Фотосинтезирующий паршивец

Сеймур подозревал, что дом терпимости будет отличаться от дома престарелых, но не представлял насколько. Он вплыл в терпкое облако сигаретного дыма, ощутив его каждой клеткой. Концентрация углекислого газа в этой коробке из жести будоражила. Судя по расплывшимся, красным лицам людей, они тоже это чувствовали, но не спешили спасаться. Наоборот — Маркуса явно не приглашали на этот праздник CO2: несколько хмурых мужчин обступили его со всех сторон. — Какие-то проблемы? — пробасил Маркус, оглядываясь на них сверху вниз. Салли обхватила его за руку и едва слышно прошептала: «Помоги!» — Босс велел не пускать дофига умного супермутанта, от которого одни проблемы в городе. Похоже, это ты. — Подозреваю, что ошибиться сложно. Среди мутных типов зашевелились вооружённые охранники: они зорко следили за обстановкой и пока не торопились действовать. Маркус тоже не шевелился, будто опасался поворачиваться спиной — да и пригласили же их всё-таки! Сеймур почти физически чувствовал, как накалялся прокуренный воздух, и порадовался, что заранее настроился на воинственный лад. Если бы не вмешательство девушек, они бы наверняка сцепились. В холле появилась статная женщина в приталенном коктейльном платье, будто сорвавшаяся с вечеринки — образ совершенно не вязался с полуголыми девицами в вокруг. Она громко поставила охрану на место: — Маркус мой гость и уважаемый клиент. Разве мистер Бишоп откажется от крышек? За всё остальное я отвечаю перед ним лично. Её довод образумил мутных типов лишь наполовину. Одни, пожав плечами, нырнули обратно в толпу, а другие — вместе с хмырём, с которым говорил Маркус, — быстро вышли на улицу. Ситуация попахивала прошлогодним перегноем. Воспользовавшись перемирием, Маркус уверенно прошагал в коридор вслед за женщиной, и хмурые посетители вмиг расступились перед ним. Сеймур из любопытства тянул стебель, чтобы всё вокруг рассмотреть. Не то чтобы его интересовало, как люди из банального размножения устроили культ — скорее, что в этом нашёл Маркус. Как единственный разумный споровик, Сеймур понятия не имел о взаимности чувств и ухаживаниях. К собственному размножению он подходил с практической точки зрения и больше подчинялся остаточным биологическим программам, заложенным эволюцией. Люди делали так же, хотя в конечном итоге редко прорастали на соседней грядке мини-версией себя. Особенно странно было думать об этом про супермутанта, у которого все половые признаки отсохли. Собственно, поэтому они были обречённым на вымирание видом. Тем временем они оказались в обычном кабинете, похожем на офисный — даже облупившиеся картотечные шкафы имелись, как в лаборатории у профессора. Дама хлопнула дверью и громко выдохнула, оглядела растерянного Маркуса с ног до головы и усмехнулась. — Знаешь, споровик гораздо приятнее того паладина, который приставал к девочкам с праведными речами о семье и чести. Без снотворного мог усыпить. Надеюсь… с ним всё в порядке, — добавила она упавшим голосом. — Рада видеть тебя, старый друг. — Что за дела, Китти? Почему люди Бишопа в твоём заведении? Она опустилась за стол и грациозно закинула нога на ногу. Сеймур разглядывал обшарпанную мебель в маленьком кабинете, где о разврате напоминали лишь плакаты на стенах с полуголыми девицами. Словом — скукота. Китти словно не смущали его внушительные челюсти; наоборот — она с интересом присматривалась, будто выискивала какую-то выгоду. — Не только в Брокен Хиллс перемены. Президент Танди мёртв, если ты не слышал. Чиновники делят власть, и мистер Бишоп ухватился за возможность