Моё лицо и имя

      —Стой!—резкий возглас рванул горло.       Князь и не помнил, в какой момент вынырнул из-за угла глиняного дома, проходя через узкие торговые ряды. Десятки людей, мельтешашие перед глазами, зазывалы-лавочники, бахвалящиеся сочными персиками средь иссушеного солнцем города. Все вокруг сливалось в единое, но непостоянное, словно муравейник; у Алексея, в попытках разобрать детали сей картины, кружилась голова, вновь и вновь терял и находил самого себя в беспорядочном движении.       Но выскочил из человеческой пучины, едва заметя здание Тифлисской семинарии.       В то же мгновение земля ушла из-под ног.       Тяжело было бы не различить лицо Иосифа и голос, за столь короткое время ставший почти родным, сейчас испуган и зол. Князь, стоя в жутком оцепенении смотрел, как юный грузин изо всех сил пытался отцепить руку жилистого мужчины от рукава своего потрёпанного временем, запылённого пиджака.       Десятки людей, мельтешашие перед глазами... И никто из них не желал помочь.       В один миг их образы стали расплывчатыми силуэтами, взглядом Алексей прикован к Иосифу, страхом к земле.       Но юноша в оцепенении провел недолго. Он взял в руки свою кожаную сумку через плечо и подбежал к дерущимся.       Молодой грузин бил и старался попасть в лицо мужчины, который крепко держал его рукав мозолистыми цепкими руками, попеременно уворачиваясь от кулаков. Ни один из них не заметил рыжеволосого князя. Алексей, уже подбегая, замахнулся сумкой и попал складчатым ботаном в бровь бородатого грузина. Удар грубой кожаной складкой оказался ничем не хуже удара камнем и мужчина, схватившись одной рукой за лицо от боли и разжав другую от неожиданности, отшатнулся, чем воспользовался князь и, крепко взяв Иосифа за запястье, поторопился ретироваться. Проще говоря, они убежали и остановились лишь когда покинули Тифлис..       —..Быстро ты вернулся.. —Джугашвили, вмиг ослабевший, положил голову на плечо сидящего рядом друга, грустно смотря на журчащюю речушку,—..Я скучал... —вырвалось почти слёзно, то ли от благодарности, то ли от того, что состоялась долгожданная встреча.       Князь молчал. Ответить тоже самое казалось ему.. кощунственным. Ведь и рядом не стояли их чувства, как бы это странно не звучало. Сколько себя помнил, Алексей,—в прошлом живший под другим именем,—боялся доверить себя и свои мысли другому человеку. Было страшно ощутить горький вкус предательства, оттого никогда не доверял и чувствовал себя рыбой в ледниках. И пугало то, как Иосиф тянулся к нему изо всех сил. И пока рыжеволосый говорил с ним, думал о нём, одёргивал себя в мыслях, сам того не замечая, —подсознание твердило, что верить нельзя, —но было это почти неощутимо, вспоминалось об этом лишь в особо грустные вечера. А ведь и не заметил, как приглушённо, но отчетливо теплилось приятное чувство в глубине души.       В конце концов, он уже осмелился пойти в своего рода ва-банк, обретя двух старших братьев, так что же мешает ему сделать тоже самое сейчас?       —Я тоже соскучился.. —князь ласково погладил Иосифа по голове. Слова, одновременно долгожданные и чужеродные.. освободившие его от переживаний, что терзали душу всю дорогу в Тифлис, дали право самому себе «излишне беспокоиться», —..Кто это был?       —Мой отец, —юный грузин бы привычно оскалился, но лишь вздохнул и горько посмотрел в даль, —я как-то обмолвился о том, что он всею своей душонкой хочет сделать меня подобием себя.. жалким работишкой... Вот и не первый раз пытается меня из семинарии.. Выпереть.       Злой смешок. Иосиф долгое время упорно не желал "отягощать" друга этой неприятностью.. Но князь, решительно смотря на тёмную толщу леса, прошептал:       —Отныне не смей от меня ничего прятать. —он отстранился от друга и теперь сидел перед ним, смотря в глаза.       Джугашвили вяло оглядывал его из-под полуприкрытых век. Удивительно, ведь по речи рыжего можно было подумать, что он дает какую-нибудь рыцарскую присягу, момент полный помпезности и значимости, но лицо князя не выражало почти ничего. Такие же вялые и уставшие, как и у самого Иосифа, глаза, смотрящие куда-то в бок и не обременённые улыбкой губы, полностью расслабленные таким образом и застывшие, в ожидании слов.       Но князь молча перевел взгляд на грузина и потянулся за объятиями.       —Хорошо..—проговорил ровно Иосиф, поглаживая спину друга и разглядывая воротник его кителя сквозь пелену наплывших слёз.       Алексей хмуро прикрыл глаза. Пусть, на душе легко и счастливо, изнутри забуравил страх. Страх потерять всё, что приобрел.

