Осколки, что искрятся на солнце

             – Как ты думаешь, Сугуру… Жизнь после смерти? Она есть?       Сатору выглядел как никогда беззащитным. Вчера он достиг новых вершин в своей технике, одолел наёмного убийцу, избежал погибели. Сегодня он – обычный подросток, каким и являлся. Потерявший семью, растерянный, будто избитый изнутри. Пытается найти поддержку в своём лучшем друге, но друг и сам не стоит на ногах. Он болтается в петле.       Сугуру позавидовал бы отсутствию вредных привычек у Годжо, если бы мог испытывать хоть что-то в данный момент. Сам Гето уже не мог смотреть на сигареты, но и не курить тоже не мог. Желудок болел, в тошнота в горле не перебивалась табаком, сердце притупленно саднило. Есть ли жизнь после смерти? Сугуру бы хотел, чтобы она была. Сугуру бы хотел, чтобы Рико Аманай вдоволь повеселилась там, в другом мире. Чтобы ничтожные жалки черви, аплодировавшие её смерти, сами подыхали вновь и вновь даже после того, как их дух покинет их мерзкие тела. Вчера Гето был уверен, что потерял своего лучшего друга, и в тот момент он бы отдал всё, всё что у него было, лишь бы увидеть доказательства популярных религиозных теорий про ад и рай. Годжо попал бы в рай, в этом сомнений нет. Пусть он самовлюблённый нахал и наглец, но он сделал для этой планеты больше, чем кто-бы то ни было. Вчера Сатору предлагал убить тех людей из культа. У него имелась вся сила для этого, но он не стал. Сугуру, наверное, не пощадил бы их. Сугуру, по всей видимости, отправился бы в ад.       Он чёрная часть их дуэта. А Сатору – белая.       – Что такое смерть? – продолжил Годжо, не дождавшись ответа. – Смерть – это отсутствие жизни. Значит, её не может быть, если она отсутствует, верно? Но почему же тогда все говорят, что она есть?       Скорее всего, он прав. Не проще ли прижать всех напакостивших, а теперь бегущих с корабля крыс прямо здесь? Не дожидаясь суда божего и всякой такой чепухи. Устроить идеальный справедливый мир тут, на земле. Не полагаться на эфемерный весы, взвешивающие сердце, а просто вырывать его из груди всех недостойных.       Сугуру щёлкнул зажигалкой. Его подруга Сёко курила с тринадцати лет, а Сугуру приближался к побитию её рекорда в дымлении, причём за один день. Иэйри излечила его. Зачем? Не проще ли было истечь кровью и, наконец, освободиться? Путы долга, наброшенные на широкие запястья обществом, были физически осязаемы. Он сильный маг, предособый уровень, но никто не смог бы их разорвать. Эти наручники скованны из времени, предубеждений и самой крепкого металла. А петля, начавшая затягиваться на шее, наверное, точно такая же.       – Знаешь, Сугуру… Если он есть, этот загробный мир… Я бы хотел бы быть в нём с тобой. И другими ребятами.       Гето медленно поднял голову. Глаза, доселе скрываемые от режущих солнечных лучей, лишились защиты.       – Ты плачешь, Сугуру?       Нет. Сугуру не плакал. Наверное, он хотел бы, но не мог. Вчера Гето молился каждому из Богов, которых мог вспомнить, чтобы Годжо Сатору остался жив. Сегодня плачет рядом с ним. Но не от счастья, а он противного белого света. У Сугуру бессонница и слишком чувствительные из-за этого глаза.       – Иди сюда…       Годжо обнял его, несмотря на зажатую в пальцах друга папиросу. Он не выносил запаха табака, но сейчас это казалось совсем неважным. Сатору требовалось лишь плечо, на которое можно положить щёку, и щепотка уверенности в завтрашнем дне. Он хотел бы дать её и Гето.       Гето обхватил руками пояс не сразу. Отчего-то с Годжо стало неудобно обниматься. Всегда ли он был таким костлявым, сильно пахнущим терпкими запахами чая и полевых цветов, шумно дышащим? Сутки назад Сугуру выжал бы весь кислород из своих легких, чтобы увидеть, как вздымается грудь мёртвого друга. Почему сейчас не может отблагодарить небеса за то, они здесь, вместе?       – Звонил ей?       