Всё будет хорошо, милая госпожа

Утром их разбудил стук в дверь. Эва сквозь сон что-то промычала, а Ливий, осторожно выпуская её из своих объятий и укрывая простынёй, подошёл к двери. Через дрёму Эвтида услышала голос Исмана. – У меня всё готово, ты собрал свои вещи, наставник? – Ará, тише, Эва ещё спит, – зашипел на него Ливий. – Понятно, значит никто, кроме меня вещи не собрал. Ладно, тогда зайду позже. Мужчина прикрыл дверь и подошёл к Эвтиде, проверяя, не разбудил ли Исман её. Разбудил. – Моя милая, поспи ещё, – он нагнулся к ней, поправляя простыню, которой Эва была накрыта. – Не хочу уже, – широко зевая, ответила она и встала с кровати, чтобы одеться. Когда Эвтида собралась, то подошла к Ливию, который уже сидел за столом и что-то писал, и обняла его за плечи. – Послушай, я бы хотела кое-что спросить, – проговорила она ему на ухо. – Я весь внимание, – на удивление быстро отрываясь от папирусов, сказал он. Вот что должно было случиться, чтобы кому-то наконец удалось так просто оторвать его от работы. Угроза смерти. – Мы всё время говорили обо мне, но не о тебе. Я ничего о тебе не знаю, господин Пеллийский, – последние слова она так сладко протянула, а он стал гладить обнимающие его руки девушки. – Ну как же? А то, что я прославленный лекарь? – ухмыляясь спросил мужчина, поворачивая голову в сторону девушки. – Тоже мне новость, – буркнула Эва. – Хорошо, золотко, что бы ты хотела знать? – Ну... О твоём детстве, семье... Почему ты стал именно лекарем? Почему приехал в Египет? Ливий тяжело вздохнул, теряя былой весёлый настрой, и повернул голову прямо. – Родился я в семье аристократов. Отец моего отца, Каллифон, был врачом-жрецом при храме бога врачевания Асклепия. Каллифон считается родоначальником Кротонской медицинской школы. А вот отец мой, Демокед, был с дедом в ссоре, поэтому не пошёл по его стопам и не стал врачом. Он стал военачальником, уехал жить в Пеллу, где я и родился. Как-то, уже будучи юношей, я заинтересовался работами Гиппократа, а потом под их влиянием сбежал от отца и начал обучение в Косской школе медицины. – А семья? – С тех пор мы не виделись. Но я и не жалею. Он после того, как выбрался из персидского плена, стал другим человеком, бессердечным тираном. Я только иногда скучаю по матери. Она меня очень любила, мы с ней часто время вместе проводили. Можно сказать, что это она меня воспитала, всегда меня маленького от отца защищала... А когда я подрос, то стал её от него защищать, – Ливий тяжело вздохнул, было видно, что ему тяжело даётся этот разговор. – Представляю, как она рыдала, когда я сбежал из дома, но я уверен, она рада за меня. – Ты не навещал её после этого ни разу? – Я приехал после учёбы в Пеллу, но в отчем доме уже жила другая семья. Я спрашивал всех жителей полиса, но никто не знал, куда уехал отец с ней. И тогда я решил стать прославленным лекарем, чтобы мама однажды услышала где-нибудь на рынке моё имя, чтобы знала, что со мной всё хорошо, чтобы гордилась. – Ливий, – осторожно начала девушка, боясь разворошить его старые раны, – если ты не против, расскажи о своей маме, пожалуйста... – Она была такой изящной и грациозной, что отец, опасаясь того, что кто-нибудь положит на неё глаз, почти запрещал выходить ей из дома. Да она и не хотела, почти всё время проводила со мной, наверное, я был её единственной отрадой. Помню её светлый хитон и узел волнистых волос на затылке, – лекарь грустно улыбнулся. – Помню её светлый лёгкий плащ, в котором она ходила на рынок, её мягкий голос и нежные черты... Золотко... так она меня всегда называла. Золотко. Он называл Эвтиду так, как его самого когда-то называла мама. Это показалось Эве до безумия трогательным, и тут у неё, и без того едва сдерживающей слёзы, вырвался громкий всхлип, от которого мужчина тут же повернул на неё голову. – Ну-ну, моя милая, ты чего? – он сжал её руки, которые всё ещё его обнимали, и потянул Эву, усаживая на свои колени. – Прости, просто... я всегда мечтала о такой маме... Нет, не останавливайся, расскажи ещё что-нибудь, пожалуйста. – Хорошо-хорошо, – он стал придерживать голову девушки, а сам отвёл взгляд куда-то вбок и продолжил: – Однажды, когда я был ещё маленьким, я прибежал вечером домой весь в грязи и ссадинах после драки с соседскими мальчишками, которые закидывали камнями маленького