***
Леонардо тренировался в спарринге в Рафаэлем. Сосредоточиться не получалось: бой со стороны Лео тёк вяло. Тот пропускал удар за ударом, почти не атаковал и едва ли успевал ставить блоки. Рафаэль не понимал, что происходит с братом. Знал лишь то, что это случилось не сегодня: Леонардо изменился давно. Что-то волновало его, отвлекало от обыденной жизни. Раф замечал, что брат часто уходит из дома, пропадая в ночи Нью-Йорка. Даже пытался пару раз проследить за ним, но каждый раз сбивался со следа. — Что с тобой? — Раф не останавливает бой без окрика сэнсэя, но подбирается к брату максимально близко, чтобы только тот мог услышать его шёпот. — Ты не сражаешься. Ты вообще… не здесь. Леонардо реагирует, но не ответом: берёт Рафаэля в захват и швыряет на пол. Удерживает, пока сэнсэй не прикажет остановить спарринг. — Ямэ! — их мастер приближается к братьям, строгим взглядом смеряя обоих. В мудрых глазах проскальзывает тихое беспокойство при взгляде на Лео, которое тут же пропадает. — Леонардо, пройди со мной. Лео не отвечает: лишь кивает и следует за мастером. Раф качает головой. Он не понимает, что происходит с братом, но знает, что что-то нехорошее. Никогда раньше Лео ещё не выглядел настолько… Измученным.***
— Леонардо, — Сплинтер проводит чайную церемонию. Сосредоточенный взгляд старого мутанта поддёрнут дымкой задумчивости. — С тобой что-то происходит, — мастер не спрашивает, а утверждает. Лео остаётся лишь беспомощно признать. — Да, отец. Крыс молчит. Подносит фарфоровую чашку к губам, вдыхает запах зелёного чая. — Я могу предположить, что это связано с девушкой? Леонардо вздрагивает, а после совсем по-детски опускает голову. В своём полубредовом состоянии он совсем забыл, что от мастера трудно скрыть мысли. Особенно когда не пытаешься этого сделать. — Да, отец, — звучит ещё обречённее. — Почему ты не познакомил семью с ней? — Сплинтер ставит чашку на стол. — Она уже знает о твоём существовании. Это подвергает её большой опасности от Шреддера и клана Фут. Братья помогут её защитить. Я помогу. Лео медлит. Желание соврать перед отцом — впервые в жизни! — пугает его. — Она… Она знает обо мне, но мы не знакомы. Теперь молчание приобретает другой тон. Тяжёлый, задумчивый. Тот, который проникает под самую кожу, доходит до сердца и мозга. — Леонардо… — крыс качает головой; голос его полон сочувствия, а не осуждения. — Я знаю, что порывы тела тяжело сдержать. Ты молод. Молодость ведёт ко многим вещам: не все из них оправданны. — Я думаю, что люблю её, — Лео защищается. Внутри набатом бьёт мысль: тело? Неужели все его муки — это лишь физическое желание? Нет, конечно, нет! Тут что-то другое, что-то светлое и дающее крылья. — Любовь способна возникнуть только при долгом общении, Леонардо. Это меньшее, из чего она прорастает, — поучительный тон впервые в жизни Лео раздражает, — ты сам сказал, что вы не знакомы. Тебя преследует наваждение. — Я… — Дело не в том, что мы мутанты, Леонардо. Желание одного не обязывает к взаимности другого. Я никогда не учил вас этому, как отец — это моя ошибка. Я не думал, что это произойдёт, — мастер звучит по-настоящему виновато, и Лео испытывает гнев к себе. Он расстроил отца. Заставил беспокоиться брата. Какой из него лидер, если он не может не доставлять неудобств самым близким? Но Изабелла… Изабелла, как наваждение. Как дурманящий туман, как нимфа, приходящая во снах. — Я никогда не посмею сделать что-то против её воли, отец, — Леонардо склоняется, отдавая дань уважения. — Я смогу побороть эту… Страсть. Сплинтер несколько долгих мгновений смотрит на сына, а после кивает: — Я знаю, Леонардо. Я знаю.***
Изабелла бежала по подворотне. Узкие промежутки между многоэтажками Нью-Йорка стали страшной ловушкой: девушка не слышала погони за собой, но знала, что она есть. Порой в отблесках луны и света из окон мелькала огромная чёрная тень. Всё столько же гротескная, как и раньше. Это был не кошмар! — бьётся судорожно мысль в голове. Изабелле страшно, и она знает, что её страх чувствуют. Что на неё ведётся загонная охота, и охотник — это, увы, не она. В какой-то момент девушка падает, а в ноге стреляет острая боль. Подвернула. Она её подвернула! Изабелла стонет, сглатывая жидкую слюну, и в ужасе ждёт гибели. Жертва сама подстрелила себя: охотнику осталось лишь забрать трофей. — Пожалуйста, — Изабелла умоляет, когда прорезь света между домами заслоняет