Всё будет хорошо, милая госпожа

Внутри Эвтиды всё замерло, казалось, даже конечности на мгновение онемели. «Как?!» — один единственный вопрос заполонил собой всю её голову. — Что? — только и смогла выдавить она. Стоило огромных усилий сохранять невозмутимое лицо, когда внутри тебя буквально всё рушилось. — Я знаю, кто ты, Эва, — он лежал на локте, наблюдая за ничего не выражающим взглядом Эвтиды. И снова фраза, которая, подобно клинку, резала её душу. Что теперь делать? Что говорить, правду или ложь? Это конец? Каким образом он догадался? — Ну и бурная же у тебя фантазия, лекарь Пеллийский. Хотя, я бы не отказалась быть черномагом, может тогда денежек побольше было бы, да и с папирусами возиться не пришлось, — с якобы сожалением проговорила она, но Ливий будто не слушал, немного ухмыляясь. «Дуат бы тебя… Что ты так смотришь на меня?! Не веришь?!» — ревело подсознание. — Теперь я не удивлён, что ты до сих пор Амена за нос водишь, так искусно лжёшь, — он потянулся рукой к её щеке, нежно, почти невесомо поглаживая её. — Но я не эпистат, поэтому можешь даже не стараться. Не переживай, я не сдам тебя, милая. Даже если бы очень захотел, не смог бы… Эва в ответ лишь тяжело вздохнула, раздражённо дёрнув головой в попытке скинуть нежную руку лекаря, так не подходящую сложившейся ситуации. Она была настроена отрицать всё до последнего. — Привязался к тебе. Вот ведь ирония, говорил, что не ищу привязанностей, а потом встретил тебя и пожалел о словах своих, — он мягким касанием повернул голову девушки назад так, чтобы она снова смотрела на него. — Эва, когда же ты мне доверишься? Когда поймёшь, что я на твоей стороне, что я не причиню тебе зла? Что мне ещё для этого сделать? Она продолжала молча смотреть на него, в попытках придумать пути отступления, но никак не получалось. — Хочешь узнать, как я понял? — Ливий переместил руку к её всё ещё чуть влажному лбу и начал накручивать вьющийся локон на палец. — Во время нашей первой встречи твоё лицо показалось мне знакомым. И это было очень странно, ведь я совершенно точно никогда тебя раньше не встречал. Затем, там, в гробнице, пока я возился с мумией, ты что-то шептала. Я не обратил особого внимания тогда, но позже вспомнил. Твои слова о том, что мы «беспокоим Ка почившего эпистата» и твои слова про внутренности тоже в памяти отложились. Ещё тот день, когда я охранял твой сон после твоего отравления. Ты вдруг проснулась и вскрикнула: «Сет!» Я ещё подумал, почему именно он. Потом… Он замолчал, наблюдая, как Эва медленно начинает бледнеть, а затем продолжил: — Потом твоя странная просьба сказать эпистату, что я видел тебя. Это я позже понял, что в его дом проникла именно ты. Помнишь ту ночь, когда я принёс тебе успокаивающий отвар? Ты тогда меня ещё в дом пустила, так вот, осмотревшись, я увидел странно наклонённое растение в вазе, но не придал этому значения. Только позже, сложив несколько случайных фактов, появилась мысль о том, что это ты своровала у Амена. В тот же день, когда я нашёл у тебя вещи эпистата, я нашёл и любовное вино Феонои, я его узнал, потому что однажды она предлагала его испить перед нашей близостью. Тогда-то я и задумался, как оно у тебя оказалось. — С чего ты взял, что это вино Феонои? — хриплым голосом прошептала Эва. ­– Потому что она его у меня взяла, свой кувшин я, поверь, узнаю. Я же лекарь, ты думаешь доступ к таким ингредиентам, которые в том вине есть, имеется у всех? Она однажды пришла ко мне и сказала, что её родителям требуется что-то, чтобы усилить их страсть, принесла денег. Я и достал. Так мы и познакомились с ней, это уже позже она стала моей помощницей. Так вот, я отвлёкся. Узнал у тебя в сундуке своё вино и подумал, как оно там оказалось? Выкупить его ты точно не могла, средств бы не хватило. Подарили? Но за что? И тут я вспомнил, как странно и резко Феоноя вдруг охладела ко мне. Как я увидел тебя во сне, в котором как раз была Феоноя. И здесь всё вдруг сложилось в единую картину. Завершающим аккордом наконец-то стал ответ на вопрос, почему писарей отправили учиться письму? Всё просто, потому что вы и не писари. Вы черномаги, Эва. Девушка лежала, тупо вглядываясь в янтарные глаза мужчины. Во рту всё пересохло, а пальцы вдруг похолодели. Казалось, что сердце и вовсе перестало