Сердце Ворона

Сегодня же вечером за ужином собрались все члены новой семьи молодой Королевы: принц Филипп, Малефисента, Диаваль, Король Джон и генерал Шон. Прекрасное время и компания для того, чтобы обсудить минувший прием горожан во дворце и будущее взаимодействие волшебных существ Болот и жителей Алстеда. Например, как лесные драконы могут помочь привести зерно с королевских полей. Но не успел милый и тихий разговор за уютным семейным столом начаться как раз с волнующей обе стороны темы соседства двух миров, как обстановка постепенно начала накаляться. — Привести зерно драконам не составит никакого труда. — напряжённое настроение Темной феи могло быть привычно для тех, кто опасался ее вида в целом. Но Диаваль, сидевший на этот раз не рядом с ней, а рядом с Шоном и Филиппом, даже притормозил с трапезой, услышав недобрые нотки в голосе хозяйки. — Но защищать фермеров от нападений соседей из Вильенского графства они не станут. Аврора не озвучивала эту проблему сегодня на приеме жителей пограничных территорий, которые отвечают за поставку зерна и часто страдают от нападений. Но Малефисента знала, что драконов в качестве извозчиков она выбрала неспроста. — Их вид уже внушит страх разбойникам из соседних земель и набеги прекратятся. — высказалась спокойно и доброжелательно девушка, тоже отложив приборы. — Думаю, Аврора права, — решил присоединиться к поддержке этой идеи и мудрый Король. — вид этих устрашающих, — мужчина глянул на ледяное выражение лица Хранительницы Болт и замялся. — грациозных и сильных тварей внушит Вильенцам, что наше королевство под надёжной защитой Топких Болот. Для этого не нужно затевать бои. Фермерам стоит лишь почувствовать свою силу и безопасность, успокоить свои семьи и продолжать работу. Диаваль был на стороне Джона. Не вступая в разговор и дела правителей, мужчина едва заметно согласно кивнул и продолжил наслаждаться жаркое. — Внушение страха и ощущение силы порой куда эффективнее, чем войны как таковые, — подкрепил мысль единомышленников и Шон, как генерал королевских войск и прекрасный стратег. Малефисента метнула в него острый взгляд, желая в ту же секунду вышвырнуть этого человека из-за стола. Диаваль снова закивал, жуя, и повернулся к Госпоже. Ощущение силы на тренировках да и после всех уроков с Филиппом действительно придало ему самому уверенности в себе, как в хорошем воине. Защитнике для феи. Хоть и теперь ему вряд ли придется выступать в такой роли, когда Госпожа обрела полное могущество после своего недавнего перерождения. — Вы клоните к тому, чтобы обучить мой народ быть вашими солдатами? — сквозь клыки возмутилась угрожающе женщина. И края ее крыльев и платья начали истончать зеленоватое пламенное свечение. Аврора заволновалась. Она заметила, что Волшебница неспроста назвала жителей Болот «своим народом», ведь те уже пять лет им не являются. Она говорила о тех, кого только недавно обрела. О своем племени. Которое больше вовек не желала видеть в обмундировании воинов… Как сегодня — того, кого, как ей казалось, люди Алстеда хотят у нее отнять… — Крёстная, наши границы хорошо охраняются людьми генерала и лучшими солдатами Его Величества. Мы не собираемся подвергать Лесных существ опасности. — заверила ее блондинка с длинными волнистыми локонами, качнувшимися в такт головы. Как знать, милая… Ведь сейчас Владычица Топких Болот беспокоилась совсем не о драконах… — На какие ещё уловки вы готовы пойти, генерал, чтобы затащить к вам в войско тех, кого вы ещё недавно считали нечистью? На этом моменте Диаваль чуть было не подавился. «Уловки»? О чем она? Но ведь ни генерал, ни Филипп никого в армию насильно не угоняли, насколько ему было известно за время общения с… О, нет. Она говорила о нем. — Не понимаю, о чем вы, — злиться начинал и строгий темнокожий мужчина. — Кхм, кстати о войсках, — на этом накаленном моменте молодой принц решил сменить тему на более отвлеченную, и с воодушевлением поднял бокал с вином. — У нашей армии теперь будет новая форма. Милая, расскажи, как прошла встреча с городским портным… — Д-да, мы решили, что мундиры нужно слегка переделать, — Аврора снова сбивчиво нахмурилась, неудобно поерзав и затеребив концы волос. — и использовать в тканях натуральные растения, что в изобилии растут на Болотах… — но уже через секунду поняла, что тема использования Королевства Малефисенты вовсе не является главной причиной странного поведения тётушки. — Позволь спросить, — фея даже не смотрела в сторону