‘Cause breakin' up slowly is a hard thing to do
I love you only, but it's makin' me blue
So don't send me flowers like you always do
It's hard to be lonеly, but it's the right thing to do*
С момента последнего разговора с Рамом прошло чуть меньше недели, а Деви казалось будто целая вечность. Он словно змей медленно искушал ее своим молчанием, казалось, обдумывая следующий шаг. Лорд Кристиан де Клер все чаще появлялся в ее поле зрения и это становилось странным. Деви подошла к букету гибискусов и выдернула из огромной охапки стебель. Задумчиво покрутив тот, ей вспомнился последний разговор с Рамом. Они будто игрались друг с другом, стараясь не заиграться, но при этом помня, что долгие годы будут супругами. Так было заведено, такие порядки. Если Дубеи женились, то уже навсегда.***
— Ты же говорил, что на мне Деви, пока ты разбираешься с лордом, — Рам сжал руки в кулаки за спиной и старательно пытался удержать свое раздражение. — Я не знал, что лорд приведет с собой половину Англии, Рам, — Камал стиснул до скрежета зубов челюсть. — Разве это имеет значение, когда идет речь о насильном замужестве? Как он мог привести столько людей? Где ты был? Ты обещал. — Выбирай тон, Рам. Мне стоит напомнить тебе, что важнее всего для дюжины? — Камал распрямил плечи и, казалось, что он возвышался над Рамом. — Не нужно мне напоминать то, что я хорошо помню, Камал, — его выражение лица стало каменным. Его взгляд выражал безразличие. Раму все стало ясно. — Я не могу пока ничем помочь. — Ты просто продал ее, Камал, — яростно выплюнув последние слова, Рам стремительно покинул помещение. Внутри что-то сломалось, потерялась та нить, которая была связующей во всей этой истории и казалась самой прочной. Она растянулась, разрываясь постепенно, больно ударив по пальцам. Рам молча ушел. Все катилось к чертям, когда осознание обдало ледяной водой, накрыло и заставило захлебнуться от безысходности. Он едва успел опереться о колонну, в попытке удержаться на ногах. Под повязкой горел огнем глаз и Рам прикусил себе язык, стараясь не выть от боли. Камал оказался заодно с Видией. Ему зачем-то нужен был брак с лордом. Камал…Когда Рам мог упустить это личное предательство? Так случалось всегда, когда он начинал чувствовать душевные муки. Было ли это наказанием от Кали? Безусловно. Она явно забавлялась над ним, испытывала его предел и ждала, когда наконец тот наступит. — С тобой все хорошо? — Радж стремительно приближался к брату, но он остановил его жестом, не позволяя подойти ближе. Держал дистанцию. Рам перевел дыхание и вернул самообладание. — Все в порядке. Он лгал, потому что так проще, потому что так не будет лишней заботы и жалости. Радж открыл рот, чтобы ответить, но Рам перебил. — Это не стоит твоих переживаний, брат, лучше позаботься о своих поступках. Рам сдирал корочку на заживающей ране резко и больно. Пусть так, чем жалость к нему. Их недавняя неожиданная встреча в саду породила между братьями ощутимую напряженность, ощутимое разочарование. Радж поджал губы, кивнул и ушел, оставив брата наедине с собой. Рам вновь кривился от боли, прижимал прохладную ладонь к глазу, в надежде успокоить жар. Ему было не до сна.***
Утренние лучи восходящего солнца прокрадывались в комнату Деви медленно и осторожно. Она любила нежиться в постели, отдавая драгоценные мгновения мыслям прежде, чем верная служанка громко стучалась в двери и объявляла о начале очередного дня. Деви выучила наизусть утреннюю рутину, до тошноты знакомую и повторяющуюся. Сегодня вместо ежедневных цветов то от Рама, то от лорда, рядом с очередным букетом гладиолусов лежало черное письмо, без печати. Деви фыркнула, но все-таки решила начать свой день без долгого томления от неизвестности. Она развернула бумагу, отметив, что пергамент похож на тот, что использовала дюжина. В письме было всего пару предложений, но Деви вычитывала их будто бы не верила своим глазам, множество раз, выучив за десять минут каждый наклон и букву. «Дивия, я вынужден отправить тебе это траурное письмо. Лорд Кристиан де Клер вел уже длительное время переговоры с представителями дюжины. Он намерен жениться на тебе в обмен на