Секс, наркотики, рок-н-ролл.

Проснувшись утром в семь, Дамиано первым делом заварил себе кофе. Признаться честно, кофе в Берлине был отвратным. И не таким крепким, как итальянский. Немцы разбавляли его огромной порцией молока, сахара или сливок. Или всем вместе, что вызывало у Дамиано почти всегда рвотный рефлекс. Он пил лишь чёрный кофе, но даже местное эспрессо казалось пережжённым. Что бы испортить вкус тёрпкого кофе, нужно изрядно постараться, однако у немцев это выходило отменно. Выйдя на балкон, парень достал зажигалку. Сегодня было прохладно, туманно и сыро. Берлин казался серым и нелюдимым. А немцы — холодными, как и их ужасный климат. К сожалению, Дамиано знал Германию не только благодаря гастролям. Когда ему было пятнадцать, мать развелась с отцом. Развод в семье для итальянцев явление довольно редкое. Итальянцы — примерные семьянины, которые до последнего стараются держаться за брак, даже если он трещит по швам. И трещал по швам этот брак в семействе Давид очень долго. Дамиано сделал затяжку, вспоминая вечные ссоры родителей. Отец едва не ночевал на работе. Дома его почти никогда не было, а когда являлся, мать пилила его недовольным взглядом, вероятно, проклиная тот день, когда сказала «да» в церкви. Венчание тоже было одним из важнейших пунктов. Молодые годами могли не расписываться, при этом растить детей, а то и внуков, но при этом почти всегда были венчаны, по благословлению родителей. Благословение было тоже неотъемлимой частью быта итальянских семей. Еще один глоток кофе. Перед глазами всплывает сцена, отец находит выписку жены из больницы, где написано, что она сделала аборт. Очередной. Дамиано помнил, как отец дал матери пощечину, у него на глазах. Мать не растерялась и ударила его в ответ, да так, что отпечаток её руки оставался на щеке мужа еще несколько минут. «Дешёвка». — Произнёс отец. — «Моей самой большой ошибкой был брак с тобой. Грязная шлюха.» «Единственная шлюха в этом доме — ты. Не я уже как десять лет живу у любовницы. Говори «спасибо», что вообще ложусь с тобой в постель, любая другая бы давно завела кого-то на стороне.» «Ты не посмеешь. Не посмеешь порочить моё имя.» «Ты сам себя опорочил. Любая женщина на моём месте вырвала все волосы твоей новой пассии, и, накачав снотворными, кастрировала бы тебя. Я живу с тобой только ради сына.» От чего-то Дамиано усмехнулся. Его мать была очень властной, темпераментной, как и многие итальянские женщины. Она вызывала у него восхищение, её слово в семье было законом. Помимо воспитания сына, она работала на трёх работах, и всегда выглядела с иголочки, а еще, успевала по дому и он не помнил ни дня, когда бы она просто лежала в постели, смотря сериалы. «Уже не живёшь. " — Заявил отец. — «Скольких еще моих детей ты убила, дрянь?» «А сколько раз ты убивал детство и психику нашего сына? Сколько раз ломал мою жизнь, подонок? " «С меня довольно. Баста. Я подаю на развод.» «Ты опоздал, милый, я еще вчера на него подала. И просто алиментами ты не отдедаешься, я сдеру с тебя последнюю шкуру, будь уверен. Будешь без копейки ходить. И учти, это не ты разводишься со мной, это я развожусь с тобой! Ты еще тут? У тебя десять минут на то, что бы собрать свои манатки и исчезнуть из нашей жизни.» — Сказав это, женщина вышла из дома с гордо поднятой головой. Дамиано спустился по лестнице, сонный, разбуженный их ссорой и заметил покрасневшее от ненависти к собственной жизни, лицо отца. Отец был неплохим человеком. Наверное. Дамиано хотелось верить, что он в глубине души любит Фелисию и сына. Только его любовь была больше похожей на ненависть. Он никогда не говорил о своих чувствах, никогда не уделял ему нужного внимания. И несколько раз избивал за провинности. До тех пор, пока Дамиано однажды не перехватил его руку со словами «еще раз тронешь — сломаю.» «Сынок! Слышал? Твоя мать выгоняет меня из собственного дома. Из дома, построенного моим дедом! " — Сквозь боль произнёс отец, впервые показав свои эмоции сыну. «Скатертью дорожка. " — Хмыкнул парень. «Сынок, ты ведь знаешь, я не смогу без вас! Поговори с ней, сыночек. Ты ведь знаешь, как сильно она любит тебя! Может, она тебя послушает…» «А, понял. Тебе нужен дом, наш дом, что бы твоя потаскушка жила здесь? Спала в вашей спальне, готовила на нашей кухне? " — Схватив отца за плечи, прокричал он. — «Какая же ты сволочь. Уходи. Я не хочу тебя больше видеть. Никогда. И не смей больше трогать мою мать.» Дамиано не особо переживал по поводу развода родителей. Но всем казалось, что ему нужно развеяться. И поэтому на всё лето его «сослали» в Германию, к дяде, где Дамиано нянчил своих племянников, забыв