присоединиться. Им нужны его деньги, возможности — и Нью-Рино, конечно. Я давно потеряла независимость, а теперь то же грозит всему городу. — Один раз мы уже его разочаровали. — Как видишь, Бишоп не забыл и усвоил урок. Теперь его рука не убивает на улицах, а душит, пока жертва сама не загнётся. А теперь ты снова упал ему на голову в такой ответственный момент… — Китти задумчиво прикусила губу, затем добавила: — Может, это судьба? Поможешь нам, как в былые времена, шериф? Маркус растерянно почесал лысый затылок. — Вряд ли. Сейчас я один и сам нуждаюсь в помощи. Сеймур хотел было оскорбиться, но вовремя вспомнил, что это было бы весьма некстати. Да и чем он мог помочь? Честно говоря, не очень-то и хотел. — Времена одиноких рейнджеров давно прошли, — возразила Китти, отмахнувшись. — Весь город ненавидит Бишопа, никто не хочет жить под гнётом бюрократии. Максимум — торговать с ней. — И все такие свободолюбивые, — саркастично оборвал Маркус и надавил: — Давай, выкладывай: кто затеял очередную мафиозную революцию? Китти снова прикусила губу, но на сей раз во взгляде промелькнул страх. Даже Сеймур насторожился, хотя и слабо разбирался в хаотичной человеческой мимике. Инстинкт самосохранения на все лады орал: «Ловушка! Ловушка!» — Ван Граффы. Впервые Сеймур услышал, как Маркус смеялся — громко, сухо и злобно. — Да они сосунки, новички в старой игре, где правила придумывали Бишопы, Райты и прочие шакалы. Все они равны, а прочие стремятся попасть на их место. Поэтому я никого не выбирал. — Но всё равно пришлось. Раздался настойчивый, как набат, стук в дверь. — Головорезы Бишопа уже здесь, мисс Китти, — донеслось из коридора. — Что-то они долго, — проворчала та и резко указала Маркусу на дверь. — Выйдешь налево. Постарайся не беспокоить гостей. Она смотрела им вслед с раздражением и — как показалось Сеймуру — бессилием. А тот ликовал в душе, что Маркус не повёлся на грустные глаза и не стал ввязываться. Люди быстро забывали неприязнь к мутантам, когда требовалась их сила… или отсутствие критического мышления. Нет уж, Сеймур ни за что не стал бы помогать лысым обезьянам после всего, что те с ним сотворили! Салли вздрогнула, когда отворилась дверь, и вжалась в стену, пропуская Маркуса. На неё тоже было жалко смотреть. Скорее всего, головорезы этого мистера Бишопа не пожалеют их, но, с другой стороны, никто же не просил впускать Маркуса? Салли сама остановила его на улице. Из запертых комнат на их пути доносились звуки, которые Сеймур предпочитал бы не слышать, но и позади нарастали гневные вопли. Длинный коридор слишком хорошо простреливался, а Маркус явно не знал, где выход. В итоге он толкнул первую попавшуюся дверь, едва не выбив с петель, извинился перед ошарашенным парнем в кружевном пеньюаре и уже с корнем вынес плечом закрытые ставни, с которыми в обнимку вывалился на улицу. Сеймур был безмерно счастлив, что висел за спиной, и не им Маркус таранил стены. Кряхтя, тот отряхнулся и быстро поковылял дальше под визг парня в пеньюаре. Вскоре ночь укрыла их меж домов-развалюх, похожих на коробки. Воистину, люди тяготели к ним, как ракообразные. Вряд ли Маркус хотел это слышать, но Сеймур был обязан спросить: — И что нам делать? — Понятия не имею! — гаркнул он в ответ. — Но должен был ожидать нечто подобное: чёртов Нью-Рино не меняется! — Мда… ты точно не специалист в долгосрочном планировании. Иначе бы Маркус предвидел проблемы в Брокен Хиллс, разработал план на тёмные времена… да и к головорезам, поджидавшим его в переулке, подготовился. Сеймур практически ничего не видел в темноте, но отлично чуял