биться, а перед глазами начало темнеть. Огромный ком эмоций, состоящий из страха, стыда, шока, вины, и отчаяния, нахлынул на неё. И Эва не смогла с ним совладать. Последним, что она видела перед тем, как окончательно провалиться в небытие, было встревоженное лицо лекаря. — Эва, ara, Эва! — где-то вдалеке раздавался голос Ливия, а на лбу ощущалась мокрая ткань. Медленно разлепив глаза, девушка тут же нахмурилась от яркости комнаты. Голова гудела так, будто кто-то изо всех сил сжимал её двумя руками. Лекарь обтирал ей лоб тряпочкой, смоченной в воде, от чего кожу обдавало приятной прохладой. — Милая моя госпожа, я не хотел тебя так пугать, я же не знал, что ты… — Воды, — едва различимо вдруг попросила она одними губами, но мужчина понял и тут же подал ей кувшин. — Пей, пей, Эва, ты потеряла сознание, такая бледная была, пришлось срочно тебя в чувства приводить, — он сел на край кровати и сжал её руку. Только сейчас девушка заметила, что мужчина снова был в своих лёгких шёлковых штанах, а она лежала до шеи накрытая простыней. — Исфет, Ливий, ты из меня мумию вздумал сделать? — недовольно пробурчала она, чуть поднимаясь, а затем села, облокотившись на спинку кровати. — Смотрю, ты уже пришла в чувства, раз язвишь. — И что теперь? Сдашь меня охотникам или что-то попросишь взамен за молчание? — Зачем мне это? Я не считаю чёрную магию чем-то плохим, у нас в Греции к этому относятся иначе, это дар богов. — Но мы не в Греции. — Да, к сожалению, но от этого мои взгляды не меняются. У вас змей — олицетворение зла, змей Апоп вершит свои тёмные дела под покровом ночи… А у нас в Греции змей — символ мудрости, — он улыбнулся и подбадривающе ткнул девушку в бок, — и медицины. — Так ты меня не осуждаешь? Не отворачиваешься от меня, потому что я шезму? — недоверчиво спросила Эва, на что тут же получила осуждающий взгляд. — Куда я теперь от тебя денусь, моя драгоценнейшая госпожа? Мне только важно, чтобы с тобой ничего не приключилось, ты же прямо под носом эпистата… — Я сейчас занимаюсь лишь письмом, наставник уехал в Гермополь. — И надолго? — Не знаю, он не сообщал. После её слов воцарилась тишина, которая с каждой секундой всё сильнее и сильнее давила на Эву. Ей было тяжело и страшно, она даже так не боялась расстаться с жизнью, как сейчас боялась потерять Ливия. За то недолгое время, проведённое в Фивах, она успела привязаться к нему. Нет, то была не простая привязанность. Её чувства к нему были глубже, многограннее. Было бы ошибкой сказать, что её тянет к нему только физически, нет, ей было интересно с ним и как с другом. Она всегда очень ждала встречи с лекарем и радовалась, когда они наконец оказывались рядом. Всё внутри оживало, когда Эва видела силуэт Ливия. — О чём ты думаешь? — внезапно спросила мужчину она. Тот оторвал взгляд от её рук и залез на кровать, садясь рядом с Эвтидой. — Это не важно, — он повернул голову, встречаясь с напряжёнными глазами девушки. — Знаешь, почему я тогда к тебе пришла ночью? — Потому что пряталась от эпистата? — И да, и нет. Он ворвался ко мне в жилище и стал угрожать, — когда она это произнесла, Ливий обнял её за плечи и прижал к своей груди. — Так значит тогда ты шла не ко мне, а от него, — задумчиво протянул он, утыкаясь головой в её волосы. — Я бежала от него к тебе, — тихо-тихо сказала она, а затем тело её расслабилась, и девушка начала погружаться в сон. Мужчина лишь покрепче прижал её к своей груди и опустился на подушку, накрывая простынями их двоих. Наутро Эва обнаружила, что они с Ливием так и проспали всю ночь в одной позе. Высвободившись из его объятий и осторожно поднявшись на руках, она присела на кровати, оглядываясь на спящего мужчину. Таким умиротворённым и вместе с тем уязвимым она его ещё не видела. «Я могла бы убить его прямо сейчас, чтобы мой секрет только со мной и был», — подумала вдруг она и тут же помотала головой, отгоняя дурные мысли. Когда Эвтида начала вставать с кровати, то потянула простыню, которая по совместительству была ей и ночной одеждой, с собой, стягиваю её с Ливия. Видимо, он это почувствовал, потому что в следующую секунду открыл глаза и зло зыркнул на неё. — Ну и соня же ты, Ливий, — усмехнулась Эва, цитирую слова лекаря, когда-то произнесённые в её адрес. — Тебя не буди, ты весь