о личной жизни. Это было в Бонне. Небольшой городок в Северной Рейн-Вестфалии. Там было почти всегда холодно и неуютно, без конца лили дожди. Он лишь изредка выбирался из дома. И мало что запомнил, помимо рассказов 11-ти летнего племянника об однокласснице, которая в упор его не замечает. Дамиано до сих пор помнил все эти эпитеты и метафоры, которыми Франческо описывал девчонку. «У неё глаза большие. Как у коровы. " «Цвет её глаз похож на цвет фингала. Клянусь, когда я врезал Лукасу, у него под глазом был такой же синий фингал.» «У неё чёрные волосы. Цвета смолы.» «А еще, еще её зовут Мелисса. Прям как травка. Лечебная.» Дамиано даже как-то удалось увидеть девчонку. Франческо так на неё засмотрелся, что по её вине упал с велосипеда. Ничего красивого в ней Дамиано не заметил, обычная, слишком худощавая соплячка. У неё еще и голосок был противный. Слишком тонкий, и высокий. Она раздражала его. — Твою мать, Том, прекращай это! — Знакомая до боли, итальянская речь вывела из воспоминаний. — Ничего страшного не случилось, просто Итан вчера слегка перебрал. — Слегка перебрал?! Ты это называешь «слегка перебрал?» — Орал Том на Тори. — Посмотри на него, он чуть живой. Как его такого в аэропорт везти, а?! Нас даже на рейс не пустят! А если найдут еще и следы упортребления травки, мы все, считай, трупы. — Трупы только Дамиано и Итан, я ничего не употребляла, в отличие от вас! Кстати, где Дамиано?! Он уже встал?! — Что бы он и встал раньше десяти?! Ты его с кем-то путаешь. Наверное опять курит свою дурь и поймал Нирвану. Если так пойдёт дальше, придётся заменить солиста. — Том, ты ебанулся?! — Завопила Тори. — Мы не можем заменить солиста, если Дамиано не будет солистом, не будет нас! Без него мы никому не интересны. — Вот и отлично, я давно мечтаю уйти и начать сольную карьеру! Дамиано, наконец, допивший кофе и выкуривший сигарету, через балкон залез в соседнюю комнату, где и разгорелся скандал. Итан крепко спал, не обращая внимания на крики. Том заявлял, что он гений и не пропадёт, Тори кричала, что его обманули, и он посредственность, а Дамиано, вставший у двери, прокашлялся, и оба резко обернулись. — Не мешаю? — Дамиано! Дружище! — Том, испепеляя взглядом его, попытался изобразить радость на лице, но вышло паршиво. — Вы ебанулись все с утра пораньше, что ли? Чё вы орёте как ненормальные? — Итан бухой. — Ответила Тори. — Или обдолбанный. — Бухой и обдолбанный. — Заявил Том. — Он вчера кокс вдыхал. — А ты свечку держал? — Не понимала Тори. — Из-за Итана, Том хочет уйти. — Я хочу уйти, потому что достоин большего, чем ошиваться с торчками! — Сказал самый главный торчок. — Хмыкнул Дамиано. — Я не торчок. Это для вдохновения. — Глаза свои видел? Давно героин куришь через фольгу? — Я не курю героин! — Да-да, пизди. — Произнёс Дамиано. — Запах слышен. В следующий раз хоть руки помой. — Обычно, самый главный наркоман уверяет, что он не наркоман. — Ответила Тори. — Том. Тебе нужна помощь. — Мать твою, да мне не нужна помощь! Я спокоен, я полностью спокоен! — Он требует заменить солиста. — Продолжила Тори. — Ага, удачи. — Рассмеялся Дамиано. — И всё потому, что твой Итан обдолбан! — Итан не обдолбан! — Завопила Тори. — Пиздец. Мне нужна сигарета. — Решил Дамиано, потянувшись за зажигалкой. — В номере нельзя… — Правила созданы что бы их нарушать, верно? К тому же, я Дамиано, а значит, мне можно всё. — Подмигнув Тори, Итан зажал меж зубов сигарету и поднёс зажигалку ко рту. — Уже лучше. — У нас скоро вылет. Нам предстоит транспортировать тушку Итана. И ты называешь это «лучше»? — Не понимал Том. — Успокойся, королева драмы. Сейчас мы это исправим. Тори, подержи-ка. Девушка взяла сигарету, наблюдая за Дамиано. Он навис над Итаном, проверяя пульс. А затем, дал звонкую пощечину, и еще одну. — Что ты творишь?! — Мать твою, кто это был?! — Сонно произнёс Итан, открывая глаза. — Кто это был?! — Я. Еще раз такой трип словишь — врежу с кулака. — Надеюсь, если я словлю трип, ты мне не врежешь. — Произнесла Тори. — Это выглядело больно. — Что ты, красотка, я просто тебя поцелую и ты проснёшься как прекрасная принцесса из сказки. — Усмехнувшись, ответил солист. — Ты невыносим… — Блять… Дайте тазик. — Пробормотал Итан, и в следующую секунду всё содержимое его желудка вылилось на ковёр. — Десять минут на сборы. — Точно как его мать, произнёс Дамиано. — И еще. Переоденьте его. — Я его не подниму! — Том, поможешь Тори. — И что, ты просто вот так вот смоешься? — Не понимала она. — А нам его отмывать? Дамиано, хренов засранец! — Из твоих уст даже «засранец» звучит сладко. — Улыбнувшись ей, Дамиано вышёл из комнаты.