***
Эвтида уже как пять минут старательно вырисовывала иероглиф за иероглифом, когда вдруг, боковым зрением, заметила фигуру в углу. Она вздрогнула и рука, которая держала кисть, дернулась, опрокинув баночку с чернилами. — Исфет… — выругалась девушка и хотела было начать стряхивать чернила с папируса, как из угла послышался голос: — Дурная ты, Эва. Если хочешь все руки перемазать в чернилах, то продолжай, но зачем, если уже и так весь папирус испачкан? — Ты зачем меня пугать вздумал? — девушка пыхтела от злости. — И в мыслях не было, — Ливий медленно вышел из тени, держа в руках свёрток. — Я думала ты уже давно ушёл, — девушке пришлось встать из-за стола, чтобы чернильная смесь не залила ещё и её. — Надо же, милая госпожа обо мне думать изволила, — с ухмылкой протянул лекарь, продолжая подходить к девушке. Эва ничего не ответила, лишь фыркнула со смесью раздражения и насмешки. Она озадаченно смотрела на залитые чернилами папирусы, не имея ни малейшего понятия, как это всё убирать. — Я могу помочь, — произнес Ливий. — Нет уж, спасибо, сама справлюсь. — Зачем огрызаться? Сама же вовек не управишься, да ещё и запачкаешься вся, — он стоял чуть поодаль, перебирая в руках свёрток. — Вот уж, не хочу быть должна тебе ещё одно желание, — эти слова буквально вырвались из уст девушки. Не то чтобы её заботило их пари или она боялась желания Ливия, однако её раздражало, что она вечно оказывалась в ситуациях, где он выступал спасителем. — Так вот в чём дело, — задумчиво протянул мужчина. — В таком случае, я даю тебе слово, что ты мне ничего не будешь должна. «Это сейчас ты так говоришь, прославленный лекарь из Пеллы, а как что понадобится, быстро про своё обещание забудешь» — подумала Эва и принялась убирать испачканные папирусы, игнорируя его. — Как знаешь, Эва. Безмятежной тебе ночи, —с улыбкой произнес он и покинул библиотеку. «И что это было?» — пронеслось в голове девушки.***
Ночь сложно было назвать безмятежной. Под тихое посапывание Дии, в голове Эвы кружился вихрь мыслей, и это мешало уснуть. А сон был жизненно необходим девушке, она уже несколько дней не могла спокойно отдохнуть, от чего все эмоции становились острее. В том числе и страх. «Эмоцию страха я различу в любом человеке» — вспомнила Эвтида слова Ливия. «Почему он сказал именно это мне? Догадывается ли он о чём-нибудь? Или уже догадался?» Внезапная вспышка осознания озарила лицо девушки: «Ливий. Точно. Он же принес мне успокаивающий отвар. Ладно, в прошлый раз, когда я в его доме выпила это снадобье, я спала так сладко и крепко, что даже если он налил в этот пузырёк яд, я рискну и отопью» — с такими мыслями Эвтида встала с кровати и направилась к сундуку с вещами. Бутылёк был небольшой, со слегка зеленоватой жидкостью. «Главное — выпить залпом» — вспомнила Эва слова лекаря. Девушка зажмурилась и быстрым движением опустошила бутылёк. Через семь минут она провалилась в сон.***
Поскольку пока что Эвтида была отстранена от летописи, ей приходилось больше времени проводить в библиотеке Амона-Ра, и зачастую одной. Дию и Рэймсса девушка практически не видела, они были с охотниками и лекарями. В один из таких дней Эва по обыкновению пришла в библиотеку, но не успела пройти к столу, за которым она всегда сидела, — кто-то потянул её вбок и закрыл рот рукой. — Мгм, — только и вырвалось из возмущенной Эвтиды. Она обернулась и увидела Рэймсса, всё так же прижимавшего руку к её рту. — Тихо, Эва, — шёпотом произнес черномаг. — Там Амен с другими охотниками обсуждает дальнейшие действия. Девушка резко оторвала руку Рэймсса от лица и тоже стала прислушиваться. — … Он мне и признался. Говорит, мол, да, в поселении есть черномаг. Кто — не знает, но он уверен в этом, — голос Амена звучал жёстко, как если бы он выносил кому-то приговор. Эву будто обдало кипятком. Её дыхание участилось, а от стресса затряслись руки. — И как мы будем его искать? Пошлём ложного заказчика? — раздался голос одного из охотников. — В этом есть смысл, однако я думаю стоит понаблюдать, — размышлял Тизиан. — Вдруг их больше, чем один. Писарь сказал что-нибудь ещё? — Нет, только то, что в поселении есть черномаг, — Амен на минуту замолчал, и Эва с ужасом посмотрела на Рэймсса. — Писарь? Неужели…– слова, которые уже сформировались в предложение в голове, никак не хотели произноситься вслух. Рэймсс, её друг, рассказал охотникам, что в их поселении есть шезму. Она знала, что черномаги