Т
Уже знакомая крыша. Наблюдаю за ним. Как медленно затягивается, задерживает терпкий дым в своих лёгких на несколько секунд и не спеша выдыхает в прохладное ночное вне. Чувствую себя преступником, словно наблюдать за человеком и загораться от любого его движения, любого действия, противозаконно. Но вот, посмотрите, даже руки не в штанах, а чинно подпирают шершавую стену какой-то металлической будки. Будки, с другой стороны которой, вполне возможно, висит предупреждающий знак “НЕ влезай - убьёт”. И мне бы внять ему, развернуться и, не оглядываясь, уйти отсюда. Отсюда, где погружаешься в обманчивое ощущение, что есть только он и я, и ничего, что могло бы нас разделить. Но нет, сила воли в глубоком сне, поэтому продолжаю всё также пялиться на губы, нежно сжимающие фильтр, на грудь, слегка вздымающуюся при каждой затяжке, на руки… О эти руки!.. Внезапная волна тепла окутывает сзади, дёргаюсь от неожиданности и уже хочу обернуться, вот только, заметив, как увитые замысловатым узором руки скользят вдоль моих, от плеч к кистям, уже не могу оторвать от них взгляда. Продвигаются медленно, с нажимом, оставляя после себя фантомные следы от обжигающего жара. Его пальцы достигают моих и вплетаются между, крепко сжимая до боли в костяшках. С наших сцепленных рук перевожу взгляд вперёд, где доктор Хаммер всё ещё сидит на бетонном выступе, в ушах белеют капельки эирподсов, голова лишь немного, почти незаметно, покачивается. Почему-то не удивляюсь тому, что вижу его и одновременно чувствую сзади опаляющее тепло его тела. На задворках сознания мелькает мысль, что хочу знать, что он слушает, сидя здесь. Музыку? Подкасты? Тишину, чтобы услышать свои мысли? Но это потом. Сейчас же откидываюсь назад, вжимаясь в твёрдую, словно камень, грудь. Носом ведёт вдоль всей моей шеи, жадно втягивая воздух, словно там выложена дорожка первоклассного дурмана. Протяжный выдох прямо в ухо, от щекотки чуть веду плечами. — Маленького Тимми не учили, что подглядывать не хорошо? — губами задевает ушную раковину при каждом слове. Не злится, не отчитывает, а только мурлыкающе дразнится. И в мыслях нет ему отвечать. Просто назови меня “Тимми” ещё раз, пожалуйста, много раз. Хмыкает и ослабляет хватку. Возвращаю взгляд на его руки, и приходится несколько раз моргнуть от фантастических метаморфоз, происходящих на них. Весь вытатуированный узор пришёл в движение, сначала всколыхнулся лёгкой рябью, как гладь воды, встревоженная камнем, а после начал неровными дорожками стягиваться вверх и убегать за спину, оставляя после себя абсолютно чистую кожу. Рефлекторно хватаю его за предплечье обеими руками, будто это могло бы помочь, на что только повторно хмыкает, но в следующее мгновение весь словно застывает. Руки сжимает в кулаки, и одновременно с его резким выдохом слышу треск разрывающейся ткани, сменяющийся странным шелестом. Боковым зрением вижу огромные чёрные полотна раскрывающихся крыльев и хочу развернуться, наконец, в его руках, но не даёт, прижимает сильнее к себе той рукой, что так и держу своими двумя. Вжимает в себя до треска в рёбрах, но не могу возмутиться, заворожённый видом раскинувшихся крыльев: перепончатые, без намёка на перья, и оказывается не чёрные, а графитовые с тонкими серебристыми прожилками. Красивые. Взмах. Медленный, будто пробный. Второй сильный, поднимает осевшую за долгое время пыль. Третий отрывает нас от поверхности, и инстинктивно впиваюсь пальцами в его руку сильнее. Вторую кладёт чуть ниже живота и давит, и теперь отчётливо чувствую его возбуждение, так провокационно потирающееся между моих ягодиц при каждом движении крыльев. Когда поднимаемся уже метров на тридцать, опускаю взгляд вниз. Доктор Хаммер на том же месте, и я всё там же, наблюдаю за ним из-за будки. И да, знак действительно имеется. Ухмыляюсь. Поздно для предупреждений. Взмахи крыльев становятся чаще, унося нас всё выше и выше. Когда люди на крыше становятся лишь неразборчивыми точками, зависает, размеренными махами лишь поддерживая