крольчонка. Когда я принёс его в дом, мама спрятала животное, чтобы отец не увидел, и показала мне, как залечить ему раны. Мы любили играть втроём, я, она и крольчонок. Он так смешно прыгал... Я наблюдал за тем, какой счастливой становилась мама, когда играла с ним, какая жизнерадостная улыбка озаряла её лицо. Она возилась с крольчонком, как со вторым ребёнком, расчёсывала ему шёрстку, кормила овощами. Учила меня заботиться о нём. Но потом, когда малыш вырос и стал взрослым кроликом, я случайно не доглядел, и он выбежал в залу, прямо к отцу. Тот и наказал сделать из него ужин, а мне... съесть его... Говорил, что такое закаляет характер, что нельзя жалеть каждую встретившуюся скотину. Я тогда рыдал так, как не рыдал никогда в жизни. Мама пыталась отговорить отца, но тот лишь запер её в комнате, чтобы не мешала «воспитанию воина». После этого я его возненавидел. Грустная улыбка, которой сопровождался рассказ лекаря о своей маме пропала, он сильно сжал челюсть, а взгляд его похолодел. – Ты... ты его съел? – не подумав, выпалила Эва, а потом сразу добавила: – прости, пожалуйста, я... – Да, съел, – перебил её стальной голос мужчины, в котором с каждым словом было больше и больше ненависти. – Я ел и давился слезами от осознания, что я ем своего друга, своего крольчонка, которого совсем недавно гладил по шёрстке. Хорошо, что мама этого не видела... Я заботился о нём, он меня полюбил, а я его подвёл... Тогда я и решил, что никогда и ни за что не пойду по стопам отца. Я не хочу, чтобы моё сердце окаменело, я хочу помогать живым существам, а не уничтожать их. Помню, мама после этого сказала мне, что наш крольчонок в лучшем мире, прыгает по Елисейским полям и жует травку там, где царит вечная весна. Я спросил, не одиноко ли ему там без нас, а она сказала, что ему там хорошо с такими же кроликами, как и он сам, что у него много друзей. Сказала, что когда меня не станет, то первыми меня встретят на том свете мой кролик и она. Щёки девушки уже давно были мокрыми от слёз, а сама она всхлипывала каждую секунду. Глаза Ливия тоже покраснели и намокли. – Наверное, это слишком грустная история, – вытирая слезу и смотря в одну точку, сказал он, но Эва лишь вжалась лицом в его шею, обнимая так крепко, что можно было сломать рёбра. – Может, тебе интересно, как я оказался в Египте? – сказал он после тяжелого вздоха. – Мне всё-всё интересно о тебе, милый, – она оторвалась от его шеи и обхватила голову Ливия двумя ладонями, глядя на него с сочувственной улыбкой, которая была ей не очень свойственна, но она, видимо, начинала перенимать привычки Ливия. – После обучения в Косской школе медицины я несколько лет работал на родине, а затем по приказу моего наставника был вызван в Египет. Здесь несколько раз посещал фараона, вместе с учителем, а потом появилась эта хворь, и меня направили в Фивы. – И ты не скучаешь по своей родине? – Иногда скучаю. Вернее скучал. Теперь, как я вчера сказал, моя родина там, где ты, Мерит. От этого имени руки девушки, держащие его за лицо, дёрнулись. Мужчина это почувствовал и тут же обхватил её лицо в ответ, заставляя посмотреть на себя. – И что же, у вас там лучше, чем у нас? – Смотря в чём. Например, положение женщин в обществе лучше здесь, в Египте, а вот учиться я предпочёл бы в Греции, – Ливий погладил тёплыми пальцами мокрые щёки Эвтиды, а потом они оба замолчали, наблюдая за лицами друг друга и думая, каждый о своём. – Кстати, чего Исман приходил? – внезапно спросила Эва. – Спрашивал, собрали ли мы вещи, – уже привычным спокойным голосом ответил лекарь. – Боги, точно, вещи! – она резко подскочила и встала с коленей Ливия. Подбежав к двери, девушка остановилась, развернулась и внимательно посмотрела на мужчину. Он продолжал сидеть за столом, только повернулся в её сторону. – Ливий, теперь только вечером свидимся, – Эва смотрела на него так, будто старалась запомнить его облик, будто считала, что увидятся они снова только на том свете. И то, вряд ли... Он, конечно, сразу на поля Иалу, или, если по его вере, на Елисейские поля, а она... От таких мыслей девушка опять начала ковырять кожу около ногтей. – Не переживай напрасно, – мужчина медленно подошёл к ней и успокаивающе нежно погладил по пальцам, – всё будет хорошо, милая госпожа. Улыбнувшись ему и обняв на прощание, она покинула дом Ливия.

