Секс, наркотики, рок-н-ролл.

Мелисса не ощущала, что совершает ошибку, когда зашла в квартиру Дамиано. Она не ощущала угрызений совести, хотя обычно корила себя за любое неосторожное слово. Но сейчас, ей было спокойно. Ей было спокойно, несмотря на то, что она находилась дома у малознакомого человека. Кругом был бардак. На полу, у чёрного, кожаного дивана, лежали открытые и уже осыревшие бутылки пива, на деревянном столе стояла пепельница. В раковине собирались горы немытой посуды, и было, в целом, видно, что здесь никто не живёт. Эта квартира была неуютной, несмотря на модный дизайн в индустриальном стиле. Кажется, это называется лофт? Девушка сняла кеды, и, не переживая о чистоте белых носков, прошла по грязному полу к дивану, после чего плюхнулась на него, ощущая усталость. Дамиано присел рядом, протягивая ей бутылку виски и поставил колу. Колу он ненавидел, но виски без неё ненавидел еще сильнее. На столе лежали скомканные страницы с текстом. — Твоя новая песня? — Спросила девушка, отпивая виски. — Да. I wanna be your slave. — В самом деле? — Мелисса улыбнувшись, приподняла бровь. — I wanna be your master. — Напел он. — Даже так? — I wanna make your heartbeat run like rollercoasters. — Продолжил Дамиано, отбивая ритм ногой. — Дальше рифма не идёт. Выходит несуразно. Хотя, подожди. — Приказал он, вглядываясь в черты лица Мелиссы. — 'Cause you can be the beauty and I could be the monster… — Даже красиво. Не думала, что скажу это. — Призналась она. — Я польщена, что ты находишь меня красивой. — Скажи, ты часто смотришь в зеркало? — Довольно, а что? — I love you since this morning, not just for aesthetic I wanna touch your body, so fucking electric. — Дамиано посмотрел девушке в глаза. В его горели искры. Мелисса усмехнулась, и, не отрывая своего взгляда от него, поправила волосы, закусывая губу. Дамиано несколько секунд смотрел на неё, любуясь телом. Она была худощавой, хрупкой, и, казалось, руками он мог обхватить талию при желании. Ключицы заметно выделялись на коже у плеч. У белых плеч и белоснежной кожи. Чёрные волосы падали на грудь. Шёлковистые, прямые. Мелисса не была похожей на итальянку, но в её внешности определённо проскальзывало что-то южное. Она была похожа на девушку из Балканского полуострова. Не на цыганку. Скорее, на сербку или македонку. Её глаза были слишком холодными, и голубыми, в них можно было утонуть. И утонул бы. Если бы к нему не вернулись остатки совести. — I know you're scared of me, you said I'm too eccentric I'm crying all my tears and that's fucking pathetic. — Писал он, напевая текст. Ощущая какую-то власть над Мелиссой. И его возбуждало эта власть. То, что он волен делать с ней что захочет. Стоит лишь надавить на неё. Но неприступной она ему нравилась больше. Он не хотел слишком быстро потерять интерес. Он хотел разгадывать её, как загадку. И правда хотел в ней видеть друга. Как когда-то видел в Тори… *** Тори. Он был рядом с ней, когда погибла её мама. Он утешал её, обещая что всё наладится, когда выпивал отец. Он прижимал к своей груди, когда бросил парень. И он подарил ей свой поцелуй, когда она бросилась к нему на шею. Между ними слишком много было всего. Дамиано считал, их души связаны невидимой нитью. Что бы между ними ни происходило, как бы они ни ссорились, всегда в итоге мирились. Даже после того, как он решил уйти из группы тогда, в свои шестнадцать лет, уверенный в том, что уйдёт навсегда, потому что ему не нравился рок — вернулся. И Тори приняла его с распротёртыми объятиями, расцеловав его лицо. С тех пор они были неразлучны. Дамиано не представлял свою жизнь без Тори, а она — без него. Кажется, они были двумя частями одного целого. Но он её слишком ценил для того, что бы воспользоваться её доверием и любовью, не зная, сумеет ли ответить тем же. Их чувства только начинали зарождаться. Дамиано оберегал её. Как умел. Один раз, когда они