Драбблы по МК

К вечеру ветер так и не появился, а туман стал настолько плотным, что, задрав голову, невозможно было разглядеть утонувшие в молочной белизне паруса. Судно стояло в полном штиле, практически не двигаясь, и команда бездельничала, изредка перекрикиваясь в густой тишине. Китана еще трижды справлялась о Шан Цунге, но колдуна так никто и не видел. Она стучалась в его каюту дважды, но ответа не было, а когда один из матросов вскрыл замок, внутри его тоже не оказалось. Все это было странно, но оставалось лишь ждать, когда он покажется. Не мог же он исчезнуть с корабля, застрявшего в тумане посреди открытого океана. Перед сном она наведалась к Милине, так и не открывавшей глаза. Сидящая подле кровати верная Таня заверила ее, что никуда отсюда не денется, и принцессу саму не оставит. Поблагодарив ее, Китана ушла в свою каюту и разделась ко сну, сняв заодно с запястий браслеты и уродливый амулет колдуна с шеи. Сон поглотил ее быстро, а потом не выпустил из своих горячих цепких объятий до самого рассвета. Просыпаться было так тяжело, словно давила на грудь толща глубоких вод, норовя опустить ее на самое дно. Измотанная и покрытая испариной, она до сих пор слышала голос в своей голове, зовущий так ласково, так нежно, обещающий любить ее, дать ей все, что она когда либо хотела. Кожа горела от тех прикосновений, какие принес ей сон, грудь ходила ходуном от слишком частого дыхания, а живот тянуло тугим узлом. Она слишком хорошо понимала, кто именно ей снился, потому что раньше таких глаз ни у кого не видела. Пламенно-золотых. Сев на кровати, она потрясла головой, пытаясь прояснить мысли. Ладно. Ладно. Хорошо. Пленник ей действительно понравился сразу же, как увидела, и голос его ласкал кожу, словно нежнейшие шелка, но то, что он ей говорил, не лезло ни в какие ворота. Именно поэтому о нем стоило забыть раз и навсегда, пусть кто нибудь другой носит ему еду, она больше туда не пойдет. Даже если ей так нравилось смотреть на него. Едва она открыла дверь в каюту сестры, сердце ее замерло. Дурацкое чувство дежавю ударило в затылок, потому что комната снова была пуста, лишь лежала на кровати спящая Милина, блестящие ленты темных волос рассыпались по подушке. Снова открытое окно впускало в каюту мыльную белизну тумана, покрывшего подоконник блестящей моросью. Китана вновь закрыла ставни, растерянно осматриваясь вокруг и не находя ни единого следа Тани. Выбежала из каюты и, пройдя на верхнюю палубу, сразу же поняла, что что-то не так. — Ночью пропало несколько человек из команды, — тихо шепнула ей на ухо Ли Мей, подошедшая сзади. — Думаю, дезертировали каким-то образом. Но, если позволите, ваше высочество, нужно что-то предпринять, а не то нас может настигнуть бунт. — Дай им бочонки вина из трюма, — хмуро распорядилась Китана, смотря на сжимающих в трясущихся руках религиозные талисманы матросов, которые расселись тут и там по всей палубе. — Столько, сколько потребуется. Штиль не может длиться вечно, главное дождаться ветра, а пока что пусть пьют до беспамятства. Стой, — она ухватила за предплечье кивнувшую и уже собиравшуюся уходить Ли Мей и тихо спросила: — Ты не видела Таню сегодня утром? А Шан Цунга? Сердце ее тревожно ускорило темп, стоило капитану отрицательно покачать головой при звуках обеих имен. Творилась какая-то чертовщина, и первые признаки липкого страха холодными каплями пота скользнули по спине принцессы. Впредь, решила она, Китана останется с сестрой сама и будет с ней, пока Милина, наконец, не откроет глаза. Ли Мей сама разберется с командой, ее же удел — позаботиться о наследнице трона. Уверенными шагами она отправилась обратно в каюту сестры, по дороге распорядившись принести ей еды и вина. Тяжкие мысли одолевали ее, когда она вошла в каюту и опустилась в кресло, глянув на красивое румяное лицо Милины, к которой, судя по всему, быстро возвращалось здоровье. Она уже собиралась вознести по этому поводу тихую хвалебную молитву Старшим Богам, когда внезапно ее отвлек едва уловимый запах. Он был почти неразличимым, но все же на самой кромке носа витал его фантомный шлейф. Сначала Китана подумала, что это лилии перестояли в давно не менявшейся воде в вазе, но потом вдруг осознала, что они в открытом море и никаких лилий здесь быть не могло. Металлическая сладость