***

Только сейчас на неё накатило ужасно гнетущее чувство потери. Она понимала, что, скорее всего, больше никогда не увидит Дию и Рэймсса. Как бы там ни было, сколько бы Реммао ни говорил им, что все другие черномаги для черномага враги и конкуренты, она была привязана к друзьям. А потому сейчас сидеть с ними за одним столом и обедать в последний раз было пыткой. Но именно потому, что это был их последний совместный обед, Эва старалась запомнить каждую деталь, каждую мелочь этого момента.   Вот Дия уронила кусочек лепёшки на ноги и тут же подняла, закидывая в рот, чтобы никто этого не заметил. Вот Рэймсс задумчиво отпил из чаши воду, смотря в никуда. Перед ней сидели люди, ради которых она без долгих раздумий пожертвовала частичкой своей Ка. Очень нетипичный поступок для шезму, но она сделала это. И, Исфет, одним богам было известно, как болела её душа от одной мысли, что их могут казнить. Что эти два, полных надежд на будущее, человека могут быть скормлены аллигаторам или закопаны живьём в пески.   – Эва, съешь хоть что-нибудь, – обратилась к девушке Дия.   – Да, Эва, тебе нужны силы, – подхватил Рэймсс.   – Аппетита нет.   – Найди, – сухо заметил друг.   – Как подумаю, что это, – она перешла на шёпот, – наш последний обед, то дурно становится.   – Я всю ночь уснуть не могла, всё вспоминала наше знакомство, когда мы только попали к Реммао, – печально прошептала Дия.   – Тогда мы ещё доверяли брату, – мрачно заметил Рэймсс.   – Да… Эва тогда ещё уснула, истекая слюной, на первом же занятии, – весело хмыкнула Дия.   – Кто бы говорил, ты, когда Исмана впервые увидела, чуть на ровном месте не полетела, – осадила её Эвтида.   – Ага, я помню только, как вы обе побежали чуть ли не вприпрыжку на рынок, а мне пришлось оправдывать вас перед братом.   – Зато какие мы тогда серёжки купили! – восторженно заметила Дия.   – Ну и давно же это было.   – Рэймсс, это было два года назад.   – Ты права, Дия, всего лишь два года назад, – задумчиво сказала Эва. В воздухе снова повисло тяжелое молчание, но говорить было ещё тяжелее. Каждый понимал, что сегодня ночью их жизнь круто изменится и, может быть, оборвётся.

