Пауэргёрл

      Я колебался всего секунду. Может быть, две. Просто кивнул, предлагая им подобрать для меня красивое вечернее платье. В конце концов, это просто одежда, специально скроенная и пошитая для моего типажа — чего стесняться? Да и женское бельё я уже совершенно спокойно ношу, даже с охотой немалой — титькам очень уж приятно лежится в мягоньком лифчике.       Продавцы-консультанты тотчас засуетились, как мураши, в которых палкой потыкали. О чем-то затараторили, фасоны описывали, предлагали чего-то, но я отказался примерять платья и попросил что-то такое, что точно бы подошло. Ну, и обувку к всему этому, на высоком каблуке — гулять так гулять!       И побыстрее, желательно.       В башню Войд я не возвращался. Забежал в магазин спортивного инвентаря, где прикупил верный спортивный костюм — о, да! — и снял номерок в ближайшей гостинице, расплатившись корпоративной картой. Вымылся, насухо обтерся и принялся распаковывать подозрительно скромный свёрточек с платьем. Если А-Трейн не наплел чепухи, то минут через десять-пятнадцать должен позвонить… а у меня тупо с собой нет чистых трусов, чтобы надеть их под платье. Не подумал купить.       Впрочем, отсутствие белья оказалось не такой уж проблемой, ведь само платье представляло из себя, по сути, просто полосу лекой белой ткани с разрезом посередине, чтобы голову продеть, и тоненьким пояском — чтобы под грудью передние переднюю и заднюю половинки стянуть. Всё! Больше ничего не было! И надевать под такие… «тряпочки» хоть какое-то бельё — это лишь усугублять ситуацию.       Как и с покупкой, я недолго колебался перед тем, как надеть. Тряпка жуть какая пошлая, а мои ляхи и груди в неё всё равно что голые, но зато весь «товар» на виду. Буду ловить «на живца» девчонок, охочих до женского тела.       Примерил платьице — как удобно его надевать, однако, — походил перед зеркалом, качая бёдрами и колыхая грудь. Да и расплылся в улыбке: да я чертовка-сердцеедка самая настоящая, ещё и личико нежное, ни на что не намекающее.       Сложнее оказалось с обувкой: хрен его знает, как носить женские туфли на шпильках. Но я блондинка лишь волосами — проблему же решил феерически. Просто придумал постоянно ходить на носочках, чтобы тонкие каблучки даже пола не касались. Правда, пропадал сладкий звук цокота «копыт», но потом потренируюсь, а пока — мне главное дождаться звонка, не сгореть раньше времени от нетерпения.       Минуты тянулись удушающее медленно и в какой-то момент я уж подумал шмыгнуть обратно в ванную комнату и потеребить «фасолинку», пока А-Трейн не дал о себе знать. Но супер будто мысли мои услыхал и затрезвонил сигналом вызова в неподходящий момент. Он коротко объяснил, где будет ждать, и сказал, что у меня десять минут.       В спортивный костюм я переодевался дольше, чем добирался до нужного места. Прибежал босиком, не придумав чего-то получше, и запрыгнул на крышу, осматривая окружение внизу, перед входом. Выцепил взглядом А-Трейна — этом мудила был в своих суперских шмотках! — и переоделся по быстрому. Захотелось вмазать черному за то, что подбил меня надеть бабские шмотки… но какой-то незримый рубеж, как черта Рубикон, не позволял уже отступиться. Осознание словно кусками ко мне приходило: красивое тело — это не только повод собою гордиться, но и повод одевать это тело в наряд, что подчеркнёт всю его красоту.       Свалив спортивный костюм на крыше, я спрыгнул вниз босиком. Сиганул с пятого этажа, придерживая полоски подола спереди и сзади, а заодно сжимая в кулаке застёжки туфелек. Обулся и вышел из тени на свет, где на меня тут же уставились все: кто-то смотрел на лицо, кто-то заворожено любовался на колыхания бедер и вибрацию упруго трясущихся титек.       — Ну, как я выгляжу? — был мой первый вопрос к суперу.       — Отпад, — расплылся он в ухмылке. — Я даже меньшего ожидал.       — Нравится? Ну, тогда веди девушку в клуб — ты веселье обещал. А я, так и быть, рядом побуду.       