стояли после похода в бар у дороги, не желая прощаться, резко схватил за локоть, притягивая к себе, что бы не сбила машина. Она встречала его после долгой разлуки объятиями, тёплым, яблочным чаем, новыми идеями и улыбкой. Но он чётко знал, что их роман, если он случится, станет причиной распада их творческого союза, если расстанутся. Ни он, ни она, не были готовы рисковать группой во имя своих чувств. Ни он, ни она, не спешили делать шаг друг к другу навстречу. А потом, Итан предложил Тори встречаться и она согласилась, что слегка задело Дамиано, но он прекрасно помнил то, как когда-то отказал ей, еще учась в школе и не винил её. В конце концов, у него тоже была девушка, и чувства к ней были сильнее, чем привязанность к красавице-итальянке с зелёными, колдовскими глазами и пшеничным цветом волос. *** — Готово! — Спустя полтора часа, воскликнул радостный Дамиано, гордый собой. А после, прижал к себе Мелиссу, целуя в щеки. Его лицо уже не казалось столь мрачным и даже взгляд посветлел. Дамиано выглядел сейчас максимально счастливым, после бессонной ночи. — Ты не так уж и плохо поёшь. — Призналась она, взъерошив каштановые волосы музыканта. — Такие мягкие… Курчавые. — Только не влюбляйся в меня, Мелисса. — Вдруг произнёс Дамиано. — Не хочу тебя обжечь. — Ты слишком высокого мнения о себе, я говорила? Смотри, что бы я тебя не обожгла. — Испепеляя его взглядом, произнесла девчонка. — Это определённо в твоих силах. — Решил он, улыбнувшись. — Ты стала моей музой. Уверен, из этого выйдет хит. Я должен как-то отблагодарить тебя. Чего ты хочешь? — Чего я хочу? — Не понимала Мелисса. — Назови любое желание, и я его исполню. Я на полном серьёзе загонялся последние пару недель и считал, что я бездарь. Даже готов был заплатить, что бы написали текст. Ты же помогла мне бескорыстно. И я хочу тебе сделать подарок. Дружеский. — Выходит не так уж и бескорыстно, не находишь? — Мелисса усмехнулась. — Ладно. Я подумаю и скажу тебе. Обещаешь, что исполнишь всё, о чём бы ни попросила? — До тех пор, пока это желание не в силах кому-нибудь навредить. Она улыбнулась, явно что-то замышляя. Интересно, о чём попросит? Дамиано готов был услышать что-то вроде новой модели айфона или просьбе дать свой номер, но никак не готов был к тому, что спустя две недели, когда почти забудет об этом дне, она снова появится в его жизни без предупреждения. А пока, они, уже протрезвевшие, зашли в небольшую церковь, где каждый молился и думал о своём. Они сидели в почти полной тишине. Пожилой Падре читал проповедь, тихим, охрипшим голосом. Пахло ладаном и свечами, пахло женским парфюмом. Дамиано не знал, зачем пришёл сюда, но надеялся, что ему станет легче. Он просто думал о своей жизни, об ошибках прошлого, читая непрепрывно несколько молитв, которым научила бабушка по матери — прекрасная сицилийка по имени Софи. Эта женщина в глазах Дамиано была почти святой. Почти всё детство он провёл с ней, пока родители строили карьеру. Он настолько долго общался с ней, что в какой-то момент люди стали утверждать, что он на неё очень похож. Дамиано даже заговорил на сицилийском диалекте, и из его уст он звучал еще краше. Детство пронеслось перед глазами. Вот он, малолетний сопляк, снова нарвался на неприятности и его отчитала мать ребёнка, с которым подрался, обещая в следующий раз высечь розгами. Вот он, семилетний, в белоснежной рубашке и чёрном костюме, совершил первое в жизни причастие, рассказав Падре о том, как дёргал Джину за хвост и гонялся за голубями, стреляя в них из рогатки. Вот он, десятилетний, нагрубил матери, потому что та заставила его мыть посуду, за что тут же получил затрещину и скандал на несколько часов, после чего пришёл извиняться и мать заплакала, прижимая к своей груди, обещая больше никогда не бить сына. Вот он, пятнадцатилетний, став свидетелем развода родителей, впервые переспал с девчонкой из 11-го, а после