***
Гермиона не любила суды. На нее давили стены, впитавшие в себя множество самых громких и страшных дел, люди, в чьих руках заключалась власть над судьбой нового заключенного, и преступники, которых невольно начинало жалеть сострадающее сердце. До тех пор, пока разум не напоминал ему о жертвах, жаждущих справедливого отмщения. Сейчас ее успокаивала рука Рона, лежащая на колене, но даже так тревожное предчувствие мешало трезво думать. В зале собралось совсем немного народу: семейство Уизли, профессор Флитвик, директор Макгонагалл, члены Ордена Феникса, но самого главного человека еще не было. Гарри Поттер словно нарочно дразнил их своим отсутствием. — Вы читали статью? — загудело где-то сбоку. Гермиона неловко поерзала, надеясь, что не услышит ничего из того, о чем думала последнее время. — Нет, — строго ответила Джинни. — И мы, — облегченно выдохнул собеседник. — Никто не читал. Гарри слишком много сделал для нас, чтобы теперь… — Попрошу тишины! Ну вот, им не дали и секунды передышки. Гермиона несколько раз вздохнула, чтобы успокоиться. Но даже так она оказалась не готова увидеть знакомые лица. Бледные, почти серые Малфои медленно прошли к своим местам. Руки были надежно скованы цепями. Следом за ними тяжелой походкой следовал Снейп. Было заметно, что болезнь еще не оставила его. Дрожащие пальцы он попеременно сжимал в кулак, но в целом выглядел достаточно равнодушным. Кажется, предстоящее совсем не пугало его. — Начинается слушание… Гермиона внимательно следила за судьями. На их лицах невозможно было отыскать ни капли эмоций: ни нетерпения, ни злости, ни даже удовлетворения. Хороший знак, значит, все будет честно. С тех пор как началась вереница судов, Кингсли и несколько работников, не замеченных в службе Волдеморту, постарались организовать неподкупные слушанья. Во многом благодаря этому никто из Пожирателей Смерти так и не смог избежать наказания. Англия могла спать спокойно. Их вызывали по очереди. Гермиона отвечала только на вопросы о Драко и Снейпе, как о единственных, с кем имела достаточное время для общения в школьные годы. Ей не приходилось врать об их ролях в войне и особенно в «деле о Дамблдоре». Оба были причастны к смерти волшебника и оба должны были понести наказание. За прошедший час ответили почти все из присутствующих, пока Амелия Боунс не назвала то самое имя. — Вызывается Гарри Поттер, — затем, не дождавшись ответа, повторила еще раз. — Гарри Поттер в зале? Все тревожно переглянулись. Было странно, что тот, кто действительно желал увидеть исполнение приговора, не явился в суд. Гермиона обреченно прикрыла глаза. Она не знала, чем именно руководствовался Гарри, когда тащил Снейпа в Мунго, но представляла, насколько непохоже на него просто не прийти на слушанья. И, когда казалось, что Амелии Боунс никто не ответит, в зале прозвучало: — Я здесь. Прошу прощения за задержку. Гермиона, как и Рон рядом, жадно впилась глазами в фигуру уверенно идущего волшебника. Он не напоминал им того Гарри, который когда-то отправился за крестражами, и одновременно был им. Но слишком взрослый взгляд, слишком спокойные, вдумчивые движения и странно знакомая мантия, наглухо застегнутая до самого ворота. — Прекрасно. Вы готовы ответить на несколько вопросов? — Амелия едва посмотрела на него, перелистнув несколько бумажек, пока самопишущее перо замерло неподалеку. — Разумеется. Однако я должен предупредить Вас, что присутствую здесь не только как свидетель, но и как защитник подсудимых. — Всех? — беспристрастно уточнила судья. — Всех, — так же спокойно ответил ей Гарри, не обратив ни малейшего внимания на возбужденный шепот. Гермиона чувствовала себя так же, как и подскочивший Рон по соседству, но не могла проявить это ничем кроме выразительного взгляда, который всего на мгновение пересекся с глазами знакомого незнакомца. Это их Гарри?.. А он тем временем спокойно занял место ответчика. И так же спокойно и честно отвечал о роли Малфоев и Снейпа в войне. Ничего из того, о чем не сказали бы раньше. Гермиона чувствовала нарастающее удивление: почему же тогда он решился защищать их? Тот же вопрос задала Амелия Боунс. — Видите ли, до некоторого времени я был уверен — все так и есть, и в целом свете не найти мерзавцев, хлеще этих. Однако мной были обнаружены некоторые факты, значительно меняющие взгляд на сложившийся порядок вещей. — Позвольте нам самим решать, что влияет, а что нет. Тем не менее, мистер Поттер, хотелось бы услышать Ваши доводы. Гарри никак не отреагировал на строгость, обращенную к нему. Он только