дочери, испепеляя взглядом мужчин по ту сторону стола с изысканными блюдами. Которые одному пернатому привиреде в последнее время уж очень приходятся по душе… — Форма для всех шьётся одинаковой, — керамический кубок в ее руке начал тихо трескаться от накала злобной энергии, что уже искрила в зелёных глазах. — или женщинам позволены более откровенные наряды? Проглоченное только что жаркое встало острым комом в горле ворона. Он замер, обливаясь холодным потом, понимая, что гневная Госпожа говорит о той ситуации, что произошла сегодня утром. О женщине по имени Имери, которая учила их обращаться со стрелами во время тренировки. Право сказать, мужчина даже не помнил, в чем та тогда была… — Женщинам разрешается заниматься боевыми искусствами, но на фронт отправляются только мужчины. — строго отчитался Шон. — В Алстеде никогда не было нехватки храбрых и сильных воинов. Мы всегда защищаем своих детей и женщин. Следующее сглатывание Диаваля, казалось, услышали все за этим столом. Аврора покосилась на друга семьи. Между ними что-то происходит. Почему он так подозрительно молчит? И почему тетушка заговорила о женщинах и так распылала в эмоциях на пустом месте? Беспокоясь о том, о чем всем присутствующим и вовсе не было известно. Неужели это… Намеки на ревность? — Оу, — что ж, Малефисента умела красиво спорить с мужчинами и грациозно проявлять все прекрасные грани своего ядовитого нрава. — а порой кажется, что это мужчинам… стоит остерегаться женщин. Хоть она и смотрела в сторону Шона, ее холодный, почти змеиный взгляд с ледяной угрозой заставил каждого покрыться мурашками. — Вы правы — иногда они способны сразить нас наповал, — Филипп снова улыбнулся и перевел внимание на свою прекрасную молодую жену, любуясь ее красотой. Лишь бы отец не воспринял этот очередной скандал как новую угрозу их семье. Ведь седой мужчина уже, кажется, собирался позвать в зал стражу. Королева нежно и благодарно улыбнулась находчивому супругу и его смекалке. — Выпьем же за это, — Джон поднял бокал, совладав со своими подозрениями и негативными эмоциями ради сына и его возлюбленной. — Истина… — все же проронил, покорно вздыхая, Диаваль, романтично глядя на темные цветы в украшении трапезного стола. И тоже поддержал тост своим кубком. Но тут же почувствовал на себе пристальный взгляд. От чего глоток вина уже не лез Диавалю в горло. Повисла тишина, которую срочно стоило скрасить. Например, ещё одними красивыми словами о дамской привлекательности. — О безоружности перед женскими чарами нам с принцем известно непонаслышке… Но эти слова стали роковой ошибкой. Никогда нельзя поддерживать лесть, когда твоя спутница подозревает тебя в мыслях о другой. Зачем он только снова упомянул об их с Филиппом слабости перед женщинами после утреннего знакомства с обольстительницей Имери… — Неужели? — фея вновь едко и хищно сощурилась, теперь уже только на одного, до жути глупого ворона. — Кхм-кхм, обожаю наши семейные вечера, — присогнулся над столом Филипп, осторожно и за ненадобностью снимая с головы отцовскую корону. Но Аврора легонько перехватила его руку. Она, кажется, разглядела в столь странном поведении тётушки совершенно новые эмоции — проявление той самой женской натуры, человечности. И потому теперь молчала, лишь лукаво щурясь и наблюдая разные любопытные реакции и коммуникацию новоиспечённой мрачной парочки. Королевской чите в эту атмосферу лучше не вмешиваться… Филипп глянул на пару в черном друг напротив друга и тихо продолжил ужинать. У его родителей часто бывало почти то же самое, ведь матушка его после замужества оказалась тем ещё… Неподарком для отца. Ворон все же кое-как попытался объяснить свои слова и через такие же завуалированные истины развеять сомнения Госпожи. — Полагаю, нам всем здесь известно, что не внешняя красота делает женщину прекрасной, а… — Умение обращаться с луком и стрелами? Малефисента резко встала из-за стола. Аврора опустила глаза и терпеливо промолчала, понимая, что Крестной просто необходимо выплеснуть эмоции. Джон возмущённо и удивлённо охнул, чуть не опрокинувшись назад на своем стуле, пойманный под локти сыном и генералом. Встряхнув своими черным крыльями с шипами за головой и окинув всех недобрыми зелёными кошачьими глазами, фея молча удалилась из трапезной. Повисла недоумевающая неловкая тишина — все ожидали, что тот «взрыв», что с месяц назад произошел на приеме вчесть помолвки Филиппа и Авроры, повторится снова и что Малефисента расторгнет все союзы и миры между