В подтверждение своих слов я подхватил А-Трейна под руку, изображая для окружающих милую улыбку. Супер повел меня внутрь — охрана пропустила без единого возражения, и это меня позабавило. Не то, чтобы у них имелись шансы хоть как-то мне попрепятствовать, но здоровые бугаи даже в глаза нам смотреть не хотели. Тоже боялись.       В помещении всё оказалось иначе. Снаружи — жила темень переулка, гомонили сдержанные разговоры и клубилось людское внимание, а здесь — блеск разноцветных огней, грохот музыки и всеобщий похуизм к окружающим. Кто-то всё равно меня узнавал, безусловно замечая могучие титьки и внушительный зад, но это не становилось поводом, чтобы прервать тусовку и щёлкать фотки смартфоном. Какие-то парни — да и девчонки, — пытались ко мне приставать, пока мы пробирались по краю танцпола, но они делали это словно машины, по какой-то программе. Будто жар возбуждения велел им льнуть вообще ко всему, что хоть немного напоминает полового партнера, и показывать интерес просто потому, что таково местное непреложное правило. Люди — обыватели или среди них есть и суперы? — пили, танцевали, упарывались веществами, если судить по вспышкам экзальтированного смеха и подчеркнуто радостным лицам. В воздухе клубились ароматы вспотевших молодых тел, алкоголя, табака и совокуплений — мой чуткий нюх уловил сей безумный коктейль разом! Ошеломленный первый «ударом», я даже слегка пригасил восприятие усилием воли.       Местечко, конечно, оказалось приметное. По всем правилам супергеройской морали и этики мне бы вышибить к черту входную двери и вывести всех на улицу, чтобы потом прикатили бравые копы и заграбастали гуляк. Но начхать — я не на службе, я тоже тусоваться хочу!       Мы прошли в комнату для особых гостей, в которой уже находились какие-то люди. Друзья А-Трейна? Трое чернокожих парней примерно одного с ним возраста, и пятеро девчонок-мулаток разной степени «афроамериканистости» — симпатичные сучечки. Они о чем-то болтали, занимаясь тем, что я видал только в фильмах — рассыпали на низкой стеклянной столешнице белый порошок и делили его на полосочки кредитными картами.       Я оказался в этой «кофейной» компании, как цапля среди черных аистов. Кивнул спутнику:       — Ну, когда веселье начнется?       — Погоди, — расплылся он в улыбке.       Ещё и за талию меня прихватил, наглец! Но чёрт с ним — стерплю, пока меня представляют.       — Пауэргёрл!.. — с наигранным пафосом воскликнул супер. — Она обещала помочь…        Кивнул, указывая на притихших девчонок:       — Иди к ним, потрещите немного, а я пока…       — Эй!..       — Ты в клубе, детка — просто расслабься и получай удовольствие, закажи себе коктейль. Вы ж любите всякую хрень сладкую.       Я хотел было ответить гневным возражение, но белозубые шоколадки дружно замахали ладошками, с улыбками подзывая. По глазам, да и по тембру их сердцебиения понятно: угашены практически в хлам. Но от того даже привлекательней выглядят — распутные и расслабленные, ни капельки не зажатые, уверенные в своей привлекательности. А я…       Я подошёл к ним, вихляя бедрами — на шпильках оно как-то само получалось, — и уселся между чернокожей губастой кучеряшкой и темнокожей азиаточкой с дредами. Первая тут же прижалась ко мне, поднимая со столешницы свой бокал с мартини отпивая.       — В первый раз встречаю девушку-супера, — сказала она, поигрывая бровками. — Ты с А-Трейном, снежинка?       От них веяло духами, выпивкой и немножечко сексом — та, что с краю и та, которая ко мне прижималась, давно уже потекли от желания. Но их ухажеры, которые о чем-то трепались с А-Трейном, не обращали на подружек внимания.       — Мы просто вместе пришли, — ответил я.       Кивнул и постарался расслабиться, откидываясь на мягкую спинку дивана.       — Тогда, может, попробуешь? — совсем не впопад спросила кудрявая, кивнув на дорожки, разлинеенные на столе. — У нас ещё много…       Я потянулся, ненадолго выпутываясь из объятий чернокожей кудряшки. Провел средним пальцем по белесым следам порошка, что остались на столе от прошлых доз. Стер едва заметную пудру и, как видел когда-то в фильмах, провёл подушечкой по своей верхней десне, облизав палец. Повалился назад на сиденье, где кудряшка снова прильнула, вдруг вскидывая коленку мне на бедро и очень неловко лизнув в щёку.       — Ну, как? — томным голосом спросила она.       — Да никак, — пожал я плечами, вообще ничего не почуяв.       Словно безвкусным крахмалом провел по зубам — ноль ощущений.       Тем временем девчонка, что сидела на дальнем от меня краю диванчика, заёрзала по нему, на какой-то чёрт снимая с себя трусики. Переступила, стаскивая их с лодыжек, и протянула на одном пальце мокрую от вожделения тряпочку:       — Хочешь примерить?       Я чуть не расхохотался от подобной внезапности. Даже попытался представить, чего ей от меня надо, но вовремя спохватился: барышни хорошенько обдолбаны и им сейчас всё кажется совершенно другим. Так зачем таких милашек упоротых разочаровывать?       Я подхватил труселя, густо благоухавшие «самкой», и без колебаний натянул их на себя. Тоже поёрзал, расправляя влажные сладки, попробовал себя оглядеть. Черное бельё под белоснежной одеждой — это даже не моветон, но не похер ли?       Да и кучеряшка уже заскучала — трется об меня, словно кошка. Я обнял пальцами её затылок, подтянув девчонку поближе, и поцеловал в губы. Чмокнул в полные, сочные губки, удивительно мягкие и соблазнительные. Кучеряшка — чёрт, даже имени её не спросил! — улыбнулась, блистая улыбкой, и ответила. Навалилась мне на плечо, охотно целуясь в ответ. Наши языки встретились и меня коснулся не самый приятный аромат застаревшего алкоголя и ещё чего—то невнятно. Будто она пару часиков назад отсосала…       Поближе к нам пересел А-Трейн. Мы пересеклись взглядами, и я лишь перекинул руку с затылка девчонки на её грудь. Стиснул пальцами миниатюрную титчеку — мои ареолы с сосками оказались больше, чем эти почти что детские грудки. Причмокивая губками — изголодался, чёрт побери, — обнял девчонку, понемногу заваливая стройное чернокожее тело.       А-Трейн улыбнулся и коротко кивнул в сторону:       — Вижу, «кокс» на тебя не подействовал? Ну, что, хочешь реального отвала башки? Крышу снесёт — гарантирую…       Я мягко толкнул кучеряшку в грудь, тронув её двумя пальцами. Малость не рассчитал от нетерпения — девчонка отлетела на край дивана, ошеломленно хлопая ресницами. Проворчала что-то возмущенно, но я не обращал на неё внимания. Поднялся следом за А-Трейном, пошел за ним в другую комнату.       Супер указал на небольшой несессер, в котором всякую мелочевку держат обычно. Взгляд мой коснулся нескольких ампул с голубой прозрачной жидкостью. Это и есть обещанное веселье?       — Давай, если не передумала, — хмыкнул А-Трейн и поднял в пальцах одну из ампул. — После этого ты, может быть, даже не отстанешь от меня в гонке… Только сама себе поставишь — нехрен мне делать, как иголки ломать о твою кожу…       Колебаний или сомнений не возникло опять. Я хотел этого, хотел необычного, и уж если сверхчеловек признаёт голубоватую влагу чем-то крышесносящим, то это непременно надо попробовать!       А-Трейн помог перетянуть руку, чуть ли на десяток витков растянув жгут и кое-как пережав сосуды. Даже «радости» в шприц помог набрать.       — Что это? — запоздало спросил я, покачивая в пальцах несколько «кубиков» обещанного развлечения.       Не было ни страха, ни раскаяния, просто проснулся несвоевременный интерес.       — Ты же знаешь о «V»? — хмыкнул А-Трейн. — Вот это оно и есть. Ну, не струсила?       Вместо ответа я молча приставил иглу к вздувшейся венке на сгибе локтя…

* * *