мир. Его люди не оставляют нам выбора. Мне жаль, Дивия, но у нас нет иного выхода на этот раз. С любовью и сожалением, Камал Рай». Ее словно окатили ледяной водой с ног до головы. Непонимание, страх и ужас смешались в душе. Деви переворачивала письмо в надежде найти подтверждение тому, что это неудачная шутка, но не находила ничего, кроме аккуратно выведенных букв. В горле першило от внезапно возникшей сухости. Ей сильно хотелось пить, но впервые она поймала себя на мысли, что успокаивающие травы пришлись бы как никогда кстати. Деви потрясла головой, сбивая наваждения. Ей казалось это ошибкой, какой-то ерундой, которую она не могла понять. Новость была слишком невозможной, чтобы поверить в нее. Деви смотрела на письмо стеклянным взглядом, и, казалось, что у нее внутри рушился мир. Все еще не понимала происходящего. Раздался громкий стук в дверь, но она даже не вздрогнула, погруженная в собственные мысли. — Госпожа, — служанка, так и не дождавшись ответа, открыла двери, где-то в глубине души Деви была ей благодарна, что та не стала расспрашивать или докучать рассказами. На уровне машинальной памяти Деви собралась. Служанка что-то говорила, помогая ей, но она ее не слышала, находившись будто под толщей воды. Дышать было нечем. Свадьба с Рамом была бессмысленна? Почему именно ее кидают на растерзание англичанам? Как Кайрас это допустил? Что сказать теперь народу? У нее не было ответов, но множество вопросов. Они просто повисли в воздухе. Деви не сразу поняла, что она сидела в саду на общем завтраке. Вся дюжина расположилась в тени, скрываясь от солнца, вокруг слышался смешанный запах благоухающих цветов, и если раньше Деви пыталась как можно сильнее вдохнуть этот невероятный аромат, то сейчас она едва помнила как дышать. Она подняла глаза и встретилась взглядом с Камалом. Он вел беседу с Раджем, но смотрел прямо на Деви. Ей пришла в голову мысль, что он давно не спал. — Деви, — она дернулась от своего имени. Видия, словно кошка, подкралась сзади и положила на открытые плечи свои изящные руки, едва заметно сдавив. — Что-то ты сегодня бледна, моя дорогая. Только сейчас Деви заметила отсутствие Рама. В сердце больно укололо. Ей нужно было его присутствие. Нужно, чтобы спастись из этой бездны. — Деви? Дюжина посмотрела на нее. Давила своим присутствием, властью. Ей душно, хотелось сбежать из удавки, которую затягивали с каждой секундой. Она чувствовала себя добычей на дикой охоте. Загнанная в угол. Слабая. Она хотела верить, что не сломленная. — Деви? Что такое? Камал по-отцовски положил руку поверх руки. Пытался успокоить. Тщетно. Видия вилась вокруг подобно плющу, но только стоило ей начать говорить, как Деви перебила, даже не взглянув. — Дюжина, — она перевела взгляд на Камала, посмотрела в глаза. — Приняла решение выдать меня замуж за лорда. Ее голос едва ощутимо ломался на последних словах. Деви спрятала руки под столом, сцепив их в замок, в попытке унять дрожь. Это настолько настолько, что невыносимо. За столом больше никто не ел, воцарившееся гробовое молчание нарушил Рам, появившийся после очередной службы. — Вы решили наконец-то молча потрапезничать? Неужели я пропустил такое великолепие? В его голосе пока еще ощущалось веселье. Деви это чувствовала и ей страшно было представить, что будет после того, как он узнает. Видия присаживалась на свое место и не отрывала взгляда от своего любимого Дубея. — Мой милый, — уголок ее губы потянулся вверх. — Вашу свадьбу придется отложить. Рам скрестил на груди руки, его бровь изогнулась. — Что может быть важнее этой свадьбы? В его голосе чувствовалась сталь. По коже пробежали мурашки, Деви еще не приходилось видеть Рама в бешенстве. Он всегда держал себя в руках. Видия поднялась и провела указательным пальцем по плечам Рама. И если ей это все могло не нравится, то было определенно весело. Она наклонилась к его уху и произнесла так, чтобы слышали все: — Важнее этой свадьбы может быть лишь свадьба Деви и английского лорда, мой дорогой. Она поправила копну волос и стремительно покинула сад, оставляя за собой тяжелый шлейф духов. У нее фиолетовый — цвет траура. В средневековой Европе, когда умирал монарх или кто-либо из членов его семьи, придворные в знак траура надевали одежду фиолетового цвета. В жизни Деви постепенно наступал траур. Она ощущала это под кожей.***