нас на одном месте. — Тебе страшно? Говорить не могу. Уверен, что даже если попробовал бы, ничего кроме немого мычания не выдал бы, поэтому просто качаю отрицательно головой. Но глаза почему-то всё равно зажмуриваю. — Зря. Расцепляет объятия. Падаю. Я падаю. Стремительно приближаюсь к встрече со смертью. Почему не страшно? Я падаю. Падаю. Нет. Я лечу. Распахиваю глаза. Распахиваю глаза. Темно. Нос упирается во что-то мягкое и мокрое, в уголке губ стекает струйка слюны. Поднимаю лицо с подушки, наволочка нехотя отлепляется, сначала потянувшись за мной вверх. — Пиздец, — вытираю рот тыльной стороной ладони. — У меня повышенное слюноотделение на вас, доктор Хаммер. Полечите же меня, — хихикаю в ночи своей же шутке, переворачиваю подушку сухой стороной вверх, и вновь проваливаюсь в сон. Остаток ночи снились размытые образы того, по кому скучал мужчина моей мечты. Кто этот счастливчик? Женщина? Мужчина? Как ни перебирал я в памяти всё, что услышал, так и не вспомнил ни одной фразы, которая указывала бы на пол невидимого собеседника. Возможно, стоит аккуратно спросить об этом Саманту, раз она такая просвещённая в личных жизнях докторов. Проснулся и встал по первому же будильнику, отключил остальные три и побрёл в душ. Тёплые струи воды лишь ещё больше расслабили и так спящее тело. Решил поэкспериментировать с контрастным душем - всё, что во мне пробудилось, так это желание поорать на кого-нибудь матом. В общем, из ванны я вылез мокрый, злой и всё ещё сонный. Дри, перехватив меня в коридоре, чмокнула в висок и похвалила, что быстро встал. После чего с зевком оповестила, что завтрак на столе, и что сегодня вечером точно не отверчусь рассказать о своём первом дне в больнице. Решив, что на этом её миссия по поддержанию имиджа супер-тёти выполнена, скрылась в своей спальне досыпать. Быстро закинув в себя еду и отсчитав положенные шестьдесят пять ступенек, но в этот раз в обратном порядке, чтобы мозг разогнать, вывалился в ясное, уже намекающее на грядущую днём жару, утро. В автобусе ещё раз пробежался по диагнозам и своим заметкам. По времени выходило, что приехать сегодня должен раньше, что хорошо, значит будет возможность ещё подумать, какие вопросы с подвохом может задать наш наставник. На подходе к центральному входу запускаю руку во внешний карман сумки за пропуском, но не нахожу его там. Судорожно на ходу начинаю рыться в основном отсеке и когда уже облегчённо выдыхаю, нащупав искомый кусок пластика, макушкой врезаюсь в чью-то грудь, и пальцы сами собой выпускают добычу. Вскидываю голову, чтобы извиниться, но наткнувшись на небесный взгляд моего ночного видения, резко втягиваю воздух и снова опускаю лицо. Чёрт-чёрт-чёрт. Чёрные найки делают полшага назад, наклоняется и поднимает мой пропуск, мирно лежащий между моими белыми конверсами. Вертит его в руках, а у меня не к месту сожаление, что ни одного кусочка узора из-за рукавов, невъебенно идущей ему куртки, не видно. — Доктор Шаламе, полагаю? Всё же приходится заставить себя поднять взгляд. — А… да… это я. Извините меня. — Ничего страшного. Вот, держите, и больше им не раскидывайтесь, — протягивает мне пропуск, и хочется перехватить его так, чтобы наши пальцы обязательно соприкоснулись, но, вопреки желанию, беру карточку за самый край. — Вы в группе Сандры Хейс, если я правильно помню? — У неё... я. — Не подводите её, она в вас действительно верит. Хорошего дня, доктор Шаламе, — подмигнув, и не дожидаясь очередного невнятного блеяния, доктор Хаммер аккуратно огибает меня и уходит в сторону парковки. Остаюсь стоять у входа с разинутым ртом, провоцируя автоматические раздвижные двери раз за разом открываться и съезжаться. Что это сейчас было? Он разговаривал со мной? А я? А я мычал, как растерянный телёнок. Ну и как, как теперь донести до него, что у меня всё в порядке с развитием, и диалог я могу поддержать не только на уровне пастбищной тусовки. Как объяснить, что после его “доктор Шаламе” у меня случился слуховой оргазм, и мне было