***

Хоть никто из троих черномагов не планировал посещать ужина, Эва всё же пришла в трапезную. Но не чтобы поесть, ей надо было найти ту женщину, что так удачно решила приворожить именно Тизиана. Надо же, из всех охотников она выбрала именно того, кто и мог стать для черномагов в эту ночь основной проблемой. Поковыряв вилкой в овощах, и через силу заставив себя съесть что-то, Эва запила всё водой и наконец заметила вдалеке фигуру в плаще. Это была она, никаких сомнений. Быстро поднявшись, Эвтида отдала посуду кухаркам и пошла в сторону женщины. – Ну что? – Видишь ли, я слышала, что этой ночью Тизиан может пойти с охотниками в Фивы дежурить, – тихо сказала Эва. – Если бы ты могла подстроить всё так, чтобы он уснул, то сильно упростила бы себе задачу. – Ты говоришь о снотворном? – грубым голосом прямо спросила женщина. – Да. И ещё лучше было бы, если бы и ты выпила его. А то вдруг не заснёшь от волнения, тогда ничего не получится... – продолжала хитрить Эва. – Снотворное-то у меня есть, но как я ему его подсуну, – задумчиво прошипела она. – Ты можешь на ужине это сделать, охотники как раз ещё не ели. – Ладно, девка, всё будет готово, но и ты не подведи. А то... – Да, если ничего не получится, то сдашь меня эпистату, – гордо прервала её Эва. Женщина довольно усмехнулась, а затем развернулась и направилась к трапезной. Как именно она собиралась подсыпать помощнику верховного эпистата снотворное, не было ответственностью Эвтиды. Главное, что женщина это сделает. В этом у Эвы не было сомнений. Желание лучшей жизни было такой мощной мотивацией, что жрица любви вряд ли отказалась бы от такого не иначе как ниспосланного богами шанса.  

***

  Весь вечер девушки молча сидели на кроватях в ожидании нужного знака от Рэймсса. Когда он наконец раздался, а им был вброшенный в окно камень, обе вздрогнули.   – Пора, – тихо произнесла Дия. Эва лишь кивнула ей в ответ и встала с кровати. Они окинули взглядом своё жилище в последний раз. Хоть это было и не самым приятным местом, но это было последним местом, где девушки жили вдвоём.   Мысленно попрощавшись со своим временным пристанищем, они вышли на улицу, где их уже ждал Рэймсс. Вещи двоих черномагов были припрятаны в кустах на окраине поселения, а вот Эва вышла с совсем скудным кульком. Она взяла лишь несколько туник, украшение от Агнии и плащ, подаренный Ливием.   Все трое молча смотрели друг на друга, а потом Рэймсс первый опомнился и быстро сказал:   – Что ж, Эва, здесь мы и расстанемся. Я буду молиться всем богам о твоём благополучии, смотри, не вздумай умирать, – он похлопал её по плечу.   – Ты, как всегда, очень оптимистичен, Рэймсс.   – Эва, – у Дии в глазах стояли слёзы, – я никогда тебя не забуду, пожалуйста, будь очень осторожна, и... и передай Исману, что я его люблю.   – Передам, Дия, не переживай, – Эва обняла подругу. Их объятия были такими крепкими... В какой-то момент Рэймсс накрыл их двоих своими руками, а затем прошептал:   – Хватит, мы так можем привлечь ненужное внимание. Эва, нам пора, пока Тизиан и второй охотник на площади, провожают эпистатский кортеж, – Рэймсс взял Дию за руку и потянул прочь от жилища.   – Прощай! – громким шёпотом кинула подруга.   – Прощайте, вам поможет Сет!   В ответ на эти слова Рэймсс остановился, удивлённо повернулся, но потом прищурился и, кивнув Эве, снова быстро пошёл, волоча за собой Дию. Так они и расстались. Три черномага, которые вопреки предрассудкам смогли стать друзьями. Эвтида до последнего наблюдала за двумя удаляющимися в ночи силуэтами, уходила её прошлая жизнь.  

