Комендантский бал

- Что это вы делаете, де ла Вега? – Монастарио очнулся поздно вечером. Рана сильно мучила его, он был вымотан и изможден. - Делаю всё, чтобы вас не сожрали, комендант, - Диего вытер пот со лба и посмотрел на Энрике. – Как жаль, что у вас нет с собой лопаты. - А то что, вы бы выкопали мне могилу? - Нет, окружной ров. Энрике оглянулся как смог. За то время, пока полковник спал, Диего прокопал ножом узкую колею, набил её сухой травой и небольшим количеством пороха. Если ночью на их стоянку нападут дикие звери, он подожжет защитный круг одним движением огнива. Хищники не пройдут сквозь огонь, а они смогут продержаться какое-то время. - Это всё, что я могу, - сказал Диего. – Может быть вы что-то посоветуете мне? - Я бы не придумал лучшего, сеньор де ла Вега. Я же говорил, что вы не так просты, как хотите казаться, и только прикидываетесь слабаком. Ни за что не поверю, что есть в этом мире книга про то, как выжить ночью в дикой природе с раной в боку. Я, по крайней мере, такой не встречал. - Я удивлен, что вы вообще встречали книги. Монастарио запустил в него ложкой. Диего увернулся и рассмеялся. В темноте сверкнули белые зубы. - Ненавижу вас, де ла Вега. - Поверьте, комендант, это взаимно. Со стороны небольшой речушки, что текла неподалеку, послышался вой. - Вот и началось, - Диего завёл в защитный круг лошадей, вытащил комендантскую шпагу, пистолет и приготовился стрелять. - Не машите шпагой, дон Диего, а то еще порежетесь. - Замолчите, Монастарио! – Диего перестал притворяться. Смерть на пороге, терять уже нечего. Их окружали тени с блестящими во тьме глазами. Последним отчаянным движением Диего швырнул котелок с похлебкой и остатками мяса в наступающую стаю и выстрелил в темноту. Зверь заскулил, а вой вокруг усилился. Диего щелкнул огнивом раз, другой, третий, в этот момент первый койот, очевидно, вожак, серый и крупный, одним прыжком бросился на коменданта. Тот только и успел изо всех оставшихся сил отбросить хищника в сторону. Лошади истошно заржали. Энрике чуть приподнялся и вжался в камень. Диего еще раз щелкнул огнивом, и через мгновение вокруг них полыхало защитное зарево. - Ненадолго это, - сквозь тявканье за периметром пробормотал комендант. - Как вы? – спросил Диего. – Не задело вас? - Нет. Диего присел рядом с Монастарио и положил рядом шпагу. - Достаньте из-под меня патроны, они где-то в снаряжении, - велел ему комендант. Диего перезарядил пистолет. Вой не смолкал. - Дайте-ка мне оружие, - сказал Энрике. – Не вы один тут герой. Комендант поднял пистолет, чуть опустил голову и прислушался. Потом прищурил глаза, сосредоточился, вытянул руку, отвёл плечо вправо, в ту сторону, откуда слышал самый громкий вой, и выстрелил сквозь стену дыма. От отдачи он охнул, боль ударила в бок, но зато еще один хищник заскулил. - Заряжайте! Диего послушался. Так Энрике уложил еще шестерых койотов. И хотя силы были на стороне нападавших, ни комендант, ни Диего не собирались становиться добычей степняка. Всё, что было под рукой, пошло в ход. Камни и палки летели сквозь защитный круг и иногда попадали куда надо. В порыве Диего вытащил из седельных сумок свой роскошный костюм, тот самый, изумрудный с золотым шитьем, и ножом разрезал его на части. - Вы с ума сошли, де ла Вега?! Но Диего молчал. Он намотал ткань на длинную палку, поджёг её и со всего маху запустил факел в осаждавшую стаю. Сильно запахло паленой шерстью. - Хорошо горит, нитки шёлковые, - только и сказал молодой человек. Бой длился почти до рассвета, а когда раннее солнце показалось из-за горизонта, вой и тявканье начали стихать. В серых сумерках Диего и Монастарио увидели, что стая отступила, вокруг выжженной черты валялись снаряды, убитые звери и остатки сгоревшего костюма. - Как ваша рана, сеньор комендант? – спросил Диего. - Болит, но не кровоточит. А как вы себя чувствуете после столь значимой потери? - и Монастарио поднял с земли уцелевший кусок рукава. - Как будто сейчас умру, - выдохнул Диего, сел, оперся спиной о камень, что прикрывал их спины всю ночь и спустя пару минут провалился в глубокий нервный сон. - Мальчишка… - только и промолвил комендант, глядя в перепачканное кровью и грязью лицо своего врага.