день проспишь! — Э, разошлась больно, — он недовольно выгнул бровь, поднимаясь с постели и оглядывая девушку с ног до головы. — Далеко собралась в таком прикиде? — На базар, а потом в поселение. А что такое? — произнесла она самым невинным голоском. — Боюсь не поймут тебя люди, дорогая, — он прошёл мимо неё, направляясь в сторону стола, где со вчерашнего вечера было блюдо с фруктами и, закинул в рот виноградину. — Хоть сандалии надень, уже приличнее выглядеть будешь. Эва зарычала и пошла в сторону мужчины, который, заметив опасность, тут же поднял ладони. Когда она оказалась около Ливия, тот резким движением притянул Эвтиду к себе за талию, утыкаясь носом в макушку девушки. — Ты пахнешь мной, Эва, — спустя минуты молчания прошептал он. — Схожу в баню и это исправится. — У меня есть предложение получше. Мужчина отстранился и подошёл к полкам со своими пузырьками. Несколько секунд поискав, он наконец достал нужный и обратился к Эве: — Лимон, жасмин и персик, я думаю тебе это подойдёт больше всего. — Аромамасло? — Да. Или предпочтёшь и дальше пахнуть мной? — он нагло ухмыльнулся. — Может и предпочту, — произнесла она, развязной походкой приближаясь к мужчине, прижимая одной рукой простыню к груди. — Ну и как же его наносить, научит ли меня прославленный лекарь? — Боги Олимпа, она наконец-то вспомнила, что я лекарь! — он всплеснул руками, а затем прищурился и спросил: — Кстати, как лекарь я хочу узнать, не болит ли у тебя что-нибудь? — Например что? — с недоумением уставилась на него Эвтида. — Знаю, что после первого раза девушки могут испытывать не очень приятные ощущения, хочу узнать, как ты? Лицо Эвы залилось краской от вопроса мужчины о том, как её ощущения «между ног». — Исфет, ты и правда хочешь это знать? — Да, а что здесь такого? Ты не знаешь, какие мне порой истории рассказывают больные люди, а ты смущаешься… — он не успел договорить. — И знать не хочу. Я не смущаюсь, у меня всё хорошо. Давай лучше про масло, — и она нетерпеливо потянулась к ладони мужчины, сжимающей пузырёк. — Ну, давай про масло, — вздохнул Ливий и, взяв Эву за плечи, развернул к себе спиной. — Смотри, сначала капаешь немного на пальцы. — Ливий! — знакомый голос за дверью вынудил обоих повернуть головы. — Ara, неужели опять нас прерывают на самом интересном? Мы что, в какой-то комедии какого-то не очень доброго автора? — раздражённо прошипел он. — Ливий, это Исман. Если он увидит меня в таком виде, у тебя… — Не увидит, сейчас мы тебя спрячем, — и он потянул её за руку в сторону купальни. Затолкав девушку в соседнее помещение, Ливий приложил палец ко рту, как бы говоря «молчи», а затем закрыл дверь. «Исфет, это надо же было в такую глупую ситуацию попасть? Сама всем решила, если что, сказать, что переночевала у него, чтобы он был моим свидетелем, коли вдруг дела совсем плохо станут, а сейчас так стушевалась. Нет, если бы дело дошло до допроса, то ничего бы другого и не оставалось, как сознаться, что мы были вместе. Это было бы лучше, чем меня обвинили бы в проникновении в дом Амена. Но сейчас же в этом нет никакой необходимости? Пока что никаких допросов не ведётся и, более того, я не знаю, понял ли вообще эпистат, что в его дом снова залезали», — размышляла Эва, заламывая пальцы. Она не могла слышать, о чём говорили наставник и ученик, хотя и стояла с прижатым к двери ухом. «Неудивительно, что Ливий сразу не услышал, как я тогда в окно к нему залезла. Тут только какой-то сильный шум можно различить», — сколько бы девушка ни прислушивалась, понять о чём говорили за дверью она не смогла. — Выхо…ой, Эва! — распахнул дверь вдруг Ливий и едва успел поймать упавшую на него девушку. — Ты что творишь?! — зарычала Эвтида, возвращая себе равновесие и поправляя завязанную на теле простыню. — Это ты что творишь! Я еле поймал тебя, — тут он вдруг замолчал, а потом с пониманием покачал головой, — подслушать захотела? Зря старалась, тут ничего не слышно. — Это я уже поняла. Зачем Исман приходил? — Всё багровую куркуму пытается найти, хотел узнать, нет ли у меня свитков о ней, я его в библиотеку и отправил. Может оденешься? А то вдруг ещё кто пожалует, а ты тут в чём мать родила расхаживаешь. — Кто бы говорил, — она выразительно обвела глазами его голый торс и направилась одеваться.