***

  Быстрыми, Исфет, такими быстрыми шагами Эва приближалась к центру Фив со своими скромными пожитками. Она старалась избегать людных улочек, предпочитая им тёмные переулки. Очень скоро девушка оказалась около рынка и затаилась в кустах. Колесница стояла чуть поодаль, а возле неё крутился Исман. Ливия не было видно, наверное, ещё не пришёл.   – Эва? – женский голос заставил девушку вздрогнуть и покрыться мурашками с ног до головы.   – Агния?   – Почему в кустах? – недоумённо спросила она.   – Я... – Эва пыталась придумать оправдание, но голова была пуста как никогда.   – Ты что? Я видела твоего дружка, он у колесницы хлопочет, неужели, ехать куда собрались? – взгляд торговки упал на кулёк с вещами, что Эвтида сжимала в руках. Агния нахмурилась и спросила: – Или бежать?   – Агния...   – Правильно, я вообще не понимаю, почему ты всё ещё здесь была.   – О чём ты?   – Черномагу опасно находиться под самым носом Амена.   – К-кому? – во рту пересохло, а глаза Эвтиды забегали из стороны в сторону. Ещё один человек догадался о том, кто она.   – Черномагу, тебе, Эва. Последнее время эпистат этот ваш только и делает, что караулит в Фивах, в надежде кого-то поймать. А я всё не понимала, ну, что он, настолько глуп что ли, что шезму под носом не видит? Оказалось, да, настолько глуп.   – Что?   – Эва, ну ты хоть ему не уподобляйся. Я-то умнее его в раз сто. И правильно делаешь, что бежать решила, только не вовремя, эпистат тут вовсю охотится с отрядом этой ночью. Надеюсь, ты взяла с собой моё украшение, узел богини ведь, оно, как оберег, для людей, что с черной магией связаны. Я специально делала из сердолика. «Так она раньше всех поняла, что я шезму? Вот же я бестолочь, а ещё так самоуверенно ходила, думала, никто не знает и не догадывается. И когда она мне украшение подарила, я ещё удивлялась, почему Агния выбрала именно такой символ и камень... А ответ был так прост», – она на мгновение задумалась. Но потом, быстро сообразив, что времени остаётся всё меньше и меньше, а торговка не против черномагии, Эва решила спросить:   – Может, ты могла бы отвлечь проверяющих охотников на то время, пока мы отъезжаем? Чтобы они не проверяли колесницу?   Агния вздохнула, а потом кивнула.   – Может и могу, такой красавице грех не помочь, – она подмигнула Эве. – Только делайте всё быстро, надолго я отлучаться не могу.   – Спасибо тебе, Агния, век за тебя молиться буду, – напоследок бросила Эва и побежала к колеснице.   Пока она стояла в кустах с торговкой, успел прийти Ливий. Он укладывал небольшой горкой свёртки вещей.   – Эме, где тебя носит? – спросил Исман, опасливо озираясь по сторонам. – Лезь в начало колесницы скорее.   Девушка послушно залезла, скрючившись, и Ливий накинул на неё ткань. Быстро запрыгнув следом, лекари закрыли её своими ногами, тут же пуская лошадей.   Колесница затряслась и сердце Эвы забилось чаще. Сидеть в три погибели, накрытой тканью, ничего не видя, и знать, что это могут быть последние минуты жизни, было страшно. Что, если охотники перехватят колесницу? Что, если осмотрят её и найдут Эву? Убьют всех. А что с Рэймссом и Дией? Сработало ли снотворное жрицы любви? Или друзей поймал Тизиан со вторым охотником?   – Сто-ой, – раздался басистый мужской голос спустя три минуты их пути. – Кто такие и куда направляетесь?   У Эвы душа ушла в пятки. Видимо, девушка могла только догадываться, они подъехали к концу рынка, где была дорога из города, та, по которой возили товар. Эвтида почти не дышала, делая маленькие вдохи, и вся сжалась, чтобы занимать как можно меньше пространства.   – Ливий Пеллийский, лекарь из Греции, а это мой ученик Исман. Мы едем в Абидос, чтобы переговорить с местными лекарями.   – Эпистат знает?   – Конечно, его первым делом и предупредили.   – А что в колеснице? Выходите, я осмотрю, – скомандовал мужской голос, и Эва покрылась холодным потом. Все эмоции будто разом исчезли. Это был конец.   – Какая в этом необходимость? Там наши вещи, – брезгливо бросил Ливий.   – Таков указ верховного эпистата. Выходите.   Кто знает, что было бы дальше, если бы не бешеный крик второго охотника.   – Бежим, там некроманты почти попались, бежим, эпистат отряд собирает!   «Откуда некроманты?!» – завертелся вопрос в голове Эвы. Она чуть шевельнулась от удивления, но тут же получила лёгкий пинок ногой в бок.   «Вот гад, ещё пинается, – она была уверена, что то была нога Ливия, – ну ничего, если сможем выехать из города, я его ещё пну в ответ».   Что происходило дальше девушка не знала. Она слышала победный вопль первого охотника, топот ног и шум горожан.   – А нам-то что делать? – крикнул вслед мужчине Ливий.   – Ладно, поезжайте, – запыхавшимся голосом ответил охотник, удаляясь.   И в следующий миг колесница дёрнулась, а следом и тело Эвы, которое чуть не упало на ноги лекарей. Всё снова затряслось, но у девушки в голове было только одно: «Неужели получилось?»  

