Мечтать не вредно

      Трафальгар не любил прогуливать пары в универе, потому что потом от этого было просто море проблем. Начинались они с банального "можно конспект одолжить" и заканчивались "отвечайте все, я вижу у вас тут н-ки". Учится в медицинском, в целом, иногда кажется одной большой проблемой. Настолько большой, что хотелось ее заглушить чем-то с высоким градусом в компании кого-то, у кого можно было бы стрельнуть сигарету. Видимо для таких случаев в жизни Трафальгара был один взбалмошный блондин с кучей шумных друзей и прекрасными оценками в его кулинарном лицее, которые позволяли вместо пар заниматься любой ерундой, залетевшей в голову сквозняком.       Вчера было два чертовых зачета, к которым пришлось нещадно готовится несколько ночей подряд и которые Трафальгар в итоге успешно сдал, хотя и потратил тележку нервов. Но ничего, нервные окончания восстанавливают. Двумя литрами шоколадного коньяка по скидке, еще парой литров черного сахарного золота в виде газировки, пельменями из морозилки и пустой квартирой в разгар рабочего дня. Санджи никогда не откажется провести время вместе, особенно если сказать, что за это он получит пачку сигарет. Кто-то скажет, что тупая молодежь прогуливает занятия и ужирается говном, Трафальгар ответит — ire in gehennam.       С Санджи классно пить. Хотя не сказать, что он отличался особой стойкостью, как один его хмурый зеленоголовый друг, однако у блондина были другие сильные стороны. Он сам по себе был довольно симпатичный, по крайней таким казался Трафальгару. С его этими немного вьющимися почти золотыми волосами, голубыми глазами, статной подтянутой фигурой и осанкой, как будто он с рождения танцевал вальс или скорее танго. Уже после первой бутылки он становился совсем вертлявым, каким-то развязным и еще более обаятельным. Под конец второй — настоящей игривой сплетницей.       Он любил рассказывать про всех, о ком знал хоть что-нибудь интересное или забавное. Чаще всего мелькал этот парень с зеленой шевелюрой по имени Зоро, но называемый, в основном, маримо или голова-трава. У них были какие-то странные отношения. Санджи во всех красках описывал какой этот мужлан невыносимый, тупой, грубый, невежливый, заносчивый, раздражающий идиот и как в очередной раз блондин вытаскивал его с какого-то богом забытого места, приносил ему перекус на соревнования и пытался перепить его. После последнего еще обязательно шла какая-то история про то, как они бухущие залезли хрен знает куда, как кто-то из них навернулся и как потом на утро было хреново.       Санджи выезжает из коридора в комнату на самокате, зачем-то напяливший платье Лами, чуть ли не валится кубарем из-за того на наехал на ковер. Видя эту картинку, Трафальгар отпускает невнятный смешок, который поспешно принимается запивать сладким алкогольным месивом.       — Чего смешного? — Отпинывает неподходящее наряду средство передвижения в сторону, — почему я не слышу аплодисментов?       Он вскидывает свои волосы, как будто там роскошные кудри до лопаток, поднимает руку в воздух в каком-то элегантном жесте, как будто ожидая, что брюнет достанет из-за пазухи огромную зеркальную камеру и начнет его фотографировать со всех ракурсов.       — Нахрена ты спиздил платье моей сестры?       Санджи выдерживает драматичную паузу, чтобы взять свой стакан и сделать глоток.       — А ты не видишь? — Медленно поднимает юбку, задирая ее по бедру и показывая джинсы, которые почему-то не снял, — мне оно больше идет. Очевидно же, — отпускает подол, делает оборот вокруг своей оси, чудом ничего не расплескав.       — Плохо вижу. Покажи нормально.       — Подай зажигалку и смотри внимательно, — насмешливо фыркает, доставая сигарету из пачки, оставленной на журнальном столике, расслабленно прикусывая фильтр,— мальчик, — чересчур снисходительно протягивает руку.       — Я же вроде говорил тебе курить на балконе, — Трафальгар закатывает глаза, встает с дивана, всматриваясь как Санджи отвечает ему такой же недовольной реакцией. Чиркает зажигалкой, подносит огонек ближе, — только если покажешь как надо.       — Так бы сразу. А-то тебе лишь бы повыебываться, — придерживая чужую руку, прикуривает, пристально смотря прямо в глаза.       Брюнет ухмыляется, убирая зажигалку в карман, принимает стакан из чужих рук и возвращается на диван, закидывая ноги на столик и вливая в себя новую порцию пойла. Все это кажется каким-то приколом. Раз за разом эти излишние касания, необоснованная близость, комментарии и взгляды, как будто с двойным дном. У этих приколов уже давно появилась тень. Только она все никак не могла обрести более понятные очертания. Эти приколы ходили по периметру, волком обходящем свою территорию и не пересекающим чужую. Шутки шутками и приколы приколами, но анекдот всегда теряет свою изюминку, если начать его объяснять.       