Мечтать не вредно

      Виски сжимало тисками от чересчур тяжелого рабочего дня для пятницы. Давит чувство чудовищного раздражения, но в руках желтые тюльпаны, совсем как тогда пару лет назад. Трафальгар не верит в язык цветов, его парень — тоже. Но пышная кайма лепестков похожа на волосы любимого, и Ло нравится, что Санджи так же считает, что этот цвет означает счастье, надежду и влюбленность.       Брюнета дома всегда встречают с улыбкой. Санджи как будто по-другому не мог.       — Заебался? — знает, что букет для него, но терпеливо ждет, пока получит подарок официально.       — Пиздецки, — Ло старается унять напряжение поцелуем в лоб. — Это тебе. У тебя же сегодня была презентация меню.       — Она самая, — цветы в его руках выглядят еще лучше, чем на витрине. — Раздевайся. Ужин уже готов.       Санджи отлично готовит, но иногда успокоится не помогает даже его еда.       Трафальгару достается уборка на кухне. Как обычно.       Все раздражает. Нет, это не трудно. Они специально искали квартиру с посудомоечной машиной, но это бесит. Складывать тарелочку к блюдечку, вилочку к ложечке, кружечку к чашечке. Одному. На чертовой кухне. В компании ебаных желтых тюльпанов. Под шорох из ванной, из-за которого голова окончательно вскипает.       Вода медленно набирается, заполняя комнату шумом. Он стоит перед зеркалом, что-то рассматривает у себя на лице и даже не обращает внимание на брюнета в дверях. А Трафальгар все замечает: как Санджи хмурится, сравнивая брови; тянет кожу в попытке найти то ли морщины, то ли прыщи, хотя и первого, и второго, лично Ло не наблюдал; перекатывается с ноги на ногу; опирается на раковину почти всем весом. Бесит. Ноль реакции. Ему как будто кристально поебать на все, что творится вокруг. Только быстро стрельнул глазами в зеркало, когда Трафальгар положил голову на плечо.       — Ло, — звучит мягко на поцелуй в шею, — Ло, — со смешком от того что пальцы пробежали по ребрам под футболкой, — Ло, — более напряженно из-за того что руки начали стягивать нижнее белье, — Ло, — строго из-за ощущений поглаживаний кольца мышц, — Ло, — совсем строго из-за того, что палец вошел внутрь.       А Ло так же не обращает внимания, ему так же поебать, его так же больше интересует другое.       Вжать его в раковину, стянуть тупую футболку с дурацкой уточкой, так, чтобы он своими ужасными, нежными руками не мешал, одной рукой пытаться дотянуться до ебанного тюбика, упираясь пахом в задницу. Просто необходимо схватить эти мягкие, светлые патлы, заставить его прогнуться, вылить смазки и, раз уж милый сам отказался по-хорошему, войти в него.       Нет ничего лучше внутреннего мира Санджи. Он узкий, как будто девственник, но сжимается еще больше, когда член полностью входит. Его ягодицы крепкие и упругие, как будто он все еще занимается легкой атлетикой. Самое приятное ощущать его мышцы, впиваясь в них пальцами, не задумываясь о том, останутся ли следы. Нет, на самом деле есть еще кое-что более приятное — его стоны. Как он тяжело дышит, пытаясь выпутаться из футболки и удержаться на ногах между толчками, сипит, уходя в низкий, хрипящий скулеж, который всеми силами хочется превратить в визгливые, истошные крики, чтобы соседи подумали, что тут кота свежуют. У него слишком мягкая для мужчины кожа, и это было бы преступлением — не оставлять метки, даже если она очень тонкая и синяки появляются от любого пустяка. Ло слышит долгожданный высокий стон, кое-как отрывая взгляд от красного, почти идеального слепка своих зубов во впадинке между шеей и плечом любимого, натыкаясь на его влажные глаза.       — Вот ты уебок, — проговаривает быстро на выдохе, стараясь отдышаться, потому что Трафальгар наконец-то перестал пытаться добраться членом до желудка. Ло виновато зализывает укус, аккуратно целует за ухом, нежно перебираясь к затылку, продолжая медленно двигаться внутри и поглаживая бока. — Ты издеваешься? Вода почти набралась. Резче, — Санджи сам ведет бедрами, насаживаясь на всю длину.       — Я тебя люблю, — шепчет на ухо, возвращая прежний темп.       — Резче, я сказал, — сдавленно шипит, стараясь подстроится под толчки.       