***

  Сколько времени она провела в этой убийственной позе, Эвтида не знала, потому что дремала, но сейчас через ткань стали пробиваться лучи света. Она уже перешагнула то состояние, когда все части тела начинают выть от боли, и теперь не чувствовала вообще ничего. И в этот момент колесница остановилась.   – Ну что, мешок с одеждой, живая? – послышался весёлый голос Ливия, а затем укрывающая её ткань полетела вниз, и девушку ослепили яркие лучи солнца.   Эвтида оперлась рукой о край колесницы и попыталась разогнуться. Ужасная ноющая боль пробежала тут же по всему телу, не дав сделать и шага. Девушка замерла и заскулила.   – Давай-давай, Эме, – заботливо сказал друг, придерживая Эву за плечи. – Сейчас разомнёшься и легче станет.   – Да, давай, головой вправо и влево, – Ливий стоял, скрестив руки на груди и улыбался. – А потом корпусом влево и вправо. – Весело тебе? – тут она резко подалась вперёд и слегка пнула мужчину ногой в колено. – Это тебе за тот пинок в Фивах. – Какая ты оказывается злопамятная, Эва, – с усмешкой проворковал Ливий, потирая ушиб.   – Я думала я умру в такой позе, – прохрипела она, разминая затекшие участки тела. Только сейчас Эвтида обратила внимание на пейзаж вокруг. Не было видно ничего, кроме бескрайних песков, похоже, они были уже очень далеко от Фив.   – А что, это было бы забавно, – прыснул Ливий и тут же был одарён испепеляющим взглядом девушки. – Во имя Олимпа, не надо смотреть так, будто снова хочешь меня пнуть. Я имею в виду, что ты в позе эмбриона развивалась, а потом в такой же позе и умерла бы, вернулась бы к тому, с чего начинала.   Исман тоже засмеялся, а потом стал озираться по сторонам, прикрывая глаза от солнца, и протянул:   – Печёт-то как…   «Точно! У меня же есть плащ! И места больше освободиться в колеснице, и от солнца спрячусь», – обрадовалась Эва и тут же подлетела к своим вещам, в поисках подарка лекаря.   Накинув плащ, она встретилась взглядом с Ливием, который довольно опустил глаза.   – И куда нам дальше? – вырисовывая ногой на песке какой-то узор, спросил Исман.   – Надо добраться до Александрии, а там на корабле в Грецию. – И сколько времени это займёт? – подала голос Эва.   – До Александрии мы будем ехать ещё где-то три часа, если без остановок. А там уже на корабле. Главное – покинуть Египет, – ответил Ливий. Тут вдруг раздалось фырканье лошадей, что были запряжены в колесницу.   – Тогда давайте не будем медлить, – сказал Исман, оборачиваясь на коня и поправляя кучку вещей в повозке.   – Так, чур, я первая, – протараторила Эвтида и тут же залезла в колесницу.   – Умеешь лошадьми управлять? – насмешливо поинтересовался Ливий. Он понимал, что она хотела быть в самой глубине колесницы только из-за страха оказаться на краю и выпасть. – Не бойся, госпожа, я тебя придержу. Исман?   – Я никогда не управлял колесницей… – почёсывая затылок сказал он.   – Это несложно, вот смотри...   Дальше Эва не слушала. Погрузившись в свои мысли, она не заметила, как они тронулись. Испуганно вжавшись пальцами в стенку колесницы, Эвтида вдруг услышала нежный шёпот на ушко:   – Не бойся, золотко, я тебя не отпущу.   И от этих слов, от его руки, которая придерживала её за талию, от близости торса мужчины, который она чувствовала своей спиной, ей стало легче.  