Сейчас это не обычная гостиная, это подиум на самом ожидаемом показе новейшей коллекции лучшего дизайнера, это студия эксклюзивного фотографа, который снимает только всемирно признанных звезд для обложек крупнейших глянцевых журналов, где-то на подкорке сознания это еще и сцена престижного стриптиз-клуба с самыми элегантными сотрудниками и роскошными VIP-залами для приватных танцев. И перед Трафальгаром не пьяный блондин, надевший вместо рубашки платье, а человек, который получает титул "Мистер Вселенная" с рождения, самая утонченная модель, которой восхищается весь мир, и совсем чуточку дорогущая эскортница, сопровождающая исключительно высокопоставленных личностей на закрытых элитных мероприятиях.       Он как будто сам не понимает, что делает и как. Прогибается в пояснице с какой-то кошачьей грацией. Случайно облизывает губы после затяжки. Задирает юбку, как будто под ней не чертовы джинсы, а кружевные чулки. Вертит запястьями, пластично двигая своими тонкими пальцами, и его ладони змеисто то зависают в воздухе, то ползут по рюшам платья, играясь с ними. Он выглядит так, что ни один тщательно подобранный комплимент не будет достаточным, а если и будет озвучен, то не окажется чем-то новым и аккуратно выбросится в коробку к остальным очевидным не впечатлившим любезностям.       — Знаешь, похоже это платье тебе действительно больше идет, — Санджи отвечает самодовольной ухмылкой и взглядом в глаза, в котором без слов читается то, что он бы сказал, если бы не затягивался никотином, — хочешь подарю?       — Это же твоей сестры.       — С нее не убудет, — блондин глупо давится смешком, подходит ближе, чтобы струсить пепел в пустой стакан на журнальном столе, — и много кто видел тебя вот таким в платье?       Санджи на секунду зависает, припоминая свои прошлые возможные дефиле, потом абсолютно спокойно произносит:       — Зоро еще видел, — Трафальгар приподнимает брови, недоверчиво прищуриваясь, — ну, маримо, — выражение лица брюнета особо не изменилось, наоборот только больше показывает заинтересованность в том, чтобы узнать подробности, — что? Он еще тот долбаеб, но вполне, скажем, упертый в достижении своих целей, — собеседник соизволил издать ехидный смешок, — да, что?       — Ничего, — поднимается с дивана, в два шага преодолевая преграду в виде столика, чтобы встать рядом.       Смуглая рука не дает Санджи сделать последнюю затяжку. Ло аккуратно касается чужих пальцев, перехватывая сигарету, пристально смотрит в голубые глаза, затягиваясь до фильтра, читает во взгляде саркастическое "да ты что". Тихое шипение остатков тлеющего табака в стакане повисает в комнате. Музыка, играющая на фоне, затихла. Плейлист подошел к своему концу. Что-то в голове тоже подошло к своему логическому концу.       Санджи внимательно следил за тем, как узловатые пальцы медленно задирали юбку, послушно поднял руки, когда Трафальгар снимал с него платье, на секунду отвлекся, чтобы посмотреть, куда улетела эта милая тряпка с рюшками. Его руки ложатся на плечи, большие пальцы мягко поглаживают ключицы, после чего ладони поднимаются по шеи к лицу. Санджи смотрел в упор в серые глаза, которые оказались неожиданно слишком близко.       В этом не было смысла, но это было чем-то справедливым и правильным.       Остатки алкоголя отдавали спиртом, выкуренная сигарета — табачной противной горечью. Однако Трафальгар знал, что его губы такие же на вкус. Это было приятно и не только потому что поцелуй был спонтанным, плавным и ласковым, а потому что Санджи на него также слащаво, бережно и трепетно отвечал. Это казалось незаконным, но это было необходимо, как украденная жвачка.       Выпить, поесть, поцеловать. Кто-то сказал бы, что это болезнь, поражающая только молодых и тупых, и, если они продолжат в том же духе, то не заметят как в дверь постучится смерть. Но что-то Трафальгар ее не видел. Может быть ослеп, потому что все что он видел — пьяные, прикрытые голубые глаза.       Блондин облизывает собственные губы, как будто проверяя на вкус реальность произошедшего.       — Блять, — говорит тихо, отводя взгляд в пол, — какая-то это уже ненормальная пати.       Трафальгар укладывает светлую прядь за ухо, поглаживает обнаженные плечи и Санджи делает один шаг вперед.       — Может тогда поедем к Зоро и устроим нормальную пати?       — Это какую? — он не уверен в словах, но любопытство берет свое, и остается только выжидающе вглядываться в лицо напротив.       — Порно пати, — звучит шепотом на ухо.       Светлая голова снова опускается, затем внезапно поднимается. Санджи слишком резко хватает Трафальгара за талию, слишком громко сглатывает и слишком взволнованно пялит прямо в глаза.       — Поехали быстрее, пока его батя не вернулся с работы.       Пальцы сжимают бока в каком-то непонятном, интимном и импульсивном порыве. А дальше как по наитию: сгрузить оставленный срач куда-то, чтобы домашние не задавали вопросы, взять остатки коньяка, забыть рубашку, схватить скейт из прихожей, самокат, брошенный в гостиной, и гнать с такой скоростью, чтобы ветер шерудил в волосах, но не было ощущения, что следующий буерак окажется фатальным.       В полном умате и беспорядочном восторге.