Голос приглушён – Сатору бормочет почти в подмышку. Гето догадывается о содержании вопроса каким-то шестым чувством и отрицательно мотает головой. Он не может – у него украли телефон. И сделали это люди. Да, их было пятеро, а Сугуру был очень уставшим, но…       Гето почувствовал, как теряет контроль над ситуацией. В мыслях возникла картина того, как Годжо протыкают ножом в спину, и Сугуру понял – он испытывает сейчас то же самое. Ему срочно нужно к ней, срочно нужно прижаться лицом к животу и надышаться ароматом хвои и выпечки. Она ждёт возвращения, скучает по нему – парень знает точно. Гето не смог до неё дозвониться – абонент почему-то был недоступен – потому поедет сразу в кафе. Они увидятся. И петля на шее лопнет.        – Сатору, я… Мне пора. Напишу тебе новый номер, когда куплю.       Годжо хлопнул одноклассника по спине напоследок, отстранился. Смутные подозрения заставили прищурить веки под повязкой.       Почему-то проницательного юношу посетила уверенность, что новый телефон своего лучшего друга он так и не узнает.       ***       Казумо всегда просыпался рано. То была привычка из детства – отец готовил его на роль главы клана, значит, мальчик должен был тренироваться сильнее и упорнее любого другого. Господин Исао был с ним, пожалуй, слишком строг, но маленькому Казумо всегда было куда спустить нервы – на огромный засохший дуб, робкую тётечку-служанку или свою младшую сестричку. Юноша поморщился, вспоминая тот период жизни. Он хотел бы изменить прошлое.       Духовка запищала, сигнализируя о том, кто круассаны к утреннему кофе готовы. Казумо покупал их в супермаркете в замороженном виде и затем просто разогревал, но отец бы наверняка не упустил бы возможность поиздеваться над ним, если бы знал. «Женская работа», – скривился бы он. – «Ты что, девчонка, что ли?». Казумо было даже немного обидно, что он вырос в такой патриархальной среде и не сразу понял очевидные вещи. Женщины могут быть сильными воинами, блестящими учёными и потрясающими руководителями. Обучение в престижном европейском университете открыло юноше глаза на многие вещи и изменило привычный уклад жизни, но навряд ли это то, на что рассчитывал его отец. Да, Казумо до сих пор боится его. Он знает, на что способен этот человек – не раз видел его жестокость. Сегодня они с сестрой возвращаются в Японию, и Казумо нужно тщательно скрывать свои обновленные взгляды на жизнь от проницательного главы семейства, чтобы не попасть под горячую руку.        – Ты меня разбалуешь, Казу.       Она спускается по лестнице, потирая глаза кулаком. Походка смешная – переваливается с ноги на ногу, будто старушка с больными суставами, только кряхтения не хватает.       – Охх, как же плечо затекло…       О, а вот и оно.       – Доброе утро, – Казумо салютует размахиванием пустой чашкой. – Кто сказал, что это тебе?       Девушка чуть запнулась, смущаясь, и парень выругался про себя. Изначально у них были прохладные отношения – ещё бы, общались в последний раз давным-давно, да и Казумо тогда вечно на ней срывался. Потому первая встреча выдалась крайне неловкой. Сейчас, спустя месяц, они стали гораздо ближе – почти как настоящие брат и сестра – но таких шуток кузина всё равно не понимала и сразу же закрывалась в себе.       – Да я прикалываюсь, мелочь, – пытаясь скрыть досаду, оправдывается Казумо. – Чего такая зашуганная, тебя дома бьют, что ли?       Несостоявшаяся собеседница уже повернулась к нему спиной и направилась в ванную кампуса, потому прочесть по её лицу что-либо юноша не смог. Лишь увидел, как подпрыгнул небрежно завязанный хвост на макушке. Казумо вернулся к готовке, опустил турку на огонь. Скоро у них самолёт, поэтому нужно поторопиться. А ведь ему ещё нужно успеть принять очень непростое решение.       