необходимо время, чтобы прийти в себя. И, видимо, до сих пор не пришёл, так как продолжаю пялиться, провожая его взглядом по парковке. Только шаг от двери сделал, чтобы охранник не выбежал и своими нравоучениями не помешал любованию. Длинные, мощные ноги, скрытые тёмной джинсой, уверен, что такие же бронзово-загорелые как и руки. Идеальная трапеция спины, лишь только подчёркивающая свою идеальность кожаным бомбером. Влажные, слегка растрёпанные ветром волосы, явно только после душа. Доктор Хаммер в душе. Нет-нет-нет. Не время думать об этом потрясающем теле под струями воды. Как капли стекают вниз по спине в ложбинку… — Привет! — сильный хлопок по плечу и чуть снова не теряю пропуск. Крис лыбится во все тридцать два, словно сейчас не полседьмого утра, а самое время для вечеринки. — Чего здесь застыл? Пойдём готовиться к экзекуции. Возвращаю взгляд на парковку, но нужную фигуру уже не нахожу. Развернувшись, захожу вслед за мистером “всегда-бодр-свеж-и-весел”. Всё, пора настроиться на рабочий лад. — Успел прочитать о лапароскопическом методе удаления опухоли? — Ты о миссис Кесслер? Думаешь этот способ больше подходит?А
— Доброе утро. Можно? — Привет, сынок, проходи. Прикрываю за собой дверь и подхожу к её столу, чтобы нежно обнять и поцеловать в макушку. Тянет меня на небольшой двухместный диванчик, и пока устраиваемся, пытаюсь, не сильно пялясь, оценить состояние мамы сегодня. Потому что знаю, что когда спрошу, услышу, что чувствует она себя замечательно. А при её диагнозе невозможно чувствовать себя выше планки “терпимо”. — Как ты? — Всё хорошо, — (о чём и речь.) — Нет, серьёзно, я очень рада наконец-то выбраться из четырёх стен. После трёхнедельного заточения в квартире так приятно вновь окунуться в рабочую суету, почувствовать, что кто-то нуждается в твоём совете, что ты ещё можешь нести пользу. Опять же, кофе такой дерьмовый дома не сваришь. Пытается отшутиться, и я позволяю, чтобы не нагнетать ситуацию. — Ну, если дело в кофе, то можем заменить твою дорогущую кофемашину на такой же аппарат, как в больнице. — Ты понимаешь о чём я, — слегка сжимает мою руку в своей. — Понимаю. На минуту повисает гнетущая тишина, когда каждый думает о своём “понимаю”. — Лучше расскажи, что тут произошло новенького, пока меня не было. — Да я практически обо всём тебе рассказывал, ну разве что про интернов не упомянул. Неделю назад вышли. Бегают по коридорам с выпученными глазами, народ пугают. — Да ладно, не будь таким снобом, сам когда-то так же носился, только тебе было к кому прибежать за поддержкой. Так что и сам теперь не поскупись на помощь этим ребятам. В этом году из наших только у Сандры группа? Анна не стала набирать? — Да, решила не брать на полсрока, надеется через год уйти. — Значит, решили ещё раз пробовать? — Да, но она сама тебе всё расскажет. Просила передать, что заглянет к тебе попозже. Ты лучше расскажи, какие планы на сегодня? — Нужно закончить план занятий для практикантов, после обеда хотела поприсутствовать на операции у Сандры. Ну и какие-то мелкие текущие задачи закрыть. — Ты же понимаешь, что тебе не обязательно здесь до вечера торчать? Если вдруг почувствуешь недомогание, пожалуйста, сразу набери меня или Чарли. — Милый, перестань так суетиться. Я нахожусь в больнице, окружённая первоклассными специалистами. Здесь я в намного большей безопасности, чем если бы была одна дома. Так что прекращай панику и иди заниматься своими делами. — Ладно. Кстати, сегодня Ник подъедет, пообедаешь с нами? Он был бы рад тебя увидеть. — О, я с удовольствием! Соскучилась по этому красавчику. — Договорились, позвоню тебе. Ну всё, я побежал, — поднимаюсь, целую в висок, чувствуя, как мягко сжимает моё предплечье. — Если что, я на связи. — Да-да. Иди уже, — улыбается и закатывает глаза в притворном недовольстве. Как бы ни бодрилась, знаю, что всё не так оптимистично, поэтому, выйдя из кабинета, прошу Клэр Шерман, секретаря шефа, присматривать за ней в течение дня.***
