Руслит: школьная пора

Наступил первый учебный день, которому никто рад не был, даже учитывая, что он выпал на пятницу. Чацкий пришел первый и, на удивление, был в прекрасном расположении духа, так и тянуло с кем-нибудь поспорить. Обычно он выходил за пятнадцать минут до начала и сейчас очень удивился застав пустой кабинет. Но постепенно все остальные подтягивались. Почти сразу за Чацким пришла Татьяна Ларина. Она очень стеснительная, тихая и прилежная ученица. С ней решила подружиться Софья. К слову, Фамусова пришла почти что следом и села с Таней. Чацкий ждал Ленского и тот, с удивительной точностью, пришел почти сразу как Саша о нем подумал. Правда явился не один, а с Онегиным. Видимо, пересеклись в холле. Александр уже думал, что эти двое сядут вместе, но те, наоборот, расселись подальше. Похоже, что-то помешало им поговорить по душам вчера. В кабинет неожиданно ворвался Николай Ставрогин, которого за локоть придерживал Петр Верховенский, чтоб он не сломал ничего. Эти двое были легендами чуть-ли не всей школы. Только один Николай чего стоил. Его проделок хватит на полноценный список в алфавитном порядке. Однажды он поставил директору подножку, перемешал все бумажки в кабинете завуча. И это только мелочи, лишь малая часть. Главная проделка, которую запомнила вся школа – закрытые кабинеты. Коля закрыл один и оставил внутри ключ от другого, уже закрытого кабинета. Так он разбросал все ключи, кроме одного, за запертыми дверьми. Благодаря этому был сорван весь учебный день. Учителя до сих пор гадают, как же Ставрогин заполучил все необходимое. Однако ответ прост: ему помогал Верховенский – умный и хитрый человек, главный интриган всея школы. Петр всегда помогал Николаю в проказах. Поговаривают, что у него ещё и своя банда есть, в которую входит Коля. В общем, эти двое – знаменитый тандем беса и балбеса. За пять минут до урока появились Разумихин с Раскольниковым. Родион коснулся лба тыльной стороной руки и театрально упал на стул. Дима усмехнулся этой картине, но подыграл: сделал страдальческое, обеспокоенное лицо, подскочил к Роде и с наигранной печалью бормотал: – Нет, Родя, живи, живи! Реанимацию надо! Базарова сюда... – Ко всеобщему удивлению сразу после этих слов в кабинет зашли Аркаша с Евгением, однако Дима этого не увидел. – Как же я без тебя? А как же твоя родня? От упоминания семьи Раскольников тут же "воскрес" и два друга посмеялись с получившейся ситуации. Сидящие в классе тоже усмехнулись. Родион Раскольников очень любил свою сестру и мать и всегда старался их радовать, быть примером для младшей сестры, прилежно учиться, но, увы, с последним были трудности. За минуту до звонка прибыл Печорин. Он сообщил, что учительница немного задержится. Так оно и произошло, звонок прозвенел, а учителя нет. Но кого-то ещё не хватало, вчера их явно было на одного больше. Судя по всему, кто-то решил опоздать в первый учебный день. – Здравствуйте, мои дорогие дети, давно не виделись, – с долей сарказма в голосе поздоровалась вошедшая учительница. – Хочу для начала просветить вас в примерный план программы на этот год... Ее прервал стук в дверь и голос опоздавшего ученика: – Извините, пожалуйста, за опоздание... – На первый раз прощаю, Алексей, но впредь не опаздывай, – пригрозила Алена Ивановна. – Вон, садись за вторую парту, а то ещё займете весь кабинет. Алексей Молчалин послушно пошел к указанной парте, за которой сидел Чацкий. Саша не признавал манеру Лёши отмалчиваться от любых конфликтов и почти всегда идти на уступки. Молчалин обладал хитростью и подстраивался под учителей, дабы проще получать хорошие оценки. И это ему удавалось. Александр был полной противоположностью. Он любил спорить с учителями, всегда отстаивал свою точку зрения, но сдерживался, если ситуация была серьезная. Учился он на отлично благодаря своим стараниям. Что ж, раз уж посадили