The heart wants what it wants

Мо Жань крутился перед зеркалом, словно заведённый, расправляя воротник наглаженной до скрипа хлопоковой чёрной рубашки. Чтобы подготовиться и выйти вовремя, он встал в шесть утра, но времени всё равно было в обрез. — Ох, посмотрите-ка, этот пёс пушит хвост! Это куда ты собрался в такую рань? — Сюэ Мэн, зевая во весь рот, всё ещё лежал на диване, где и заснул прошлым вечером в окружении учебников. — Нам же к третьей паре, забыл? — Не забыл, — Мо Жань продолжал укладывать волосы, которые всё равно выбивались из аккуратно зачёсанного состояния и дыбились небольшими пружинящими прядями. — Куратор Чу обещал за мной заехать сегодня снова, так что я еду в универ пораньше. — Хммм, может, и мне с вами… — Сюэ Мэн, поймав на себе хмурый взгляд одногруппника, тут же отступил. — Ай, да шучу я! — он вздохнул. — А судочки с обедом ты готовил для кого? — Для куратора Чу. — Ооо, — Сюэ Мэн хитро прищурился. — А разве он не отказался есть твоё печенье — с чего ты взял, что возьмёт твой обед? — С того, что у него нет жены, которая бы ему готовила, — Мо Жань бросил на своё отражение последний взгляд и принялся проверять аккуратно упакованные термостойкие керамические судочки, в которые он ранее положил собственноручно отваренный рис с овощами, салат, несколько ломтиков жареной рыбы и консервированный перец чили. — Как думаешь, он ест острое? — Да кто знает? Мой отец говорит, он очень переборчив в еде, — Сюэ Мэн пожал плечами. — Сегодня как раз узнаешь. — Ладно, — Мо Жань подхватил рюкзак и направился к выходу, — увидимся на третьей паре. Он вышел, не дожидаясь ответа Мэн-Мэна, потому что не хотел, чтобы Чу Ваньнину пришлось его ждать. Вчерашний день перевернул его представление о кураторе Чу с ног на голову, заставив пересмотреть своё отношение и к нему самому, и своё поведение. Даже если очень постараться, он не мог припомнить, чтобы кто-то проявлял к нему такой интерес, и так искренне о нём заботился. Ни Ши Мэй, ни кто-либо ещё не считали необходимым ему помочь, если он их о том не просил — но Чу Ваньнин оказался совершенно не похож на них. Очевидно, он был из тех, кто прежде делает, а затем спрашивает… если спрашивает вообще. Мо Жань вышел из подъезда, ёжась под порывами холодного ветра — но на сердце его было горячо. Он думал о том, как Чу Ваньнин остался с ним в больнице, чтобы поддержать — а затем сам вызвался подвозить его, несмотря на то, что Мо Жань явно мог бы добраться сам, и был сам виноват в том, что получил травму. Думал о том, как Ваньнин хорошо отозвался о нём за обедом, когда говорил с коллегами — Мо Жань подслушал часть разговора, и был поражён, что человек, который едва был с ним знаком, принялся его защищать. Что до чата с Юйхэном… могло ли быть, что куратор Чу намеренно попросил своего сына передавать Мо Жаню дополнительные задания? Поначалу Мо Жань даже, было, решил, что Юйхэн и есть Чу Ваньнин, но затем, поразмыслив ещё раз, понял, что это маловероятно. Но как же вышло, что у куратора Чу был такой взрослый сын? Сколько ему было лет-то, в конце концов? Сам Ваньнин выглядел лишь немногим старше самого Мо Жаня — он, что, практиковал путь совершенствования?.. Мо Жань прищурился на блеклое осеннее солнце, робко пробивающееся сквозь влажные от тумана жёлтые листья. Сколько бы не было Чу Ваньнину лет, он чувствовал, что его безостановочно влечёт к этому человеку. Когда же это началось? С самого первого дня, когда Ваньнин отругал их группу за опоздание, глядя прямо на него — или, быть может, с той самой секунды, когда он заслушался Ваньнина на