***

      9 августа, 1934 год                    Время идёт и шло неумолимо. Но за эти три месяца произошло много событий. Во-первых, Иосифа выгнали из семинарии... С учётом его частых прогулов и "рокового" пропуска экзамена нельзя в этом видеть ничего удивительного, но сам грузин объяснил, что основная причина не в этом: на чердаке обнаружили его секретную библиотеку с той самой запрещённой литературой.. То бишь, атеистической... Иосиф махнул рукой и устроился работать в книжный магазин, где, собственно, состоялась их первая встреча. Во-вторых, Николай начал писать письма: осведомлялся о делах и здоровье, писал о новостях в столице и ещё чего поинтереснее. Их переписка шла все эти месяцы. Так дело подошло к началу августа, дню рождения младшего князя.       Если брать во внимание то, что в прошлом году про данный момент, можно сказать, забыли, в этом году решение не праздновать юноша встретил безболезненно. Отчего-то казалось, не до мелочей по типу дня рождения (тем более раньше, в Османии его вообще не праздновали). Алексей бы провел августовский день как обычно, но из Петербурга прибыл подарок от императрицы—шикарный породистый жеребец.             Рыжеволосый, узнав о презенте, невольно усмехнулся: в бывшей семье, по неофициальной традиции, дарили лошадь, если провинился и просишь прощения. Но не поскупился на похвалу подарка перед посланником из столицы, коему получено было "передать лично в руки".       Оттуда же прибыла и небольшая шкатулка, —от Николая,—внутри было широкое золотое кольцо, вдоволь насыщенное мелкими бриллиантами и одним большим центральным изумрудом. Юноша в восхищении рассматривал украшение, после спрятал обратно, не желая потерять.       Позже, к обеду, в покои пожаловал Вольфганг с поздравлением от себя и посылкой в руках.       —Пришла пару дней назад, но просили передать сегодня.       Прилагалась записка.       «Прошу меня простить, Ваша Светлость, не имея возможности приехать, отправляю презент от всего сердца почтой»       —Матвей.. —князь нежно оглядел платиновую брошь в виде грифа, что на родовом гербе Романовых, и смущенно улыбнулся. С того, казалось бы неловкого, случая прошло много времени и заместо прежнего стыда пришло чувство некой надежды. Она побуждала искать слова нежности в паре строк.       Алексей одними губами прочёл: "от всего сердца".       

***

      Иосиф преподнёс в качестве подарка историческую работу Ключевского. Знал, что друг подобным интересуется, да и на заработанные тяжким трудом скудные шиши особо не раскошелишься. Но Алексею всё равно было приятно.       А ещё больше подняло настроение одно обстоятельство: Иосиф прихватил бутылку вина.       —Сосо?!       —Не переживай родной,—грузин уверенно похлопал по стеклу и продолжил, пару раз перебив себя кашлем,—самое лучшее. На этот день берег. Пошли,—кха, — у озера посидим...