— Привет. Ты уже подъехал? — Да, стою внизу. — Подождёшь минут десять? Сейчас закончу с назначениями и спущусь. — Без проблем, тут как раз новая брошюрка появилась, почитаю пока про профилактику простатита. — Дружище, ты же в курсе, что если что, можешь поговорить со мной? — смеюсь и сбрасываю звонок, краем уха лишь зацепив ответное “Да пошёл…”. Когда спускаюсь по лестнице на первый этаж, быстро нахожу его глазами, - устроился в одном из кресел у стойки регистрации и действительно, будто даже увлечённо, читает какой-то рекламный буклет. Подхожу почти вплотную и молча наблюдаю. Только взгляд приподнимает над листовкой. — Ты в курсе, что бывает экстракт простаты? Это вообще что такое? Это типа можно прийти донором и как кровь сдать, только выжимку из простаты что ли? — В курсе. Но не волнуйся, на твою простату никто покушаться не будет, обычно для этого используются молодые бычки в самом расцвете сил. Так что, ты по всем параметрам в пролёте. Кривится оскорблённо и вздёргивает средний палец. — Продолжим обсуждать половую систему парнокопытных или всё же поедим? — Определённо еда. Когда, наконец, поднимается, обнимаемся, похлопывая друг друга по спине. — Спасибо, что заехал. Я соскучился. — Что не сделаешь, чтобы повидаться с лучшим другом. Даже на больничную столовку согласишься. — Да ладно, мне-то можешь не заливать, я знаю, как ты неравнодушен к местной выпечке. — Что есть, то есть. Дэниши с грушей здесь просто божественны. Идём, пока все не разобрали. — Кстати, мама к нам присоединится, не против? — Нет конечно, буду рад её увидеть. Расставив подносы и устроившись друг напротив друга, начинаю есть, но поймав пару странных взглядов Ника, вопросительно приподнимаю брови. Мнётся пару секунд, а я уже в голове перебираю, что могло случиться, после чего выдаёт. — Пока тебя ждал, видел ваших новых практикантов, — теперь понимаю, о чём он. — Стоп, пока ты там себе чего-нибудь не насочинял, скажу сразу, на все твои вопросы ответ “нет”, и закроем тему. Серьёзно, нечего обсуждать. Лучше расскажи, как с ребятами в те выходные встретились. Не спорит, и благодарен ему за это. — Да круто, на самом деле. Редкий случай, когда все собрались, ну, без тебя только. Съездили на берег, поиграли в волейбол. Эштон приготовил офигенные рёбрышки к пиву. Кстати, он скоро уезжает на несколько месяцев в ЛА, чтобы подготовить отель к открытию, так что ты уж постарайся быть на следующей встрече. Киваю и Ник продолжает. — Райан стал рассказывать, как готовит какую-то команду к “Гонкам героев”, плавно перешли к воспоминаниям, как мы участвовали. Сколько прошло, лет восемь? Конечно же, не обошли вниманием эпизод, когда Тайлер зацепился за колючую проволоку, явив всем свою белоснежную задницу. На что он в который раз оправдывался неудачным выбором одежды, и что теперь-то он точно бы справился с испытанием. А потом Райан включил режим тренера и начал нас отчитывать, какими ленивыми мешками мы стали. Нам стало стыдно, выпитое добавило храбрости и дурости, ну и, как итог, мы зарегистрировали команду на участие. — Боже, ну вы и придурки! — откидываюсь на спинку стула, не сдерживая громкого смеха. — А ты особо не веселись, тебя тоже записали, правда только в запасные. Но наверняка кто-нибудь решит слиться, так что готовься. — Ну уж нет! Сами заварили кашу, сами и расхлёбывайте. Я в тот раз чуть руку не сломал, сорян, но не могу больше позволить себе такую беспечность. Ник дожёвывает салат, но продолжает молча пялиться в тарелку, словно в поисках чего-то. Поднимает взгляд, смотрит, слегка прищурившись. — Мы правда не обсудим это? Я ведь когда увидел его, подумал, что.. — Мальчики, не помешаю вам? — мама появляется как-то слишком уж внезапно для обоих. — Дайан, здравствуй! — Ник подскакивает, сгребая её, хрупкую, в свои объятия. — Как же я рад тебя видеть! — отстраняется немного. — Ты, как всегда, отлично выглядишь. — А ты, как всегда, мой любимый подхалим, — пихает его в плечо и, улыбаясь, усаживается на свободный стул.Т