      Это был тот самый «восторг», что встречал меня в комнате! Но теперь он вился не в воздухе, а струился сквозь меня самого, наполняя тело желанием и оживляя эрогенные зоны. Соски вздулись под платьем, а клитор напрягся до резиновой твердости. Вагина взмокла, как по щелчку пальцев, промочив ещё горше чужие трусики.       Во мне словно пробудилась озорная девчонка! И пусть она искала внимания от других девушек, но ей… мне очень хотелось себя показать. Хотелось разделить со всем миром свою привлекательность, одарить сексуальностью. Хотелось сделать хоть что-нибудь, пока искристый «восторг» не взорвал мою голову фонтаном эйфории!..       Я ужасался той удивительной легкости, что клокотала в груди. Боялся её, и готов был назвать себя женщиной в этот удивительный вечер, чтобы со своей женственной частью разделить прилив прекрасных, безымянных эмоций. Готов был на всё, лишь бы густые волны тепла и «восторга» не иссякали.       Хотел… или даже хотела… да, сегодня я очень хотела оказаться любимой по заветам Сапфир. Мечтала, чтобы рядом возникла Старлайт и сменила гневный взор на влюблённые взгляды…       Лелеять в себе нечто женское было до ужаса стыдно, но никто ведь не знает, почему я так раскраснелась. Все думают, что я просто возбуждена до предела, что хочу выплеснуть страсть на партнёра. Но те люди, что танцевали рядом со мной, даже представить были не в силах то безумие мыслей, что кружилось в моей голове.       Ощущать себя парнем всё ещё было приятно, привычно. Но ощутить в себе женщину, ощутить себя женщиной — это что-то запретное, и оттого настолько манящее. Я же могла просто отбросить своё прошлое к чёрту и стать новой! Почуяла ведь вожделеющие взгляды на своём теле и впервые на увидела в них чего-нибудь мерзкого. Меня хотят просто потому, что я восхитительна!.. Просто потому, что я есть.       Как в горячем, пьянящем тумане, словно на радуге из икристых красок и звуков, я танцевала. Никогда не знала, что умею так вызывающе двигаться, даже стыдилась немного, будучи в мужском теле. Но сейчас, стронутая с места сладким «восторгом» о препарата «V», что струился по телу, отдавалась танцу со всею душой.       Нет!.. «Восторг» ни причем!.. Это я сама… Я всегда была такой, но не замечала этого!.. И Старлайт, дура, мне просто завидует…       Да… и я ей тоже завидую…       И…       А эта девчонка ничего — классная попка, в моём вкусе. И так красиво танцует — музыка будто течёт вокруг её тела, свет обволакивает искристым потоком. Что? С ней парень? Да начхать: я толкнула его, двумя пальцами сшибая на пол наглеца. Обняла красавицу, целуя её и получая в ответ поцелуй.       Кажется, она любит меня! Она смотрит с восторгом, и я чую, как мой «восторг» откликается, в её взгляде. Чую сладкое жжение в голове, за глазами…        Её «поршень» почему-то был не согласен и кинулся через толпу к барной стойке. Упоротый наркоман какой-то: подхватил трёхноги долговязый стул — просто выдернул его у кого-то из-под задницы, — и ринулся назад, к нам. Кажется, ударил меня по затылку и погнул блестевшие хромом ножки несчастного стула, но я не присматривалась, чем этот придурок там занимается. Обнимала девчонку, кусая её сладкие, податливые губы и засовывая ладошку новой подружке под трусики. Окунулась пальцами в горячую щелочку, угощая сладкую сучку своею слюной…       Что-то вопящий идиот снова ударил, ещё сильнее припечатав меня по затылку. Ну, мне так показалось, что бил он изо всех сил — ножки у стула чуть под прямым углом не изогнулись, — хотя ощущений от этого возникло меньше, чем от комариного звона над ухом. Но даже никчёмная настырная мелочь способна вывести и себя. Способна так разозлить, что начинает жечь в голове!..       Я рывком обернулась, вспышкой тепловых лучей из глаз пережигая стул, вскинутый для очередного удара. Пальнула куда-то в дальнюю стену, вызывая сноп искр. Глупые люди чего-то перепугались и отшатнулись, их гомон пропал. Я же навела указательный палец на охреневшего дебошира — словно прицелилась из пистолета.       — Прекрати, — велела ему. — Не выводи меня из себя, слабак.        Девочка вывернулась из объятий моей левой руки и с хохотом кинулась к барной стойке. И она хочет стулом огреть? А, нет: девушка схватила бутылку с вискарём, выдернув её из рук бармена.       — Карен, давай ещё! — задорно крикнула она.       Странно, разве я представлялась? Наверное — мы же любим друг друга…       Кивнув девушке, я двинула руками, приглашая подругу. Она с радостным визгом неловко метнула бутылку прямо в танцпол. По высокой дуге запустила горючую жидкость в стеклянной «обёртке».       