***

После того, как они расстались, Эва вернулась в поселение. В жилище она застала Дию. — Эва, незримый бог, где тебя носило?! — Какая разница? Где Рэймсс? — Уехал с охотниками в другой город, к вечеру должен быть. Сказал, что после его приезда обсудим информацию, которую ты вычитала, и отправим послание Реммао. Эпистат, пока что, не понял, что кто-то в его доме был. — Хорошо, — она обратила внимание на суму Дии и спросила: — Куда собираешься? — В купальню, пойдёшь со мной? Исман принёс мне лавандовое масло, могу снова ту маску нам сделать. — Было бы славно, — промурлыкала Эва. Ей так хотелось освежиться после событий вчерашнего вечера, а потом и ночи. Хоть Эвтиде и нравился запах Ливия, оставшийся на её коже и волосах, всё-таки ополоснуть тело и надеть чистый наряд очень хотелось. А потому, уже через шесть минут обе девушки покинули жилище, направляясь к бане.

***

— Нам снова повезло, никого нет, — довольно сказала Дия, мягкими движениями нанося Эве маску. — Да, самый разгар дня, все делами заняты. — Ну, и где же ты была, Эва? — хитрым голоском спросила подруга. — Не тебе меня об этом спрашивать, Дия. Та лишь фыркнула в ответ, а затем плюхнулась на своё место и начала расчёсывать кудрявые волосы. Эва же облокотилась на стену и прикрыла глаза. Перед веками заиграли картинками воспоминания из прошлой ночи. Обнажённый Ливий, его ласки, эти янтарные глаза и раскрытие её секрета… «Исфет, он же теперь знает, что я черномаг, а значит, если я попадусь, то и его могут казнить, за то что покрывал. Зачем я только сказала? Надо было всё отрицать до последнего. Да, выглядела бы, как последняя дура, но всё же. И как только у него всё так складно в одну картину сложилось. Боги, да он умнее всех этих охотников вместе взятых будет», — девушка начала погружаться в дремоту, но вдруг неприятные тянущие ощущения внизу живота заставили её открыть глаза. Она поёрзала на сидении, но легче не стало. «Вот оно. То, о чём мне говорил Ливий. Боги, ну хотя бы крови не было, как Дия любила пугать. Может, сходить к нему? Узнать, вдруг отвар какой есть, чтобы быстрее это прошло? Он же лекарь…» — она не хотела себе признаваться в этом, но искала любую причину, чтобы лишний раз увидеть мужчину. — Пора смывать, Эва, — бодро позвала её к воде Дия. Еще полчаса девушки провели в бане, а затем отправились на обед.

