Секс, наркотики, рок-н-ролл.

Сидеть две недели на карантине, хотя прошли почти все симптомы. Это ли не идиотизм? Дамиано выругался вслух, очень грязно, используя все возможные эпитеты, он считал, что не заразен, чувствует себя вполне хорошо, а, значит, здоров. Присутствие Мелиссы бесило его. Нет, правда. Он был не против смотреть с ней кинишко, и изредка поболтать, но пару раз, отправляясь ночью в ванную, он забывал одеться. Привык спать нагишом. И несколько раз напоролся на Мелиссу, которая тут же опустила взгляд, пытаясь его не разглядывать. Дамиано лишь хмыкнул, решив спать хотя бы в плавках. Не хотелось соблазнять её. А он был уверенным в том, что она не сможет устоять перед ним, это лишь вопрос времени. Мелисса спала в ночнушке, а если быть точнее, она вообще не вылазила из своей ночнушки ни ночью, ни днём. Сиреневая, лавандового цвета, больше похожая на короткое платьице. Дамиано однажды словил себя на том, что пялится без зазрений совести на грудь девчонки. Оставалось лишь надеяться, что Мелисса не заметила этого. Впрочем… Её смущение лишь забавляло. В свободное от сна время, Дамиано заказывал еду, ибо не умел, не хотел и не считал нужным готовить. Его попытки научиться закончились еще в глубоком детстве, когда любимая бабушка ловко закидывала пиццу в печь. Дамиано мало того, что едва не обжёгся, попытавшись это повторить, так еще и чуть не спалил весь дом, и сработала сигнализация. Приехали пожарники, мать открывала окна, попутно ругая сына, а после еще и оштрафовали за ложный вызов. Так Дамиано и понял, что готовка не для него. Ему очень нравилась паста Вулкано. Любой итальянец схватился бы за сердце, увидев то, как Дамиано уплетает макароны в сливках, залитые тянущимся сыром, и всё это было посыпано лошадиной дозой чили и кукурузы. Поджелудочная буквально вышла из чата, и после этой пасты Дамиано всегда тошнило, но он продолжал её заказывать просто потому, что дал себе слово оторваться за карантин. Обычно, он подобного себе не позволял. Да, рок-музыканты были часто под «веселящими» веществами и травкой, но за питанием следили, как-никак, статус обязывал не набирать лишнего веса. Лишний вес, говорил продюссер, красит только кота. Дамиано не то, что слишком следил за калориями. Он просто порой был настолько измотан и уставшим, что забывал поесть. Иногда он вспоминал о том, что не завтракал, лишь к ужину. Сигареты здорово помогали бороться с аппетитом. Да, он губил себя, губил своё здоровье, травил едким дымом окружающих, но ничего поделать с пагубной привычкой не мог, хоть и прекрасно знал о том, насколько это вредно. Дамиано несколько раз пытался бросить курить. Но тщётно. Срывался буквально на второй день, и возмущения матушки о том, насколько ужасно от него несёт, мало что меняли. Дамиано, забрав в очередной раз пасту у двери, окинул взглядом гостинную. На полу валялись нестиранные носки, на стуле собралась помятая одежда, раковина до предела была забита посудой, его письменный стол был забит бумагами, чеками из доставок, и капсулами для кофе-машины. Что хуже, погибло еще несколько растений, и вне зависимости от того, сколько он проветривал комнату, оставляя дверь балкона открытой, запах еды, сигарет, и джоинтов никуда не спешил уходить. Мелисса подняла на Дамиано взгляд. — Что-то не так? — Я живу как бомж. — Хмыкнул парень, садясь на диван. — Всё пыльное, грязное… Я ни разу здесь не убирался. — Заметно. — Думаешь, если решу убраться, мне хватит сил? — Я даже помогу тебе. — Заявила Мелисса. — В самом деле? Не дожидаясь его одобрения, девушка вооружилась кухонным полотенцем, смоченным водой. А после фыркнула, кинув на пол. Нет, сперва нужно помыть посуду. Или выкинуть цветы? Она не знала, с чего ей начать. Но жить дальше так тоже не могла. Чёрт. Закончилось Fairy. Девушка сделала глубокий вдох, потянувшись за мылом и содой. Так-то лучше. Что-то напевая про себя, она включила воду, стала мыть посуду, пытаясь не думать о том, как по-дурацки выглядит, непричёсанная, лохматая, в ночнушке среди бела дня на кухне Дамиано. Парень усмехнулся, внимательно