Осколки, что искрятся на солнце

             Бамбуковая палка прилетела по рёбрам, вырывая хрип из лёгких. Дыхание сбилось. Я не успела увернуться от хлёсткого удара по ахиллу и завалилась назад – глупо, больно и обидно. Обычно я максимально стараюсь не показывать того, насколько сильно заходятся набатом нервные окончания в местах прикладов, но сейчас сдержаться не получилось. Я шипела, пытаясь отплеваться от поднявшегося облачка пыли, как можно дольше оттягивая встречу глазами с дядей.       – Плохо.       Господин Исао встал с корточек, развернулся ко мне спиной и теперь ожидал, пока я поднимусь, отряхнусь и приведу себя в порядок. Злые слёзы закипали на глазах. Каждый раз я сталкивалась с одним и тем же – меня избивали в котлету, не рассказывая никаких правил, способов и методов. Знания я старалась получать сама – смотрела в интернете, как правильно падать, как вставать в стойку, как определить по мимике оппонента, с какой стороны он нанесёт удар. Мужчины «клана» всё это прекрасно умели, ведь в своё время обучались в магическом техникуме. Наверняка такого рода подготовке там уделялось достаточно времени. Однако что толку? Драться-то они могут, а вот объяснить что-либо – нет. Никто даже и не пытается. И в магический техникум меня при всём желании не возьмут…       – Выпрямись.       Я успела выпрямить лопатки заранее, ещё не слыша свиста рассекаемого бамбуком воздуха, однако палка всё равно чувствительно врезалась в позвоночник. На этот раз удалось выдержать маленькое испытание более-менее достойно.       – Медленная, – он неторопливо обходил меня вокруг, разглядывая, будто экспонат на выставке. Нет, скорее, как потенциального раба на людском рынке. – Ноги уже трясутся. Руки слабые.       Я смотрела только перед собой, и навряд ли взгляд был хоть сколько-нибудь осмысленным. Хотелось скорее принять душ, забраться в кровать и уснуть, но ещё нужно сделать уроки.       Дядя запрокинул голову вверх, горестно, разочарованно вздохнул. Раньше я ненавидела себя за то, что так расстраивала его. Сейчас уже было всё равно.       – Ты не дочь своего отца. Твой отец, поверь мне, никогда не был таким слизняком…       Эта часть тренировки была моей самой ненавистной. Пристыживания, попытки воззвать к совести. Младший из братьев – дядя Шу – всегда вспоминал о бабушке. Начинал сокрушаться, что некому будет её защитить в том случае, если они скончаются, ведь я такая не старательная. Всегда хотелось сказать, что их мать – логично, не так ли? – по идее должна умереть раньше, но я так и не смогла этого сделать. Мне не хотелось произносить настолько ужасные вещи – слишком сильна была любовь к бабушке. Отец рассказывал о матери. Она погибла по время выпускного экзамена в магическом техникуме, и он никак не мог ей помочь – находился в другой стране на тот момент. Она была лучшей в школе в области боевых искусств. Разве могу я, являясь прямой её наследницей, показывать такие плохие результаты?       «И как тебя, мам, такую расчудесную, смогли убить?»       Такие отвратительные мысли проскальзывали в мозгу только после этих изнуряющих занятий. Позже, возвращаясь в свою комнату, я всегда испытывала ужасное, удушающее чувство вины, но факт оставался фактом – я вновь к ним возвращалась. После особенно тяжелых тренировок, лежа в поту и грязи, глядя в презрительные глаза кого-то из мужчин клана. Я ненавидела их, ненавидела свою мать и даже недолюбливала свою бабушку – до того мне было плохо. «Разве это оправдание?» – спрашивала себя раз за разом. «Нет. Конечно нет.» – говорило отражение в зеркале в любой нормальный день. «Да. Несправедливо, что ты сталкиваешься с таким.» – отвечало оно же, когда я, сидя в ванной, наносила мазь на огромные синяки и стёсанную кожу. Своего врача в нашем маленьком молодом клане, состоящего из меня, отца, дяди Шу, господина Исао и его сына, не было. Поэтому до крови меня не били, а вот до потери сознания –вполне.       – Ты слышишь?       – Да, – быстро вру, выныривая из раздумий. Как же сильно я не могу терпеть все эти речи. – Господин Исао, мне очень жаль. Я хочу совершенствоваться, хочу стать лучше и быть достойным представителем нашего клана. Поэтому я хотела бы попросить у вас об одолжении.       Мужчина шагнул ближе. Моё тело осязало находящуюся рядом с ним упругую бамбуковую палку и, хоть расстояния было недостаточно для хорошего замаха, ощутимо напряглось.       – О каком же?       – Я… – сама испугалась своей дерзости, но отступать уже некуда. – Я нашла тренера. Для дополнительных занятий. Он мог бы учить меня приёмам нападения и защиты, а я, в свою очередь, буду помогать ему с… э… литературой и английским.       – Литературой и английским, – понизил тон дядя. – Он что же, школьник? Думаешь, сможет научить тебя лучше чем мы, мужчины, которые многое повидали на своем веку?       – Никак нет, господин, – спешу поклониться. – Никто не смог бы научить меня лучше, но мы с вами… Совершенно на разных уровнях. И спустится до моего вам будет непросто. Ведь я, – обиженно шепчу, повторяя слова, которые слышала не раз. – На самом дне.       – Из любого другого нормального клана уже давно бы выгнали такую бездарность, как ты, – безжалостно скрежещет заполняющий всё пространство голос. – Твоё счастье, что мы слишком любим тебя.       Я прекрасно знаю, что причина не в этом. Наш клан начал именоваться так относительно недавно, особенно в сравнении с родовитыми семьями, имеющими вековую историю. Что положило этому начало – честолюбие ли господина Исао, который встал во главе, желание ли стать профессиональными защитниками и убийцами, дабы обеспечить хорошее существование последующим поколениям или обида на магический мир – доподлинно неизвестно. Ясно только, что пока что ни один член клана не может быть из него изгнан, ведь кому-то нужно приводить свежую кровь и расширять семейное древо.       Кланяюсь, пытаясь не кривить в злой усмешке разбитые губы. Может быть, в драке я полный ноль, но зачем пытаться выставлять меня идиоткой?       – Похвально, что ты хочешь стать лучше. Я позволю тебе попробовать спарринговаться с кем-то другим. В воскресенье посмотрим, чему ты обучилась. Если результат останется удовлетворительным, будем придерживаться такого плана и впредь. Всю неделю ты занимаешься, – он пренебрежительно усмехнулся, – со своим новым наставником, а в выходной все мы будем проверять твои успехи.       Я поклонилась, облегченно вздыхая. Оставалась одна маленькая проблема – с Гето Сугуру, первым и единственным кандидатом на пост моего тренера, мы так ни о чем и не договорились, ведь в последний раз он приходил в кафе десять дней назад. С момента моего спасения от тех странных парней я его не видела, и не факт, что что-либо изменится.       ***       Джеро нервничал. Он хорошо справлялся со своей работой в кафе, но вот с основной, которая приносила ему львиную долю доходов, в последнее время не ладилось. Парень даже взял академ в университете, причем сделать это было не так-то просто – по мнению деканата, основной задачей первокурсников должна быть именно учёба. Не справляешься – отчисляйся. Но ему всего лишь нужно было заработать много денег, чтобы с чистой совестью прийти в соседский дом и попросить у господина Исао руки его племянницы. Всё ради неё. Джеро сделает так, чтобы она ни в чём не нуждалась.       На часах одиннадцать утра. Та, о которой он думает постоянно, сейчас в школе. Уже выпускница. Время рядом с ней летело так быстро, но Джеро помнил каждый его миг. В детстве он растаптывал каждую кочку, о которую она спотыкалась, чтобы спасти нежную кожу коленей от повторных ссадин. Тратил все карманные деньги на автомат с игрушками, чтобы выиграть того самого белого плюшевого кота. Кажется, она до сих пор с ним спит… Потом, став старше, отстаивал её честь кулаками, всегда был рядом, чтобы вытереть слёзы. Она никогда не говорила о их причине, лишь просила побыть рядом ещё немного, а он с ума сходил, понимая, что никак не может решить её проблемы. Джеро не знал, когда именно полюбил её – то ли это чувство жило в нём с самого рождения, то ли появилось из долгой трепетной дружбы совсем недавно. Юноша был человеком немного старых правил. Воспитанный консервативной бабушкой, он уже примерял на себя роль главы семьи, добытчика, защитника. Пусть сначала она закончит школу, и уж тогда Джеро сможет рассказать ей о своих чувствах. Отвлекать её от сложной учёбы сейчас, в выпускной год, плохая идея.       Колокольчик входной двери звякнул, вынуждая поднять голову. Джеро готовился к наплыву посетителей, который должен начаться около тринадцати, поэтому немного удивился, увидев на входе толпу из семи человек уже сейчас.       – Утахиме, – бросил беловолосый юноша в солнцезащитных очках, проскользнувший в помещение первым. Джеро уже где-то его видел. – Ты в двери-то пройдешь?       – О себе бы позаботился, тощий глист, –затоптала ногами в порыве злости девушка с длинными волосами и густой чёлкой. – Я сейчас рукой махну и тебя ветром сдует! Идиот!       – Гето-сан, может, сдвинем два стола? А то все вместе не усядемся, – и этот парень со стрижкой-горшком кажется смутно знакомым.       – Повезло нам сегодня, что Годжо угощает, правда? – осведомилась гостья с каре, пряча в уголках губ хитрую улыбку. – Он такой щедрый… И добрый…       – А? – круглые тёмные линзы поднялись с носа, открывая лучший обзор на говорившую. – Это ты про меня?       – Конечно, Сатору. Расписываю все твои положительные качества…       –Да, я такой!       Компания усаживалась по местам, переговариваясь и хихикая. Джеро тем временем отсчитывал семь меню, заботливо нарисованные его сменщицей. Было особенно приятно брать их в руки, вспоминая, как она выводила каждую буковку, высунув язычок набок, когда они только-только открывались.       Юноша с тёмной гулькой на затылке неожиданно резко опрокинул стул говорливого блондинчика. Тот потешно завалился назад, но тут же перекувыркнулся и очутился в позе человека-паука – одна нога прямая, другая согнута в колене, весь вес перенесён на левую руку, а правая вздёрнута вверх. Парень с пучком на голове и крупными серьгами в ушах уже мчался на улицу, хохоча; потерпевший же быстро вскочил и бросился за ним. Он оказался перед дверью как раз в тот момент, когда она захлопнулась за первым беглецом, поэтому врезался носом прямо в стекло. Точно. Джеро вспомнил. Это же их его возлюбленная назвала «мужиками», когда они приходили в прошлый раз. Ну и бред. Ведут себя как дети.       – После встреч со мной Гето и то не такой веселый, – хмыкнула девушка с длинными светлыми волосами, облачённая в мотоциклетную косуху.       – Это просто физиология, Юки, – невозмутимо ответила её подружка с каре. – Поверь, как медику. После всплеска дофамина, который мужчины испытывают во время секса, наступает период апатии…       Ну и темы обсуждают нынче подростки. Даже Джеро немного смутился, а ей всё равно. Наверное и спиртные напитки влёгкую на улице распивает, несмотря на то, что явно попадает в категорию «несовершеннолетняя».       – Нанами-кун, – заканючил парень с горшком на голове. – Я тоже хочу ехать на велосипеде и петь саундтреки из фильма «Такси», как эти… – палец абстрактно ткнул за спину. – Давай прокатимся?       Официант хмыкнул. Неплохой вариант времяпрепровождения, надо как-нибудь предложить своей соседке.       Нанами – судя по кислой мине и зализанной чёлке просто недовольный старик в теле юноши – перекрестил обращавшегося к нему и принял меню из рук Джеро с благосклонным кивком.       – Ты это чего? – челюсть говорившего чуть не очутилась на полу.       – Иконки повесил в твою машину… – невозмутимо проинформировал Нанами. – Популярная нынче тема у католиков. Улитки с кремом у вас есть?       – Конечно, господин…       Джеро быстро принял заказ – за убежавших оболтусов его сделала девочка с каре, а другая, с чёлкой, попросила туда ещё и плюнуть – и вернулся в подсобное помещение, чтобы всё подогреть.       Молодой человек старался выполнять свою работу быстро и качественно. В прошлый раз гости, кажется, оставили щедрые чаевые, возможно, это повторится… Тогда можно будет купить цветы для бабушки и его подруги, или сделать им приятное каким-нибудь другим способом. Чёрт. Хотелось, чтобы тот, другой бизнес, поскорее начал приносить свои плоды. Если честно, Джеро был немного излишне горд для работы обслуживающим персоналом.       Гости сидели в заведении около часа, а может, немного больше. Они постоянно воровали еду друг у друга, смеялись, шутили и толкались локтями. Блондин в очках сделал себе усы из распущенных волос своего темноволосого друга и теперь пытался откашляться, потому что они попали ему в рот. Тот лупил его по спине, но явно просто так, не преследуя цели помочь. Да такими ударами вообще человека на тот свет отправить можно… Девушка в мотоциклетной куртке всё время подвигалась поближе к этому парню с дурацкими огромными серёжками в ушах, бегала тонкими пальчиками по широким плечам, но тот никак не реагировал на заигрывания. Потом юноша с чёлкой, которого Джеро окрестил про себя дедом, посмотрел на часы и что-то сказал другим ребятам. Все резко засобирались уходить.       – Рассчитайте нас, пожалуйста.       Джеро собрал грязные тарелки. Толпа покидала кафе, а её место спешили занять другие посетители – пробил час ланча. Неожиданно в помещении появился человек, которого юноша ожидал увидеть сейчас меньше всего.       – Привет, Ро! – бросила подруга, вбегая через вход для сотрудников. – А меня с математики выгнали!       Парень был готов растечься лужицей при виде этого розовощёкого, немного запыхавшегося лица и сияющих глаз. Нашкодила и радуется. Ну разве он может выдержать всю силу её очарования?       – Привет-привет… Думаю, тебе лучше было бы остаться и прощения вымаливать. Что случилось-то?       Ответа узнать ему было не суждено. Взгляд девушки упал на окно, за которым быстрым шагом двигалась куда-то компания только что ушедших людей в одинаковой форме. Она схватила воздух ртом, а потом ломанулась за ними, расталкивая гостей у двери. Джеро обомлел. Это было очень странно, нетипично для неё и очень неприятно для него.       Он не мог оставить кафе из-за наплыва посетителей, поэтому просто циркулировал среди столиков, стараясь рассказывать о выборе блюд не сквозь зубы. Коллега вернулась минут через двадцать; её лицо было смущенным, но крайне довольным. С кем она разговаривала, Джеро не знал, но чётко чувствовал исходящий от неё запах кожи, вишни, табака, может быть, ещё горькость грейпфрута. Это явно не женские духи. Совершенно точно не женские. Чёрт возьми, они с этим мистером икс что, обнимались? Или ещё что похуже?       Настроение Джеро на весь день было окончательно испорчено.       ***       – Ты опять глядишь мне на руки, – Сугуру остановился и выпрямился, выходя из боевой стойки. – В первую очередь смотри в лицо, а потом уже на тело. Проще сделать ложный выпад, чем скрыть мимику в бою.       – Прости, – смутилась я и поспешила поклониться. Сугуру говорил об этом правиле не в первый раз, но пока что следовать ему было сложно. Постоянно избиваемая, я по-привычке следила за конечностями оппонента. Моей целью было не одержать победу, а защититься, минимизировать повреждения, но приоритеты давно уже пора было менять.       – Не извиняйся, – с лица напротив исчезла напускная строгость; выражение раскосых глаз стало мягче. – Ничего страшного, мы же только учимся. Давай попробуем ещё раз.       