их запах. Голод напомнил о себе ответной реакцией — приманкой. Однако на людей она всё равно не действовала, только — как обычно ворчал Тифон — воняла тухлятиной на всю округу. Что-то обрушилось на него и смяло многострадальные листья; звякнул цветочный горшок. От переизбытка чувств Сеймур взвизгнул и на инстинктах ухватился за добычу, когда та неосторожно приблизилась. Ловушка схлопнулась вокруг чего-то крупного, и клейкий сок залил щели. Добыча глухо заверещала и забилась, но Сеймур не размыкал пасть. Маркус на месте тоже не стоял и крутился, работая кулаками. Добычу мотало вслед за Сеймуром, сшибая всех на своём пути. Битва кончилась довольно быстро. Маркус склонился к поверженному противнику и недоумённо развернулся, услышав сдавленный стон позади. Он снял сетку с Сеймуром и, держа её на вытянутой руке, скомандовал: — Плюнь. Бедняга сейчас задохнётся. Расклеивание ловушки — процесс небыстрый; иглы размыкались нехотя. Жертва Сеймура опала на землю, сплёвывая клейкий сок. Если бы тот затвердел, то пришлось бы оставить голову в ловушке. Маркус одним движением поставил на ноги щуплого паренька, цокнул языком и гаркнул: — Тебе лет сколько? — Ш-ш-шестнадцать! — проблеял он, инстинктивно прикрываясь руками, будто это спасло бы от кулака-молота. — Пожалуйста, пощади! Сеймур бы предложил откусить ему голову, но обещал на людях держать мудрые советы при себе. Маркус же предпочёл отпустить паренька и пойти дальше. Остальные бандиты расточительно валялись на земле без дела. Впрочем, все без исключения когда-то станут перегноем — чего переживать? Кто-то да сожрёт их. Однако Сеймур всё же поинтересовался мотивами Маркуса. — Он ещё мальчишка, рано жизнью за глупость расплачиваться. Думаю, это был последний день его криминальной карьеры. Так и тянуло вызнать, почему для толстокожего мутанта Маркус столь мягкотел? Сеймур жил по закону выживания, поэтому никогда не думал о милосердии — его изобрели люди, а не природа. Откусил бы он голову щербатому недоумку с секатором? Да с удовольствием! Но тот оказался сильнее, а Сеймур разнежился и потерял бдительность. Потерял её и Маркус: меньше чем через час люди Бишопа загнали их в ловушку. Большому зелёному супермутанту было сложно уйти и от погони, и любопытных глаз. Весь город боялся и служил Бишопу, а супермутант мог не рассчитывать на помощь вдвойне. Наверное, ещё потому, что Маркус увеличивал счёт трупов на своём пути. Для гиганта он был необычайно ловок и не давал фору тем, в кого стрелял. Иначе бы Сеймур засомневался в его адекватности. Трущобы оказались адским лабиринтом без выхода. На сей раз вынести стены не удалось. В тупике их окружили вооружённые люди, но не спешили расстреливать — так мистер Бишоп намекал на приглашение. У Маркуса отобрали дробовик и запасное оружие, сняли подсумки с патронами и гранаты. Он мог бы разнести весь город, но почему-то поскромничал — и теперь им кранты! Сеймур висел за его плечом, шипел на тех, кто подходил близко, и придумывал себе бога для молитв — вдруг поможет? Маркуса повели к мерцающим огням казино, где струилось сомнительное веселье. Этот обманчивый неоновый свет излучал холод и только раздражал, а люди на улицах пялились на них как на загнанных зверей. Головорезы Бишопа улюлюкали и меж собой заранее делили куш от босса. Маркус пыхтел, но молчал, когда его тыкали оружием в спину. Ему пришлось пригнуться и сжаться, чтобы пролезть через дурацкую крутящуюся дверь казино. Сеймур лип к стеклу и проклинал людей за их тупые дизайнерские решения. Затем Маркуса отвели в зал, откуда быстро, как радтараканы, разбежались