Я коротко качнулась вперёд, мгновенным импульсом тепловых лучей испепеляя бутылку — спирт испарился, а во все стороны сыпануло дробленым стеклянным песком. Народ пребывал в шоке, не понимая, что же им делать. И тогда я сунула пальцы к себе в труселя, вынимая из них кредитную карту — когда только успела её туда запихать? Вскинула кусочек палстик анна уровень головы:       — Без паники! Воут за всё платит — я угощаю…       Сказала и с силой метнула двумя пальцами кусочек пластика, вгоняя его в какую-то декоративную хрень за спиною у бармена. Подружка моя тем временем требовательно трясла ладошкой перед носом у парня за стойкой — требовала очередную бутылку.       Пузырь бухла снова взорвался под импульсом моих глаз, и в тот же миг я ощутила, как тонкие женские пальцы обнимают меня со спины. Наглые руки сунулись под тонкое палате и вцепились в тугие соски, терзая их без пощады. Мяли и тискали, играя с моими красивыми титечками, пока чьи-то нежные губы целовали в шею.       Кажется, я даже узнала их — это были пухлые губки той кучеряшки…       А-Трейн отвел меня в знакомую комнату для особых гостей. Из неё мимо нас прошмыгнул молодой человек в строгом костюме: он смотрел в пол и не смел даже глаз поднять на меня. Местный управляющий? Пришел жаловаться? Да поебать — Карен сегодня в отрыве!       На низком столе перед нами появился большой пакет какой-то светло-зелёной соломы, или чего-то похожего. Я пыталась понять, что за херня и когда мне наконец-то дадут опять отдаться «восторгу»? Только по запаху жженой тряпки сообразила, что в пакете — канабис. Дружки А-Трейна густо дымили, пыхая пижонским самокрутками, которые смотрелись совершенно нелепо посреди гламура и глянца ночного клуба.       — На нас же не действует, — пожала я плечам. — Нахрена это сено?       — А ты никогда не курила хорошие «шишки», смоченные сквиртом супербабёнки? — рассмеялся А-Трейн. — Давай, выполняй обещание.       Люди на диванах — и кучеряшка в их числе, — смотрели на меня с таким забавным вниманием, что мне стало смешно. Думают, постесняюсь?       Я дернула пальцем тесемку трусов, разрывая её и сбрасывая на пол. Расставила ноги немного пошире, нависая над столиком и опуская пальцы на небритую писечку. Под жадными взглядами алчущих удовольствия, принялась ласкать себя пальцами. Нежно массировала жаркие складочки, теребила болезненно твердый клитор и хлюпала смазкой, издавая пошлые, влажные звуки.       Сперва играла с собой одним пальчиком, потом принялась елозить сразу двумя, сминая и пощипывая тугую «фасолинку». Со стоном запрокинула голову, хватаясь свободной ладошкой за грудь и лаская сосок. А в паху елозила уже всей пятернёй, резво и сладко дергая ею и вышибая искру наслаждения из писечки. Постанывала всё громче, глубоко и томно вздыхая, качала бедрами навстречу руке, представляя Старлайт…       Экстаз пришел неожиданно и сладко долбанул по мозгам. Я стиснулась всем нутром, завывая в экстазе… и ударила тугою струёй сквирта в столешницу. Напор оказался настолько велик, что стеклянную плоскость «прострелило» навылет, разметав добрую половину припасенной травы.       Зрители вздрогнули, кто-то захохотал. А кучеряшка вскочила с дивана и упала передо мной на колени, жадно прижимаясь личиком к паху — её горячий язык без колебаний лизнул мою «киску», но не сумел протиснуться внутрь. Я расслабилась, позволяя наглой девчонке вылизать меня. Опустила ладошку ей на голову, помогая и направляя. Двигала бёдрами, елозя тугим клитором по сладеньким губкам.       Парни без промедлений перемешали траву и принялись раскуриваться. Первый из них отвалился на спинку дивана и с матерным выдохом расплылся в блаженной улыбке:       — Ебануться… — протянул, выпуская дым в потолок.       