Гето принял свою обычную спарринговую позу – шире расставил ноги, чуть присел, выставил вперед руку с поднятой ладонью, а вторую, так же раскрытую, держал у груди. Через секунду он уже сжал кулаки, но я успела понять что он, скорее всего, маг дальнего боя. Такая поза должна помогать управлять шаманской силой или отклонять удары противника. О своих догадках, впрочем, я говорить не стала.       Я же заняла стойку бойца ближнего боя –одна нога впереди, вес перенесён на заднюю. Отодвинутая рука согнута в локте и сжата в кулак, выведенное переднее плечо напряжено и готово отклонять удары. Сугуру сказал, что такое положение вполне приемлемо и не стал меня переучивать на свой лад. Я тогда немножко погордилась собой – падать и занимать правильные позиции я училась самостоятельно, и мне было приятно, что он похвалил мои труды.       – Сейчас я ударю, – предупредил парень. Я попыталась сосредоточиться, но его голос был таким вкрадчивым и красивым, что постоянно уводил мысли в другое русло. – Твоя задача – понять, как именно, и заблокировать выпад.       – Угу.       Гето сместился в сторону. Он выводил следами четкий полукруг; верхняя часть его тела была при этом абсолютно неподвижной. Затем шаг чуть сбился – можно было подумать, что юноша начал прихрамывать на правую ногу. Значить, бить будет с «моего лева». Мне нужно уклониться вправо, пропустить руку вдоль корпуса. Из такого положения удобнее всего будет развернутся за его спиной и…       Додумать я не успела. Гето ударил левым предплечьем прямо в солнечное сплетение. Дыхание застряло в горле, но я успела перехватить мужской локоть, отвести его до диагонали вверх, открывая доступ к животу. Развернула таз так, чтобы было иметь возможность ударить по намеченной цели, но Сугуру защитился выставлением бедра и оттолкнул мою ногу в воздухе. Я потеряла равновесие и упала; парень, державший меня, завалился сверху. На удивление, встреча с землёй прошла почти безболезненно – Гето успел прикрыть мой затылок и крестец оберегающей мягкостью своих ладоней.       Мы лежали на проросшей травой площадке несколько мгновений, неотрывно смотря друг на друга. Тёмная чёлка свисала со лба и чуть колыхалась от воздуха, вырывающегося из моих лёгких. Глаза Сугуру были такими чёрными, что не различить места, где зрачок переходит в радужку.       – Ты опять искала не то, – не громче шелеста листвы указывает он. – Нужно смотреть в глаза. Как сейчас.       Гето упирается пятками в грунт и приподнимается. Моим органам чувств это не нравится – переставать осязать его в непосредственной близости, терять запах кажется мучительным. Я удивилась этому ощущению и постаралась выкинуть его из головы. Воспринимать каждого человека, который проявит ко мне доброту и предложит помощь, как кого-то, кого не хочется отпускать, в самом деле странно и нелогично.       – Давай, наверное, немного отдохнём?       Сугуру отряхивает от пылинок широкие кисти и раскрывает их, предлагая помощь. Я не отказываюсь.       – Ты не куришь? – спрашивает, щёлкая зажигалкой. Бледная кожа на миг окрашивается отблесками огня.       – Нет, – вожу носочком ботинка, описывая вокруг себя ось. – Никогда не пробовала даже.       – Правда? – он усмехается, не вынимая сигарету изо рта. – Сёко от таких слов, наверное, инфаркт бы хватил.       – Это та девочка с каре? – припоминаю я. – Она удивительная. Никогда не видела несовершеннолетних, которые не стесняясь просят налить коньяка в кофе…       Улыбка Гето становится шире. Разговор потихоньку набирает обороты. Он рассказывает, что Сёко, «если мне не изменяет память», курит с тринадцати лет, а вот сам Сугуру обрёл пагубную привычку не так давно. Так же делится тем, что его лучший друг просто на дух не переносит запах табака, но неизвестно доподлинно, действительно ли у него такое чувствительное обоняние или он просто выделывается. Я рассказываю о субботних попойках моих старших мужчин и о двоюродном брате, у которого, на удивление, абсолютная непереносимость алкоголя. Гето спросил, умеет ли он драться, и пришлось честно сказать, что не знаю – мне даже не известно, в какую страну его направили на учёбу. Невысказанный вопрос о том, почему мне вообще нужно овладевать боевыми техниками, остаётся висеть в воздухе. Я обещала Сугуру рассказать об этом попозже, а он, видимо, не хочет на меня давить. Мы занимаемся нашим кровавым спортом всего неделю, и, наверное, ещё рано вываливать на него все чокнуто-королевские планы моей семейки. В них, честно говоря, сам чёрт ногу сломит, а я так и вообще ежедневно проламываю свою ничего не понимающую голову.       – Слушай, – Сугуру досмаливает сигарету, тушит её о подошву и прячет в пустую пачку. Мне импонирует то, что он старается не мусорить. – Мы иногда с ребятами собираемся, отметить выполнение особенно крупного задания, да и так, просто… Может быть, как-нибудь присоединишься? Отдохнёшь от своей рутины.       – Не знаю, – задумчиво закусываю губу. Взгляд чёрных глаз напротив будто становится внимательнее. – Так сразу сложно сказать… Позвони мне, когда что-то будет намечаться. Если… Если ты не передумаешь.       – Не передумаю, – отвечает сразу же. Он забрасывает руку, согнутую в локте, за спину и давит на неё другой, растягивая боковые мышцы груди. У меня же горят щёки – видимо, от физических нагрузок. – Давай продолжим. Твоя задача всё та же. Смотри мне в глаза и ищи подсказки.       