Без страха

      Под ногой что-то хрустнуло. Фэн Синь опустил взгляд и с удивлением узнал в осколках одну из монастырских чаш, из которых они ели когда-то. А он-то думал, всю мелочёвку ещё до пожара растащили... — Сколотые, – неожиданно сказал Му Цин, ногой откидывая прочь какие-то обломки – судя по пыльным следам краски, одной из фресок, украшавших главный зал. – Ты не замечал никогда, что почти вся посуда послушников со сколами была? Фэн Синь даже спрашивать не стал, почему он вообще это помнил. То, как фантастически вилась кольцами память суженого, так и осталось для него загадкой без ответа. Суженого. Подумать только. Хотя, наверно, здесь стоило бы поискать иное слово. Что-нибудь... не столь эпохальное. Ведь не происходило ничего особенного, верно? Просто два бога заявили права друг на друга. Просто два человека решили, что друг от друга им уже никуда не деться. Быть может, однажды эта блажь поможет им найти друг друга, когда настанет время новых богов. Быть может, это блажь утешит тех детей, какими они были когда-то.       Му Цин не хотел надевать алое – воротил нос, скрещивал руки, испепелял взглядом добытые незнамо где одеяния. В ответ на недовольство находил постоянно какие-то изъяны: ткань грубая, узор кривой, нити не те, оттенок не тот, да и глупость это всё – рядиться для церемонии только для двоих, и с чего вообще Фэн Синь взял, что найденное им подойдёт по размеру?.. Только Фэн Синь не слышал этих возражений. Он видел, как бережно рука скользила по вышитым драконам; как теплело что-то звёздно в тёмных глазах; как смягчались острые губы. Им не нужны дары, паланкин, покров. Всё это смертное. Всё это осталось там, столетия назад, когда они были смертны. Теперь не отыскать даже могилы тех, кто был рядом с ними тогда.       Там, где когда-то был величественный храм, ныне не найти даже остов – природа взяла своё. Сорные травы и хвастливые цветы скрыли редкие островки устилавшей некогда главный зал плитки, осыпались крошкой камни, что были могучими стенами. — Отвернись. Фэн Синь уставился непонимающе. — Чего? — Отвернись. Спорить не хотелось – пришлось повиноваться. Отвернувшись, он услышал тихий шорох: что-то зашелестело по земле ловко и скоро. Солнце заходило там, за его спиной, где делал что-то непонятное Му Цин, и в наливающемся красным свете танцевала тень Сюаньчжэня, возящегося с чем-то на месте, где они преклоняли когда-то колени. В руках у тени было что-то, подозрительно похожее на... — Всё. Иди ко мне. Что-то в груди бухнуло тяжело. Противиться этому зову не было ни сил, ни желания. Свадебный обряд это что-то смертное, далёкое от них. Наверно, поэтому они вдруг решили о смертном вспомнить. Но одно дело – подниматься рука об руку по заросшей давно тропе, по осколкам памяти путь находя: тут была конюшня, а здесь когда-то рос сад, вот здесь они учились смирению под палящим солнцем, а там, кажется, была келья Его Высочества, помнишь? Ещё дерево под самым окном росло... ...и совсем иное – переступив через гордость, вспомнить, с чего начал когда-то. Подметено было начисто. Чтобы не стыдно было преклонить колени богам. — Получается, если там был вход, то статуя... — Там, – кивнул Му Цин себе за правое плечо; поймал за локоть и притянул, поставив, как посчитал нужным. – Вот так. Если бы она ещё была тут, то мы бы встали так. — Точно... Когда-то здесь стояла покойная гулкая тишина, исполненная трепета перед божеством. Теперь же двое божеств стояли на руинах чужого храма, и заходящее солнце плясало на алых одеяниях, дразня вышитых золотом драконов.       Они преклонили колени вместе. Так странно... по-настоящему делать это. И странно – трепетать. Свадебный обряд это что-то не про них. Но почему-то они здесь, облачённые по всем правилам и всё для себя решившие. — Я уверен, – тихо сказал Фэн Синь тёмным глазам; мягко сжал сокрытое рукавом запястье. Му Цин бездумно поправил ему ворот и уложил руки жениха тому на колени, как то было положено. — Я тоже.       Первый поклон. Они даже не помнили, чья была идея. Кажется, просто встретились случайно взглядами, разбирая завалы бумаг (достопочтенной Владыке Линвэнь всё ещё не вернули полноту власти над этой стезёй, и не то чтобы она возражала); в уставших глазах друг друга вдруг нашлось что-то неотвержимо важное... День спустя Фэн Синь принёс одеяния.       Второй поклон. Это, конечно же, совершенное безумие. Ни одно божество не благословит подобный союз. Ни одно, кроме... Но идти к нему не хотелось. Не хотелось ни с кем советоваться, не хотелось никому давать знать. Это их, только их, одно на двоих, и ничьё больше. Навеки – друг друга. Отныне и впредь.       Третий поклон. Века назад – божеству. Века спустя – друг другу. И нет в мире бога вернее, чем тот, с кем ты испил до дна чашу.       Вино почудилось вишней, росшей здесь жизнь назад.       Алая лента оплела их руки. Это всё ещё невозможно. Невозможно. Невозможно же?       Наивный поцелуй вспыхнул на губах. Солнце зашло, и ночь укрыла их таинство. — Я уверен, – выдохнул Му Цин ему в губы – и рассмеялся, прижавшись лбом ко лбу. Ему понравилось безумно целовать своего супруга.