уехал, надеясь, что она его не вспомнит. И вот он, сейчас, подошёл к Падре, пытаясь подобрать слова, что бы покаяться в грехах, жутко стыдясь того, что об этом придётся рассказывать. — Я грешен. — Тихо произнёс сквозь боль. — Все мы грешны. — Спокойно ответил старик. — Что тебя привело, сын мой? — Разлука. И смерть. Мелисса наблюдала за Дамиано со стороны, ожидая, когда вернётся. Она надеялась, что он сможет если и не отпустить прошлое, то хотя бы перестать всё время корить себя, вспоминвя о нём. И, вспомнив то, как Дамиано отзывался о любимой, словила себя на том, что ревнует. Его, не принадлежащего ей, к той, которую он искренне любил. Тут же отбросила эти мысли. Он обожжёт её. Сделает больно. Хочет того или нет, это произойдёт, если только подпустит к себе. И знала это. От чего тогда нравилось смотреть на него? Нравились его прикосновения, его голос, его взгляд, зелёно-карих глаз, его улыбка и запах? От чего нравился теперь его вкрадчивый, прокуренный голос, и его стройное тело? Таких, как она, сходящих с ума, у него тысячи, если не миллионы. Глупо надеяться на что-либо, и всё же, она начинала влюбляться прекрасно зная, что ему не нужна ни она, ни её любовь. Вернувшись, Дамиано взял Мелиссу под руку, выводя из здания. Было жарко, палило солнце. Пахло виноградом и приближающейся осенью, солнце опалило, сожгло листья и траву, как сейчас взглядом прожигал её. — Надеюсь, мы еще увидимся. — Холодно, будто не было ни разговора, ни объятий между ними, произнёс итальянец. — Береги себя, Мелисса. И помни. Я твой должник. — Вряд ли увидимся. — Решила она, подняв глаза на него. Дамиано крепко обнял, вдыхая запах её волос, после чего, с готовой песней, направился в студию, где уже ждала Тори. Она выглядела нездоровой, бледной подавленной. Ей было явно паршиво, и Дамиано даже пожалел о том, что нарушил её покой. — Что случилось? — Спросил, присев на корточки, рядом с ней. — Тори? — Дамиано… — Прошёптала она, сквозь боль, кажется, забыв о своей обиде на него. Она просто молча показала ему свой мобильный, на дисплее которого высветилось непрочитанное сообщение от тётушки. Умер её родственник. Дрожащая от холода в жаркий день, она наверное успела выплакать все слёзы, не сказав никому. Её глаза были красными. Она ударила себя кулаком по колену, еще раз и еще в надежде, что станет лучше. Лучше не становилось. — Т-ш-ш…-Прошёптал он, прижав её к своей груди. — Тори. Не делай больно себе… Хочешь, ударь меня. Бей, пока не станет лучше. Тори заплакала с новой силой, обнимая Дамиано так крепко, как только могла. Её горячие слёзы обжигали плечи, от них намокла футболка. Дамиано очень хотелось узнать, где Итан, и почему не с ней, но спрашивать об этом сейчас хотелось меньше всего. — Что я могу сделать для тебя? — Спросил, поглаживая светлые волосы. — Солнышко. Я знаю, ты сейчас не хочешь ничего. Милая. Как же ты настрадалась. Не бойся, я рядом. Я всегда буду рядом с тобой, принцесса. — Прошу, не говори никому. Я должна сама это пережить. — Итан не знает? — Мы расстались вчера. — Сквозь слёзы ответила Тори. — Ненавижу, ненавижу! Я пыталась делать вид, что всё в порядке! Я пыталась дать шанс этим отношениям, я шла на уступки… Но его ревность, его ревность сгубила всё! — Не думай о нём. — Ответил Дамиано, мысленно разделывая Итана на части. — Мы не скажем никому, хорошо? Это будет наш секрет. — Слишком много у нас секретов… Не находишь? Дамиано улыбнулся сквозь боль, мягко целуя её лоб, так, как мать целует младенца. Он переплёл пальцы их рук, выражая поддержку, то, что рядом. Что всегда будет рядом, что бы ни произошло. Тори с благодарностью посмотрела на него, а Дамиано словил себя на мысли, что он её не заслуживает. Тори, словно сумев прочитать его мысли, посмотрела в глаза. — Сделай так, что бы мы исчезли. Я хочу уехать подальше отсюда. Хотя бы на несколько дней. Пожалуйста. Он промолчал, бронируя отель.