Деви сопротивлялась, правда сопротивлялась как умела, но ее оградили ото всех. Дюжина приняла решение отдалить от себя Деви, постепенно подготавливая ее к новой жизни, новому браку. Служанка приходила также часто, Кайрас едва ли навещал ее каждый день — его заняли переговоры с лордом. И навряд ли они были успешны, пока Деви сидела взаперти. Она не умела вести себя правильно, но вела себя искренне. Рам тщетно пытался попасть в ее покои, но каждый раз натыкался на английскую охрану. Она слышала его недовольные возгласы за дверями каждый день, так близко, но невозможно далеко. Англичан поставили по периметру каждой резиденции дюжины, их было просто напросто больше. Возмущения местных начались почти сразу же после объявления помолвки Деви Шарма и лорда Кристиана де Клера, и отмены свадьбы Рама Дубея. Стычки в городе подавили в тот же день. Лорд настойчиво продолжал присылать ей цветы, которые уже с самого утра оказывались за окном. Деви выбрасывала по одному цветку через решетки. Она делала это с удовольствием, наслаждаясь недовольными взглядами стражи. В дверь, по обыкновению, постучала служанка. — Я сегодня не буду завтракать. Деви не обернулась, выбросив очередной цветок и усмехнувшись тому, как широкоплечий англичанин сбросил стебель с макушки. — Может завтрак в постель растопит твое сердце, Деви? Она дернулась от неожиданности. — Камал, ты? Он едва заметно кивнул и улыбнулся своей самой доброй улыбкой. — Присядь. Деви спустилась с подоконника и осторожно направилась к Камалу. Ей было неуютно теперь с ним. Мялась. Камал перевел взгляд на поднос и разлил травяной чай по небольшим кружкам. Его лицо было расслаблено, и хотя синие круги под глазами практически исчезли между бровей появилась глубокая морщина. Он со знанием дела намазал на белый хлеб масло и протянул Деви еду. — Местные говорят, что некоторая еда англичан достаточно вкусная. Вот это, — он показал пальцем на целый поднос, где кроме хлеба и масла, она заметила еще что-то цветное, — они называют это джемом. Ее уже почти не передергивало от упоминаний англичан. Деви старалась держать себя в руках, как ее учили, но моментами за ужином ей хотелось разбить тарелку и острым осколком провести по тонкой шее. Деви думала про Рама. Если бы он узнал об этом, то забрал ее? Ей по-детски хотелось в это верить, иначе объяснить свое истошно бьющееся сердце рядом с ним она не могла. И когда же ненависть к нему сменилась милосердием? — Быстровато, не правда ли? Деви моргнула. — Что, прости? Он хрипло засмеялся. — Снова ты в своих мыслях, крошка, не хмурься. Камал потянулся к лицу Деви, но она резко отстранилась. Больно кололо в груди, будто разрывалась красная нить. Камал ей был словно отец, но принесший в столько боли, сколько вынести, казалось, сложно. — Как ты мог? У нее выступили слезы. Горячие, обжигающие. Они впервые за весь этот ад появились на ее глазах. Почувствовала, что это последние эмоции, которые она могла себе позволить. — Я не мог иначе, ты же знаешь. Он говорил едва уловимо. Стыд сочился сквозь его слова. — Ты же знаешь, что превыше всего дюжина, несмотря на все, Деви. Народу нельзя воевать. Будь моя воля тебя бы никогда не отдали в лапы этого англичанина. Она смотрела на него пустыми глазами. Оправдания не трогали душу, не лечили раны, не спасали ее тонущую в этой черной топи. — Камал, — в ее взгляде не было ничего, внутри царил лишь ужас, — никто из дюжины не сможет меня понять. — Деви… — Довольно, — она взмахнула рукой. — Прошу, уйди. Деви жестом указала на дверь. Ей не хотелось смотреть ему в глаза, но Камал поднял ее подбородок и заставил. Глаза в глаза. — Если бы я мог все изменить, я бы сделал это не задумываясь. — Камал? В дверях появился Рам. Ей хотелось броситься в его объятия. Она так скучала. — У меня сегодня прямо праздник, — Деви едва сдержала саркастические нотки в голосе. — Я заметил, — Рам прошел внутрь, оставляя двери раскрытыми. — Полагаю, вы уже закончили? Камал медленно