***
— Вы совершенно не занимались. — Нет! Нет, — чуть тише, — это не так. Профессор, я делал все, как вы сказали, но ничего не получилось. — Результат, мистер Снейп, достигается только при должном усилии, а не лени и желании поспать. Еще раз. Legilimens! Оказалось смотреть в его глаза и не видеть других очень сложная, почти невыполнимая задача. Когда Снейп перешагнул порог, Гарри окаменел и не смог вымолвить ни слова: слишком знакомыми показались руки, голова, походка. Пусть сейчас она еще не напоминала летящую, но природная грация уже проступала в угловатых подростковых чертах. Как ни крути, это — Снейп, помолодевший, напрочь потерявший себя, нацепивший на грудь значок Гриффиндора, Снейп. Даже шрам на лбу не помогал забыть облик высокого мужчины, склоняющегося над ним в детстве. Узкие губы того и гляди протянут знакомое: «Поттер». Гарри встряхнулся. Не время, не место. Нужно натолкнуть мальчишку на единственно верную для него стратегию защиты — активное нападение. Когда- то это уже случилось — сработает сейчас. Нужно только добраться до тех воспоминаний, которые Снейп не захочет открыть, а затем надавить на них, чтобы было как можно больнее. В конечном итоге, на самом деле, это — его воспоминания. Гарри знал куда бить. — Вы целовались с Джоу Чанг? — насмешливо протянул он, поигрывая палочкой. — Какая невинная картина: боевые товарищи, почти реинкарнация своих родителей, после тяжелых поединков сплетаются…. — Замолчите! Замолчите сейчас же! Снейп вскочил, порываясь уйти, но чужая рука мгновенно толкнула его в грудь так, что стул под сдавливающим весом жалобно простонал. — Прекратите истерику, Снейп. — Прекратите смотреть мои воспоминания, — взгляд исподлобья. Гарри вовремя сдержал растущий смех, превратив его в короткую усмешку. Неужели он был таким же невыносимым на занятиях профессора Снейпа? — Еще раз! Сделайте вид, что хотя бы пытаетесь противостоять мне, или для этого нужно досмотреть сцену поцелуя? А, может, где-то есть продолжение? Мне поискать его, Снейп? — Не смейте, — прошипел он. — Заставьте меня. — Legilimens! — Protego! Вот оно! Заклинание защиты столкнулось с другим и, поглотив его, с двойной силой обрушилось на Гарри, вынудив его открыться. Одно из самых ненавистных воспоминаний выплыло наружу. То, где профессор Поттер на глазах у всего Хогвартса висит вверх ногами в исподнем, а вокруг слышен только гогочущий смех. Раньше Гарри убил любого, кто посмел бы увидеть эту картину, но сейчас…. В каком-то смысле она принадлежала Снейпу. — Довольно. Все прекратилось. Они снова были в маленьком кабинете в компании холодных стен и пары стульев, стоящих друг напротив друга. Снейп побелел. Он совсем не ожидал, что сможет не только отразить заклинание, но и увидеть…то, что увидел. — Профессор…. Гарри впервые заметил робость на его лице, смешанную с невыносимым чувством стыда. Щеки этого Снейпа залились краской. — Вон. — Ч-что? — Пошел вон! Банка с сушеными тараканами с треском разбилась о дверной косяк в нескольких миллиметрах от головы спешащего Снейпа, едва не убив его. Изо всех сил Гарри продолжал разыгрывать спектакль, надеясь лишь на то, что мальчишка сможет понять принцип защиты. Показывать ему другие воспоминания нельзя — Снейп Того времени не простит такое кощунственное отношение. Пусть даже Поттер обо всем уже знал. Гарри вздохнул, опираясь о стол, и постарался разложить в голове по местам события двух жизней, смешанных в дикий коктейль. Где-то Поттер орал на мальчишку-Снейпа за то, что тот снова нарушил правила, подверг опасности друзей и едва не умер, а затем все менялось местами и над Гарри нависал хмурый мужчина с тяжелым взглядом черных, как ночное море, глаз, а иногда было совсем дико: Гарри в профессорской мантии стоял и кричал сам на себя. — С ума сойти можно, — простонал он, снимая очки. — Когда же это кончится…. Здесь стоит остановиться и пояснить: Гарри не просто приснилась кривая проекция жизни некоего Северуса Снейпа (о чем он в самом начале думал) — нет, последний сон, воскрешающий события сразу нескольких лет, окунул Поттера в них и заставил захлебнуться. Каждая эмоция, чувство, способ познания — все это обрушилось на Гарри, и в один момент вернулось к нему, как