Я киваю, вставая в стойку. В первую очередь постараюсь в них не утонуть. Боже, что за день сегодня? Ерунда какая-то в голову лезет…       ***       Сугуру поспешил одеться. Он немного вспотел, и надевать узкие брюки вместо шаровар из формы техникума было слегка неудобно. Юки потянулась в постели, переворачиваясь на живот, и сладко зевнула.       – Ты чего такой бешеный сегодня? – лениво спросила она.       – Дел много, – пальцы слушались плохо, и застегнуть ремень получилось лишь с третьего раза. – Дверь захлопнуть?       – Ага… А чмокнуть? – мило надула губки. – На прощание.       Сугуру натянул футболку, пригладил волосы и послал воздушный поцелуй. Он мог бы наклониться и оставить след на щеке или губах довольно улыбающейся розовощёкой блондинки, но какая-то тревожность гнала вперёд. Может, хотелось скрыться от внимательных ореховых очей, которые могли бы разглядеть, что во время секса Сугуру представлял другую? Может, просто страшно было опоздать? Не понятно. В любом случае, каждая минута на счету. Девушке, которую он тренирует, необходимо появляться дома строго к определенному времени, и если Гето задержится, ждать его она не будет.       Сугуру вышел на улицу, закурил сигарету прямо у подъезда. Он чувствовал себя ненормальным. Юноша теперь почти ежедневно проводил занятия, которые ему никакой пользы не приносили. Его оппонентка была в сто крат слабее самого Сугуру, по крайней мере, в бою, но теперь эти часы вместе с ней стали чуть ли не самыми долгожданным событием за весь день. Он буквально подсел на это. Его будоражила возможность оказаться поближе к манящему телу, ощутить мягкость кожи, насладиться видом раскрасневшихся губ, с которых срываются тяжелые вздохи. После спарринга на вещах Гето оставался её запах – ваниль, выпечка, хвойное мыло. Ему казалось, что так пахнет спокойный сон, когда ты приходишь домой в четыре утра после разговоров по душам со своими друзьями, наспех купаешься и ложишься в свежую прохладную постель. Сугуру, наверное, мог бы справиться с этими неизвестно откуда взявшимся наваждением, но зачем? Он и так контролирует слишком многое. Из раза в раз Гето прикладывает усилия, чтобы утихомирить своих внутренних зверей, которые отчего-то грозятся порвать в клочья весь белый свет. Постоянно игнорирует тошноту, что, кажется, уже навеки поселилась в его рту. Заставляет избавляться себя от ощущения бессилия и несправедливости каждый раз после спасения гражданских. Почему, не смотря на все свои старания, Сугуру никак не может добежать до финиша? Сколько проклятий, вонючих и мерзких, ему нужно поглотить, чтобы перестать быть в этом мире существом второго сорта? Хоть как-то приблизиться к обычным людям, на которых он работает изо дня в день. По их меркам он вообще ещё ребёнок, так кто же взвалил на него такую ответственность?       Сугуру не заметил, как фильтр смялся в пальцах. Потрогай он лицо, сразу бы почувствовал, как на скулах играют желваки. Парень распалился достаточно быстро. А ведь всего лишь подумал о том, что, наверное, нужно контролировать свои животные желания относительно появившейся в его окружении недавней знакомой, и все другие спрятанные чувства тут же принялись ломиться наружу. Жила ли эта тьма в его душе с рождения или поселилась уже после, ведомая чьей-то рукой? Странно было её существование. Сугуру всегда был так искренне доволен своими успехами, выполненными миссиями, всегда так радовался шалостям, которые они творили с Годжо и Иэйри. Он любил поднимать босыми ногами всплески воды из фонтанчика, куда они порой ходили с ребятами, любил подрёмывать на теоретических лекциях, чтобы директор Яга ворчал на него с напускной строгостью. Сугуру всегда переносил детишек через лужи, остающиеся после проливных дождей, позволял заплетать из своих волос косички, когда этого хотелось Сёко, и частенько покупал Юу его любимый молочный хлеб. Все эти действия приносили ему подлинное удовольствие, так почему же в редких снах, в которых его звери берут верх и ставят на колени ничтожных людишек перед магами, он чувствует себя так… правильно? Чудища убеждают Сугуру, что он слепой глупец, а они знают правду, но юноша отчаянно им не верит. Скорее всего, он просто подсознательно боится подставить всех, кто на него рассчитывает. Гето хотел бы быть тем, на кого можно положиться, и он будет идти к намеченной цели и дальше, и неважно, какими острыми колючками зарос этот непопулярный маршрут.       Ну и со своим вожделением Гето тоже как-нибудь разберётся. Сугуру не нужно, чтобы она сбежала от него в испуге. Ведь в этом случае ей больше никто не сможет помочь.       ***       – Пры-гай! Пры-гай! Пры-гай!       Компания магов возбужденно скандировала одно и то же слово уже несколько минут кряду. Годжо Сатору, от которого все ждали очередного безумства, чересчур активно взмахивал руками, подбивая зрителей кричать ещё громче. Он собирался спрыгнуть вниз с перекладины, которая находилась метрах в шести от пола, и попасть обеими ногами в свои собственные штаны. Их держали немного подвыпивший Сугуру и Сёко, которая, по моим подсчётам, употребила раза в четыре больше, но выглядела абсолютно трезвой.       – Я слышу не всех! – заревел юноша, вращая головой с открытым ртом, как тигр. Я поняла, что это был камешек в мой огород, и шумно выдохнула, засовывая остатки стеснительности в дальний уголок.       – Давай, Годжо! – ору, складывая ладони у лица рупором. – Сделай это!       – Сделай! Сделай! Сделай!       Сатору салютует двумя пальцами ото лба и падает вниз, перекручиваясь в воздухе, как балерина. Мы все синхронно улюлюкаем, кто-то свистит и хлопает в ладоши. Мне совсем не страшно за акробата – во-первых, он маг, во-вторых, Сёко, если я правильно догадалась по обрывкам разговоров, владеет какими-то медицинскими техниками. Но главная причина такой уверенности в хорошем исходе – пинта нефильтрованного пива, что уже плещется внутри. Я не пробовала алкоголь до этого момента и не подозревала, что небольшое количество продукции с низким промилле может привести к такому результату. Мне было тепло и весело; зажатость, сковавшая меня от нахождения в крутой малознакомой компании, почти выветрилась под натиском атмосферы расслабленности и дружелюбия.       Годжо уже застегивал ремень, когда блондинка в мотоциклетной куртке, имени которой я не запомнила, ударила его по попе и поспешила отбежать на безопасное расстояние. Я наконец-то выяснила данные фэшн-террориста с потрясающей стрижкой под горшок – его звали Хайбара Юу – и теперь болтала с ним о вероятности существования другой жизни за пределами нашей планеты. Мне до безумия нравилось находиться среди компании шаманов и чувствовать себя на одной волне с ними. Я ощущала себя ребёнком, которого сводили на шоколадную фабрику и дали засунуть пальцы прямо под тягучие струйки излюбленного лакомства. Наверное, это неправильно – испытывать симпатию к кому-то только из-за его происхождения, словно бы принижая такой расположенностью обычных людей. Хотя, мои дяди и отец тоже маги, но сильных чувств к ним я не питаю.       – О чём беседуете? – спросил Сугуру из-за моей спины. Мгновение спустя он появился сбоку, держа в руках бокал. Мы с Юу улыбнулись почти синхронно.       – Ни о чём конкретном, – ответила я. Количество алкоголя в моей крови не прибавилось, но температура тела почему-то стала выше. Хотя зачем пытаться себя обманывать? Я уже успела выявить закономерность между силой горения пожара в груди и близостью Гето Сугуру ко мне. Непонятным только оставалось, что с этим делать.       – Юу, тебя Нанами искал.       – Понял, Гето-сан. Бегу!       Хайбара быстро скрылся, маневрируя меж криво стоящих стульев и сваленной в кучу верхней одежды. Я проводила его взглядом, умиляясь тому, как он немного косолапит.       – Как тебе здесь? – Сугуру полез в карман и вытащил пачку сигарет. – Подержи, пожалуйста.       В моих руках оказалась стеклянная ножка стакана. Я побултыхаха прозрачную маслянистую жидкость и поднесла ёмкость к переносице, чтобы посмотреть сквозь неё на Гето. Искаженное изображение, приплюснутое с боков, выглядело крайне смешным. Юноша приблизил нос к бокалу и теперь был похож на Ю-бабу из мультика «Унесенные призраками».       – Мне нормально, – ответила я, и стекло запотело от пара из моего рта. – А теперь, когда ты пришёл, стало ещё лучше.       – Польщён, – хмыкнул Сугуру, выпрямляясь. С его губ слетело маленькое облачко табачного дыма. – Хорошо, что у тебя получилось прийти.       Он не отобрал у меня алкоголь, поэтому я случайно – правда случайно! – сделала глоток. Крепость обожгла горло, а потом, когда я схватила воздух ртом, всё внутри будто заледенело.       – Аккуратнее, – Сугуру дёрнул стакан из моих пальцев, задевая кожу горячей своей. – Это, наверное, будет слишком для тебя.       Вверх по руке от места его прикосновения побежали мурашки, словно бы моё тело хотело удержать этот мимолётный контакт на подольше. Голова закружилась чуть сильнее, чем раньше; мне хотелось смеяться и творить всякие глупости на пару с Сугуру.       – Дай, – потребовала я, указывая на сигарету. Юноша приподнял брови, но всё равно перекрутил фильтр в своих больших красивых ладонях. Я обняла его запястье обеими руками, припала к рыжей ватке и глубоко затянулась.       Эта штука была неприятно-горькой, но знание того, что Гето тоже касался её губами, многократно повышало привлекательность в моих глаза. Дым защипал нос и глотку, на глаза подступили колючие слёзы. Кашель скрутил судорогой лёгкие, но я не пожалела о содеянном.       – Не надо так сильно в первый раз, – запоздало прокомментировал Сугуру. Он, как всегда, говорил достаточно тихо, но я всё равно слышала только его во всем этом визге и далеком грохотании музыки. – Может стать плохо…       – Пока что становится только лучше, – сказала я, вновь обхватывая губами папиросу. Не то чтобы сильно хотелось покурить, но сейчас мне, опьяневшей и свободной, это казалось отличной идеей и неплохой возможностью подольше подержаться за руки Сугуру.       Гето рассмеялся от моей глупой реплики. Рассмеялся так, как умел только он – тихо, совсем немного хрипло, вызывая дрожь в коленках. Я несколько раз слышала, как он хохочет вместе с Годжо – до икоты, запрокинув голову – но и сейчас его веселье выглядело искренним. Я довольно прищурилась, глядя на него снизу вверх, а потом почему-то поехала вверх на воображаемом лифте.       – Ну вот…       Сугуру легко перехватил меня рукой, в которой был зажат пустой бокал, и крепко прижал к своему телу. Если таким образом он хотел помочь мне избавиться от головокружения, то эта идея была провальной.       – Хочешь на воздух?       Ответить было сложно. Гето едва-едва раскраснелся от беганий за своим лучшим другом и принятия спиртного, но это очень изменило его облик. Глаза поблескивали, губы казались более влажными, чем обычно, а кадык, иногда опускающийся и поднимающийся при сглатывании, выглядел незаконно сексуально. От парня пахло выпивкой и сигаретами, но его аромат – кожа, вишня, какая-то цитрусовая горечь – им всё равно не перебить. Последние капли самообладания помогали преодолеть безумное желание засунуть нос в его ямку меж ключиц и напитаться запахом до самой макушки. Мой тренер был слишком хорош собой, слишком обаятелен, слишком харизматичен, а я, девушка, никогда не испытавшая ни к кому такого сильного влечения, растворялась в нём, как сахар в горячем чае.       – Видимо, мне нужно решить самому. Тогда идём на улицу.       Сугуру шагнул в сторону, поставил ёмкость из-под выпивки на спинку дивана и легко подхватил меня на руки. Я рвано вздохнула, пытаясь обхватить его шею ладонями, а в голове почему-то завращалась глупая мысль о том, что пустой бокал, скорее всего, разобьется.       – Расслабься. Не бойся, я хоть и пьян, – он коротко ухмыльнулся, – Но не уроню тебя. Ни за что не уроню.       – Ага…       Гето быстро двигался в сторону выхода. Я поёрзала в его объятиях, устраиваясь поудобнее. В тот момент, когда он развернулся спиной, чтобы толкнуть дверь наружу, я увидела заинтересованный взгляд девушки-блондинки из глубины зала.       Спустя пару минут я оказалась усаженной на твёрдую деревянную скамейку. Прохлада вечера сразу же заставила немного протрезветь, но желудок по-прежнему болел, а картина перед глазами оставалась несколько смазанной.       Сугуру приземлился слева и я, пользуясь правами словившей «вертолёты» жертвы попойки, прижалась к его боку. Он закинул руку мне за плечи и потянул немного на себя, приглашая умостить голову у его ключицы.       – Как чувствуешь себя?       – Великолепно.       – Ну понятно…       Меня рассмешил тон, которым он это сказал – такой важный, с вытягиванием буквы «о». Я не стала сдерживать себя и хихикнула, а Сугуру поддержал меня и тоже издал фыркающий звук.        – Напилась и радуется. Ну вот и что мне с тобой делать…       – Вообще-то, – я не постеснялась и покачала указательным пальцем из стороны в сторону прямо перед его лицом. – Не я напилась, а ты меня напоил!       – Затащил тебя сюда, хоть ты и рьяно сопротивлялась…       – Била тебя ногами…       – Ещё как била! – явно припомнил нашу последнюю, сегодняшнюю, тренировку. – Я обучал её всем премудростям, а она что?       – Что? – округлила я рот.       – Перехитрила меня! – Сугуру скорчил страшное лицо и тут же рассмеялся. – Мордой в песок завалила!       – Если уж ты свою модельную внешность «мордой» называешь…       – Охо-хо, вот это ты загнула.       – Сугуру, – перебила я. – Спасибо, что позвал. Мне правда здесь очень нравится… И прости за неудобства. Я не буду так больше.       – Не понимаю, о чём ты, – прищуривается, покачивая головой. Серёжки приглушённо отражают лунный блеск. – Мне очень даже удобно.       Я подтягиваю колени к туловищу, садясь по удобнее. Пальцы Сугуру на плече описывают невесомые круги, даря лёгкие приятные ощущения. Тем же занимаются и бабочки в моём животе.       – Я не тот, кем ты меня считаешь, – неожиданно говорит юноша. – Не человек. Я шаман.       – Ты идёшь до конца? – улыбаюсь я, запрокидывая подбородок выше – поближе к его лицу.       – Эм… – видеть эту растерянность – бесценно. – Что?       – Не знаю, зачем я это ляпнула, – опять тихо посмеиваюсь, наверняка выставляя себя пьяной идиоткой. Хотя и в трезвом состоянии умом не блещу. – Мне всё известно, Сугуру. Ты же в первую нашу встречу был в форме магического техникума, и потом несколько раз тоже.       – Что? – снова повторяет он. Тело, на которое я опираюсь, заметно напрягается. – Ты.. Погоди, что?       – Мои родители учились там. Видела на фотографиях их в такой же одежде.       Гето выпрямляется полностью. Хочется поворчать, потому что секунду назад мне было максимально уютно и комфортно.       – Так ты?...       Я поджимаю губы, с грустной усмешкой мотая опущенной головой. Мне сложно произнести вслух то, что я – неудачница.       – Ясно, – Гето опять откидывается на спинку скамьи и тянет меня за собой. Навряд ли он позволил бы себе так часто прикасаться ко мне, не будь подвыпившим. – Знаешь, должен сказать, что я не самый хороший маг.       – Почему ты так считаешь?       Я съезжаю затылком пониже, к его груди, поэтому лицо теперь мне видно плохо. Но почему-то и без того прекрасно знаю, какое выражение на нём сейчас царит – задумчивость, огорчение. Это, наверное, странно, ведь мы знакомы не больше месяца.       – Иногда я думаю… А зачем это всё? То есть… Я спас людей, убил проклятье… Ты ведь знаешь о проклятиях, верно? – ёрзаю туда-сюда, выказывая подтверждение. – Ну вот. Они появляются из-за всплеска эмоций, потому что человеческое тело не способно удержать энергию и сразу выбрасывает её наружу. Люди будут всегда, а значит, и проклятия тоже. Так не проще ли научится держать себя в руках? Заняться спортом, сходить к психологу… Почему некоторым личностям вообще нравится, например, скандалить? Выводить других на нервы? Я не могу понять этого. Я хочу помогать, хочу делать мир лучше, но это как будто бы замкнутый круг…       Я меняю положение и теперь обхватываю Гето за пояс. Мне хочется, чтобы моя поддержка стала для него осязаемой. Уверена, он редко изливает кому-то душу.       – И я не понимаю… Это плохо? Или логично? Я всегда доказываю Сатору, что помогать гражданским наш долг, но… что, если я ошибаюсь?       Ладони блуждают по мужскому телу, успокаивающе поглаживая. Я ловлю каждое его слово, и вместе с тем мой разум будто бы полностью отключился.       – Какой у тебя уровень?       – Первый. Кандидат в особый.       – Ого, – это действительно впечатляет. – Ты очень силён. Особенно для своего возраста.       Мы молчим. Если бы он только позволил мне… Слишком высока планка. Без содействия не смогу. Впрочем, и так знаю, что сказать.       – Люди слабы. Поэтому никогда не будет такого, что они возьмут под контроль свои чувства. Да и зачем? Ведь на то они и чувства… Их не нужно держать в себе. Но ты не виноват в том, что иногда думаешь о них вот так. Это нормально. Знаешь, порой я ненавижу всё на свете… А потом показываю окружающим свою любовь. Потому что действия всегда важнее, чем мысли.       Я опять задираю голову, заглядывая ему в глаза. Гето же наклонился ко мне ближе, им теперь я ощущаю его дыхание на своей щеке. Наверное, поэтому сама не могу выпить ни капли кислорода из этого свежего звенящего воздуха.       – Знаешь, ты не права. Если бы я не сдерживался, то уже давно бы тебя поцеловал.       Его глаза чёрные, как самая страшная буря, но я не собираюсь прятаться от неё. Голова кружится так сильно, а тело будто плавает на штормовых волнах… Даже если я захлебнусь в солёной пене, это будет самая счастливая смерть, которую только можно себе представить.       – Ну, как хочешь, – шепчу, кладя руку ему на шею. – А я себя контролировать не буду….       Мы встречаемся губами. Лёгкие наконец-то вспоминают, как дышать, и пытаются наверстать упущенное, потому что мне требуется, чтобы запах Сугуру осел в них. Он кладёт ладони мне на щеки и мягко сминает уста своими. Я отзеркаливаю движения, потираюсь кончиком носа о его, едва слышно всхлипывая. Мне кажется, что душа пытается покинуть тело, поэтому я цепляюсь за широкие плечи, желая остаться с ним как можно дольше. Вкус Сугуру просто потрясающий – горьковато-сладкий, как пьяная вишня, как грейпфрут, как крепкий травяной чай. Я испытываю столько всего – нежность, ликование, спокойствие – но одна эмоция всё-таки разгорается всё сильнее и быстро начинает доминировать над остальными. Страсть. Гето Сугуру просто сносит мне крышу.       Он первым разрывает поцелуй, и наши губы издают ужасно смущающий влажный звук. Ниточка слюны всё ещё связывает их пару мгновений после. Я неотрывно пялюсь на него, впитывая каждую чёрточку, и явственно вижу, как разгораются угольки в обсидиановых радужках.       – Ты пьяна, – выдыхает он. – Я хочу, чтобы ты точно знала, чего…       Ну что за ерунду он несёт? Я опять целую его, вкладывая в этот порыв всё, что трудно сформулировать приличными словами и заплетающимся языком. Сугуру отпускает последние нормы приличия и перетягивает меня к себе на колени, усаживая верхом. Скользит руками меж лопаток, стискивает талию, дёргает ещё ближе. Так, чтобы между нами не осталось ни миллиметра. Он углубляет ласку, делая её более пылкой, горячей. Я глажу его по лицу, шее, плечам, отвечая так же жадно. Это мой первый поцелуй, но я абсолютно не задумываюсь, как и что нужно делать, а просто отдаю ему себя и получаю взамен гораздо больше. Сейчас я – сплошные чувства, они руководят мной и заставляют распаляться всё быстрее. Мы сплетаемся руками, телами, языками; хочется плакать от того, что я наконец-то могу не придумывать оправдания своим мурашкам и учащённому сердцебиению. Он нравится мне, до дрожи, до чёртиков, и я, видимо, нравлюсь ему тоже. Это так странно, но так хорошо, так правильно…       – Сугуру…       Он стонет – жалобно, с ноткой отчаяния, – и стискивает меня так, что рёбра могут сломаться. Я понимаю его – сама боюсь, что меня разорвёт от всех этих чувств. Гето думает, что я пьяна, но неужели дело только в алкоголе? Максимум, в чем его заслуга – так это в том, что он подтолкнул нас друг к другу. Не может быть, чтобы эта стихия, крушащая всё внутри, была лишь следствием употребления чего-то горячительного.       – О боже, лучше останови меня, – бормочет он, даже не находя в себе сил оторваться хоть на секундочку, чтобы сказать предложение внятно. – Лучше останови.       – Ни за что, – меня сжирает чистейший животнейший голод. – Прошу, не отпускай…       – Ни за что, – вторит от мне. – Ни за что.