Неделя наблюдений и почти ноль полезной информации о докторе Хаммере. Разве что, теперь точно знаю, что в официальном браке не состоит; после проведённых операций поднимается на крышу, но чтобы просто покурить, или же чтобы поворковать со своим инкогнито, - не знаю, так как больше за ним не ходил, опасаясь спалиться; ну и то, что все в больнице его просто обожают начиная с шефа, заканчивая уборщиками. Не считая той утренней встречи, за всё время пересеклись с ним ещё два раза лицом к лицу, но ничего, кроме приветственных кивков, не было. Возможно, он после того злополучного недоразговора решил лишний раз не напрягать мой разум словесными обменами, чтобы по его вине не случилось перегрева моих мыслительных плат. Господи, позор-то какой. Сколько раз я потом прокручивал в уме этот момент, столько же раз у меня находились отличные ответы на его реплики. В некоторых случаях у нас даже доходило до обмена телефонами, с последующим секстингом, доводящим обоих до безумного желания. Мечтай, Тимоти. В реальности же ты заслужил лишь лёгкое движение головой вверх-вниз. В течение выходных дома почти удалось уговорить себя, что бредить своим наставником глупо и безнадёжно, что нужно полностью сосредоточиться на практике, задвинув свои хотелки в дальний ящик. А когда совсем к стенке припрёт, сходить в клуб и найти себе кого-нибудь для снятия напряжения. Но стоило в понедельник увидеть, как доктор Хаммер чуть ли не лобызается с каким-то жгучим брюнетом в холле больницы, как все мои самоуговоры полетели к херам. Это и есть тот ночной собеседник? Тот, по кому скучает? Кто без одежды для него предпочтительней? Высокий, почти с него ростом, симпатичный, и улыбка у него добрая. Против желания представил их вместе. В воображении предстали почему-то в образе мифических Атлантов, обнажённые, лишь в коротких набедренных повязках. Кружат друг возле друга, словно два хищника к схватке готовятся, взгляд глаза в глаза, у одного - безбрежный океан, у второго - всепоглощающий чёрный космос. При каждом движении мышцы на груди играют, пресс напрягается, рельефы на спине танцуют тенями. Красивые, был бы художником - нарисовал бы. Но по-настоящему вместе, любящими, отдающимися друг другу представить их так и не смог. Возможно, сработала защитная реакция сознания. Чтобы и дальше не доводить себя мучительными предположениями, решил всё-таки при удобном случае поговорить с Самантой. Раз она раскапывала информацию на врачей и так уверенно нацелилась на доктора Хаммера, значит явно знает больше меня. После обеда нас отправили в отделение ортопедии, где доктор Майк Майерс, равнодушно осмотрев с ног до головы каждого, окрестил нас сёстрами Олсен, Ченнинг Татумом и кудряшкой Сью. После чего прочитал небольшую лекцию о том, что не собирается возиться с нами, как с непутёвой школотой, и давать нам задания, с которыми без проблем справляются медсёстры. Если мы решили стать хирургами, то и учиться должны непосредственно в операционной. Поэтому, тот, кто подготовит к завтрашнему утру самое интересное сообщение на тему “Почему ортопедия — "хеви-метал" хирургии”, тот завтра же и пойдёт ассистировать ему на операции. Сказать, что глаза загорелись у всех - ничего не сказать: неделя практики, а операционные мы видели только на табличках дверей. — Есть! Первая операция моя! — Крис, давно определившийся со специализацией, разве что не пританцовывал, выходя из отделения. В отличие от остальных, он ещё в университете говорил, что пойдёт именно в ортопедию. — Это откуда же такая уверенность, супер Ченнинг? — Оттуда, что в отличие от тебя, Саманта, я знаю ответ на его вопрос. — А я умею пользоваться гуглом и воображение у меня хорошее, так что я бы на твоём месте слишком-то не обнадёживалась. — Вот и не обнадёживайся. Всё, я в лабораторию. Не скучай без меня, детка, — подмигнув, Крис свернул к лифтам. Обернувшись, заметил, что Стивен тоже уже куда-то свинтил, и что с Самантой мы остались вдвоём. Удобный момент поднять интересующую меня тему. — Ну и как тебе доктор Майк Майерс? — начнём