Фотосинтезирующий паршивец

Сеймур был настолько ошеломлён этим заявлением, что не сразу вспомнил о преследовавших их червях. Он оглянулся, но никого не увидел. Тени в салуне не шевелились, пытаясь внушить обманчивое чувство безопасности, и словно выжидали. Радскорпион подошёл достаточно близко, чтобы Сеймур мог заглянуть в хмурую зелёную физиономию Маркуса. Отрицание на ней не читалось. — Нет, ты серьёзно? — визгливо воскликнул Сеймур. — Сознанием твоих новых друзей управляют космические черви-коммунисты! Они только что чуть нас не сожрали! Шериф хохотнул — вроде бы всё так же непринуждённо, но теперь у Сеймура от ужаса листья шевелились. — Ну и фантазия у вас, ребятки! Они не из космоса — на нашей родной планете мутировали. Как и вы. — Они — мозговые паразиты, — ровным голосом пояснил Маркус, но с брезгливостью, которую так просто не задавишь. Он вертел в руке одного червя, и было непонятно, жив ли тот. Шериф не говорил «мы» — от имени червей, — а значит, обладал своей волей. Впрочем, углубляться в нюансы его идентичности Сеймур не стремился. Он вообще считал, что паразитизм — высшая форма эволюционной лени, поэтому сам стремился к этому совершенству. Однако теперь, когда ставки поменялись, его мнение резко изменилось. — То есть ты в здравом уме заразишься? Похоже, они тебе уже мозги проели — иначе я ничего не понимаю! Маркус бросил на Сеймура такой тяжёлый взгляд, что тот мигом умолк и забеспокоился; его словно пригвоздило. Так смотрел каждый супермутант — исподлобья, как гончая, плотоядно и безумно. Говорил он под стать странные вещи: — Если люди и мутанты не могут обойтись без мозговых паразитов, чтобы жить мирно, значит, они их заслуживают. Я устал смотреть на одни и те же конфликты и несчастья. Именно такой город мне всегда хотелось создать. Я уже дома. «Маркус, не надо! Это не выход — ты сам говорил, что нужно сражаться!» — прощёлкал радскорпион, и Сеймур впервые пожелал, чтобы все вокруг его поняли. Однако он подкинул хорошую мысль для развития. Маркус до сих пор чего-то ждал — иначе бы сразу радостно запихал этого червя себе в ухо. Видимо, радскорпион принял размышления Сеймура за молчаливое согласие или игнорирование, поэтому поток негодования переключился на него — единственного, кто мог слышать. «Друзья Маркуса были людьми, а ты заладил про каннибализм! Никогда не слушаешь, что тебе говорят, издеваешься! И достижения профессора постоянно принижаешь, хотя он был гениален! Ну и дурак же ты!» — Дурак. И правда — дурак, — пробормотал Сеймур. Затем он вновь обратился к Маркусу. — Я открою тебе маленькую тайну: у растений нет мозга, даже нервной системы. Я понятия не имею, как профессор наделил меня даром мыслить и почему оставил в таком… унизительном положении. Теперь мы никогда не узнаем. Я один в своём роде. Только Тифон принимал меня, да и то… Не понимаю я вас, двуногих без перьев, злюсь и всё порчу. Сеймур не думал, что когда-нибудь заговорит о том, чего столько лет опасался — но выложил всё как на духу, словно душу выпотрошил. Была ли у него вообще душа? Очень вряд ли. Да и хрен с ней! Раньше Сеймур как-то без неё справлялся. Виноват ли он во всех их бедах? Наверное, частично? С семенами явно переборщил, но Брокен Хиллс и без него был обречён. Болтал много — да, пожалуй, длинным язык бывает и с его отсутствием. Может, прав был радскорпион, что молчать — полезно, даже когда не выживаешь, а пытаешься контактировать с другой разумной жизнью. Напоследок Сеймур впервые в жизни пробухтел: «Простите» — и замолчал, отдавшись власти случая. Больше он ничего не мог сделать. Маркус мигом растерял всю свою злость, будто Сеймур её высосал, и растерянно моргал. Выглядел он странно — испуганно. Шериф не вмешивался и с любопытством их разглядывал, как подопытных. — Тифон… — Маркус протяжно вздохнул, комично надув щёки. — Тифона больше нет. Прости и ты меня. Следовало рассказать раньше. Он давно начал проявлять признаки деменции и в момент ясного сознания попросил о тебе позаботиться. Жить так он больше не хотел и ушёл в пустоши за несколько дней до погрома. Нет, долго Сеймур не продержался и заорал с удвоенной силой: — И ты его бросил? Он