должны полагаться лишь на себя, но ведь Рэймсс поставил под угрозу и свою жизнь. С чего ему быть уверенным, что Амен не подумает на него самого? Эва повернулась и встретилась с невозмутимым лицом друга. Она смотрела на него со смесью злости, обиды и шока. — Ты…ты! — девушка не договорила, Рэймсс снова зажал её рот ладонью. — Тихо, Эва, а то услышат. Поговорим позже, — он продолжил держать руку на её лице. Девушка нахмурилась сильнее и опустила взгляд на его ладонь. — Уберу, если будешь молчать. Эвтида всё ещё хмурилась, однако медленно моргнула ему в знак согласия, и Рэймсс опустил руку. — Поймаем одного — можем спугнуть других, если они есть, — продолжил эпистат после минутного молчания. — А если черномаг только один, и мы его упустим? — раздался голос другого охотника. — Ему теперь скрыться некуда. К тому же, он не знает, что мы догадываемся о его существовании в поселении, а значит, думает, что пока в безопасности. Пусть и дальше так думает, — уверенно произнёс Амен. «Ну конечно, не знает» — Эва хоть и была полна страха, мысленно улыбнулась убеждённости эпистата. — Пока будем наблюдать, никого из поселения не выпускать. Если кто-то захочет уехать — должен сообщать об этом мне лично, — продолжал Амен. — Не заподозрят ли жители неладное, раз теперь им надо будет о своем отъезде отчитываться? — произнес один из охотников с сомнением. — Людям скажем, что такие меры обоснованы быстрым распространением хвори. — А коли черномаг сбежит? — Увеличим количество дозорных на улицах. Если кого-то поймаете — сразу ко мне, — эпистат прочистил горло. — На этом пока всё. Охотники стали расходиться, и Эва с Рэймссом замерли, практически не дыша. Когда наконец-то в библиотеке не осталось никого, девушка тихо произнесла: — А теперь объясни мне, что произошло и зачем ты выдал нас? — она сложила руки на груди и стала пристально вглядываться в глаза друга. — Эва, в тот день, до собрания, эпистат пришёл ко мне в жилище, достал клинок и стал угрожать, — Рэймсс говорил тихо и быстро. — Он сказал, что если я не выдам ему информацию про шезму, то он убьет меня. — С чего ему было знать, что ты осведомлён? — девушка зашипела на друга. — Сказал бы, что ничего не знаешь! — Да послушай же ты. Он точно знал, что я в курсе. Откуда — не имею понятия, но он знал, а потому и угрожал. — Он блефовал! — Нет. — Да! — яростно процедила девушка. — Тогда посмотри сюда, — Рэймсс отодвинул ткань своего одеяния на шее, и взору девушки предстал глубокий порез, длиною с ноготь. Эва оцепенела. Это был тот момент, когда она наконец осознала, что Амен — верховный эпистат, на руках которого кровь тысячи, а может и больше, шезму. Что всё это не просто россказни, для устрашения черномагов, а действительность. Всё это время, даже тогда, когда он ворвался к ней в дом, она посмеивалась над ним. Но сейчас пришло осознание — лишиться жизни от его руки более чем реально. Она играла с ним во все те игры, но лишь потому, что мнила себя самой умной, той, которую точно не поймают, а если и поймают, то точно помилуют. — Но…– только и смогла выдавить девушка. Слова застряли где-то в глотке, а сердце будто перестало биться. Рэймсс не выдержал: — Да очнись ты, Эвтида! Что с тобой?! Совсем страх потеряла?! С чего ты решила, что эпистат не опасен?! — черномаг схватил Эву за плечи и встряхнул её. — Пойми же ты наконец, мы больше не в Гермополе. Реммао сделал всё, что мог, и дальше мы сами за себя. Никто тебе не поможет, кроме тебя самой. — Я знаю, знаю, — взгляд Эвы изменился, стал мягче. — Шезму всегда полагается только на себя. Девушка медленно выдохнула, а затем произнесла: — Я понимаю тебя, Рэймсс. На твоём месте я бы поступила точно так же, — она слабо улыбнулась ему. — Ты всегда была смышлёной, Эвтида, хоть и безрассудной. Будем помогать друг другу, пока наши интересы не столкнулись, — Рэймсс всё ещё держал руки на её плечах. — Надеюсь они не столкнутся, иначе не сыскать тебе врага хуже, чем я, — Эва ухмыльнулась и дурашливо пнула ладонью друга в грудь. — Мне и друга хуже не сыскать, — Рэймсс тоже ухмыльнулся и отпустил девушку. — Иди, занимайся письмом, Эва. В ответ Эвтида драматично завыла, изобразив на лице всю грусть мира. — Иди, иди. А то станешь бесполезна охотникам, они тебя скормят крокодилам просто так. — Если такое произойдёт — не тревожь мою Ка хотя бы в загробном мире своим письмом, — сказала Эва и, развернувшись, поплелась к столу.