издалека. — Не знаю, не решила пока. — Тебя не оскорбляет, что он раздал нам клички? — Да пусть хоть червём с планеты Манитоба называет, лишь бы в операционную пускал. Ты в курсе, что его многие называют Доктором Зло? — Ха, не знал! Это же ты у нас всё про всех знаешь, — делаю небольшую паузу и продолжаю с невозмутимым лицом. — Как, кстати, продвигаются дела по охмурению доктора Хаммера? Ты точно уверена, что у него никого нет? Молчит нервирующе долго и только стреляет пару раз хитрым взглядом. — Тииим, знаешь ли ты, что одним из качеств, которым должен обладать хороший врач, это умение наблюдать и выявлять скрытые признаки. Так вот, я планирую стать очень хорошим врачом, так что не пытайся меня обдурить. Я ещё тогда заметила, что ты тоже запал на него, — делает паузу, может быть, чтобы дать мне возможность ответить. Но я молчу. Отпираться бессмысленно, но и делиться своими душевными терзаниями нет желания. Поэтому продолжает. — То, что я тогда так смело высказывалась, это так, наигранно больше. Я же понимаю, что такой, как я, вряд ли что-то светит с таким красавчиком. Мелкая, толстая… — Ты совсем не толстая, не сочиняй. — Окей, не толстая, но и до идеальных пропорций мне далеко. В общем, я реалистично оцениваю свои шансы, определённо укладывающиеся в однозначное число процентов. — Значит, учитывая, что я тоже особой красотой не блещу, да к тому же мужского пола, то мне можно твои проценты и вовсе делить пополам. — Шутишь что ли? Ты очень хорошенький! А как шевелюру отрастил, так вообще стал на одного популярного актёра сильно похож. Ммм… не помню имя его, он ещё в какой-то фантастике снимался, где были огромные песчаные черви. Не смотрел? — Не, я фильмы редко смотрю, в основном запускаю какой-нибудь ситком, чисто чтобы голову разгрузить. Полноценному кино я всегда предпочту дополнительных пару часов сна. — Это дааа. Особенно теперь, когда ещё на час раньше надо приезжать. Решаюсь вернуть разговор в нужное мне русло. — Так ты что-нибудь узнала о докторе Хаммере? — Если честно, почти ничего. Аккаунт в инсте у него закрытый. Точно знаю, что ему тридцать шесть лет, закончил так же, как и мы, Университет Джонса Хопкинса, в официальном браке не состоит. Подтверждённых данных есть ли у него пара не нашла. Даже про ориентацию ничего не скажу. Один источник говорит, что когда-то давно встречался с какой-то Шеннон из педиатрии, но, когда разошлись, остались хорошими друзьями. По другой информации, они всегда были только друзьями. Ещё узнала, что в середине ординатуры уехал в Лос Анджелес, и есть слухи, что к любовнику, — вскидываю удивлённый взгляд на Саманту. — Да-да, именно к любовнику. Вернулся сюда он два года назад. Ну, а то, что его мама заведующая хирургическим отделением, ты, думаю, и так в курсе. Твоя очередь делиться информацией. — К сожалению, ничего нового для тебя. Разве что, сегодня видел, как он обнимался с каким-то красавчиком, и потом они ушли вместе наверх, — про посиделки на крыше и телефонный разговор с незнакомкой(-цем) оставлю при себе. Саманта лишь незаинтересованно машет рукой. — А, это и я видела, но там сразу видно, что просто дружбаны, без постельного подтекста. — Думаешь? — Без вариантов, — фух, словно от булыжника избавился. Доходим до развилки в кардиологию и детское отделения. — Тебе сейчас куда? — На третий, обещал миссис Кесслер, что загляну к ней. — Мне на четвёртый, пошли пешком, — открывает дверь на лестничный пролёт, и я, бросив ещё один взгляд на вход в обитель доктора Хаммера, шагаю за ней. — Слушай, у меня предложение. Давай, если кому-то из нас всё же удастся добиться внимания доктора Хаммера, ну там свидания, например, или чего поинтереснее, то он уступает второму одну операцию в качестве утешительного приза. Смотрю удивлённо ей в спину, что чуть не спотыкаюсь, но не поворачивается, продолжая подниматься. — Как-то это тупо, не думаешь? — Ну почему же. Вот представь, что у меня, допустим, всё получилось. Ты же расстроишься? А тут бац и участие в операции, хоть немного да компенсирует новость. И наоборот, если ты заполучишь красавчика, не думаю, что ты сильно расстроишься из-за потери одной операции, а мне будет хоть какое-то утешение. Соглашайся. — Ладно, но мне всё равно это кажется идиотской идеей. И я почти уверен, что ни тебе ни мне не светит свидания с доктором Хаммером. — Возможно, но помечтать-то можно.***