Ло зарывается носом в светлые волосы, облизывает загривок перед тем как вцепиться в плоть. Чередует поцелуи с укусами. Все сильнее и крепче. Пока тяжелое напряжение не перерастает в тянущий спазм. Дышит запахом его кожи, изливаясь на спину. Прислоняется лбом к багровому пятну с лопнувшими капиллярами, в попытке выровнять дыхание. Ослабляет хватку, отпуская бедра. Невесомо оставляет поцелуй в позвонок.       — Я тебя люблю, — повторяет куда-то за ухо, ползя руками к чужому паху.       — Трафальгар, — поворачивает голову, стараясь заглянуть в глаза, — просто вытри мне спину. Я хочу в ванную и не хочу купаться в твоей сперме.       Он обиженно отпускает член, отрывает пару бумажных полотенец и выполняет просьбу. Головная боль немного отпустила, но теперь вместо нее грызет что-то другое. Санджи скидывает остатки одежды, опускает ручку смесителя и залезает в воду, как будто ничего не произошло и у него не болтается стояк. Домашняя футболка брюнета отлетает к остальной снятой одежде.       — Можно к тебе?       — Только хуй помой и сигареты подай.       Неприятное чувство сильнее впивается где-то на подкорке сознания, когда Ло вымывает все нечистоты с головки и ствола пениса. Хмуро натягивает штаны перед тем, как выйти за пачкой сигарет и зажигалкой. Он оставляет принесенные вещи на полке возле пепельницы и отправляет остальную одежду ютиться в общей куче.       — Я буду большой ложечкой. Подвигайся.       Санджи что-то хмыкает, так не дотянувшись до заветной пачки, освобождая место в ванной позади себя.       Вода горячая настолько, что комната кажется преступно холодной. Его кожа ощущается еще мягче, и руки не специально, только для того, чтобы найти удобное местечко, аккуратно ложатся на его крепкую грудь. И только с из-за того, что хорошо уселся, Ло не дает любимому дотянуться до сигарет.       — Ло, да что с тобой сегодня? — Санджи поворачивает голову в сторону, и Трафальгар не может понять: он нарочно подставляет шею для поцелуев или действительно чем-то недоволен.       — Все хорошо, — лучше просить прощения, чем разрешения.       Блондин тяжело вздыхает, все еще смотрит куда-то на плитку, вздыхает еще раз, обхватывает рукой бортик ванной, крепко сжимая его, еще один вздох, откидывает голову назад на смуглое плечо, закусывает губу, но все же вздыхает еще раз.       — Пожалуйста, Ло, — звучит слишком жалобно, — прекрати меня теребить... Я чертовски устал.       — Я тоже, — аккуратно перебирает в руке яйца, пока другая массирует грудь, надавливая пальцем на сосок.       — Твой стояк упирается в меня.       — Ага, — подхватывает, прижимая ближе к себе.       — У меня из-за тебя задница болит. Дай отдохнуть.       — Только после того, как ты кончишь, — обхватывает основание члена, облизывая раскрасневшуюся и влажную шею.       Санджи не был против. В каком-то плане он был даже очень за, просто он действительно очень устал и, в отличии от своего парня, у него не было этого безумного режима снятия напряжения всеми возможными способами после тяжелого дня. Казалось, что было бы легче притвориться безвольной амебой, чтобы Трафальгар потерял интерес, но у Трафальгара похоже был чудовищно тяжелый день.       — Блять, — блондин пытается привстать, но руки любимого только сильнее прижимают, не давая сдвинуться с места, — я не собираюсь кончать в воду.       — И что же мы будем с этим делать? — После второй попытки выбраться все же отпускает. — Тебе от меня не убежать, — добавляет с усмешкой, наблюдая за немного неуклюжими движениями любимого.       Санджи кое-как усаживается на борт ванной, упираясь спиной в стену и одной ногой в противоположный борт.       — Я собираюсь подать тебе десерт, развратное ты животное, а не убежать, — отвечает не менее нахальной улыбкой, удобней устраиваясь, чтобы не потерять равновесие. Он внимательно наблюдает за тем, как Ло подвигается ближе, как плывут его татуировки от ряби воды, как его холодные, платиновые глаза прожигают множество сквозных дыр во всем теле, куда посмотрят, как его смуглая ладонь ползет по ноге, играясь с волосами и собирая их в странные узоры. — Приятного аппетита.       