающих трепетать даже самых смелых людей. Но я помню только Геллерта — юношу с глазами, способными увидеть мир ярким и сказочным, таким, каким его не видел прежде никто. Он много говорил, еще больше — смеялся. И… когда-то я отдавался этому смеху со всем рвением, на какое только был способен. Гарри, ты даже представить не можешь, каким Он был великим магом. Именно Геллерт убедил меня в существовании Даров Смерти, и нам удалось найти каждый из них. Вот оно — момент воссоединения, чувство безграничной свободы, которое можно было сравнить только с ощущением жизни, когда ты в нее приходишь. Но, оказалось, мы с Геллертом смотрели на все под разными углами. Он желал власти, могущества, бескрайнего поклонения. Я же отказался разделить такую участь. Мы вступили каждый на свою дорогу, и нам суждено было столкнуться в конце. Что было дальше ты знаешь: Гриндевальд пал от руки Дамблдора, а палочка…. Палочка перешла к победителю.       Гарри слушал и не мог поверить в сказанное. Он не знал, что его шокировало больше: близость сказочного артефакта или чувство раскаяния, боли, отразившееся на бледном лице. Дамблдор показался вдруг очень старым, безумно уставшим от бремени великого волшебника, человеком. Его глаза смотрели куда-то в сторону и видели, возможно, двух молодых людей, еще не успевших расстаться. Они говорили о будущем, и теплый солнечный свет касался склонившихся голов.       — Поэтому в существование твоего артефакта я верю безоговорочно, хотя и помню все только в его кривом отражении. Быть может, когда придет время вернуться обратно, мы встретимся совсем в иных обличьях.       — Вы думаете, мы вспомним?..       — Кто знает….       — И, все-таки, Дамблдор! Почему Вы отвергаете другие объяснения? Может, это бред, горячка или чье-то влияние?       — Гарри, — он поймал его руки и с силой встряхнул, — прошу. Мы оба видели: то, что тебе снилось несколько ночей не похоже на выдумку или чары. Слишком все было подробно и… чувствительно. Я понимаю тебя — тяжело проснуться и осознать, что все вокруг настоящая ложь, но сейчас важно сдержаться и скорее принять случившееся.       — Но как?.. Альбус, что мне делать?       — Ты вернешься. У всего есть свой срок. Но когда — мы не знаем, и нет никакой гарантии, что ты будешь помнить произошедшее, поэтому сейчас Гарри Поттер — кем бы он ни был, должен сделать все необходимое. Нельзя позволить Тому усомниться в тебе.       Гарри шумно вздохнул. Он, возможно, в секунду прожил долгую жизнь Того Северуса Снейпа — нелюдимого и мрачного, нагоняющего ужас одним своим присутствием. Такой точно бы не впал в истерику. И это лишний раз доказало теорию Дамблдора — если бы на самом деле Гарри был двойным шпионом, его бы не захлестывали чувства, как…шестнадцатилетнего подростка.       — Когда я вернусь, все останется как прежде?       Дамблдор покачал головой, продолжая сжимать его руки:       — Не думаю. Боюсь, сейчас ты определяешь не только свое будущее, но и будущее Северуса Снейпа, который вскоре вернется обратно.       — И ему не захочется лежать в могиле, — невесело закончил Гарри. — Никогда бы не подумал, что образ безмозглого гриффиндорца на самом деле мой. Не знаю, что может быть хуже этого.