Вторник. На операцию с доктором Майерсом ожидаемо был избран Крис. Посверкал перед нами своей счастливой красивой мордахой и убежал готовиться. После обхода, всё ещё возмущающуюся Саманту отправили на весь день в приёмное отделение, Стивена с собой забрала доктор Хейс, а на меня повесили выписки. Улучив свободную минутку, добежал до доски с расписанием сегодняшних операций, чтобы сравнить нет ли расхождений с электронным. Др. А.Хаммер; операц. 4; 08.40; лап. аппендэктомия. Смотрю на часы - если начали вовремя, то буквально минут через 5-10 заканчивает. Не получится. Не могу сейчас исчезнуть на полчаса. Дальше. Др. А.Хаммер; операц. 4; 12.15; эхинококкэктомия печени. Снова мимо. Такая операция часа на полтора, не меньше, а у меня в два начинается занятие по лапароскопии. Дальше. Др. А.Хаммер; операц. 1; 17.25; лап. аппендэктомия. Вот! Вполне возможно, у меня получится освободиться к шести. План по захвату внимания доктора Хаммера был до неприличия прост. Всего лишь, создать такие условия наших “случайных” встреч, при которых ничего бы его не отвлекало от меня, а я бы, наконец, смог блеснуть своим красноречием, ну или хотя бы просто доказать, что умею разговаривать. Крыша над операционными подходила для этого идеально. Думал даже не начать ли курить, ну, чтобы реальный повод был выбираться, но отмёл эту идею как бредовую. Ага, всё остальное-то просто фонтанировало гениальностью. 18.05, сижу на разогретом за день бетоне, рядом коробка с соком, в ушах наушники, правда тишина в них. Потому что и сок и молчащие наушники лишь детали образа, образа замученного практиканта, выбравшегося на воздух перевести дыхание. Нет, абсолютно точно нет желания, чтобы он мне сочувствовал. Жалость не то чувство, с которого я хочу чтобы наши отношения начались. Отношения. Ха. Да ты отъявленный оптимист, Тимоти. Просто ничего другого в голову не пришло. Жара держится ещё как дневная, движение воздуха почти нулевое, духота. По-любому прольёт позже. Минуты ожидания тянутся нервически медленно, и с каждой пройденной моя задумка кажется мне всё более идиотской. Во рту пересыхает. Пару раз порываюсь встать и побыстрее свалить, но каждый раз останавливаю себя, опасаясь, что как раз сейчас-то он и придёт, и столкнёмся с ним на лестнице или в дверях. Высасываю сок в два тяга. 18.25. Сообщение на телефон, от Саманты: “Ты где? Через 5 мин отчёты за день Хейс!”. Ну что ж, видимо, не судьба. Выдёргиваю наушники, не свернув аккуратно, заталкиваю как попало в карман халата. Забираю упаковку из-под сока, сминаю в кулаке на пути к двери. Злюсь, и не могу даже понять на кого, то ли на себя и свою бестолковую одержимость, то ли на него. Неужели так сложно было выйти покурить? Спустившись на четвёртый этаж и проходя мимо расписания, мельком бросаю на него взгляд и притормаживаю. Красным маркером: др. А.Хаммер, др. Т.Гаспаре; операц. 3; 18.05; экстр.рез.лёгкого. Понятно. Пока ты, Тимоти, строил из себя уставшую неженку, твоя мечта без отдыха после третьей операции за день пошла спасать кому-то жизнь. Теперь точно злюсь только на себя. Среда. С утра в раздевалке Крис светил своей довольной улыбкой похлеще лампы в тысячу люменов, чем всех изрядно раздражал. Правда, периодически яркость спадала, потому что лыбиться и параллельно рассказывать о своей первой операции получалось не всегда. Послушать, действительно, было интересно. И даже когда стало понятно, что всё его участие состояло в наблюдении и одного момента, когда ему доверили придержать ногу больного за голень, иронизировать не было никакого желания (даже Саманта молчала), потому что остальным ещё даже просто