***

Как только на улице стемнело Дия начала мерить комнату шагами, чем очень раздражала Эву. — От этого он быстрее не придёт, — не выдержала очередного мельтешения Эва. — Скажи, что было в переписке? Что-то серьёзное? — Это переписка верховного эпистата и фараона, как ты думаешь, там было что-то серьёзное или они просто любезностями обменивались, да в любви друг другу признавались? — Ну тебя, — фыркнула подруга, но тут вдруг раздался тихий стук в дверь, заставивший Дию посеменить ко входу. — Ну, хвала небесам, ты пришёл, — поприветствовала она его. — Задержался с охотниками, — Рэймсс осторожно огляделся, а затем нырнул в жилище, закрывая дверь и проверяя щеколду. — Доставайте папирус. Дия послушно выудила из сумы письменные принадлежности, а затем черномаги сели все вместе на диван, пододвигаясь ближе друг к другу. — Эва, — обратился к девушке Рэймсс, — что было в переписке? Она сглотнула, а затем, тяжело вздохнув, произнесла: — Эпистату приказано ловить и пытать всех подозрительных, без разбору. Фараону известно, что среди жрецов есть предатель, работающий на правителя другой страны… Исфет, из головы вылетело, какой… — Неважно, продолжай, — поторопил её друг. — Так вот, этот жрец и наслал хворь, чтобы ослабить страну изнутри. А поскольку фараону неизвестно, кто именно из жрецов виноват, то надо допрашивать всех шезму, чтобы через наставников выйти на жрецов. А потом этих шезму убивать, чтобы лишнего не болтали. — Незримый бог, — прошептала Дия, прикладывая ладонь ко рту. — Вот почему брат уехал. Видно, догадывался. А так вроде, без наставника под боком, эпистат не станет нас допрашивать, да и Реммао спокойнее… — Но теперь ведь ему придётся вернуться или эпистат казнит тебя, — сказала Эва, вспоминая угрозы Амена. — Мы это всё сообщим брату, а там видно будет. Так, Дия, писать будешь ты, у тебя лучше и быстрее получается. Дрожащими руками девушка взяла кисть и, положив на диван папирус, села на пол, начиная выводить иероглифы. Когда с посланием было покончено, Рэймсс взял свёрток и засунул его под одежду. — Чтобы никаких заказов не брали, пока брат не вернётся, ясно вам? А то всех под удар поставите и сами умрёте, — кинул он им напоследок и покинул жилище девушек. — Ну вот и что теперь делать? — обратилась Дия к Эве, убирая папирусы назад в суму. — Ничего, он же сказал. — И ты с ним согласна? А как на жизнь зарабатывать, если заказы брать не будем? И как дальше быть? Неужели всерьёз письмом заниматься придётся, раз так безопаснее? — Дия, — Эвтида начинала закипать от вопросов подруги, которые и её саму мучили, — я не знаю, что там в будущем, но сейчас советовала бы послушать Рэймсса. Я и сама не в восторге от отсутствия учёбы и заказов, но это лучше, чем с жизнью расстаться. Ещё месяц назад Эва удивилась бы, узнай, что когда-нибудь так заговорит, однако теперь она переживала за свою жизнь намного больше. Она стала в разы осмотрительнее, может, общество Ливия так влияло на неё, он ведь так пёкся о здоровье и благополучии девушки, что просто взять, попасться и умереть теперь было нельзя. Но несмотря на все её мысли о безопасности, ярость внутри, вызванная ненавистью фараона к черномагам, разрасталась. И самым обидным было то, что Эва не могла ничего поделать со всем этим, а, как известно, самый страшный гнев — гнев бессилия. С беспокойными мыслями она уснула.