лекции и потерял счёт времени, а затем едва догнал его в коридоре, и тела их оказались прижаты друг к другу так тесно, что у него едва не снесло крышу? Или, быть может, с того момента, как Чу Ваньнин, испугавшись, что он упадёт, выскочил из машины и вцепился в него мёртвой хваткой, а воздух между ними заискрил от безумного жара… Уже тогда Мо Жань знал наверняка, что пропал — Чу Ваньнин стал для него тем человеком, который, появившись в его жизни, оставил в его сердце след. Шум одинокой машины, медленно лавирующей между луж и заваленных жёлтыми листьями ям, заставил его вскинуть голову и наконец вернуться в настоящее. Куратор Чу приехал ровно за полчаса до первой пары, как и обещал. Его графитово-серая ауди, вся в пыльных пятнах, остановилась в двух шагах от подъезда, сердито ворча. Чу Ваньнин высунулся из окна, и выражение его лица было, как всегда, сердитым. — Садись. Мо Жань улыбнулся, кивая, и осторожно, не забывая беречь ногу, забрался на заднее сидение. — Доброе утро, куратор, — он отметил, что Ваньнин выглядел ещё более напряжённым, чем обычно, и задался вопросом, что на этот раз пошло не так. — Выглядите сегодня… усталым. Чу Ваньнин помрачнел ещё сильней, тонкие губы сжались, превращаясь в обескровленную линию. — Я приготовил для вас обед в благодарность за то, что вы согласились мне помочь добираться до университета, — продолжил Мо Жань, собрав всё своё мужество. — Хочу хоть немного облегчить вам жизнь, раз уж так вышло, что я вам досаждаю по утрам и вечерам, — он достал из рюкзака контейнер с едой, но затем, вместо того, чтобы передать его Ваньнину, спрятал обратно, потому что напряжение в машине можно было резать ножом. — Я не просил тебя готовить мне обеды, — голос Чу Ваньнина звучал сухо и безжизненно. — Тебе не стоит чувствовать себя в долгу передо мной. Я всего лишь делаю то, что должен. — Но вы мне ничего не должны… — Мо Жань продолжал улыбаться. — Если сами не станете есть, хотя бы угостите сына… — Кого?.. — теперь уже Чу Ваньнин в самом деле выглядел ошарашенным. — Ваш сын… я знаю, что вы были в браке, и у вас есть сын примерно моего возраста. — Мой сын… — куратор Чу, на мгновение опешивший, наконец пришёл в себя. — Я стараюсь не афишировать, что мой ребёнок учится в университете, где я преподаю. Думаю, ты понимаешь причину. — Да, разумеется, — Мо Жань энергично закивал. — Просто сложно представить, что вы можете быть отцом такого взрослого сына. Кстати, как его зовут? Юйхэн — это ведь никнейм? — Зовут… — Чу Ваньнин наморщил лоб, снова теряясь. — Его фамилия Ся. Мы с моей покойной женой усыновили его. — “Ся” — он, что, родился летом? — в голове Мо Жаня всё ещё не укладывалось, что куратор Чу, такой молодой, мог быть женат и даже имел ребёнка. — Наверное, — Чу Ваньнин поморщился, потирая лоб, словно у него внезапно заболела голова. — Вы не знаете точно? — Разумеется, знаю! Это ведь мой сын!.. — куратор Чу вскипел, разворачиваясь к Мо Жаню, и теперь стало заметно, как по лицу его расползается краснота. Похоже, он был в ярости. — Прошу, не сердитесь, — Мо Жань примирительно поднял руки. — Мне просто интересно, как у такого молодого преподавателя может быть такой взрослый ребенок. А когда вы женились… — Ещё одно слово, и ты отправишься в университет пешком, — Чу Ваньнин смерил Мо Жаня недобрым взглядом. — С какой стати мне обсуждать с тобой своих жену и детей? Твои вопросы бестактны и неуместны! — Простите, — Мо Жань опустил голову, понимая, что действительно перегнул с любопытством. — Я соболезную… — Тут нечему соболезновать! — вскинулся Чу Ваньнин, но всё же на