вдохнуть воздух операционных не дали. — Доброе утро, мои любимые интерны! — доктор Хейс заглядывает в ординаторскую, широко улыбаясь. Вяло здороваемся в ответ. Интересно, возможность быть таким бодрым в шесть утра вырабатывается со временем или мне уже не стоит надеяться? — Крис, ты сегодня снова с доктором Майерс. Остальные на сестринский пост, собираете ночные данные и на обход. После обхода Тимоти со мной, Саманта и Стивен на первичный осмотр новоприбывших. Сегодня доктора Хаммера нет в расписании, в детском дежурит доктор Эрин Филбин. Четверг. Нас заранее предупредили, что весь день мы проведём в разъездах с бригадами скорой помощи, чтобы лучше понимать специфику их работы. Я готовился, но всё равно подохренел, какому уровню стресса подвергаются данные медработники. Пятница. Первое суточное дежурство. С шести утра пятницы до того же часа субботы. День задался с самого утра. Проснулся по первому будильнику с необычным ощущением, что выспался. Дри, наконец, купила мой любимый черёмуховый сироп для кофе, и завтрак стал в разы приятней. На обходе удалось блеснуть знаниями, и в награду доктор Хейс разрешила сделать бронхоскопию под её наблюдением. Пациент остался жив и даже не особо жаловался. Почувствовал себя чуточку всесильным и, кажется, тоже стал раздражать Саманту. После вкусного обеда была ежемесячная лекция от ведущих хирургов, где они разбирают интересные случаи из своей практики. Можно было, не палясь, почти час наблюдать за своим идеалом, как уверенно он себя чувствует, выступая за кафедрой, как горят его глаза, с каким неподдельным интересом он рассказывает, захватывая внимание абсолютно всех присутствующих, так, что кроме его бархатистого обволакивающего голоса в аудитории не было ни звука. Потом снова беготня с заданиями. Так, что очнулся в начале девятого, но и тут мой лаки-дэй меня не подвёл. По расписанию как раз должна была подходить к концу операция у доктора Хаммера. Ну сегодня-то мне точно должно повезти. Быстро забежав в туалет, дабы избежать естественных потребностей в самый неподходящий момент и чтобы просто взглянуть на себя в зеркало, молнией метнулся на крышу. По лестнице со второго на третий, с третьего на четвёртый, выхожу на этаж, пытаюсь пройти вдоль всего коридора, не выдав сбившуюся дыхалку (спорт это не моё), толкаю тяжёлую дверь и снова бегом наверх. Индикатор сменяется зелёным, и выхожу в летнее вечернее тепло, что приятным контрастом окутывает после искусственной кондиционированной свежести больницы. Не задерживаясь у двери, прохожу к тому месту, где сидел тогда доктор Хаммер. Сажусь также спиной к двери, плюсом ещё скрытой отсюда вентиляторами и растениями, тем самым оставляя ему выбор. Если, увидев меня на своём месте, не захочет подходить, то без проблем сможет улизнуть “незамеченным” обратно за дверь. Дыхание получается держать ровным, а вот сердце будто размажется сейчас о грудную клетку, и не понять, то ли от пробежки по лестницам так колотится, то ли от волнительного ожидания долгожданной встречи и разговора. В том, что он придёт, у меня почему-то никаких сомнений. Ну, потому что это мой день, и он никак не может закончиться обломом, не сегодня. Складываю ладони лодочкой и выдыхаю в них, проверяя свежесть дыхания, вроде в порядке. Зачем-то вспоминаю что за операция у него по расписанию и начинаю в голове перебирать всю информацию, которую знаю на эту тему. Ага, будто он сейчас придёт и с профессорским прищуром с ходу: “А расскажите-ка, доктор Шаламе, какие виды оперативных лечений вы знаете при непроходимости кишечника?”. А я не растерявшись: “Конечно, доктор Хаммер. Предпочтительны такой и такой методы, но если то-то и то-то, то только вот такой подходит.”. А он: “Вы поразили меня до глубины души своими знаниями! Не хотите ли потрахаться?”. А я: “С превеликим удовольствием!”. Занавес опускается. Хэппи энд. Хихикаю от игры воображения и, наконец, немного расслабляюсь. Правда, только до того момента, пока не услышу неспешные шаги за спиной.