***

Повозка тряслась, вызывая приступы тошноты. Вдалеке виднелись песчаные дюны, величественно выглядывавшие из-за горизонта. Пошатываясь в такт колеснице, девушка всматривалась вдаль и размышляла: «Интересно, как там Дия и Рэймсс? Смогли ли они сбежать? И что за некроманты, о которых кричал охотник? Связано ли это с помощью Агнии? Может, это она так отвлекла охотников? А помог ли Сет, как и обещал?» Эва внимательно разглядывала песчаный пейзаж, когда внезапно чьи-то могучие и сильные крылья пронеслись мимо её лица, почти задевая его перьями. Она столкнулась взглядом с острым взглядом хищной птицы, которая будто бы высматривала новую жертву. Сокол появился всего на секунду, а затем спикировал куда-то вниз, удаляясь из виду. Эвтида наклонилась, перегибаясь через край колесницы, чтобы посмотреть, куда делась птица, но Ливий тут же одёрнул её назад. – Эй, ты чего? – обеспокоенно спросил он. – Так, засмотрелась на птицу. – Какую птицу? – Сокол же тут пролетел. – Какой сокол, Эва? – голос лекаря стал ещё более обеспокоенным. – Тебя укачало? Нам стоит остановиться? – Нет, быть может, показалось. «Странно, что это было? Почему он его не увидел?» – подумала Эвтида. «И правда, интересно, почему же… А мне вот интереснее, почему он назвал тебя Эвой? Всё-таки не устраивает тебя имя Мерит? – раздался эхом в голове низкий мужской голос. – Что ж, мне стоит запретить тебе использовать старое имя силой?» «Аш! Это он!» – вскрикнуло сознание. «Да, приятно, что узнала, но можно просто Сет, Мерит, – он выделил её имя. – Будь добра, использовать своё настоящее имя отныне. Я выполнил свою часть сделки, выполни же и ты свою в полной мере». После этого голос стих. Да, вот почему Ливий не увидел сокола – это была не просто птица, это была птица Аша. «Он выполнил свою часть сделки? Значит он помог Дие и Рэймссу», – тяжелый груз, давящий на неё с того момента, как они покинули поселение, наконец стал легче. Она всё ещё переживала за жизни друзей, но теперь знала, что сделала всё, от себя зависящее, чтобы им помочь. Повозка покачивалась, а тело вместе с ней шатало из стороны в сторону. Девушка подняла глаза на небо, когда чья-то тяжёлая рука легла на плечо. Она попыталась скинуть её, но та лишь сильнее сжала кожу, а затем повозка наклонилась, почти заваливаясь на одну сторону. – Милая госпожа, упадёшь же, – произнёс Ливий, сильно сжимая её за плечо. Миновав какую-то кочку, колесница снова вернулась в естественное для неё положение. Рука слезла с плеча девушки, опускаясь ниже, на лопатки. Ослепляющее солнце жгло лицо, поэтому пришлось натянуть капюшон сильнее, закрывая им глаза. – Да-а, солнце сейчас в самом зените, – протянул сзади бархатистый голос, заметив её действия. – Я превращусь в кусок запечённого мяса к концу поездки, – недовольно ответила девушка. – Мы все, Эме, мы все, – подхватил их разговор Исман, которому, похоже, очень по душе пришлась роль возничего. – Ты-то стоишь за нашими спинами, в тени, молчал бы. – Я просто буду самым непропечённым куском мяса из всех нас. – Что ты сказал? – вдруг вскрикнула Эвтида. – Что буду самым непропечённым куском мяса, – друг даже на секунду обернулся, но потом сразу вернулся к своим обязанностям возничего. «Боги... Это же... Я всё это уже видела и слышала в своих снах... Вот оно! Вот то, о чём говорил Аш! Сны для шезму – лишь показ их будущего. Его возможных вариантов. Я всё это время видела сны со своим побегом!» – поражённая этим осознанием, Эва притихла. Дальше они ехали в молчании.