королевствами. Но гневная Волшебница решила не насылать на молодую семью свои чары негодования. К тому же, практически никто из присутствующих так и не определил настоящую причину столь странного вспыльчивого поведения всегда по-царски спокойной темной Колдуньи. Диаваль неловко кашлянул, тоже медленно со скрипом стула по каменному полу поднимаясь из-за стола, оставил салфетку и приборы, и с извиняющимся видом тихо откланялся перед будущими Королем и Королевой. — Простите… — переглянувшись с Авророй, он буквально передал ей и свои личные извинения за этот неозвученный внутренний конфликт между ним и феей, который вскрылся вот так бесцеремонно при всех. И за то, что он, стало быть, неведая, сам довел Малефисенту до такого эмоционального раздрайва и недовольства. Странно, раньше она бы просто на денек другой превратила бы его в слизня и на утро бы уже остыла, пригласив составить ей компанию на рядовом облете Болот. — …Всем нам порой становится не по себе вдали от дома, — милая и нежная улыбка Ее Высочества озарила трапезную и доброжелательный понимающий голосок мгновенно разрядил обстановку. Румянец на щеках Авроры и ее великодушная терпимость быстро успокоили мужчин и семья продолжила ужин в тишине. Едва не путаясь в бесчисленных гулких холодных коридорах дворца, Диаваль выбежал вдогонку за феей, чтобы — да он и сам не знал — перехватить ее чувства, остановить ее, опровергнуть все недобрые мысли и злые абсурдные догадки. Женщина не замечала вокруг никого: вельможи и слуги на ее пути, которые охали и косились на темную Владычицу, буквально летящую огромными шагами по коридору, волновали ее сейчас меньше всего. Она полностью погрузилась в свои эмоции, во внутренний жар в груди, что располыхался за столом. Она никогда бы себе такого не позволила, но, накопив за все дни прежде не знакомую ей ревность и обиду на то, что ее вечный и преданный спутник проводит время с людьми, фея почувствовала, как невидимые оковы стягивают ее плечи и сжимают каменными тисками все тело и мышцы на лице. Она чувствовала, что не может с ним поговорить — ведь это будет проявлением слабости. Заколдовать его в мышь, чтобы он не смел ни с кем кроме нее разговаривать — тоже. Но и наблюдать за тем, как ворон, ее единственный друг, становится частью человеческого мира, отдаляясь от нее, она была не в силах. И контроль над своей царственной холодностью ей уже не подвластен — она вот-вот впадет в истерику, как маленькая обиженная девочка. Не имела она в своем «арсенале могущества» столь сложного способа совладать с собой в подобных чувствах… Уже на середине коридора, подле лестницы, где народу было меньше, фея вдруг пришла в себя и угомонила свою вспыльчивость. Остыв и охладившись в окружении темных сводов и холодных каменных стен, Малефисента осознала, что ведёт себя так неспроста. Она испытывает абсолютно новые чувства, благодаря чему, как ни странно, снова ощущает себя живой. Последний раз все это настигало ее юное сознание много лет назад, когда она впервые любила… Отключившись на секунду от окружающего мира, не замечая спешных шагов мужских сапог позади, фея попыталась вернуть полный контроль над собой — сделала глубокий вдох, заставила исчезнуть раскаленные острые рога и усмирила огненное пламя в глазах и на коже. Вновь вернувшись в облик простого человека. Диаваль сбежал по невысокой лестнице вниз и свернул сразу за ее черным шлейфом. И сразу же аккуратно и нежно перехватил худые женские плечи. Уже человек, уже не мечет молнии. Можно не бояться быть испепеленным. Но даже под страхом такового ворон спешил ей все объяснить. Диаваль предстал перед ней в каком-то подозрительном прикрытом и противоречивом радостном шоке. Неужели она его ревнует? Его! Ревнует его Госпожа! — Госпожа, что с вами? — черные глаза заглянули в холодные серые. — Должно быть, птичий грипп. — едко и строго обрубила она голосом, подобным лязгу цепей, которые сбрасывают на приговоренного к казни в особо жестоких случаях. Но данный исход не был бы правосудием для мужчины. — Да полно, больше похоже на эльфийскую лихорадку, — в свою очередь ворон тихо, но весьма осудительно наклонил голову, понимающе и терпеливо смотря на то, как фея пытается отвести свой якобы незаинтересованный, надменный и обиженный взгляд. Который от малейшего тона осмелевшей дерзости мужчины метнулся в него смертоносной стрелой. Зря он играет в ту же игру, что и она. Но Диаваль просто решил принять эти правила и общаться с Малефисентой на ее