недостающий кусочек паззла в целой картине из тысяч таких же. И теперь он пытался понять, что делать дальше. Хотя выгнать из головы Снейпа оказалось еще тяжелее. Пройдя его путь, Гарри стал почти таким же: он говорил те же фразы, любил темные, длинные и застегнутые на все пуговицы мантии, терпеть не мог глупостей и…думал так, как думал Он. Единственное, что рознило их — Снейп никогда не был суетливым, он прекрасно знал, как и что делает, особенно, когда это касалось других людей. В этом плане Гарри слишком много переживал. Он повзрослел. За несколько месяцев или недель — кто знает, когда ему пришло в голову активировать незнакомый артефакт? Сложно не думать о Снейпе, это — его жизнь, его воспоминания, его раны. А Гарри теперь носил их в себе, прочувствовал каждую. Может, не так серьезно, но они изменили его. По крайней мере, больше не хотелось совершать необдуманные поступки. В этот момент, будто насмехаясь над ним, перед профессором Поттером появился запуганный домовик и вытянул вперед раскрытую лапку, в которой, мелко подрагивая, лежала короткая записка: «Он должен убить Его»***
Гарри ненавидел, когда кто-нибудь из студентов оголтело носился по коридорам, сшибая всех на своем пути. Очень часто таким страдали гриффиндорцы и первокурсники — равные по разуму…создания, которым приходилось популярно объяснять: в замке, особенно при профессоре Поттере, бегать нельзя. Категорически. Под страхом смерти. И студенты очень быстро запоминали это правило, а всем, до кого долго доходило, вышеупомянутый профессор разъяснял еще раз на отработках. Но в тот день ученики третьего курса, добравшиеся до кабинета профессора Флитвика, изумленно провожали глазами летящего Поттера, отталкивающегося от пола так быстро, что едва удалось заметить выражение его бледного от ужаса лица. Говорят, это был первый и последний случай массового помешательства представителей нескольких факультетов. А особенно впечатлительным студентам перед сном выдали флакон с успокоительным бальзамом. Ну так, на всякий случай. Никто просто не мог поверить в то, что увидел. Гарри на самом деле бежал. И бежал с бешено бьющимся сердцем. Он сжег записку немедленно, сразу, как получил, однако забыть написанное уже невозможно: буквы сами-собой выжглись на подкорке его сознания. Никаких объяснений не требовалось — было ясно, как день, кому и кого нужно убить. Но бежал он вовсе не по этой причине — всему виной оказался посланный следом за запиской патронус Дамблдора. — Почему в этой школе постоянно что-то случается?! — прорычал Поттер, распахивая двери Больничного Крыла. К нему тут же повернулись несколько лиц. Слизнорт, Дамблдор, Гермиона Грейнджер, сидящая неподалеку от… едва дышащего Рона Уизли. Гарри чуть не выругался, когда заметил, насколько бледным тот был. Какие бы чувства ни питал к нему профессор Поттер, его вторая или, скорее, первая личность взволнованно задрожала. — Кто-нибудь скажет?.. — Гар… Профессор Поттер, — Альбус несколько раз моргнул, подслеповато щурясь, — дело в том, что мистер Уизли…. — Это моя вина, директор, не нужно. Слизнорт поднял руку, прерывая Дамблдора, и тяжело вздохнул. — Гарри, понимаете, один студент не так давно презентовал мне замечательную…бутылку огневиски. А…мистер Уизли зашел сегодня, чтобы посоветоваться в вопросах Зельеварения. — И Вы, при всем уважении, решили напоить его неизвестной субстанцией? — рассвирепел Гарри. На что его бывший декан испуганно шарахнулся в сторону, принявшись судорожно оправдываться: — Как можно! Я никогда, ни за что и ни при каких обстоятельствах не налил бы студенту! Это… несправедливые обвинения… Он бы добавил даже маггловское «моветон», но вовремя остановился. — Я заметил в мистере Уизли признаки любовного дурмана и ненадолго вышел за противоядием, а за это время, — Слизнорт бросил укоризненный взгляд на кровать, — он догадался взять с полки бутылку и глотнуть из нее! В этот момент пухлый профессор загорелся от гнева и одновременного облегчения, вызванного тем, что все произошедшее случилось не с ним, а с кем- то другим… достаточно глупым, чтобы хлебать из горла алкоголь в кабинете преподавателя Хогвартса. Профессор Поттер ни капли не сомневался в умственных способностях своего… далекого