***

Спустя три часа стали виднеться крыши домов. Подъезжали к Александрии. – Я займусь поиском корабля и найду того, кому продать колесницу, а вы пока можете передохнуть возле порта, – обратился к ним Ливий. Никто не был против. После долгого пути, да ещё проведённого в стоячем положении, хотелось только завалиться на кровать и впасть в беспамятство. Эва с Исманом сели на край колесницы. – Хочешь лепёшку? – вдруг нарушил молчание друг. – У тебя всё это время была с собой лепёшка и ты молчал?! – А вдруг тебя бы вырвало, Эме. Конечно, я молчал. Ей было нечего возразить, Исман был прав, её и без того тошнило. Чуть подкрепившись, Эва зевнула и положила голову на плечо друга, устраиваясь поудобнее. – Исман, я обещала кое-что сделать, – тихо сказала она. – Что, Эме? – Я обещала передать тебе слова Дии, – Эвтида почувствовала, как напряглось плечо друга. – Она просила передать, что любит тебя. Исман ничего не ответил, но Эва заметила, как сжались его пальцы. Она не видела его лица, но была уверена, что на нём отражалась вся душевная боль друга, которую она теперь могла понять. – Спасибо, – тихо произнёс он, погладив Эвтиду по волосам, а потом девушка задремала.

***

– Готово, скоро отходит корабль в Афины, мы сможем отправиться на нём, – сказал подошедший Ливий сначала громко, а потом, заметив, что Эва спит, понизил голос. Он кивнул головой в её сторону и прошептал: – Нам надо идти уже. – Да, сейчас разбужу, – Исман хотел было уже потрясти Эву за плечо, но Ливий остановил его. – Не надо, она провела полночи в скрючившейся позе. Пусть отдохнёт, я её понесу, – после этих слов он нагнулся, аккуратно поддел руки под тело Эвтиды и взял её. Исман подхватил их скудные свёртки с одеждой и пошёл следом за наставником. Вопреки ожиданиям лекарей, Эву не укачивало на корабле. Наоборот, путешествовать морем ей очень даже понравилось. Когда же они наконец причалили к Афинам, Ливий всей грудью вдохнул морской воздух и с предвкушением сказал: – Греция…