поднялся, окинув взглядом Деви. — Всего доброго. Рам и Деви одновременно кивнули, молчание давило сильнее, будто под прессом. — Не ожидал, что обманными путями попав к тебе я обнаружу здесь Камала. Деви встретила его нечитаемый взгляд. Рам был точно напряжен. Он стоял, заведя руки за спину, осматривал ее и стол, на котором стоял еще не остывший завтрак. Она отметила, что он, как всегда, выглядел статно. Черно-золотое одеяние подчеркивало смуглую кожу, собранные в аккуратный низкий хвост волосы открывали его острые черты лица. Красивый. — Мне казалось, нам давно пора поговорить, Деви. В его голосе толстый лед. У нее внутри полыхал пожар. Деви немного подвинулась на кровати и пригласила Рама рядом. Хотелось так, чтобы не больно. Хотелось так, чтобы было спокойнее. — Все свернуло не туда, — она усмехнулась. — Да уж. И она могла бы поклясться, что они говорили не о свадьбе. — Рам? Он поднял голову и заглянул в ее глаза. Деви тонула вместе с ним, захлебывалась, ей хотелось скрыться за толщами его взгляда. Ты же знаешь, что превыше всего дюжина, несмотря на все. В голове эхом отбивались слова Камала. Он настолько был прав, что тошнотворно. Ей хотелось сказать Раму, как много она чувствовала, как она бы сказала ему «останься», если бы только могла, но открыв рот губы складывались в слова: — Я сделаю это. Рам шумно выдохнул. — Деви… У него казалось выбило весь воздух из легких. И вновь это слишком. Рам оперся локтями на ноги и подперев подбородок. Думал. — Мне казалось, что у меня еще есть время тебе помочь. — О чем ты? — она нахмурилась. — Уверен, что во всем этом замешана Басу и Камал. Деви кивнула головой. — Не выдавать своих дочерей замуж и оградить род Басу от слияния с английской кровью. Рам ухмыльнулся. — Не перестаю радоваться твоей догадливости, Махарани. Вот только причем тут Камал. Он откинулся на кровать и снял повязку. Тяжело вздохнул. Деви почувствовала силу, исходящую от него. Мощь и власть. Таким он был. — Я тебе не рассказывал, но одна из дочерей Видии попала в нелицеприятную историю, свидетелем которой я стал. Рам закрыл глаза. От него исходил жар. — Если в этом замешана Видия, и она узнает о произошедшем, то сделает все, чтобы эта история осталась между нами. Ты понимаешь о чем я? Она вновь понимающе кивнула. Он потянулся тыльной стороной к ее лицу. Проводил и обжигал, оставлял неуловимый отпечаток себя. — Ты такая красивая, Деви, — хрипло, до дрожи в ногах, произнес. — Рам, все уже решено, я не хочу шантажировать Видию. Она выйдет сухой из воды, тебе ли не знать. — Ты меня недооцениваешь, — он недовольно цокнул. — Я не хочу втягивать в это и тебя. — Деви, оглянись, — он резко встал. На лице отражалась боль. — Все вокруг уже в это втянуты, ты не сможешь оградить никого. Она в третий раз тупо кивнула головой, почувствовав его нарастающую злость и не боялась. Ей не было страшно, потому что самое ужасающее решение она уже приняла. Рам. Деви поднялась на ноги и положила руки на его плечи. Дорогая ткань ощущалась сразу под кончиками пальцев, в этом был весь Рам. Самое лучшее было для него, но носил он это так просто. — Послушай меня, — она не осмелилась дотронуться до его лица. Рам смотрел куда-то в даль, задумавшись. Он был где-то не здесь, где-то не с ней. — Я должна это сделать ради дюжины, ради нас. — Ради нас? — он зло усмехнулся. — Вот как? Ради нас ты одна обрекаешь себя на пожизненный ад? Какая благодетель, Деви! Перестань мне лгать. Он скинул ее руки и отстранился, осмотрев с ног до головы. Рам что-то искал в ней и не находил. Деви смотрела на него в ответ и ощущала, будто в глотку вливали раскаленное железо. — Я пытаюсь уберечь дюжину от войны. Рам вновь отошел назад, мотнул головой и не верил. Она видела, что он не хотел принимать ее ответ, но, Кали, это единственное, что могло спасти от краха всей дюжины и новых смертей. Ей пришлось это принять. — Вот как, значит пытаешься уберечь дюжину? В горле ком, она лишь повела головой в знак согласия. Если открыла бы рот, то она просто не выдержала бы. Сломалась. — Хорошо. И это его хорошо резало ножами по венам, по коже, по сердцу грубо и резко. Обрывая. Убивая. Деви не