же станет диким, как эти… эти твари! — Что, лучше было убить его? Пулю в голову пустить? — спокойно ответил Маркус. Видимо, этот разговор он давно репетировал, а у Сеймура соразмерного выпада не было. Правда, ярость угасла так же быстро, как вспыхнула. Он же видел, что Тифон не в порядке: забыл, как сам отдал сокровища первому встречному и обвинил Сеймура. Может, вспомнил правду, ужаснулся и решил со всем покончить? Почему же не пришёл? Старый дурак оказался ещё и трусом. Вот так выглядела плата за разумность. Какой конец тогда ждал Сеймура? Споровика-зомби мир вряд ли видел. Гули практически бессмертны, но мозг у них оставался человеческий, несовершенный. Кому как везло с его сроком годности — но рано или поздно клетки гибли, и гули становились дикими, безумными. Представить Тифона таким Сеймур не мог; по стеблю словно сжиженное солнце ползло и прожигало. У него не было нервной системы, но отчего-то казалось, что так ощущалась боль. Шериф, однако, продолжал улыбаться, словно ничего лучше в жизни не слышал. — Жаль вашего друга, но ещё не всё потеряно: черви могут восстановить основные функции даже мёртвого мозга. Ему станет намного лучше. «Дай угадаю — но не для нас», — прощёлкал радскорпион и тонко фыркнул. Тифона он не знал и, конечно, не задумался как Сеймур. Шериф тем временем продолжал говорить. — Вас окружает аура разумности — это весьма удивительный факт. Однако растение невозможно заразить. Радскорпиона, как я понимаю, тоже. Черви приспособлены к крупным организмам. К сожалению, все аномалии подлежат уничтожению ради безопасности города. На миг Сеймур подумал, что так, наверное, даже лучше: разумность требовала цели, которой не было, а искать её он уже устал. Может, хоть Маркус своё место найдёт — и то хорошо. Без него бы Сеймур давно умер. К счастью, помутнение прошло, как только радскорпион танком двинулся на шерифа. «Да откуси ты голову этому проходимцу! Устал его слушать!» Даже ругался он культурно — тошнотворно, но, чёрт возьми, прекрасно, в корень зрил. Шериф выхватил револьвер, и Сеймур подумал, что не успеет, но Маркус ударом кулака обезоружил его и, переусердствовав, сломал ему кисть. Радскорпион тараном влетел в шерифа, опрокинул на пол и заехал ему по голове увесистой клешнёй. Сеймур сцапал выроненный револьвер и кинул Маркусу. — Ну ты краб! Кто так клешнями пользуется? Чикать надо — по горлу, пальцы отрывать! «А сам почему голову не откусил? Брезгуешь?» — Я вообще-то пошутил. Как ты себе это представляешь? У меня ловушка, а не настоящая зубастая пасть! В их перепалку, как всегда, вмешался Маркус: — Пора бежать. И… спасибо, что пришли за мной. Я объяснюсь, обещаю. — Главное — не спасай тут всех, — на всякий случай предупредил Сеймур. — Этим ребятам и так хорошо. Может, Маркус ещё подумывал как-то извести червей, но вслух не признался. Он осмотрел оружие шерифа и со вздохом засунул его за пояс. — Только убивать никого не станем. Жители города ни в чём не виноваты. «Согласен!» — прощёлкал радскорпион. Конечно, лимит насилия за день для главного пацифиста был исчерпан. Сеймур пробухтел дежурное предупреждение, что они ещё об этом пожалеют — и снова оказался прав! В дверях кухни появился бармен, как был днём — в фартуке, но помятый со сна. Маркус быстро скрутил его, а Сеймур глянул в окно и завопил, не сдержав эмоций. Все жители Амаргоса Вэлли медленно стягивались к салуну. Действительно, оружие бы не особо им помогло. Разве что миниган или напалм — много напалма. Ещё Сеймур понял, что черви отчего-то брезгуют пижамами и укладывают своих носителей спать в повседневной одежде. Или же они ждали подобного развития событий. Маркус не тянул резину с гуманностью, а ударил бармена в лицо и побежал к выходу, благо никто дверь не запирал. Радскорпион с Сеймуром на спине ринулся следом. Ближайшие к ним люди синхронно протянули руки в полной тишине; они походили на диких гулей, разве что большинство осталось при коже. Двигались они медленнее — массовое сознание, видно, испытывало какие-то сложности в управлении. Маркус без проблем раскидывал худосочных горожан, но понимал, что толпой его задавят. Сеймур цапал за ноги, даже радскорпион