А меня начало немного пошатывать. Может, от этого самого дыма? Мерзкий он — у любого голова кругом пойдёт. А у меня ещё и грёбаные шепотки пробудились, наполняя мысли отвратительным гулом десятков голосов. Вместе приближавшимся оргазмом от кунилингуса они порождали крайне отвратное чувство. Надо бы выйти на воздух, проветриться…       Снизу повеяло не просто теплом, а уже вполне себе жаром. Я опустила глаза, и увидела, что кудряшка играет ротиком с моей «киской», но между губ у неё вырывается пламя! Девчонка даже не видела этого, угашенная просто в нулину и пыхала языками огня, как былинный дракон. Она… Она что, через мой сквирт сглотнула «восторга»?       Вероломная сучка, как она могла отнять то, что моё?! Я со стоном поймала наглую гадину за волосы, и принялась тыкать ей в губы влагалищем, трахая клитором бессовестный рот. Кто-то из их компашки пытался меня остановить, закричав про какую-то опасность, но мне похер — я уже возносилась на крыльях оргазма!       Прижалась писечкой к огнедышащим пухлым губёхам и вскинула руки, «эякулируя» сквиртом. Тугая струя влагалищных соков окатила чернокожую кучеряшку и сшибла в с ног. Отбросила в дальний угол, словно ей в лицо ударили на всю мощь из пожарного шланга. Люди испуганно замерли… но из угла тотчас послышался радостный смех и о кучеряшка поднялась, целая и невредимая. На меня она уже не глядела, восторженно наблюдая на тем, как над ладонями у неё ровными факелами струится огонь.       «Да пошли вы все нахуй…» — безразлично подумала я, глядя в пьяные лица.       Толкнула дверь, случайно сорвав её с петель, и пошла в сторону выхода. Направилась за глотком свежего воздуха, пока голоса в голове не одолели.       На улице уже стояла глубокая ночь, хотя метров через тридцать, на ближайшей улице светло, будто днём. Но ерядом с входом в клуб достаточно тени, где можно укрыться необузданным парочкам, где дилер может спокойно толкать совй товар, где поджидают жертву недобрые люди.       Туфли мои остались где-то в клубе, так что шагала я босиком, хрустя битым стеклом, как прошлогодней листвой. Бритвенно острые осколки так приятно щекотали стопы, что на миг даже злость улетучилась, но шепотки о ней не преминули напомнить.       «Давай эту…»       «Объёбаная в говно, а ещё супером называется…»       «Пизда тупорылая, ты у меня воешь от счастья…»       «Она обоссалась, что ли?..»       Голоса бубнили и бубнили, не преставая. Они жуть как меня злили, но не потому, что говорили всякие мерзости, а потому, что приближались. Какие-то ничтожества не только обо мне осмелились думать, но вознамерились подойти?..       Мужские руки обхватили меня за запястья, заламывая предплечья за спину. Пьяные губы дохнули бухлом и поцеловали меня в шею, коснулись щеки. Кто-то другой в то же время вздернул на мне полосу платья и прильнул наглой рожей к ягодицам, царапая кожу щетиной — мерзкий липкий язык, потянулся к щелке влагалища.       Меня жутко мутило, голова шла кругом. Весь мир, такой светлый и радужный, вдруг стал куском зловонных помоев. И эти ещё, что лижут меня… Я даже не видела этих уродов, но их выходка стала последней каплей в море терпения!       Гнев хлынул по телу, воспламеняя огонь в глубине головы. Ярость струилась сквозь нервы: как эти мерзавцы посмели ко мне приставать? Как они даже мысль допустили, что богиня снизойдет до ничтожеств?!       Я ощутила, как гнев высвобождает во мне нечто до сих пор неизведанное. Ощутила, что тело плавно взмывает, неспешно вырываясь из рук наглым уродом. Груди тряслись от гневных вдохов и выдохов, а жжение в голове впервые показалось безумно приятным.       Я развернулась к парочке наглецов, левитируя в воздухе перед ними. И полоснула тепловыми лучами из глаз, разрубая тела двух уродом. Взрезала снопом огня асфальт у них под ногами, не только расплавляя битум, но даже песок. Услышала вопли ужаса, что долетали от входа в клуб, но какое мне дело — мерзавцы сами свою судьбу выпросили!       Я… Я выше этих ничтожеств!.. И у меня важное дело — мне нужно повидаться со Старлайт…       Раскаленный до красна оплавленный грунт и два истерзанных тела резко умчались вниз, слвоно в страхе отпрыгнули, когда в ушах загудел ветер. Я стремительно взвилась в ночное небо и полетела над крышами в строну башни Воут, с трудом выдерживая ровную траекторию и трепыхая подолами замызганного выпивкой вечернего платья…