Трафальгар всегда отличался умом и сообразительностью, ему никогда не надо было повторять дважды или объяснять очевидные намеки, поэтому сейчас он блаженно скользит поцелуями по внутренней стороне бедра к паху, облизывая капли воды и прикусывая мышцы. Несмотря на то, что Ло работал хирургом, особым мастерством обладали не только его руки. Возможно в прошлой жизни он был искуснейшим менталистом, потому что найти другое объяснение волшебству, которое творит его рот, Санджи не мог. Ло всегда начинал с яиц, обсасывал их, как голодная собака остатки мяса с кости, брал сразу два в рот, умудрялся перебирать их языком. Иногда казалось, что это слишком долгая прелюдия перед извращенным актом каннибализма, но во время минета Трафальгар следил за своими зубами, в отличие от остальных ласк.       Санджи понял, что влюблен совершенно случайно. Он вообще был о себе другого мнения. Он бы никогда не заинтересовался мужчиной в таком плане. Тем более Трафальгаром. Долговязый, с темными кругами под глазами, нездоровым смуглым цветом кожи, постоянно растрепанными волосами. Несмотря на то, что его призванием было лечить людей, сам Ло выглядел временами хуже смерти. Взгляд его серых глаз иногда действительно пугал до мурашек, но Санджи мог его выдержать. У него были не пухлые довольно тонкие губы, непримечательные, обычные, совсем никакие, но как оказалось мягкие, хотя и постоянно покусанные. Черты лица грубые, острые, совершенно немило. Все эти татуировки на руках, предплечьях, бицепсах, груди, темные линии ползущие к ключицам и к пупку. Вычурно и не подходит его статусу. Как и пирсинг в ушах и в его гребенном горячем языке.       Трафальгар слизывает капли крови с головки члена, ухмыляясь самодовольно.       — Давление подскочило?       — Блять...       Он холоднокровный, ужасный, не милый, иногда грубый или даже жестокий, но он единственный мужчина, из-за которого кровь идет носом, который доводит до предела и учтиво толкает в пропасть.       — Такой красивый. Весь в крови.       — Заткнись, ради Бога.       Терпеть не осталось сил. Санджи хватается за влажные волосы рукой, которой секунду назад пытался сдержать кровотечение, вынуждает любимого взять целиком, и серые глаза хоть и слезятся от резких движений, но продолжают жутко блаженно смотреть, совершенно не желая разрывать зрительный контакт.       Не хочется оставлять его рот пустым, но, если задержаться больше положенного, придется вызывать скорую и ментов.       — Глотай.       Трафальгар сделал бы это, даже если его об этом и не попросили. Кровь растворяется в воде, поддаваясь движениям. Он открывает слив, старается аккуратно стащить блондина в теплую воду, то ли размазывает, то ли пытается смыть багровые капли, целует ключицы, шею и засосы на ней, цепляется за линию подбородка, облизывает кровавую дорожку.       — Ло, ну пожалуйста. Какие еще волшебные слова тебе нужны?       — Отсосу.       — Так ты уже.       — Это волшебное слово, которое ты должен мне сказать.       — Дурак, блять, — Санджи тихо смеется, стараясь оттянуть от себя Ло, брызгая в него остатками воды в ванной. — Давай, завязывай. У меня так кровь не остановится.       — Плевать.       — Ахренел? — Брюнет оценивающе смотрит на ступню, которая уперлась ему в грудь. — Тащи меня в спальню. У меня голова кружится. Если сам встану, упаду.       Трафальгар щурится, бегая взглядом между членом и лицом своего парня, но все же вылезает из ванной. Натягивает спортивки, по-быстрому обтершись. В шкафчике находит ватный диск и несложными махинациями разделяет его на две части, сворачивая, чтобы потом воткнуть Санджи в нос. Ло помогает ему приподняться, оборачивает в полотенце и берет на руки.       — Еще сигареты.       — Куда тебе еще сигареты? — Трафальгар театрально закатывает глаза и подходит ближе в полке, чтобы любимый дотянулся до своей отравы.       В дополнение к своему набору он берет пепельницу и, несмотря на недовольство брюнета, закуривает прямо по дороге до кровати. Санджи продолжает пускать кольца дыма в потолок, наблюдая за тем, как Ло роется в прикроватной тумбочке, как достает из нее несколько тюбиков мази. Он учтиво отводит голову в сторону, позволяя обработать синяки на шее, переворачивается на живот, чтобы милый проделал те же махинации с другими полученными травмами, и ни капли не удивлен тем, что Трафальгар, закончив со своими медицинскими обязанностями, улегся ему спину, придавив всем своим весом.       — Ло...       — У меня все еще стоит, если ты не заметил.       — Я устал. Не знаю, что тебе предложить. Подрочи, — тушит бычок, вытаскивая пропитавшуюся кровью вату и переворачиваясь, чтобы посмотреть в глаза.       — Я думал, ты мне поможешь, — нежно ведет кончиком носа от редкой светлой бородки до крыла носа, оставляя поцелуй на губах перед тем, как отстраниться.       Санджи улыбается, кладет руки на смуглые плечи, поглаживая кожу, подбирается к шее, тянет ближе, шумно выдыхает прямо в ухо.       — Тебе напомнить, что ты сделал с моей задницей? — Ло не выдерживает и отпускает глупый смешок. — Тебе, блять, смешно? — Обиженно отталкивает от себя. — Я вот ничего смешного не вижу. У меня задница болит, Трафальгар! Понимаешь? Болит задница.       — Есть слишком много вариантов, в которых не фигурирует задница, малышка, — опираясь на локоть, берет Санджи за руку, мягко оставляя по поцелую на каждой костяшке.       — Тогда, думаю, великий хирург в силах продемонстрировать мне самый распространенный вариант, — и чтобы разрушить крупицы надежды, кладет руку Трафальгара ему на пах.       — Какая же ты...       — Я тебя тоже люблю.       Санджи достает новую сигарету, внимательно наблюдает за милым, когда тот хмуро приспускает спортивки, которые блондин стягивает полностью, чтобы надеть самому. Он садится удобней по-турецки, щелкает пару раз зажигалкой, подвигает пепельницу ближе, подпирает рукой подбородок, выпуская облако дыма, щурясь и расплываясь в улыбке, словно кот пригретый солнечными лучами, наслаждаясь тем, как Трафальгар бегает глазами из стороны в сторону, обиженно, быстро поглядывая в ответ, жмется, нервно потирая руки. Брюнета совсем не жалко, он заслужил это, может заслужил наказание и посерьезней за свою выходку в ванной. И пусть не строит такие глазки. Санджи делает следующую затяжку, опуская взгляд на член своего парня всего на пару секунд, молча подталкивая его уже приступить к делу.       — Ты так и будешь просто смотреть?       — А тебя что-то смущает? — Аккуратно стряхивает истлевший табак в пепельницу. — А, я понял. Сейчас, — не дает шанса ответить и спешно тянется к прикроватной тумбе. — Вот. Держи, — бросает небольшой тюбик смазки к ногам парня, и Трафальгар не совершает даже малейшей попытки, чтобы поймать его. — Можешь начинать.       Санджи все еще мило улыбается, пока любимый выдавливает лубрикант себе на ладонь. Хмуро прикусывая губу, Ло касается себя, тупит взгляд, размазывая смазку по всей длине и головке, и только после зыркает исподлобья в ответ. Его глаза, по-звериному, жадно обводят каждый изгиб тела любимого, каждую складку на его же штанах, которые милый своенравно присвоил себе, оставив нагишом. Смотрит на губы, нежно обхватывающие сигарету, на мягкую ухмылку, на узловатые пальцы с ровно подстриженными ногтями, которые ловким движением избавляются от лишнего пепла, на прищуренные голубые глаза, в которых черти отбивают чечетку, так громко, что цокот их копыт сливается с сердцебиением.       Стремясь прекратить терзания своих грязных желаний, Трафальгар прикрывает глаза, но почти сразу широко открывает их.       — Продолжай.       Даже если бы он сказал спрыгнуть с крыши или выстрелить себе в голову, сейчас Ло готов выполнить любую его просьбу, приказ или команду.       Носок его ступни давит на мошонку. Его вытянутая нога выглядит элегантно даже в домашних растянутых спортивках с пятнами от кофе и зубной пасты. Он доставляет удовольствие одним своим видом, и выстоять под его напором решительно невозможно.       Хрипло позволяет себе простонать, кончая в кулак, чтобы не заляпать спальное место.       — Умница.       Похвала слаще поцелуя, что он дарит, плавно обводя подушечками пальцев скулы и щеки, перебирая жесткие волоски бакенбардов.       — Беги мыть ручки.       И Трафальгар, нехотя оторвав взгляд от любимого, спешно выходит из комнаты. Когда он возвращается обратно, Санджи уже лежит под одеялом и выбирает фильм на телевизоре. Он подбирается ближе, закидывает ногу между ног блондина, удобней устраиваясь в его объятиях.       — Не лезь.       — Но у тебя же встал, — Ло старается пролезть ладонью под резинку штанов, но его руку быстро останавливают.       — Как встал, так и упадет.       — Это вредно для здоровья.       — Ага-ага, все, — Санджи кладет руку любимого себе на бок, взъерошивает темные волосы перед тем, как оставить поцелуй в лоб.       — Но я хочу еще.       — Перехочется, — тяжело вздыхает от того, что Трафальгар крепче прижал к себе. — На сегодня все. Продолжим завтра, если ты все еще будешь что-то хотеть.       Мягко поглаживая по плечу, он засыпает слишком быстро, давно привыкнув к тяжести тела Ло на себе, оставляя парня досматривать выбранную романтическую комедию в одиночку. И в голову Трафальгара то и дело заползали гнусные мысли о том, как приятно согревают его ладони лопатки, как удобно лежит нога между его, как он сладко сопит, и эти мысли грызут без остановки назойливо и никакие тупые шутки с экрана не дают отвлечься. На осторожный поцелуй в грудь блондин реагирует не сразу и только на четвертый начинает бормотать что-то невнятное и до того жалобное, — словно новорожденный котенок потерявший маму, — что брюнету становится стыдно и за то, как он безбожно напал на милого в ванной, и за то, как выпрашивал ласку после этого, и за то, что делал сейчас, домогаясь до не меньше уставшего, уже уснувшего любимого парня. Яркий свет от кульминации фильма мягко ложится на светлую кожу, и Санджи хмурится, ерзая от раздражения в полудреме. В груди все горит, как листва в октябре, и это чувство незаметно перебирается в пах. Трафальгар не находит ничего более подходящего, чем выключить телевизор, тихо выползти из-под одеяла и уйти в злосчастную ванную.       Утром спасало только осознание дня недели и сваренный любимым кофе.       Ло пытался смыть недостаток сна холодной водой, но выходило паршиво до того момента, пока не почувствовал теплые руки на своей талии, которые мягко начали свое путешествие от торса и ниже.       — Я хорошо выспался, — Санджи кладет подбородок на плечо.       — А я нет.       — Могу помочь, — тянется через брюнета к полке, специально прижимаясь всем телом к спине.       — Не думаю, что это сейчас мне поможет.       — Разве? — Рукой аккуратно заползает под резинку трусов, стягивая их вниз. — Мне казалось, что это как раз то, чего тебе не хватает.       — Это было вчера.       — А что могло измениться за ночь? — он откладывает тюбик смазки на край раковины, и его палец нежно проникает внутрь.       — Ничего.       Трафальгар заметил, как прогнулся в спине и оттопырил задницу, только когда в нем оказалось два пальца и он поднял голову, наткнувшись на свою раскрасневшуюся похабную рожу в зеркале. Пошло и отвратительно, но его пальцы, руки, поцелуи в лопатки, не оставляют выбора, и остается только сдерживать еще более непристойные стоны. В голове крутится полчище мыслей о том, что сегодня они собирались встретиться с друзьями вечером, что днем планировали пройтись по магазинам, о том, что еще хотели посмотреть новые занавески в спальню, и с самого утра эти мысли казались очень важными и совсем не такими раздражающими, как сейчас. Потому что конкретно сейчас, ощущая, как стенки ануса сопротивляются такому мягкому давлению, хочется выключить телефон, закрыться на все замки в квартире, и чтобы ничто и никто не смогло помешать потратить выходной день на получение самого низменного удовольствия.       — Ты уже готов? Как думаешь? — Шепчет сладко, прикусывая самый край раковины уха, и это изводит еще больше.       — Еще... Блять, да...       Санджи посмеивается тихо, вытаскивая пальцы, и это кажется до боли унизительным, потому что хотелось совсем другого, потому что хотелось, чтобы он был также груб и невнимателен, как и Ло прошлым вечером, потому что хотелось, чтобы он ответил тем же, потому что что-то в груди до сих пор шипит о том, что это все незаслуженно.       — Повернись ко мне, — и брюнет поворачивается, стыдливо опустив голову и переминаясь с ноги на ногу, чтобы снять нижнее белье окончательно. — Ну, ты чего? Подними ножку, — рука ловко заползает под бедро, неуклюже поднятой ноги, закидывая ее на предплечье. — Хватайся за меня, — и как будто другого выбора нет, кроме как положить руки на его плечи и получить поцелуй за такую покладистость, мягкий, глубокий и с языком.       Санджи лезет в карман своих шорт, достает презерватив, слишком пошло придерживает его во рту, пока одной рукой приспускает свое белье, смотрит в глаза, открывая его зубами.       — А ты подготовился... — Трафальгар опускает взгляд вниз, но натыкается только на розовую резинку, которая растягивается на члене его парня.       — Конечно, — оставляет поцелуи кончиках татуировки на ключицах, наощупь направляя головку в анус. — Расслабься. Ло, да что с тобой в последнее время? — Он входит только наполовину, продолжает целовать шею, поддерживает за бедра, чтобы любимый не свалился. — Ты как?       Ответить сразу совсем не получается, и брюнет, тяжело дыша, утыкается в плечо, крепче обнимая своего парня.       — Да. Не издевайся... Прошу...       Он начинает двигаться слишком медленно и аккуратно, от чего тело щемит чуть ли не до дрожи. Шея горит от влажности поцелуев, которые плавно перебираются на лицо, накрывая губы, с которых тихо срывались тяжелые вздохи. Воздуха ужасно мало, как и его члена, из-за чего Трафальгар сжимается, чтобы полностью прочувствовать длину и изгиб в себе.       — Ох, блять, — говорит быстро на выдохе. — Держись крепче, — как будто это ему ничего не стоит, Санджи подхватывает брюнета за бедра и в пару шагов подходит к стене, целуя беспорядочно и впиваясь пальцами в худощавую задницу своего любимого.       Это было то, чего точно не хватало: чтобы он наконец-то полностью вошел, чтобы начал двигаться быстрее и резче, чтобы внутри тело гудело от его касаний. Трудно стоять на обрыве и не иметь возможности упасть, когда бездна манит в свои объятия, когда у бездны такие красивые голубые глаза, когда она дышит так громко и напористо целует, заглушая стоны. Трафальгар хватается крепче, чтобы не свалиться, когда одной рукой тянется к своему члену, впивается ногтями в лопатки Санджи, стараясь как можно быстрее подарить себе разрядку. Тяжело, мучая остатки создания, от паха разливается ноющее тепло, которое затягивается из-за особенно грубых толчков. Повинуясь единственному рефлексу организма, Ло находит губы любимого и целует как будто в первый и последний раз, как будто никаких других действий или слов не хватит, чтобы выразить чувства, как будто поезд гудит и проводница вот-вот начнет загонять в вагон пассажира, который не может и не хочет закончить прощаться.       Когда Трафальгар открывает глаза, он видит зардевшееся лицо и маленькую капельку крови, запутавшуюся в усах и медленно стекающую по губам.       — У тебя снова пошло, — улыбаясь, облизывает кровь, слово другого способа протереть лицо и не существует.       — Сука... Заебало... — Утыкается светлой головой в ложбинку плеча, все еще стараясь перевести дух. — На ногах сможешь стоять?       — Не беспокойся.       Вода громко шумела, заполняя ванную медленнее, чем хотелось. Трафальгар лежал, ожидая, пока тело сможет полностью расслабиться и согреться. Голова была слишком пустая, но одна мысль ее все же посетила. Желтые тюльпаны. Тогда Ло тоже пришёл с желтыми тюльпанами, потому что была весна и это его любимый цвет, и казалось, что надо было поздравить друга с получением нового места работы не только бутылкой вина. Санджи также приготовил ужин, они сидели допоздна на кухне, выпили все, что горело в доме, а что не горело, поджигали и пили. Блондин пошёл в ванную, чтобы освежиться, а Трафальгару в пьяной развязности хотелось коснуться его светлой кожи, стенок ануса и головки члена до предела некультурно и совсем не по-дружески. У Санджи также подскочило давление и он также был очень уставшим из-за того, что алкогольное опьянение мешало Ло закончить процесс. Блондин мирно спал, впустив в свою постель Трафальгара, который, подорвавшись ближе к утру со стояком, аккуратно выпутался из объятий, чтобы тихо снять напряжение в туалете, перематывая в голове прошедший вечер. Под сомкнутыми веками, как будто наяву, был его образ, который разрывал остатки сонливости щемящим ощущением преступности действий. И утренняя ласка его касаний, ощущалась незаслуженно приятной, до восторга сладкой от взаимности и предстоящего выходного дня, который можно потратить на друг друга.       Санджи заглядывает в комнату и подходит ближе.       — В ванну не пущу. У тебя только кровь перестала идти.       — Зануда, я пришел поцеловать тебя.       Желтый цвет означает счастье, надежду и влюбленность, а лепестки тюльпанов незаконно похожи на его волосы.