таки пустил в ход клешни по назначению, но живые зомби упорно брали их в кольцо. Маркус вырвался из ловушки у салуна, подбежал к машине и громко выругался: кто же знал, что крепкие антиворовские узлы сыграют против них? Резать было поздно — да и нечем; заражённые жители не отступали. — Плевать на тачку, жизнь дороже! — резюмировал Сеймур, и Маркус молча согласился. Он схватил их с радскорпионом в охапку и побежал с какой-то немыслимой скоростью прочь в пустоши. Ни черви, ни зомби не могли его догнать. С обиженного единого разума сталось бы отправить за ними агента мести. Хотя разве в НКР послушают кучку мутантов, что у них под боком — целый город с заражёнными мозговыми паразитами жителями? Да их самих в первую очередь препарируют! Так что колония была в безопасности. В пустошах есть проблемы посерьёзнее. Например, кого выберут новым президентом НКР? Волнительно же! Черви определённо должны выдвинуть своего кандидата, чтобы наступил мир во всём мире! Лишь отбежав достаточно далеко, Маркус успокоился и опустил радскорпиона на землю. Сеймура было решено нести по очереди. Они побрели по девяносто пятому шоссе — совершенно измождённые и уставшие, но зато живые. Почему-то такая малость невероятно воодушевляла. — Я должен объясниться, — снова завёл свою шарманку Маркус. Никто его не просил, но, видно, самому хотелось облегчить душу. — Когда-то давно я был не самым лучшим человеком, хотя плохо помню подробности: только ревность, гнев и похоть. После заражения ВРЭ я стал лучше себя чувствовать и хотел поделиться этим со всем миром. Мы проиграли. Затем я встретил неплохих людей и подумал, что они готовы жить в мире с мутантами, но наш город пал. Когда мне предложили новое заражение — и единение, — я сразу согласился. Думаю, для многих неисправимых уродов это неплохой вариант. — А мы уроды из уродов, что даже черви нас отбраковали! — хохотнул Сеймур, и радскорпион на него шикнул: такой, мол, момент исповеди испортил! — Да ладно, шериф, не нужен тебе идеальный город, ведь ты сам неидеальный. Идея звучит чертовски скучно. Судя по недовольной гримасе, Маркус в корне не соглашался. Он эмоционально пнул камушек на дороге, и тот пулей отлетел во тьму. — Возможно, но почему бы для разнообразия не пожить скучно? Недавно ты сам к этому стремился. «Действительно», — поддакнул радскорпион. Уж чей бы брамин мычал! Сеймур, которого и так несли как знатную особу, горделиво распустил оставшиеся после приключений листья. — Черви бы заставили нас работать на колонию и мнения не спросили. Вряд ли у них даже сиеста есть под таким солнцепёком! — К тому же там был шериф, а мне пришлось бы стать фермером или каким-нибудь носильщиком, — так же шутливо добавил Маркус. Припомнив, где уже слышал про фермера, Сеймур подхватил: — Слушай, раз ты лишился тычинки и похоти, что тогда делал с проститутками в Нью-Рино? — Есть разные способы получить взаимное удовольствие, — уклончиво ответил Маркус, и его зелёные уши мгновенно потемнели от прилива крови. — Разговаривал с ними? — Ага. — Вот бы увидеть супермутанта-проститутку. Ведь какие-то отверстия у вас… «Так, этот разговор перешёл все рамки допустимого! Я не слушаю!» — возмутился радскорпион и нарочно начал щёлкать громче. Ржавые указатели подтвердили, что до Вегаса было рукой подать. Однако радость омрачали ночные хищники. Стаю койотов удалось отпугнуть парой выстрелов, но раненые животные убежали в пустоши. Каждый выживал до последнего. Один раз к ним пытался подкрасться дикий радскорпион, но свой отогнал его стрекотанием: «Будьте любезны отвалить! Кыш-кыш!» Тогда Сеймур вновь вспомнил, что их хитиновому спутнику требовалось нормальное имя. — Что-то короткое, как «Стив». — Ужасно, — рассмеялся Маркус. — Выбирай сам. Может, что-то символическое подойдёт? Казалось, что радскорпион засмущался и не сразу решился заговорить. «Я думал о создателе языка, благодаря которому я могу взаимодействовать с миром. Но назваться в честь Морзе — неслыханная дерзость. Я не гожусь в герои первого плана. Как насчёт третьего? Вейл помог Морзе, но в истории остался почти незамеченным. Нас тоже трое — вот я и подумал…» Радскорпион вконец засмущался