коснулась кончика языка, стоило ей приоткрыть губы, и Китана вскочила на ноги с зашедшимся в страхе сердцем. Она распахнула окно и выглянула наружу, но море было чистым, а бок корабля все таким же гладким. Запах в каюте сразу же чуть рассеялся, и жуткая догадка осенила принцессу, словно раскаленную кочергу воткнули в живот. Она подбежала к сестре и одну ладонь положила ей на сердце, а вторую прижала к горлу — пульс стучал равномерно и спокойно. Но откуда же тогда… Принцесса медленно опустила глаза и увидела то, что искала — светлый коврик для ног у постели сестры хранил на себе брызги бурого. Словно во сне опустившись на колени, Китана нагнулась ниже и задрала свисающие до самого пола простыни, заглядывая под кровать. Время замерло, как и сердце, замерло всё. А потом обрушилось на нее так мощно, словно в живот запустили когтистую лапу и вырвали внутренности одним рывком. С губ сорвался едва различимый скулеж, а в голову ударил жар страха. Она попыталась двинуться и не смогла, но все-таки дернулась, чуть не опрокинув прикроватную тумбочку за своей спиной, когда в дверь постучали. — Ваше высочество, завтрак. Желудок Китаны зашелся в таком сильном спазме, что болью прострелило до самого нёба. — Нет, — просипела она едва слышно, потом прочистила горло и ответила громче, исходя холодным потом и пытаясь не терять сознания от увиденного. — Нет! Унесите, я не хочу!

***

Дождавшись, пока начнет смеркаться, а с палубы послышатся первые пьяные песни, Китана таки решилась выволочь из-под кровати свои страшные находки. Два раза ее стошнило в открытое окно, хоть она и раньше видала подобное на поле боя, но все-таки в королевском интерьере все выглядело иначе. Почему не хватало… фрагментов, она тоже не понимала и не хотела понимать. Страшная и логичная мысль стучала ей в виски, потому что немного раньше она раздвинула яркие губы спящей сестры и обнаружила вместо аккуратных белых зубов ряд изогнутых страшных клыков. Пока она работала, спуская останки на веревках в воду через открытое окно, чтобы избежать лишних громких всплесков воды, лишь одна мысль не давала ей покоя: нужно, чтобы никто ничего не узнал. Матушка бы так и сделала. В Сун До было великое множество лекарей, и хоть Шан Цунг был самым умелым, всегда можно будет отыскать того, кто поможет Милине. Лекарствами ли, магией ли, но они должны помочь наследнице трона. Избавившись от тел, Китана так же вытащила из-под тяжелой кровати пропитанный кровью ковер и вышвырнула в воду, скатав в рулон. К этому моменту песни и пляски на палубе уже гремели вовсю, бочонки с вином возымели свое действие. Принцесса перевела дыхание и, сняв с себя замаранную одежду и выкинув ее в окно, обтерлась полотенцем, смоченным в медном тазу. Ей немного полегчало, хоть руки до сих пор ходили ходуном от ужаса, а в голове тянуло тупой пульсирующей болью от непонимания происходящего. Натягивая на себя халат Милины и подвязывая его поясом, она вдруг замерла, когда осознала то, что до сих пор не приходило ей в голову. Если сестра под действием страшной болезни смогла расправиться с колдуном уровня Шан Цунга, и такой умелой умгади, как Таня… сколько было шансов у нее самой? Поэтому, оставив сестру совсем одну и решительно заперев каюту на ключ, она отправилась туда, где еще было возможно найти хоть какие-то ответы. На палубе творилось черте-что, пьяные матросы устроили пляски и игры, и уже не обращали внимания на густой липкий туман, сосредоточившись на тумане в их головах. Китана, быстро пройдя через пьяную толпу, спустилась в пустой трюм и прошла до самого конца, где возле низкой дверки сидел все тот же юноша с ключами. Завидев ее, он вскочил со своего места и поклонился, и принцесса положила руку ему на плечо: — Никого не впускай. Подняв перед собой масляную лампу, она вошла в комнатку и прикрыла за собой дверь. Куай Лян сидел к ней спиной, но обернулся, стоило ей приблизиться, молча наблюдая за ней. Мощные мышцы его широкой спины свет ее лампы окрасил в золотой, дернул тени от перекладин клетки по рельефу лопаток. — Я тебя вчера ночью звал, — мягко сказал он, — но даже без твоей этой защитной штучки, у тебя довольно сильная воля, как для человеческой женщины, Китана. Длинные волосы он подвязал на макушке лентой, оторванной от ее плаща, и порезы на шее