же языке, демонстрируя, что он больше не глупый слуга, а мужчина, которому важно с ней разговаривать. Особенно, когда между ними осталось столько недосказанного, что и послужило причиной… Стало быть, их первой романтической ссоры. Ворон сразу же привычно и неловко осекся, но твёрже встал у Волшебницы на пути, на этот раз осторожно подбирая каждое слово. — …Вы о той женщине, что учит нас с Его Высочеством стрельбе из лука? Но фея молчала, холодная и недовольная, гордая и стойкая она заставляла его молить о пощаде. Хотя на самом деле просто сама не знала, как рассказать о своих чувствах… — Простите, если мое общение с ней показалось вам неподобающим! — Диаваль в восклицании и мольбе сделал самое жалостливое лицо, искренне сожалея о своем участии в сложившейся иллюзии. — Но, позвольте, — быстро снизил громкость и нагнулся ближе к женщине, опасливо оглянувшись через плечо, не подслушивают ли их особо любопытные. — Как вы могли подумать, что после всего, что мы пережили!.. после того, как я чуть не потерял вас!.. Малефисента слушала каждое слово. Его глаза были такие нежные и преданные, что хотелось обнять его и прижать к груди. И даже попросить прощения. — Вы думаете, что я предпочту вам какую-то, — ворон скривился, презрительно подернув плечами. — несимпатичную человеческую… Особь?! — и даже встряхнул головой, как делал обычно клювом, когда в чем-то пачкался. Не была бы она так подвержена эмоциям сейчас и сомнениям тогда — она бы, наверное, засмеялась, припоминая эту забавную картину… — Так уж и несимпатичную? — с подозрением повела острой бровью Малефисента, выдав обворожительный обвинительный прищур. — Поверьте. — клялся Диаваль, все держа ее плечи. — Уж я разбираюсь в настоящей женской красоте. — и с истинным воздыханием окинул ее облик влюбленным и ласковым взглядом. Он очень боялся ее потерять. Упустить хотя бы толику доверия. И ему действительно жаль, что за эти дни они отдалились, когда так были друг другу нужны. Женщина вновь вопросительно и с недоверием изогнула бровь и вскинула прямой тонкий носик, выдерживая свою царскую гордость на лице и в королевской осанке. Безмолвно приказывая ему «Продолжай». Ей определенно нравились его оправдания и вид. И он продолжил, вкладывая все свое обожание, любовь, привязанность и честность в эти клятвенно произносимые как мантра слова. — Вы самая прекрасная, милосердная, справедливая, великодушная, честная, мудрая и обворожительная Госпожа, о какой я всю свою жизнь не мог даже мечтать… И мне бесконечно посчастливилось стать вашим верным и ближайшим спутником. О любовной составляющей Диаваль говорить не посмел. — Я всегда буду у ваших ног. — он смотрел только в ее родные и чарующие мраморно-дымчатые глаза. — В любом обличии. Вашем или моем. Малефисента почувствовала, как дыхание ворона сбилось… И с каким жаром теперь опаляло ее грудь. Что-то вновь забурлило внутри нее распаляющим огнем, но совсем другое, нежели хорошо знакомая злость или недавно испытанная ею ревность. Диаваль клялся так чувственно, словно несся за ней в небеса, бежал по полю за ее летящей тенью, как если бы не имел возможности летать. Отдавал всего себя. Сердце в его груди стучало в волнении так сладостно-лестно от осознания, что она не желает делить его ни с одной женщиной, и в то же время — болезненно-пылко от того, как и его взаимные чувства принадлежности и преданности ей сжимают ворона в тиски. Его прыть и желание добиться ее прощения мгновенно отозвались и в сердце темной феи. И огонь этот как-то быстро и красноречиво растекся по всему телу… «Всегда у ее ног»? Что ж… Она никогда не заставляла его приклоняться перед собой, но сейчас воображение само рисовало картину того, как мужчина… медленно опускается перед ней на колени и заветно и с обожанием смотрит в глаза. И эта картина весьма её взбудоражила. Оказывается, людям доступен куда более широкий спектр чувств в их смертном и уязвимом тельце. Или, быть может, ей они пока ещё были не совсем знакомы? Да вот только отец Авроры был искусным рассказчиком и знатоком… — Знаешь, твой язык бы больше пригодился в другом деле.. — вдруг совершенно загадочно, но в то же время — гордо и дерзко заявила Малефисента, глядя на Диаваля с едва заметной ухмылкой. Куда более довольной, нежели мстительной или надменной. Ворон застыл, не в силах так сразу понять её таинственных намеков. — Госпожа?.. Хочет превратить его в змею? Или речь идёт о деле… Человеческом? — Кто сказал, что для этого мне нужна ночь?..