***

      Ноябрь, 1934 год       Князь тоскливо водил полусгнившей палкой по сыроватой после ночного дождя земле. От порыва промозглого ветра в треющей черной кучке, —часом ранее—костром, —на мгновение сверкнули и потухли угольки, юноша рывком запахнул серую армейскую шинель. Осень в этом году холодная.       Он медленно повернул голову влево. На поляну, спотыкаясь и булькающе кашляя, вышел Иосиф.       —Нашёл? —на вопрос Романова в тлеющую кучку молча высыпали горсть сухих, —удивительно, — веток.       —Да.—и вновь разразился кашлем.       Князь одновременно облегчённо и грустно вздохнул. Неожиданно холодный сезон подкосил многих, но больше пугала грядущая зима. А Иосиф болел с конца лета и рисковал до неё и вовсе не дожить. Занятой по горло работой и поиском, где б подкалымить, до последнего пытался не замечать удушающую болячку. Да если замечать, чем лечить? На доктора денег не хватит. Конечно, Алексей пытался поить друга имеющимися лекарствами, по возможности поил отварами, грел зимние одеяла и накрывал ими. А Иосиф продолжал кашлять, появилась боль в груди.       В конце концов, нашли знахарей в Тифлисе и окрестностях, но опять безрезультатно.       Недели две назад прознали ещё про одного—говорят, вылечит и смертника, единственное препятствие —живет знахарь этот в каком-то черкесском поселении, у черта на куличках.       Сегодня отправились на поиски и, —огромное спасибо добрым путникам, показавшим дорогу! —нашли.       Князь грузно поднялся с земли, крепче кутаясь в шинель, и последовал за Иосифом. Поравнявшись, заглянул в лицо. На ветру колышелись отросшие тёмные, как смоль волосы, небрежно прибранная юношеская борода. И без того тонкие, сжатые от напряжения губы.. и глаза... Полуприкрытые, тёмные и бездонные, в них соединились растерянность и равнодушие. Рыжеволосый выдохнул с дрожью. Эти три месяца что-то переломили в друге. Иосиф, как могло показаться, не унывал, потому что жил унынием, которое мог отогнать только Алексей.       Однако вот оно, подлинное уныние и безнадёга. Князь метался, а грузин потерял всякую надежду уже на втором месяце неизлечимой болезни и ходил за другом по инерции.       Они оказались на возвышенности, откуда видно поселение. Небольшая деревня на 10 домов. Спустившись, заметили, что на единственной улице никого не было и уже проходя по ней заметили взгляд из маленьких окон домов. Каждый знает друг друга и настороженно смотрел на чужаков. Иосиф боязливо и аккуратно взял Алексея за руку, пока тот внимательно оглядывал деревушку. Конечно, они не знали в каком именно доме живет знахарь, но решено было пойти в тот, что в конце улицы, выглядевший чернее всех остальных домов. Подходя, заметили старого черкеса с ведром воды, идущего им навстречу.       —Какие джигиты, —скрипучий голос здорово испугал Иосифа и тот подавился сдерживаемым кашлем, едва ли не согнувшись него пополам. Старик неодобрительно покачал головой и велел подождать, а сам пошёл в соседний со своим, как полагалось, домом.       —Болеем и не можем излечиться. —бесцветно протянул черкес, беря в малоподвижные руки склянку. В том доме он пробыл недолго и быстро завел юношей в свой, будто пряча.       Князь вяло оглянул помещение: стены плотно завешаны сухими пучками различной травы, стоял горький запах. Черкес протянул им пузырек.       —Бери. Маленький глоток в день и через ночей пятнадцать болезнь отступит. —он замолчал, тут же сделавшись грустным. Настороженно глянул на гостей, —В начале осени.. Еминеж сыновей своих в город отправил, —верно, говорил об одном из соседей, —все четверо слегли.. Младшего успел вылечить, —он кивнул на склянку, — ...