вместе, то Чацкий попробует раскусить Алексея и понять, что он из себя представляет. – Так, план программы по истории за десятый класс начнется с изучения XX века и закончится на конце XX - начале XXI веков, – продолжила свое повествование учительница. Дальше она постепенно переходила к другим темам. Говорила о том, как необходима история, как важно развивать историческое мышление, воспитывать гражданственность и знать историю своей страны. Она немного затронула темы, которые ждут по программе, показывая к чему стоит готовиться. Казалось, единственным кто слушал речь учительницы был Молчалин. Он сидел с видом самого внимательного слушателя. Однако Чацкий по глазам видел, что Лёше нисколечко не интересно и всю информацию он пропускал мимо ушей, хоть вида не подавал. Разумихин откуда-то взял маленький листочек и играл с Раскольниковым в крестики-нолики. Судя по их виду, Родион умудрялся изредка побеждать в потоке ничьих. Чацкому было скучно. Он уже думал влезть в какой-нибудь момент монолога Алёны Ивановны, но подходящего никак не представлялось. Так время близилось к концу урока. Звонок прозвенел. Учительница задала на дом ознакомиться с первым параграфом и отпустила класс на перемену. Лениво потягиваясь, все дружно пошли на литературу. Этот урок тоже оказался вводным. Из важного ребятам напомнили, что предстоит читать много серьезных произведений и, следовательно, писать немало сочинений, а также учить стихотворения. В отличии от Алёны Ивановны, учительницу литературы слушали с куда большим вниманием. На этом уроке Чацкому снова не удалось поймать момент для спора. Но ничего, на алгебре отыграется. Он уже потирал руки в предвкушении великой битвы. Ленский, Печорин и ещё некоторые одноклассники уже поняли по виду Саши, что тот задумал воевать с Павлом Афанасьевичем. – Ну что, охотник за дискуссиями, мучитель учителей и спаситель класса, действуй! – улыбнулся Ленский Чацкому перед математикой. Фамусов начал урок с повторения базовых тем. А именно с вычислений. Он раздал классу листочки с тридцатью примерами и отправлял к доске по очереди. Вскоре дошли до Раскольникова, ему достался пример с обыкновенными дробями. Записав решение, он получил неправильную дробь и оставил как есть. – Ты забыл выделить целую часть. Надо записать две целых одну треть, – поправил Родиона учитель. – А так оставить нельзя? – тихо поинтересовался Раскольников. – Нет, нельзя. Сколько раз я вам за прошлые года это говорил? В неправильных дробях надо всегда выделять целую часть! Тут-то Александр Чацкий проснулся. Он очень хотел поспорить с кем-нибудь из учителей. Как-никак все лето без этого оставался, соскучился. – А почему это нельзя оставить неправильную дробь? Зачем обязательно выделять целую часть? – начал закидывать вопросами Сашка, на что учитель закатил глаза и обречённо мотнул головой. – А что, если они имеют право быть неправильными? Выделять несколько целых частей! Это же кощунство. Отнять у семи третьих аж две тройки! Я хочу защитить неправильные дроби. Скажите, вот чем они вам так не угодили? За что вы их репрессируете? – продолжал болтать Чацкий, поправляя очки. Класс на фоне уже не скрываясь хихикал. Даже Молчалин не сдержался и усмехнулся, но быстро вернул спокойный вид. – Они разве мешают жить? Вряд ли что-то кардинально поменяется, если я скажу вам не одна целая одна вторая, а три вторых. Ведь так даже проще. Хотя если дело дойдет до гораздо бо́льших чисел, то вопрос придется поставить иначе, но это не меняет факта, что вы дискредитируете неправильные дроби! Ещё скажите, что вы и корни... – Александр Чацкий!!! – Павел Афанасьевич уже покраснел от гнева и выглядел так, словно вот-вот метнёт в ученика что-нибудь. – Что вы себе позволяете? Вы с серьезным лицом высказывает мне всякие глупости и срываете урок! Если вы продолжите в том же духе я сделаю все, чтобы без внимания