и робко опустил клешни. Однако Сеймур не засмеялся: имя — это святое, особенно если выбираешь сам и от всего сердца. Над этим нельзя издеваться. — Вейл так Вейл, мне нравится, — вдруг сказал Маркус, и Сеймур чуть не взорвался от возмущения. — Так ты его понимаешь — и молчишь?! Ну ты… молодец. Переиграл мастера! — Немного, — скромно уточнил Маркус и подмигнул невероятно довольному радскорпиону. — С короткими словами пока лучше получается. На этой весёлой ноте они ограбили рейдерскую шайку и забрали их припасы. Никто не сопротивлялся — их приняли за галлюцинации под химией. Радскорпион — точнее, уже Вейл — даже не нудил. Все хотели наконец передохнуть. Цокнув языком, Маркус вытряхнул барабаны трофейных револьверов. — Еды, правда, совсем нет, но с патронами не пропадём. Чёрт, я второй раз за неделю теряю всё снаряжение по глупости! — Сегодня я угощаю, — заявил Сеймур и выпустил феромоны, не боясь, что спутники поднимут его на смех. Вейл уже знал, что произойдёт, а Маркус, пожав плечами, свернул к скалам, чтобы найти укрытие. Довоенный кемпинг укрывали ржавые машины без колёс и дверей. Судя по горам мусора, здесь нашли убежище сотни путников — а теперь ещё и троица мутантов. Маркус вытряхнул отобранный у рейдеров мешок, развернул сверток с дровами и выложил костёр. Выбив искру камнями, он с лёгкостью добыл огонь. Сеймур уставился на дымок и пробормотал: — Это же дерево! — Доселе расслабленное лицо Маркуса перекосило ужасом. Несколько мгновений он не знал, как отреагировать, а затем он сгрёб песок ботинком, чтобы потушить костёр. Сеймур, не выдержав, громко рассмеялся. — Да я пошутил! Ель — тот ещё самовлюблённый ублюдок. Считает себя лучше других! Голодные ночные твари охотно слетелись на сладкий запах феромонов. Изумлённый Маркус сначала подстрелил парочку, а остальных сшиб голыми руками. Вонь, которой Сеймур всегда стыдился, он назвал самой полезной штукой для охоты. У них набралась целая гора мяса. Маркус повыдёргивал толстые хитиновые пластины, насадил несколько тушек на палки и придвинул к пламени. Вейл, конечно, отказался есть сырое мясо. Только Сеймур переваривал ощипанного дутня. После череды позорных провалов Маркус тоже перестал посыпать голову пеплом и разговорился о близких друзьях-людях, на которых он мог положиться. С ними невероятных приключений тоже хватало. Однако особо Сеймура удивили истории о паладине Братства Стали Джейкобе — вроде бы непримиримом враге мутантов. Он только не поверил в красивую байку, будто они сражались три дня, а потом пожали руки как равные и ушли друзьями в закат — строить утопичный город, — но всё остальное звучало знакомо. Наверняка Сеймур видел Джейкоба в Брокен Хиллс много лет назад, но не понял, поскольку был слишком занят ненавистью к профессору и прорастанию на задворках. А ведь тот мог утилизировать его как неудачный эксперимент, но предпочёл пересадить на улицу. От этого факта отчего-то становилось дурно, и стебель изнутри словно перекручивало. Маркус умолк, чтобы перекусить. Вейл аккуратно держал импровизированный вертел клешнями и откусывал от дымящейся тушки устрашающими жвалами, бешено вращая глазами. Он будто ничего вкуснее в жизни не пробовал. Конечно, профессор не считал, что вкус в еде важен. Рассвет они встретили у догорающего костра. От обжорства никто не хотел шевелиться, а Вейл умудрился задремать в кучке остывающего песка. Несмотря на характер сноба, радскорпионьи забавы были ему не чужды. — Странно, — сказал Маркус, — я дважды растерял снаряжение, мы несколько раз чуть не погибли по глупости, но я давненько не был так доволен. Дышу полной грудью — и мне совершенно плевать, что будет завтра. — Вот, это запах свободы! — подхватил Сеймур, которому сон был не нужен, а после ужина энергия так и пёрла. — Видимо, ты должен был оставить прошлое дома. В Вегасе начнём с чистого листа! Будем делать всё, что захотим! Когда-то Тифон говорил, что из Сеймура получился бы отличный главарь рейдеров или чемпион Запада по шахматам. Если разумность отмерила ему небольшой срок даже по меркам растения, — значит, Сеймур проживёт его на всю катушку. Осталось только уговорить Вейла поработать шофёром.