***

Повозка качалась, а тело вместе с ней шатало из стороны в сторону. Девушка подняла глаза на ярко-синее небо, когда чья-то тяжёлая рука легла на плечо. Она попыталась скинуть её, но та лишь сильнее сжала кожу, а затем повозка наклонилась, почти заваливаясь на одну сторону.

***

Открыв глаза, Эва апатично взглянула на потолок. Сны, опять эти сны. Она уже смирилась с тем, что видит их, и с тем, что ближайшие несколько недель ей никто с этим не поможет. Реммао, наверное единственный человек, который мог бы знать, что с ней происходит, уехал и невесть когда вернётся. Встав с кровати, девушка заметила, что Дии снова нет на месте. Наверное, убежала на встречу к Исману. Дойдя до окна, она взглянула на тёмное небо. Было слишком поздно, чтобы снова ложиться спать, но слишком рано, чтобы идти на завтрак. Опустившись на диван, Эва снова задумалась о своём. «Если я могу быть казнена в любой момент, может стоит отдалиться от Ливия? Пока ещё не поздно, чтобы ему потом не было больно. Я же не смогу быть с ним всегда. Кого я обманываю? Мы и просто не можем быть вместе. Он лекарь, я шезму. Да, он узнал, кто я, и принял меня такой, какая я есть, но я не хочу ставить его жизнь под угрозу. Нет, я его слишком… он мне слишком дорог», — она не решилась сказать слово «люблю» даже в своих мыслях, хотя душой ощущала, что её чувства к нему становятся сильнее и сильнее с каждым днём, с каждым часом, проведённым вместе. И от невозможности быть с любимым на душе стало так скверно, что Эве захотелось забыться, провалиться в Дуат, лишь бы не испытывать этой боли. Она, никогда не жалевшая о своём ремесле, вдруг испытывала такое яркое чувство сожаления, что ноги сами понесли её к сундуку, в котором так давно лежало вино Феонои. Быстро открыв сосуд, Эва, прямо из горлышка, отпила добрую четверть содержимого. Горло обдало неожиданно сладкой жидкостью с едва терпким послевкусием. Напрочь забыв, что это любовное вино, она осушила почти весь сосуд. С каждым глотком мир становился всё светлее и ярче, а может, просто солнце уже вставало. Ей стало вдруг так хорошо и просто, будто никакой шезму она никогда и не была, будто за неё никогда не был казнён невиновный, будто в детстве её никто не бил. А ещё, казалось, что никаких препятствий, чтобы быть с Ливием, у неё нет. Выпила она всё вино или оставила половину кувшина, Эва не знала. Не помнила.