этот раз он как будто немного успокоился. Развернувшись, он наконец выехал на проезжую часть. В пути они оба молчали, и Мо Жань использовал эту паузу, чтобы ещё раз продумать, как пригласить Чу Ваньнина на обед. Возможно, ему стоило бы сделать это через Юйхэна? Впрочем, мысли его вскоре вновь свернули не туда. Глядя на собранные в короткий пучок отросшие волосы, едва прикрывающие розоватые уши и бледную шею, выглядывающую из-под ворота плаща, он испытывал странный, необъяснимый жар. Казалось, пламя зарождается в груди, и от него сердце тает, словно мягкий воск, растекаясь томлением по телу. Мо Жань не помнил, чтобы когда-либо прежде такое испытывал — ему была знакома привычная острота желания, но никогда до этого оно не было таким болезненно-всепоглощающим. Казалось, Чу Ваньнин, находясь на водительском сидении на расстоянии вытянутой руки, непостижимо далёк и недосягаем, но в то же время мучительно близок. Мо Жань при желании мог бы передвинуться, чтобы оказаться позади него, и незаметно пропустить выбившиеся пряди тёмных волос сквозь пальцы — или, быть может, перехватить его за шею и, бережно массируя напряжённые плечи, незаметно пройтись по обнажённой коже языком... Мо Жань покосился в зеркало, пытаясь поймать взляд Ваньнина на себе. Вчера ему удалось несколько раз уличить куратора Чу, когда тот разглядывал его, и ему даже померещился некий ответный интерес, но сегодня Ваньнин был с самого утра раздражён и практически всё время смотрел строго на дорогу. Он был внимательным водителем, но проявлял непростительно мало внимания к своему пассажиру. — Значит, у вас никого нет, — проговорил Мо Жань тихо, решив, что прошло достаточно времени, чтобы Ваньнин успокоился. Куратор Чу никак не отреагировал на его слова, но при этом пальцы его сжались крепче на руле, а на кистях рук бледными узорами проступили голубоватые вены. — Как давно вы одни?.. Ваньнин вздохнул, однако при этом хмурить брови не перестал: — Не думаю, что это корректная тема для разговора между преподавателем и студентом. — Почему? — Мо Жань не собирался отступать, и, поскольку Ваньнин молчал, продолжил. — Я не собираюсь навязываться — просто предлагаю немного поухаживать за вами. Я неплохо готовлю, и мы могли бы пообедать вместе, если вы не возражаете… — Я твой преподаватель, Мо Жань, — оборвал его Ваньнин. — Я не собираюсь завтракать, обедать или ужинать — со своим студентом. Это недопустимо. — Но Ши Мэй ведь тоже ваш бывший студент! — напомнил Мо Жань. — Мы с ним одногодки, так что никакого вреда не будет в том, чтобы просто поесть вместе… — …Ладно, — Чу Ваньнин сдался как-то слишком уж просто, но Мо Жань рано начал радоваться, потому что затем куратор Чу добавил, — я передам твой обед Ся Сыни. Думаю, ему понравится. Не собакам же теперь это отдавать, правда? — …… Остаток пути они всё же преодолели молча. ***

Вечер того же дня

У Чу Ваньнина так и не выдалось свободной минуты, чтобы пообедать — весь день он только и делал, что проводил пары, а затем на переменах консультировал студентов. Теперь, снова оказавшись в одиночестве на кафедре, он чувствовал, что голос его окончательно подвёл, а простуда, которую он успешно игнорировал вот уже несколько дней, только усилилась, примешиваясь к общей усталости температурной пеленой. Сев за стол, он рассеянно окинул взглядом ворох бумаг, и неожиданно для себя вдруг обнаружил эссе Мо Жаня. Как он мог вчера его не найти?.. Неаккуратные завитки иероглифов складывались в стройные линии страница за страницей, и он сам не осознал, как незаметно погрузился в чтение. Ему