кивнул и начал говорить то, от чего у всех пропал дар речи: — Мне известно «дело о Дамблдоре», которое и сейчас имеет место быть, поскольку двое из присутствующих проходят по нему обвиняемыми. Могу сказать, что в ту ночь Драко Малфой действительно провел Пожирателей в школу и лично обезоружил ее директора, а Северус Снейп впоследствии убил его одним из Трех Непростительных Заклинаний. Но я прошу суд принять во внимание, что на момент событий и особенно принятия Драко Малфоем метки ему было шестнадцать лет. Совершеннолетие, насколько мне известно, наступает с семнадцати. Принятие решения происходило под давлением важного фактора: у Волдеморта в руках находилась семья мистера Малфоя, запятнавшая себя провалом в Отделе Тайн. У Драко не было иного выбора кроме как подчиниться психически нестабильному магу, сумевшему погрузить нас на долгое время в кровавый террор. О его несогласии с политикой Волдеморта говорит и то, что в Финальной Битве он сражался на стороне Ордена Феникса и, насколько мне известно, убил нескольких Пожирателей Смерти. Возвращаясь к «делу о Дамблдоре», мы все должны так же принять во внимание и то, что Драко так и не смог исполнить свою миссию — он лишь обезоружил директора, но не убил. Северус Снейп на момент событий уже был связан Нерушимым Обетом, по условиям которого должен был помочь Драко в любом задании, какое бы только ни дал Волдеморт. Разумеется, этот факт нисколько не снимает с него ответственности, однако позже мне удалось выяснить, что мистер Снейп на протяжении долгого времени был двойным шпионом Ордена Феникса. Убийство Дамблдора было спланировано самим Альбусом Дамблдором. Все в зале охнули от неожиданности, Гермиона сглотнула. Она слушала и не могла поверить в услышанное. Это правда?.. — Не знаю, насколько суду известны подробности Финальной битвы и событий, предшествующих ей, но у Волдеморта было несколько крестражей, не позволявших окончательно уничтожить носителя. Один из них удалось найти Альбусу Дамблдору, однако во время… работы с ним его поразило темномагическое проклятье, которое и пытался снять Северус Снейп. Когда стало ясно, что оно неотвратимо поражает тело, Дамблдор пожертвовал собой и репутацией мистера Снейпа ради всеобщего блага. Роль Северуса Снейпа была слишком важна, чтобы дискредитировать его в глазах Волдеморта. Также во время работы директором именно Снейпу удавалось сдержать, насколько это было возможным, рвение Кэрроу в физических наказаниях учеников. Никто из них серьезно не пострадал. Насчет Люциуса Малфоя могу сказать только, что он, как и сын, стремился защитить семью. Думаю, каждый из присутствующих сделал бы все возможное для этого. Нарцисса Малфой так же не разделяла взглядов Волдеморта и, даже будучи крепко связанной им страхом за дорогих людей, спасла мою жизнь. Именно она соврала Волдеморту о моей смерти, что сделало победу возможной. Во всем сказанном я готов поклясться. После небольшой паузы Амелия Боунс прокашлялась и, сняв очки, внимательно посмотрела на человека перед собой: — Мистер Поттер, надеюсь, Вы понимаете, что одних только сказанных слов недостаточно. — Разумеется. После множества показаний других свидетелей я звучу… несколько безумно. Именно поэтому я хочу передать суду то, из-за чего сегодня задержался. И Гарри спокойно подошел ближе, вынув красный конверт с сияющей магической печатью. — Это письмо Альбуса Дамблдора, написанное им и имеющее его магический след. В нем находятся доказательства невиновности Северуса Снейпа. Насчет остального я готов отвечать под Сывороткой Правды или, если это потребуется, предоставить необходимые воспоминания. Гермиона вздрогнула. Она знала, сколько силы нужно, чтобы добровольно позволить незнакомцам задавать провокационные вопросы или просматривать обрывки памяти. Гарри или сошел с ума, или был уверен во всем сказанном. Амелия Боунс приняла конверт и, тщательно изучив его с другими судьями, распечатала. Еще какое-то время они читали множество бумаг, выпавших из него. Наконец, прозвучал вердикт: — Содержимое, как и конверт, доподлинно. Сердце отчаянно забилось. Правда. Насчет Северуса Снейпа — правда. Гермиона, как и все в зале, впилась глазами в фигуру мужчины, до сих пор хранящего молчание. На его лице не было ничего, кроме болезненной усталости. Словно он не понял, что только что произошло. — Если вы выражаете согласие… — Выражаю. Боунс кивнула и, пока выносили Сыворотку Правды, неверяще качала головой. Это был первый и, наверное, последний случай, когда что-то сумело вывести ее из