знала, сколько еще так стояла и смотрела на закрытую дверь, но за окном уже стемнело. Рам ушел и он ушел безвозвратно. Она задела его гордость, но главное — его верность ей больше, чем дюжине. Она это ощущала. Деви оперлась рукой о кровать и жадно ловила ртом воздух. Плохо, ужасно плохо, кружилась голова от переизбытка всего. Ей было необходимо на улицу. Тебе нужно бежать. Нужно бежать. Нужно бежать. В голове как мантра. Она не видела куда, но уже бежала босиком к выходу, ей просто нужно было в последний раз вдохнуть свободу. Всего лишь каплю. Но ее талию поперек перехватили крепкие мужские руки и оттянули назад, закрыв рот. Деви брыкалась и едва не попала в область паха, как заметила знакомый перстень. Лорд. — Чем быстрее вы успокоитесь, Деви, тем скорее я вас отпущу, — его прохладное дыхание ощущалось коркой льда возле уха. Деви послушалась. Ей больше не нужно было сопротивляться. Она почти смирилась. — Умница, — лорд развернул ее лицом к себе. — Что вы здесь делаете? — не притворялась, хотела ужалить словно змея. — У меня тот же к вам вопрос, — лорд усмехнулся, рассматривал ее, изучал. — Вы знаете, Деви, я много слышал о вашей красоте и столько же о вашем уме. Она сложила руки на груди. — И поэтому вы решили скрасить мое заточение цветами? Вполне в духе умнейших английских аристократов. Он засмеялся, и Деви захотелось поежиться от этого смеха. — Ершистая. — Вы всегда можете отказаться, лорд Кристиан, — Деви едва удержалась, чтобы не склониться в реверансе. — Я знаю, Деви, но я слишком упорно вас добивался, чтобы вот так отказаться. Она фыркнула. — Вы добивались не моего сердца и уж точно не меня. Деви обошла лорда и сделала полушаг от него, как Кристиан ухватил ее за руку и резко развернул к себе, заключив ее лицо в свои руки, не давая шевелиться. Они смотрели друг на друга с вызовом, полыхающей яростью. — Ты будешь моей, Дивия, иначе можешь попрощаться со всеми, кого ты знаешь и любишь. Словно кувалдой выбивал эти слова на подкорке мозга. — Запомни это. Он отпустил ее, будто униженную, кажется брошенную, но гордо уходящую обратно в резиденцию. Она чувствовала на себе прожигающий взгляд и не обернулась. Смотри и запоминай, потому что ты никогда это не получишь, — остается невысказанным.***
Бессонная ночь в объятиях одиночества. Так ли она представляла себе свою судьбу? Деви повернулась на бок и заметила, как тихо приоткрылась дверь. Она узнала Сарасвати по характерной улыбке и ее завораживающим глазам. — Можно? — шепотом. — Проходи, — также тихо в ответ. Сарасвати словно плыла к кровати и присела, почти невесомо. Она всегда чувствовала Деви чуть больше, чем Амрита или Радха. Молча придвинула ее к себе и уложила голову на колени. Растрепанные волосы Деви медленно заплетались в косу, платье Сарасвати постепенно мокло от соленой воды. Деви ничего не говорила. Сарасвати ничего не спрашивала. Но они обе понимали, где начинался конец. Сарасвати убаюкивала уже уставшую Деви. Гладила ее волосы так, как делала это мама в детстве, и целовала в лоб, задержавшись на несколько секунд, но подарив хотя бы ненадолго покой. Они вместе, под тяжелым взглядом стражи, спустились в сад, который уже стал постоянным местом сбора за завтраком дюжины. — Я уговорила дюжину выпустить тебя, — произнесла Сарасвати, и Деви в благодарность сжала ее руку. Дюжина замолчала, когда девушки спустились в сад, смотрела и каждый из них не решался что-либо сказать. Камал наблюдал с сочувствием, Кайрас — со стыдом, Видия продолжала свою трапезу и беседовала с Радхой, Рам смотрел на Деви с таким безразличием, что внутри сворачивался до боли тугой комок, она хотела ему столько объяснить, но лучше отрезала бы себе язык, чем позволила ему кинуться за ней в пекло. — Присаживайтесь, девушки, — Радж любезно указал на два свободных стула. — У меня есть для вас новость, — Деви набрала в легкие побольше воздуха и проигнорировала прожигающий сбоку щеку взгляд. Она смотрела прямо на Видию. Она знала. — Я выйду замуж за лорда Кристиана де Клер добровольно, без сопротивлений, как вы и хотели. Говорят, что фиолетовый — это цвет власти, но Деви убедилась, что фиолетовый — это траур.