другие посетители — чистенькие, в нарядных костюмах. Все как один с ужасом пялились на него. Ещё бы, в глазах обывателей супермутанты — сплошь безумные людоеды. Мистер Бишоп, напротив, помахал Маркусу как старому другу и пригласил за стол для покера. Между его толстых пальцев дымилась сигара под стать, а за спиной в тенях таращились головорезы. Ими был весь зал набит. Побледневший крупье дрожащими пальцами отсчитал ему пять карт. — На Маркуса тоже раздай, — скомандовал мистер Бишоп. — Или не умеешь играть? Вздохнув, Маркус сел напротив и дёрнул сетку с Сеймуром, намекая, чтобы тот молчал в тряпочку. Мог бы и не напоминать — он все оставшиеся листья поджал, глядя на немолодого поджарого мужчину. Ощущалось, что изнутри его разъедала какая-то болезнь, но оттого ледяной взгляд Бишопа сильнее колол опасностью. Слишком высоки ставки в последней игре. Сеймур не ожидал, что его мог настолько испугать человек без секатора. Маркус звучал скорее устало, чем испуганно: — Я не собираюсь вмешиваться, на этот раз прохожу мимо. И всё же не так должен был говорить супермутант: слишком мягко, слишком… уязвимо. Мистер Бишоп определённо чувствовал, что давно победил, поэтому не угрожал и говорил как со старым приятелем. — Слышал о трагедии в Брокен Хиллс, прими мои соболезнования. Нет, правда! Я могу тебя понять. Этот город был твоим детищем — раз настоящих детей у вашей братии нет. — Ну почему же. Мы размножаемся, но другим способом: выходим из чана с ВРЭ, — уколол Маркус совершенно, на первый взгляд, безобидным тоном. Сеймур немного выдохнул, услышав хищнические нотки — гордость зелёную так просто не выбьешь! Рожу Бишопа слегка перекосило, но вскоре напрягшаяся челюсть встала на место. Он поднял свои карты, поменял две у крупье и выразительно зыркнул на Маркуса, который до сих пор отказывался следовать его правилам. Не с первого раза он смог собрать карты своими толстыми пальцами. У радскорпиона, может, получилось бы чуть лучше. Пара громил за спиной Бишопа гаденько усмехнулась — словно они не знали, с какой лёгкостью Маркус только что сворачивал шеи их менее удачливых коллег в переулках. Сеймур заглянул через плечо Маркуса и увидел хреновенький хаотичный расклад. Оставалось надеяться только на удачу и скинуть совсем уж далёкие друг от друга карты… Хотя пара вряд ли бы их спасла. Почему-то казалось, что победа в игре что-то изменит и в реальности. — Всё плохо. Сбрасывай! — прошептал Сеймур на ухо в отчаянии. Мистер Бишоп дёрнулся, словно что-то услышал, но не поверил собственным ушам, засунул сигару в рот и гаркнул: — Это что, твой питомец? — Он приносит мне удачу, — проворчал Маркус и сбросил все пять карт обескровленному крупье. Тот, выдохнув, отсчитал замену. Сеймур запоздало понял, что не уточнил, какие карты следовало оставить. Это была катастрофа. Впрочем… куда же хуже? Мистер Бишоп, чуя своё преимущество, обличительно тыкнул пальцем в Сеймура и продолжил наседать. — Такой же безбожный урод под нашим небом. Ты выродок, но вроде умный, раз валишь отсюда. Я дарю прямой билет через НКР — свяжусь с кем надо, и тебя пропустят по зелёному коридору. — Он усмехнулся с уместной шутки, но Маркус остался хладнокровен. — Условие только одно: выдать тех, кто под меня копает. Китти что-то тебе сказала — не от большой же любви пригласила. Маркус упорно молчал, чем выдал своё знание, и таращился на Бишопа, крепко сжав карты. Сеймур внутренне выл от отчаяния: мягкотелый зелёный увалень их всех погубит ради каких-то девиц! Понятно же, что правду из них выбьют или кто-то ещё расскажет. Зачем вообще