профессионального состояния. Когда Гарри выпил зелье, Гермиона знала, что все сказанное будет такой же правдой. Теперь она совсем по-другому смотрела на людей, вызывавших прежде отчаянную ярость. На лице всех Малфоев появилась такая изнеможденная надежда, что невольно на глаза наворачивались слезы. Сердце уже жалело их, а разум вдруг замолчал, согласившись с ним. — В свете открывшейся информации, — голос судьи звучал как из-под толщи ваты. Гермиона только успевала услышать: — Северус Снейп — оправдан. Драко Малфой — оправдан. Нарцисса Малфой — оправдана с конфискацией всего имущества, кроме жилого дома, в пользу жертв войны. Люциус Малфой — три года в тюрьме. Но даже это уже было счастьем. Нарцисса плакала, прижимая к себе поочередно то Драко, то Люциуса, и иногда оборачивалась к Гарри, трясущему головой после действия зелья. На ее лице блуждало почти то же сумасшествие, что и у покойной сестры, но Гермиона знала: оно пройдет, когда радость от вновь обретенной жизни перестанет исступленно биться внутри. Обернувшись к Рону, она увидела, как покраснели его щеки. — Я ведь даже не знал, — прошептал он едва слышно. — Если бы я знал… То же выражение стыда проступало на других лицах и особенно ярко на лице директора Макгонагалл. Она осторожна прошла к медленно потирающему запястья Снейпу и что-то сказала ему, на что он ответил только кивком головы. Гермиона хотела бы принести извинения — всем им, за то, что позволила себе погрузиться в пучину слепой ненависти, но сил не находила. Она ждала, что Гарри подойдет к ним и что-нибудь скажет, но тот только направился к выходу, даже не обернувшись. Никто не посмел его остановить.***
Чуть позже Гермиона обнаружила себя и Рона в кабинете у мрачного Кингсли, с трудом припомнив, как он пригласил их сразу после суда. — Итак, что вы оба об этом думаете? — Неожиданно. Я бы сказала, очень неожиданно. Кингсли кивнул. Он абсолютно точно был готов к такому ответу. — В отличие от вас, я прочитал сегодня газету, — крупная голова качнулась в сторону мусорки, — и вот что могу сказать: страну ожидает волна протестов, которые могут вылиться на Гарри. Гермиона вздрогнула. Она знала это и все-таки была не готова. Рон только скрипнул зубами. — Мне пришлось еще раз проверить подлинность конверта. И не знаю, к счастью или нет — оно действительно от и до принадлежит Альбусу Дамблдору. Сомнений в доказательствах, предоставленных им, у меня нет. Амелия Боунс полностью разделяет эту точку зрения. Но по-прежнему остается загадкой, по какой причине Гарри Поттер… несколько сменил вектор своего отношения. — Возможно ли, что уверенный в своей невиновности Снейп… околдовал его? — Ведь кого как ни Гарри Поттера могут послушать, — согласилась с ним Гермиона. — Мы думали об этом. В последнее время Гарри отдалился от нас и никто не знал о его планах. — Значит, о Северусе Снейпе в Мунго вы не знали? Я так и думал, — Кингсли начал ходить по кабинету, заложив руки за спину. — Гарри устойчив к Империусу, — вклинился Рон. — Мы выяснили это на занятиях у Лже-Грюма. — А опоить его не могли. В то время мы искали крестражи и находились в бегах. А когда вернулись в школу, профессор Снейп сбежал, и в следующий раз мы увидели его уже при смерти. — Понятно. Да, понятно, — сам себе сказал Кингсли. — Гарри отказался как-либо комментировать свои действия. Никто так и не смог сказать, как он узнал о невиновности Снейпа и о конверте в кабинете Дамблдора. — Вероятно, профессор Дамблдор оставил подсказки… он уже это делал. Так Гарри в нужный момент узнал о воскрешающем камне и о возможных крестражах. — Дамблдор любил загадки, — согласился Рон. Кингсли какое-то время помолчал, а затем шумно хлопнул ладонью по столу: — Вот что. Газеты я придержу настолько, насколько это возможно, но будьте готовы, что на Гарри выльется общественное негодование. Перед Снейпом Министерство извинится. В конце концов, мы состояли в одном Ордене. В общем, постарайтесь не оставлять Поттера одного. С остальным я разберусь. Вы все много сделали для нас, бросить Гарри в беде сейчас будет самым худшим моим решением как Министра Магии и его друга. — Спасибо, — Гермиона и Рон крепко пожали его руку. — Пока не забыл. Рон? — Да, — он обернулся в дверях. — Не знаю, насколько решимость Гарри осталась прежней, но ты, кажется, хотел быть аврором? — Да, сэр. — Отлично. Считай, зачислен как участник войны. — Спасибо, — Рон скромно кивнул и исчез в проеме. Гермиона вышла вслед за ним, чувствуя как медленно, но верно от всего произошедшего у нее начинает болеть голова…