наблюдая за ней. В её непосредственности и решительности, в этой самой, коротенькой, лавандовой ночнушке, в ней самой было что-то сексусальное. Как и в её помытых, но не расчёсанных, чёрных волосах. И он бы соврал если бы сказал, что не возбудился. Дамиано разглядывал её, вытирающую полотенцем посуду, разглядывал её, вставшую на носочки, что бы сложить посуду в шкаф, разглядывал, такую хрупкую, худенькую, поющую песни, и потянулся за сигаретой. Прежде многие девушки предлагали помочь ему убраться, но ни одна не встала у раковины, ни одна не протёрла пыль, не дожидаясь его согласия. — Мелисса, можно я женюсь на тебе? — Рассмеявшись, спросил он. — Мелисса, я хочу от тебя детей! — Только при условии, что наши дети не вырастут лодырями, обласканными итальянскими мамочками и роднёй! — Ответила она, и, раскрыв мусорный пакет, погрузила туда засохшие растения. — Что-то имеешь против итальянских мамочек? — Это же очевидно. Держу пари, мать делала за тебя всё. — Ошибаешься. — Усмехнулся Дамиано. — Моя итальянская мамочка была той еще карьеристкой. Она жила амбициями. Темпераментная, гордая, она чистокровная сицилийка. И ой как мне влетало, если я забывал сделать домашнее задание, вынести мусор или полить цветы. — Кажется, больше не влетает? — Мелисса приподняла бровь. — Моя мама, с тех пор, как развелась, перестала контролировать меня. Она вновь вышла замуж за прекрасного человека. А я стал зарабатывать на жизнь сам, она отпустила меня в свободное плавание и теперь её сицилийское сердце за меня спокойно. Мелисса улыбнулась. Дамиано отзывался о матери с каким-то особым трепетом и восхищением, чего не скажешь о его отце. Об отце он вообще заикался редко, а в те минуты, когда вспоминал о нём, не вспоминал ничего хорошего. Поставив мусор у двери, Мелисса стала протирать пыль с полок, пока Дамиано молча за ней наблюдал. Будь бы на её месте Тори уже давно послала бы его, если бы сидел, не спеша помочь. И была бы права. Только Мелиссы не хватало уверенности. Она пыталась угодить ему, сама того не осознавая. Это было слишком заметно. На таких, как Мелисса, не женятся. Слишком низко ставит себя. Эта мысль внезапно промелькнула в голове Дамиано. Так бывает. Красивая, хозяйственная, искренняя, но одинокая. А бывает как Тори. У которой всё складывается, стоит лишь поманить пальцем. Интересно, насколько глубже Мелисса еще зайдёт? Не хотелось бы ею пользоваться, не хотелось бы чего-то обещать, но Дамиано невольно встал с дивана, и, подойдя вплотную, резко приподнял её подбородок, заглянув в глаза. Холодные, синие. Как бушующий океан. Слегка напуганные его напором. Убрав её волосы с лица, он усмехнулся, целуя в губы. Просто, потому что хотел, потому, что мог, потому, что был Дамиано. И, прижав к стенке, провёл пальцами по её влагалищу, раздвинув ноги. — Не ты ли говорил еще два дня назад, что не хочешь ничего со мной? — Мелисса усмехнулась. — Пожалеешь только ты. Не я. — Ухмыльнувшись, ответил парень, проникая пальцами внутрь. Мелисса издала слабый стон, впившись ногтями в его спину. — Нравится? — Дамиано улыбнулся ей, ускоряя ритм. — А так? — Переспросил, слегка закусывая её губу. — Не останавливайся. — Вся намокла… Маленькая сучка. — Прошёптал ей на ухо, сжимая руку на её шее. — Правда хочешь меня? — Дамиано… — Прежде, чем это случится. — Всё так же, шёпотом, произнёс он. — Я не люблю тебя. Ты должна отдавать себе в этом отчёт. И всё происходит с твоего согласия. Нам обоим это нужно, не так ли? Его напыщенность заставила Мелиссу улыбнуться. Заметив одобрение в её глазах, Дамиано, не церемонясь, швырнул её на диван, навалившись сверху. — Я буду делать с тобой, что хочу. И как хочу этого. — Мои желания тебя не волнуют? — Твои желания? Не ты ли мне писала о том, что нравятся наглецы? Мелисса усмехнулась, обнимая его плечи. Дамиано хотелось видеть её чем-то вроде своей секс-игрушки. Воплотить с ней самые извращенные фантазии в жизнь. Сделать с ней всё то, чего бы не позволила совесть сделать с Тори. Он бы никогда не был так груб и бесцеремонен с Тори, как был груб с Мелиссой.