идти на жертвы? Даже животные ради потомства редко это делают! Головорезы Бишопа почти одновременно зашевелились, продолжая пялиться. Несмотря на обилие СО2, Сеймур чувствовал, что от переживаний вот-вот опадёт вялым куском клетчатки. Минута молчаливой дуэли, как в вестерне, затягивалась. Затем Маркус невозмутимо выложил карты по одной, с трудом подцепляя их кончиками пальцев. Перед ним был фулл хаус. Сеймур сам не верил — а мистер Бишоп тем более. Он кинул свои карты в позеленевшего крупье и взревел: — Дурака из меня делаешь, Маркус?! Немедленно отвечай или тут подохнешь! Не дождавшись мгновенной реакции — ведь Маркус его не боялся, — Бишоп сделал знак своим людям. Послышались оглушительные щелчки снятых с предохранителя пушек, крупье мигом нырнул под стол, и Сеймур наконец не выдержал: — Это Ван Граффы! Повисла тишина. Сигара в зубах мистера Бишопа опасно покачнулась и чуть не коснулась галстука, но он успел её вовремя подхватить. Он уставился на Сеймура выпученными глазами, оценивая, а затем сказал: — Хотя знаешь, я меняю условие: твоя свобода в обмен на говорящее растение. — Да какого! — воскликнул Сеймур и предпринял последнюю отчаянную попытку прикинуться ветошью. — Это чревовещание. Маркус вас провёл. Разве бывают говорящие споровики? Пфф! К ужасу Сеймура Маркус потянул за узел, снял сетку с плеча и водрузил горшок на стол перед мистером Бишопом. Тот, словно позабыв о первоначальном вопросе, с жадностью рассматривал Сеймура и потянулся загребущими пальцами, увенчанными перстнями, к ближайшей игле на ловушке. Он невольно выгнулся назад, пытаясь увернуться. — Заманчивое предложение, — сказал Маркус. — Честно говоря, от него слишком уж много проблем. Сеймур приготовился сыпать всеми оскорблениями, которые только слышал на улицах Брокен Хиллс, но внезапно полетел вперёд — прямо на перекошенное ужасом лицо мистера Бишопа. Он успел подставить руку, поэтому в ловушку попала только половина головы. Получилось тесно, но клейкому соку было всё равно: чем больше мяса, тем лучше. Да и сочность старикана оставляла желать лучшего. Люди мистера Бишопа не ожидали подобного поворота и понятия не имели, как поступить. Заминкой воспользовался Маркус: схватился за горшок с Сеймуром, встал рядом с брыкающимся Бишопом, словно угрожая оружием, и гаркнул: — Бросайте оружие, иначе вашему боссу обглодают лицо! Он не уточнил только, что на переваривание потребуются как минимум сутки, но… суть охранники уловили и нехотя отступили. Маркус пинком откинул кресло и заставил Бишопа подняться. Боком, прикрываясь его телом, он попятился к выходу, а под ноги ему летели карты с разными рубашками. Чёртов жулик! Сеймур в расстройстве выпустил зловонное облако, и мистер Бишоп взвыл сильнее, словно уже помирал. Головорезы медленно следовали за ними, растерянно переглядываясь. Сеймур тоже не знал, сколько так протянет и не оторвётся ли его ловушка. Маркус даже не стал протискиваться в крутящуюся дверь и с удовольствием выбил стекло ударом ноги. На улице ждали те же люди, что поймали их. Они довольно скалились, наверняка воображая, сколько босс отвалит за своё спасение — и не видели, как толпа тихо подступала за их спинами, стекалась отовсюду к неоновой вывеске. Мистер Бишоп завопил, выпучился и попытался выкрутиться из захвата, чтобы отдать приказ, но Маркус и Сеймур держали крепко. В толпе мелькнула Салли, но её заслонили хмурые мужчины с револьверами, среди которых было несколько гулей. Оружие вскидывали все вокруг, даже оборванцы в лохмотьях… Чтобы пристрелить мистера Бишопа — а Сеймур так некстати к нему прилип.