друга. — Спасибо, Гораций. Думаю, случившееся — следствие упомянутого любовного напитка, который употребил мистер Уизли. Дамблдор всегда искал пути оправдания особенно любимых студентов. Гарри презрительно фыркнул. Уизли под воздействием зелья стал еще глупее? Вот это новость. — Да, да. Нам всем повезло, что мы вовремя опознали отраву, — закивал Слизнорт, украдкой вытирая мокрые ладони, — и мистер Уизли пострадал не очень серьезно…кажется. Гарри перевел взгляд на склонившуюся над Роном Гермиону. Было заметно, что она недавно плакала, но оказалась достаточно сильной, чтобы быстро унять эмоции. Теперь ее рука сжимала другую, еще слабую, едва перебирающую пальцами. — Опасность миновала, — подтвердила вынырнувшая из-за перегородки мадам Помфри, — а теперь попрошу вас выйти и дать моему пациенту отдохнуть. Слишком много шума от стольких людей! — Ну-ну, Поппи, не могли же мы оставить мистера Уизли без должного внимания, — улыбнулся Дамблдор, тем не менее, первым направляясь в сторону дверей. — Мисс Грейнджер, — обернувшись, — я передам Вашему декану записку с причиной отсутствия на занятиях. — Спасибо, директор. Она едва ли посмотрела в его сторону, полностью сосредоточив внимание на белом, как снег, лице, которое уже без оглядки любила.***
— Профессор Поттер, не могли бы Вы уделить мне немного внимания? — уже в коридоре остановил его Дамблдор. — Конечно, директор. Гарри начинал испытывать чувство дежавю: так часто в последнее время ему приходилось беседовать с ним, и каждый раз все становилось только хуже. Однако, слова Слизнорта вынудили его почти мгновенно развернуться в сторону кабинета: — Не понимаю, Альбус…. Неужели, Кэти Белл хотела отравить меня?.. — Ох, Гораций, — здоровая рука мягко похлопала рукав цветного вельветового пиджака, — если бы Вы были повнимательнее, то непременно заметили бы ее, лежащую недалеко от мистера Уизли. — Что это значит? — Кэти Белл заколдовали. — В Хогвартсе?! — священный ужас проступил на лице отшатнувшегося Слизнорта. — Что за чертовщина творится?! — Боюсь, мой друг, не только здесь, — снизил голос до зловещего шепота Дамблдор. Не нужно было обладать даром менталиста, чтобы услышать, как в голове перепуганного профессора Зельеварения бьется всего одна заевшая мысль: «Кто-то хотел убить меня, кто-то хотел убить меня, кто-то хотел УБИТЬ МЕНЯ». — Всего доброго, — безэмоционально попрощался Слизнорт и, развернувшись, деревянной походкой проследовал до угла, где вскоре исчез.***
— Значит, Кэти Бэлл заколдовали, — протянул Гарри, рассматривая прихваченную Дамблдором бутылку. Они расположились в креслах, скинув мантии, не договариваясь, оставшись безукоризненно открытыми друг для друга. Накидки воспринимать иначе, как броню, уже не получалось. — Да, — кивнул Дамблдор, пригубив немного отвара, — именно так. Кэти Бэлл заколдовали, чтобы она вовремя передала огневиски Горацию. — И Слизнорт не отказался…. — Разумеется. Он всегда был слишком… падок на подарки от фаворитов коллекции. — Кэти Бэлл — фаворит? Я думал, она едва смогла завоевать его внимание. — Гарри, Гарри, как ты еще молод и невинен, — улыбнулся поверх цветастой чашки Альбус, — у Кэти Бэлл было несомненное преимущество перед другими. — Если вы хоть что-нибудь скажете о внешности студентки…. — Нет-нет, что ты, я вовсе не намекаю на существование каких-либо мыслей Горация на этот счет. Дело скорее в выдающихся успехах мисс Бэлл в квиддиче. — В квиддиче?! Как давно Слизнорт благоволит участникам этой… игры? — Боюсь, с тех самых пор, как стало известно о явной страсти Мальчика- Который-Выжил к ней. Гарри громко фыркнул. — Не нужно отрицать этого, мой друг. Тому может противостоять всего один человек, имя которого нам известно. А Гораций предпочитает ощущение безопасности, какими бы способами оно не было достигнуто. Что может быть лучше, как не пристраститься к тому же, чем увлечен, — тут он бросил выразительный взгляд, — Северус Снейп. — Какая… низость. Дамблдор рассмеялся, качнувшись вперед. — Пожалуй, что так. Но можем ли мы осуждать его за это? Гарри молча закатил глаза. Он не понимал, как Слизнорту удавалось легко манипулировать студентами. Точнее, не принимал. Для него каждый из них — шумный ребенок, топающий