А старшого, последнего, давеча похоронили.. —нахмурил густые седые брови, — ..Боятся здесь, в город не ходят. И вам идти надо...       Юноши молча кивнули. Князь, до этого смотревший в окно, аккурат напротив окна того дома, задал единственный волновавший его вопрос.       —А кто в том доме живёт?       Старик, хоть и недовольно, но ответил:       —Сестра моя. Иль о гадалке слышал?       —Она гадает?       —И судьбу видит, хоть и слепа, и сны истолковать может... —он стал говорить совсем тихо, —и душу излечит...       —Сейчас можно зайти?—князь ответил незамедлительно.       Хюррем султан в свое время часто обращалась к услугам гадалок. Маленький Селим не понимал, как им можно верить? Но повзрослев, сделал вывод: матушка боялась будущего, что в любой момент способно перечеркнуть их жизни и находила хоть какую-то надежду в предугадывании грядущего.       И теперь князь,—несмотря на то, что будущее его не так страшит, как мать,—сам требовал надежды.       Казалось, жизнь налаживается: обрел друзей, братьев.. Но бросало в дрожь от мысли о троне. Теперь российском. Пугало бремя ответственности и прочее.       —Здравствуйте. —юноша неловко прошагал в глубь старой избушки. Тусклый свет из единственного, —того самого, —окна падал на низкую койку. Старушка, вот уже десять лет прикованная к кровати ужасным недугом, что не сумел излечить брат, медленно повернула голову в сторону князя. Длинные седые волосы спутаны и хаотично лежали на белой, потемневшей от времени подушке, лицо, изрезанное глубокими морщинами не выдавало никаких эмоций. Алексей опустился на колени под взглядом почти ослепших глаз.       Тишина больно ударила в уши. Иосиф со знахарем остались у порога дома. Князь поймал себя на мысли, что не слышит собственного дыхания.       —Страшно, дитя? —тихий хриплый голос отчего показался юноше обеспокоенным, —Опусти голову, я слаба и боли тебе не причиню. —он послушно склонил голову, тонкая сухая рука прислонилась ладонью к его лбу. Голос её неожиданно порубился, хрип ушел и слова стали слишком громкими для этой тишины.       — ...Анчар нальётся ядом.. Чтобы выжить в пустыне..       —Что?..—едва слышно произнёс Алексей, но рука старушки упала рядом с ней и та вновь захрипела.       —Иди с миром, дитя..       Едва заметный кивок. Пошатываясь, Романов поднялся и вышел из дома, у самого порога услышав.       —И будет править пустыней..

***

      В маленькой комнатке,—где едва ли могло уместиться двое человек, —воняло горькими травами. Иосиф выпивал вторую фляжку в надежде избавиться от противного вкуса лекарства.       —Ааа.. Что за хрень?..       —Не ной, —рыжеволосый с уставшим видом продолжил листать книжку, —и не забывай пить, ты мне живой нужен.       Грузин поменялся в лице. Отложил флягу и притянул к себе друга (в стесненных условиях это не составило большого труда):       —Алеко.. Спасибо тебе.       —За что? —князь негромко хохотнул. На самом деле он, конечно, примерно понимал за что его благодарят, но сейчас собственные чувства были приглушённые то ли от усталости, то ли от собственных мыслей.       —За то, что не бросил.. —а вот голос Иосифа дрогнул, — ..Я на себе уже крест поставил.. А ты носился со мной.. —в глазах блеснула влага, он стыдливо и благодарно уткнулся в грудь князя, —Спасибо..       Алексей лишь погладил его по спине. Не отпускали мысли о словах гадалки. Пусть, первую часть.. предсказания? он не совсем понял, то вторая испугала. Остается надеятся, что она всего лишь обыкновенная шарлатанка.       Но если ему действительно не избежать бремени власти?