это не осталось. А сейчас, марш к доске решать все оставшиеся примеры! Не справитесь – два. Саша с готовностью встал и пошел к доске. Все же, выводить учителя математики из себя в первый учебный день стало небольшой традицией. – Здоровья погибшим, – шепнул Ленский, когда Чацкий прошел мимо. Александр с расслабленными видом неспешно решал примеры, будто не напрягался вовсе. И, как назло, правильно. Это ещё сильнее разозлило Павла Афанасьевича, но он ничего не мог сделать, поэтому просто отправил Чацкого на место. – С этого года я уже постепенно начну готовить вас к профильному ЕГЭ, но программа стоит на первом месте. Будем совмещать приятное с полезным, – сказал Фамусов, когда немного успокоился. Но что-то в его формулировке не понравилось половине класса. До конца урока осталось не много времени, поэтому учитель выдал второй вариант примеров и сказал начать выполнять здесь, а завершить дома. Ясное дело никто серьёзно за задание не взялся. Все начали шептаться между собой. Ленский даже условно вручил Чацкому титул "великого защитника неправильных дробей". Молчалин устало и без интереса выводил в тетради цифры, а Александр зачем-то наблюдал за этим. – А разве тут не другой ответ? – внезапно сказал Чацкий, от чего Алексей вздрогнул. – Почему? – недоверчиво повернулся он к Саше. Александр стал охотно объяснять верный ход решения, указывая на ошибку. – Чацкий! От меня отстали, так на Молчалина переключились? – раздражённо оборвал ученика Павел Афанасьевич. – Может успокоитесь уже? А то сколько можно говорить на уроке? Александр наигранно обиделся, скрестил руки на груди, покачал головой и отвернулся от учителя. – Спасибо, – тихо шепнул Лёша. – Всегда пожалуйста, обращайся, – на этот раз потише усмехнулся в ответ Сашка. Урок закончился и класс оживлённо стал собираться и уходить. В кабинете физики Ставрогин и Верховенский почему-то прилипли к шкафу в дальнем углу. Казалось, Николай что-то нашел за ним. Протянув руку, он вытащил оттуда две таблички с номерами класса, которые держали семиклассники на линейке первого сентября. Одну табличку забрал Петр. С минуту постояв друг напротив друга, Петя и Коля стали сражаться этими штуками, как мечами, благо длина ручки позволяла. Битва этих двоих была эпичной. Создавалось впечатление, что они дрались на настоящих мечах, поочередно оттесняя друг друга к стенке. Все в классе внимательно наблюдали и гадали, кто же победит. Вдруг раздался треск и стук. Повисла напряжённая тишина. Табличка, что служила оружием Верховенскому, сломалась. Петр тут же опомнился и поднял отломанную часть с цифрой, но именно в этот момент в кабинет вошла учительница и с недоумением смотрела на получившуюся картину. – Мы у вас тут сломанную табличку нашли... и починить решили, – невинно хлопал глазками Петя. – Правда, немного не получилось. Учительница не очень хотела с этим разбираться, поэтому махнула рукой, мол, оставь как есть, все равно не нужны будут долгое время. Верховенский быстро забрал у Ставрогина уцелевшую табличку и положил все на место. Физика, биология и география прошли тихо, мирно и без интересных ситуаций. Весь класс постепенно вливался в учебный процесс. После географии ученики подошли к стенду с расписанием, проверить на отличия от основного. И конечно, оно уже не совпадало парой предметов. – Этот лист основного расписания самая бесполезная вещь, – заметил Печорин. – И то верно, – отозвался Чацкий, подходя к Грише и опираясь локтем о его плечо. – Ещё и предметы посредственные... – невесело протянул Раскольников гипнотизируя расписание. – Но знаете, завтра выходные и это не может не радовать, – воодушевленно сказал Разумихин, легонько толкая Родю в плечо. – Ага, время отдохнуть от учебы после первого дня, так сказать, – подержал мысль Ленский. – В общем, не все так плохо, – подытожил Кирсанов, и класс потихоньку разошелся.