Он. — Пожалуйста, оставь меня… Леонардо не отвечает: он всматривается в человеческое лицо с жадностью. Даже тот факт, что на нём запечатлены боль и страх, не отталкивает его. Лео… Сорвался. После разговора с отцом он закрылся в себе, ушёл полностью в тренировки и борьбу с кланом Фут. Ожесточился, отдаляясь от семьи. Даже на время прекратил слежку за Изабеллой. А проснувшись сегодня утром, осознал, что больше так не может. Что нет у него сил держать в узде нечто звериное под крепким панцирем. Ему снился сон — или мечта? — и Лео не смог сдержаться. Решение было принято быстро, как и подобает лидеру. В конце концов, он не собирается никому вредить. Лео просто хочет поговорить: объясниться, пригласить в убежище. Познакомиться по-настоящему. Но Изи — его Изи — кажется, не понимает его доброго намерения. Не хочет принять, что он тоже живое существо, которому нужна хоть капля любви. Лео не виноват в том, что он мутант. Но он благородный воин! Он каждый день спасает других, рискуя жизнью! Он спасал мир несколько раз! В награду он просит лишь об уважении. Раньше Леонардо не думал об этом: настоящий воин не должен быть гордым. Лео и не гордый. Лео просто умеет признавать свои сильные стороны и заслуги. — Изабелла, — Леонардо тянется к девушке и чувство нежной кожи под огрубевшей трёхлапой ладонью лишь заставляют сердце биться быстрее. — Пожалуйста, не бойся. Я не посмею тебя обидеть. Я… друг. Не враг. Изабелла не верит: эта безумная черепаха медленно и планомерно сводила её с ума, устроила ночную погоню, а теперь говорит, что не хочет зла? Девушка не могла понять природу интереса этого существа к ней, но точно знала, что ничего хорошего в этом нет. Девушка душит в себе всхлипы. Раненая нога теперь отзывается глухой пульсирующей болью. Лео, видя настрой Изабеллы, подхватывает ту на руки. Девушка вскрикивает, пытается выбраться, но боль и жёсткая хватка не оставляют места сопротивлению. Изабелла обмякает. Ей хочется потерять сознание от страха, но чуда не происходит.***
— Ну наконец-то бесстрашный лидер вернулся в строй, — Рафаэль по-дружески бьёт брата в плечо. Рядом носится Микки; над чем-то увлечённо работает Донни. Привычная рутина. И Лео, который больше не похож на оживший труп. Леонардо открыто улыбается брату, увлекая того в шуточный бой. — Мне стало лучше, — Лео не врёт. Ему правда стало лучше. Теперь, когда он не выматывает себя постоянной слежкой, когда его Изабелла с ним. — Что это был за сезон апатии, а, Лео? — Раф не спешит поддерживать бой. Рафаэль рад, что с братом всё нормально; но он всё ещё чувствует, что что-то здесь не так. Раф не знает, что именно. Но очень хочет узнать. — Всего лишь мои мысли по поводу клана Фут, — Лео отстраняется от Рафа. — Но я разобрался. Тебе правда не о чем волноваться, брат. Рафаэль пытается разобрать ложь в выражении глаз Лео, но видит лишь кристальную честность. — Как скажет, брат. Как скажешь.***
Леонардо чувствовал себя изголодавшимся зверем, который добрался до добычи. Такой желанной добычи. Мутант правда пытался выстроить хорошие отношения с Изабеллой. Объяснял, что это не похищение, конечно, нет! Что есть враги, которые могут напасть на неё только из-за того, что она видела его.***
— Лео? — Рафаэль вглядывается в непроглядную темень подвального помещения. Сырость и запах нечистот давно стали привычными, ассоциировались с домом. Но здесь точно было что-то не так. Зачем Лео здесь быть? Почему он скрывается? Буквально пару минут назад из этого помещения выскользнула тень брата и скрылась по крышам ночного Нью-Йорка. Раф не сомневался, что Лео идёт домой. Но… Рафаэль настроен решительно: он узнает, чем занимается бесстрашный лидер, пока никто не видит его. Где-то в темноте Рафаэль слышит странное копошение и тут же берёт в руки сай. Бесшумно движется во тьму… … и замирает, когда слышит стон, наполненный болью. — Спаси меня… Женский слабый голос раздается из самого дальнего угла. Рафаэль метнулся туда: он всё ещё почти ничего не видел, но это, наверное, было к лучшему. Рафаэль не был идиотом. Он мог сложить два плюс два. Ответ Рафа не радовал. Рафаэль рвёт железные кандалы, подобно бумаге. Подхватывая хрупкое женское тело, Раф спешит на улицу. Он не хочет смотреть, но обязательно посмотрит. Потому что настоящие воины не ведают страха. Увидит изувеченное синяками тело, с подтёками крови и семени. Рафаэль ошибался: в помощи нуждался вовсе не Лео.