стали виднее. Они не подсыхали и даже не думали начать затягиваться, и принцесса нервно сглотнула: — Откуда ты узнал мое имя? — Я много чего слышу, — он пожал широкими плечами, — ты бы удивилась. Задавай свои вопросы. Китана ступила ближе, до побелевших костяшек сжимая в поднятом кулаке масляную лампу: — Что ты такое и что происходит с моей сестрой? Ты, — она тяжело сглотнула, — нежить? Мужчина вздохнул и повернулся к ней, спиной облокотившись о дальную стенку клетки. Золото глаз вспыхнуло в свете лампы: — Как грубо. Я тебе уже сказал, кто я, — он дернул уголком рта, неопределенно качнул головой, — что же до твоей сестрицы… точно не могу сказать, что она такое. Ваш амбициозный колдун, пытаясь остановить неизбежное, что-то сделал с ней такое, что получилась любопытная монструозность. Она заглядывала ко мне вчера, — он повел четкой линией подбородка в сторону небольшого окна. — Пришлось вежливо попросить ее идти дальше по своим делам. Китана почувствовала, как подогнулись колени. Страх, до того скручивавший желудок, растекся по костям, кипятком ударил в голову, завибрировал в позвоночнике. Она разлепила сухие губы и с трудом просипела неверным голосом: — Она… может передвигаться по внешнему борту судна? Полные губы Куай Ляна раздвинула улыбка: — Еще как. Так что закрытая каюта не поможет, Китана. Сердце бухало о ребра так тяжело, что ей пришлось опустить лампу и схватиться за грудь. Корабль в штиле посреди моря, с которого некуда было бежать, и ее обезумевшая сестра, рвущая плоть на куски, словно несмышленый ребенок надоевшие игрушки на части. Возможно, если бы она попыталась поговорить с ней… уговорить… вразумить… за окном уже все погрузилось в ночной мрак, и нужно было срочно что-то делать, потому что закрытая в каюте Милина осталась без своих запасов под кроватью, и наверняка скоро откроет окно, что бы… Старшие Боги, хватит ли шлюпок для всей команды, чтобы выйти в море и оставить ее сестру на корабле совсем одну? Позже, она сможет вернуться с имперскими лекарями… — Я должна их предупредить, — прохрипела она самой себе, сжимая в кулак ворот халата, — увести с корабля. Сделать хоть что нибудь. Куай Лян вдруг подался вперед, хмуро сведя брови на переносице: — Я так не думаю, принцесса. Уже поздно. В этот момент из окна послышался гомон, песни постепенно затихали. Потом короткий вскрик и топот множества ног. — Нет, — Китана повернулась и бросилась к двери, — нет, я еще успею, не позволю им случайно навредить ей, я… — Не ходи туда! — Крикнул ей пленник, и в голосе его слышались первые нотки гнева. — Не вздумай, слышишь?! Но она уже дернула дверь на себя, выбегая в полутемный трюм. Охранник вскочил на ноги и Китана схватила его за руку: — Пойдем со мной! У тебя есть оружие? Парень растерянно замотал головой, послушно побежал за ней до самых ступеней. — Как тебя зовут? — Тихо спросила она. — Сайзот, госпожа, — ответил охранник и с опаской глянул наверх. — Там что-то неладное творится. Не нужно бы нам туда ходить… Будто бы у нее был выбор. Она полезла наверх первой, но стоило ее голове вынырнуть из люка, как на нее чуть не налетел один из матросов. Он повалился назад спиной, и если бы Китана вовремя не прижалась к ступеням, обязательно уволок бы ее с собой вниз, обратно в трюм. Она услышала крик Сайзота, который пригнуться не успел, и оглянулась — оба лежали в квадрате света, покрытые кровью и вывалившимися из матроса внутренностями. Охранника вывернуло наизнанку, он с трудом отполз от выпотрошенного тела. Ледяной страх схватил Китану за горло, и словно во сне она повернула голову обратно к палубе, залитой кровью и покрытой оторванными частями тел команды. Отовсюду неслись стоны, истекающие кровью матросы пытались ползти по доскам настила, а рядом с бездыханной и изломанной Ли Мэй сидела, вцепившись зубами в руку… — Милина… Китана выдохнула это почти неслышно, шепотом, ободравшим горло, но и этого хватило. Сестра подняла голову и уставилась на нее красными, не мигающими глазами. Челюсть перестала работать, глотательные движения остановились, чужая обглоданная рука выскользнула изо рта. И на какую-то долю секунды Китане показалось, что в этих жутких глазах мелькнуло узнавание… а потом сестра открыла рот, обнажая длинные окровавленные клыки, сорвалась с места и кинулась к ней.