ногами, когда ему не достаются любимые сладости или игрушки. Добровольно общаться, высказывать знаки внимания, интересоваться мнением? Приторная чушь. — Важно другое: кто и зачем заколдовал Кэти Бэлл и передал ей ядовитый напиток? — Кто-нибудь, обиженный на Слизнорта. Дамблдор медленно покачал головой и, поймав его взгляд, сказал то, от чего кровь застыла в жилах: — Целью был далеко не Гораций. Погибнуть должен был я. Гарри вздрогнул. Веселье схлынуло с него, оставив только холодный ужас. — С чего вы…решили? Но Дамблдор, казалось, не слышал его: — Очнувшись, Кэти Бэлл никогда не вспомнит, кто заколдовал ее. Но Гораций… должен был отправиться ко мне и прихватить с собой несомненно дорогую бутылку огневиски. Алкоголь способствует установлению дружественной атмосферы. Известно — его давно пугала моя заинтересованность: змей почуял в этом угрозу для себя. Но, — тут он хлопнул одной рукой по колену, — я давно узнал все необходимое, Горацию не о чем было переживать. — Кто-нибудь… кто-нибудь знал о планах? — Думаю, да. Гораций бывает несколько хвастлив, особенно, когда упоминает о наших с ним…отношениях. Я вновь благоволю ему — повод для гордости. Возможно, он сказал об этом на одном из собраний своего клуба, а человек, находящийся там, запомнил и затаился. Гарри отставил бутылку, попав под пристальный взгляд голубых глаз. — Ведь ты понимаешь, о ком я говорю, мой мальчик. — Нет. — Глупости. Скажи мне, Гарри, получил ли ты сегодня записку от Нарциссы Малфой? Стало трудно дышать. Дамблдор продолжал пытливо смотреть на него. — Я знаю, что в ней, знаю, о чем Она просила тебя в Лютном переулке: оказать помощь юному Драко во всем, что только ни попросит Том, не так ли? — Альбус… Я всегда был верен Вам. Даже… не я — Северус Снейп, как мы выяснили. Не подозревайте меня. — Ну, что ты. Как можно, — Дамблдор откинулся на спинку кресла, в несколько движений размяв затекшую шею, — я не сомневаюсь ни в ком из вас. Том обязательно дал бы невыполнимое задание Драко Малфою — это способ изощренной мести для его отца. Сколько Люциус в немилости? Около года? Драко ни за что не хватит сил исполнить порученное, а за промашку такого масштаба что может ждать его? Только смерть. Люциус и Нарцисса останутся без единственного наследника. Однако, ситуацию усложнило и то, что ему теперь предстоит убить не кого-нибудь, а меня. Гарри, — он вдруг стал страшно серьезен, — ты дал Обет. Его нельзя нарушить. — И что Вы предлагаете? Посылать Вам отравленные бутылки? Или, быть может, ожерелья? Вы носите ожерелья, Дамблдор? Гарри вскочил бы, но ноги отказали ему. — Нет, не ношу. К тому же, одно такое у меня уже есть. Послушай, ты видел эту руку, — он помахал черной ладонью, — ты знаешь, сколько осталось. Драко ни за что не сделает это — он не убийца. — Значит, убийца я? Убийца — Северус? — горько добавил Гарри. Дамблдор вздохнул, прикрыв глаза, словно весь разговор ужасно мучил его. — Пойми, есть то, что мы не в силах изменить. Я умираю — глупо отрицать очевидное. Я непременно умру. И кто-нибудь из вас: ты, кто мне известен, или Северус, кого я не помню — кто-то должен убить меня. Когда придет время. — Вы не в себе, — выплюнул Гарри, крепко схватившись руками за подлокотники кресла. — Нет, я отдаю отчет в том, о чем прошу тебя. Пока артефакт еще действует: тебе придется убить меня. Или оставить эту работу для Северуса Снейпа. Нет. Нет. Нет. Гарри замотал головой. Он не мог убить Дамблдора. И не мог позволить сделать это мужчине из воспоминаний. Тот Северус Снейп безотчетно любил своего единственного друга, взвалить на него такую ношу…. Невыносимо. — Что же вы делаете, Дамблдор, — он почти плакал. — Только то, что необходимо, — не менее печально ответили ему. — Нет, я… должен быть другой способ. Гарри поднялся и направился к выходу с твердым намерением ни за что не возвращаться, но следующие слова больно ударили в спину: — Есть еще кое-что, о чем ты должен знать. Особенно теперь, когда мы выяснили, кто на самом деле…Мальчик-Который-Выжил. — Что? Что еще? Дамблдор подошел к нему, крепко схватив за плечо и развернув к себе так, чтобы смотреть прямо в глаза. — В тебе осколок души Темного Лорда, крестраж. …он впервые не назвал его Томом.