***

Когда девушка дошла до трапезной, внутри неё всё горело от желания. Хотелось Ливия. Прямо сейчас. Ей было так весело, что всё, о чём она могла думать — Пеллийский лекарь, а потому, увидев его за одним из столов, Эва тут же уселась рядом, забывая даже взять еду. — Доброго тебе утра, чего такая весёлая? — вкрадчиво спросил он. — Тебя увидела, — игривым голосом пропела Эва, а затем хитро посмотрела на мужчину, пододвигаясь ближе. Ливий лишь обвёл глазами трапезную, а затем улыбнулся, продолжая как ни в чём не бывало жевать еду. Очередная волна возбуждения накрыла Эву с головой, и она, забыв об окружающих, положила руку между ног мужчины. Ливий никак не выдал своего удивления, лишь на мгновение перестал жевать. Тогда девушка провела рукой ниже, медленно поглаживая орган мужчины. — А лучше места найти не могла? — вдруг сдавленно прошептал он. — Как насчёт площади? — Я обязательно подумаю об этом, но сейчас прекрати, — он, снова оглядываясь глазами вокруг, хотел было убрать руку девушки с себя, но не удалось. Именно в тот момент, когда мужчина схватил её запястье, Эва обхватила пальцами его плоть, и даже ткань набедренной повязки и штаны не смогли ей помешать. Лекарь лишь облизал губы и на секунду прикрыл глаза. — Я чуть не наткнулся на аллигатора вчера! — послышался сзади голос Исмана, заставивший Ливия улыбнуться. «Решил, что появление близкого друга меня остановит? Не на ту нарвался», — замерев лишь на секунду, Эва принялась водить пальцами вдоль горячего возбуждения лекаря. — Ты снова был на берегу ночью? — каких же титанических усилий стоило Ливию эта фраза, Эвтида могла предположить. Она двигала только ладонью, поэтому никому не было видно их маленькой игры. Ну, только если бы кто-то вдруг решил заглянуть под стол. — Да, это лучшее время, хоть и опасно из-за диких зверей. Эва, ты чего так улыбаешься? — поинтересовался Исман. — Да так, выспалась просто, — ответила она, но лукавый огонёк в глазах разгорался с каждой секундой. Точно так же с каждой секундой разгорался и Ливий под ласками девушки. Она уже ощущала рукой, какой эффект производят на него её прикосновения. И это распаляло её желание ещё больше. Кто знает, что было бы дальше, не появись в трапезной, так вовремя, Дия. — Дия! — вскрикнул Исман и подскочил, хватая тарелку и убегая в сторону подруги Эвтиды. Воспользовавшись ситуацией, лекарь тут же повернулся к Эве и прошипел: — Ты что творишь?! — Тебе не нравится? — всё с тем же огоньком в глаза спросила девушка. ­– Нравится, нетерпеливая госпожа, но не здесь же. — Тогда пошли, — схватив его за руку, Эвтида поднялась и потянула Ливия за собой. Тот всю дорогу пытался прикрыть своё возбуждение, держа пальцы сцепленными впереди, на уровне паха.

***

— Ну и что это было? — спросил Ливий, как только дверь в их с Исманом жилище захлопнулась. — Я соску-училась, — заныла Эва, подходя к нему и ластясь, точно кошка. Ливий вдруг прищурился, а затем приблизился к ней лицом и с каким-то озарением спросил: — Ты что-то пила? — С чего ты взял? — От тебя несёт. — Как грубо сказано, — обиженно заметила Эвтида, насупившись. — Эва, что ты пила? — Какая тебе разница! — пьяный рассудок всячески искал способы выплеснуть накопившиеся эмоции. Сначала это приняло облик неистового желания, теперь — праведного гнева. — Вино! — Та-ак, я, кажется, начинаю понимать, — всё с тем же прищуром проговорил лекарь. — Это было вино не Феонои, случайно? — Пф, опять думаешь, что самый умный и всё знаешь? — Милая, просто ответь, — он начал осторожно гладить её предплечье. — Оно, — Эва зло зыркнула на руку мужчины, а затем снова заулыбалась. — Ливи-ий, пойдём на крова-ать. — Коне-ечно пойдём, золотко, — ответил он, копируя её манеру речи, а затем приобнял девушку за спину и повёл в сторону своей кровати. — Ложись, я сейчас. Эва только нетерпеливо застонала, плюхаясь спиной на его кровать и принимая позу звезды. — Ну ско-олько мо-о-ожно, неси уже сюда свои отвары и давай совокупля-яться, — заныла она. Ливий, который мешал что-то у стола, прыснул в кулак и направился к ней с чашей. — Обязательно, обязательно будем, да простят меня боги, совокупляться, но только когда ты протрезвеешь. Пей, — он протянул ей чашу. — Что это?! — она дёрнула рукой в попытке опрокинуть предложенный напиток, но мужчина вовремя отвёл ладонь. Тяжело вздохнув, он сел на кровать рядом. — Так, давай выпьем это, — Ливий взял одной рукой её за подбородок, чуть приподнимая голову Эвтиды, а второй направил чашу ко рту девушки, ­– а потом будем уже и всем остальным заниматься. — Честно? — жалостливо спросила Эва. — Честно, милая. И она поверила ему, выпивая содержимое чаши до дна. Подоткнув ей под голову подушку, лекарь накрыл Эвтиду простынёй и ласково прошептал: — Отдохни, отдохни. — А ты не уйдёшь? — боязливо спросила она. — Я теперь никогда не уйду, придётся тебе терпеть меня. — И тебе меня, — пробурчала Эва себе под нос, сворачиваясь калачиком и засыпая.