практически не пришлось вносить правки — работа была и впрямь хороша. Студент знал правила цитирования, и в его повествовании прослеживалась логика, все тезисы плавно перетекали один в другой. Очевидно, Мо Жань провёл не один час в библиотеке, прежде чем сдать работу такого уровня. “Ладно. По крайней мере, он неглупый,” признал Ваньнин. До сих пор он опасался, что Мо Жань окажется одним из тех развязных бездельников, которые только и делают, что флиртуют со всеми подряд, надеясь тем самым вызвать благосклонность окружающих. На самом деле, он мог простить студенту что угодно, если тот был неглуп — даже недалёкий флирт и пересечение личных границ. “Как же вышло, что его исключили?..” Словно услышав вопрос, тут же в дверь постучал Мо Жань, а затем по привычке, не дождавшись ответа, просунул голову в дверной проём — словно ситуация с ногой его ничему не научила. — Куратор Чу, вы уже собрались? Уже шесть вечера, — он потряс запястьем, на котором болтались неубиваемые серебристые “касио”. Сам Чу Ваньнин предпочитал смарт-часы, однако он не мог не отметить, что Мо Жаню безумно идёт такой ретро-стиль. Неожиданно ему стало интересно, чем ещё интересуется его студент помимо учёбы — наверняка в Мо Жане было сокрыто куда больше, чем просто старательность. Его яркая внешность заставляла людей воспринимать его поверхностно, но он явно не был так уж прост. — Проходи, — Чу Ваньнин не торопился собираться, и вместо этого решил пригласить Мо Жаня к своему столу. — Я нашёл твоё эссе. — Вы его просмотрели? Чу Ваньнин кивнул, а затем указал на свободный стул. — И как вам? — Мо Жань не стал располагаться напротив. Вместо этого, он передвинулся, чтобы сесть сбоку. — Оно не то, чтобы совсем плохое, — Ваньнин, который собирался похвалить студента, так растерялся от внезапной близости, что совсем забыл, зачем всё это затеял, и его порыв мотивировать Мо Жаня испарился, словно первая капля дождя на раскалённом песке. Мо Жань, склонившись к его столу, излучал жар. Находиться с ним рядом было ещё ужасней, чем ехать в одной машине. — Я внёс несколько правок, — Ваньнин указал на помарки в оформлении. — Однако я принимаю это эссе, и у меня есть к тебе неплохое предложение — как насчёт того, чтобы написать научную работу? — Мне?.. — лицо Мо Жаня вытянулось от удивления. — Ты видишь на кафедре кого-нибудь ещё, с кем я разговариваю? — …… Было заметно, что Мо Жань настолько поражён услышанным, что не знает, что ответить. — Не торопись с ответом, — Чу Ваньнин отложил страницы эссе в сторону, — я не настаиваю на том, чтобы ты соглашался, однако я буду только рад, если ты будешь готовить научную работу под моим началом. Это поможет тебе показать другим преподавателям, на что ты способен, и я уверен, что ты справишься. — Вы знаете, почему меня исключили, — Мо Жань скорее констатировал, чем спрашивал. — В общих чертах, да. Ты прогуливал пары и не сдал сессию. — Это правда, — Мо Жань продолжал смотреть на Ваньнина так пристально, что тому внезапно стало не по себе. — Не боитесь, что я снова возьмусь за старое? — Не боюсь, — Чу Ваньнин пожал плечами. — К тому же, я уже знаю, где ты живёшь, и знаком с отцом твоего соседа. Мо Жань неожиданно улыбнулся, и на щеках его образовались крошечные сочные ямочки. — Спасибо за оказанное доверие, куратор Чу, — он едва заметно склонил голову, но затем внезапно выражение его лица сделалось крайне озадаченным. — Я до сих пор не знаю, как вас отблагодарить. Вы не обедали, и даже не передали мою стряпню Ся Сыни… Чу Ваньнин понял, что Мо Жань обратил внимание на нетронутый контейнер с едой, и неожиданно почувствовал себя виноватым. Впрочем, он был из тех, кто с трудом признавал свою вину, а потому секундное желание во всём признаться и покончить с недоразумением быстро сменилось мыслью о том, что врать о своем вдовстве и ребёнке было с его стороны совершенно отвратительно. Вероятно, ему не следовало прибегать к таким изощрённым выдумкам, чтобы отвадить надоедливого студента, но теперь было уже поздно что-либо менять или объяснять. — Это на ужин, — Ваньнин поднялся из-за стола, чувствуя неожиданное головокружение из-за простуды и общей слабости. Ему даже пришлось опереться на стол, чтобы не потерять равновесие. — Я решил, что просто разогрею еду и мы с Ся Сыни поедим то, что ты приготовил мне на обед. — Вы выглядите действительно уставшим, — Мо Жань нахмурился, и Чу Ваньнин неожиданно почувствовал себя абсурдно злым. Он безумно злился на Мо Жаня за то, сколько сочувствия было в его тоне — но в то же время ощущал себя совершенно беспомощным, не был даже в состоянии найти правильный предлог, чтобы его выпровадить. Его ментальные силы были на исходе, а сам он едва держался на ногах и, вероятно, если бы остался сейчас один, попросту бы разрыдался от бессильной злости — на прилипчивого слишком внимательного Мо Жаня, на своё здоровье и себя самого. Но Мо Жань не собирался никуда уходить — разумеется, он ждал, что Чу Ваньнин, как они договаривались, довезёт его вечером до дома. Мысль об этом заставила куратора Чу наконец собраться. — Всё в порядке, — он небрежно бросил в сумку несколько папок с бумагами, поспешно накинул на себя пальто и, покосившись на студента Мо, холодно поинтересовался, — Ты идёшь?.. …На улице уже стемнело, и с неба сыпалась не то снежная крупа, не то замёрзший дождь. Чу Ваньнин, до этого не осознаваший, насколько ему холодно, приподнял воротник пальто, чтобы хоть немного уберечься от пронизывающего ветра. Он так замёрз, что его буквально начало трясти, а перед глазами всё плыло из-за воспалённых слезящихся глаз. — Куратор Чу! Ваша машина… она в другой стороне… — Мо Жань неожиданно встал у Ваньнина на пути. Куратор Чу остановился, чувствуя себя совершенно сбитым с толку и растерянным. — Вы в порядке?.. В следующее мгновение прохладная ладонь Мо Жаня легла ему на лоб — или, быть может, всё дело было в том, что у Ваньнина всё-таки был жар. Ваньнин перехватил студента Мо за запястье, мягко отталкивая. — Всё хорошо. Идём скорее к машине. — Похоже, у вас температура, — Мо Жань нахмурился. — Вы болеете? — Что с того? — Чу Ваньнин смерил студента холодным взглядом. — Я всего лишь перемёрз на днях. — У вас лоб горит! Ваньнин поморщился, раздражённый тем, что Мо Жань всё никак не мог угомониться. — Если боишься заразиться, вызови себе такси, — он развернулся, чтобы идти в другую сторону, но студент Мо снова его нагнал. Прохладная ладонь на этот раз прошлась по его спине, а затем Ваньнин ощутил, как Мо Жань обнял его, позволяя опереться на себя. — Куратор Чу, не нужно так торопиться. Вы едва на ногах держитесь — давайте, я вас доведу. Если бы Чу Ваньнин был здоров, он давно бы послал своего неугомонного студента куда подальше — тем более, после тех откровений в чате, что Мо Жань писал ему вчера вечером. Но в этот момент он действительно едва держался на ногах, и помощь Мо Жаня ему в самом деле была необходима. Он даже не задумался над тем, как его хромой студент так быстро исцелил ногу — лишь коротко кивнул, чувствуя, что достиг предела своих возможностей. Мо Жань прижал его крепче, заслоняя от промозглого ветра, и вдвоём они двинулись в сторону парковки.