Кузина Казумо появилась у него на пороге чуть больше месяца назад. Это стало полной неожиданностью – звонок дяди Шу, информирующий о вылете племянницы, парень воспринял как розыгрыш. Его сестра, насколько он знал, префектуру-то покидала пару раз за всю жизнь. Но шутка стала явью, и вот разлученные в детстве враги робко беседуют и делают первые шаги к некрепкой ещё дружбе. Девушка сказала, что привезла ему какие-то ультраважные документы от главы клана, но в конверте лежало приглашение на свадьбу и записка от отца. Так Казумо узнал, что их фамильное древо вскоре расширится на одного человека. Однако гостья не выглядела как человек, усиленно готовившийся к торжеству. Да и вообще, кто накануне своего бракосочетания уезжает за тридевять земель? Это наталкивало на размышления о неправомерных действиях отца. Спустя время они только укрепились, ведь Казумо узнал о событии, произошедшем в Токийском аэропорту чуть ли не перед стойкой регистрации. На кузину напал неизвестный и украл у неё телефон. Как он проскользнул мимо провожающего в лице дяди Шу –большая загадка. Девушка очень переживала об утрате гаджета, часто начинала вспоминать незнакомца прямо посреди разговора на другую тему и размышлять вслух, прикладывая пальчик к губам, о том, что она где-то его уже видела. Казумо приобрёл ей новый телефон, но ожидаемого успокоения не добился. Сестра явно не могла связаться с кем-то очень важным для неё, а учитывая все переплётшиеся друг с другом более ранние события, это явно был не её жених.       – Казу, у тебя так кофе выкипит.       Юноша зашипел, успевая вздернуть турку от огня в последний момент. Так задумался, что не услышал недовольных утренних вздохов за спиной, а теперь вот чуть без кофе их не оставил. Что же ему делать? Спросить прямо и принять решение самостоятельно, или оставить всё в руках отца? В таких жестких и властных, что по сравнению с ними даже ежовые рукавицы кажутся бархатными перчатками.       – Бабушка тоже такие пекла раньше, – завела нейтральный разговор девушка, кивая на горячие круассаны. – Потом бросила. Слоёное тесто много раз раскатывать нужно, а у неё уже сил не хватает.       – Есть же специальные миксеры для такого, – на автомате отозвался парень. – Может, привезём в подарок?       – Господин Исао покупал ей такой. А бабушке не нравится. Говорит, в готовку душу вкладывать надо.       Казумо усмехнулся. В груди стало едва-едва теплее и отчего-то щекотнее. Хотелось сказать, что это очень в её духе, но откуда ему знать? Отец выслал сына из дома, когда ему было одиннадцать. Сначала элитная школа, потом университет. Редкие знания, тайные техники. Та мощь, которую ему хотелось бы видеть в своём клане. А вот хотелось ли ему видеть, как растёт сын, это совсем другой вопрос.       – Б… Брат.       Слишком робко, слишком тихо. Он впервые слышит это слово из её уст в качестве обращения. Это большой прогресс – две недели назад она и имя его стеснялась произнести, кликала с уважительным суффиксом по фамилии. Хорошо хоть не господином.       –Да, сестричка?       – У меня, – Казумо осязает те усилия, что она прикладывает, чтобы собраться с духом. – Просьба к тебе.       Чашки с кофе громко опустились на столешницу. Лучше бы им быстрее начать завтракать – пока остальные студенты кампуса не проснулись, да и на самолет нельзя опаздывать – но парень отмахивается от этой мысли. Он уверен – то, что он сейчас услышит, окажется гораздо важнее.       Интуиция не обманула. Спустя полчаса Казумо узнал, что сестра состоит в отношениях с шаманом, который числится на хорошем счету в магическом обществе. Что он отправился на задание за день до того, как ей пришлось улететь, и не знает о её местоположении. Что дозвониться до него за всё это время кузина так и не смогла, а сам он тоже не звонит. Девушка не прекращала выламывать пальцы, пока говорила, Казумо даже пришлось одёрнуть её пару раз. Чтоб не навредила себе. Она носила в себе все эти переживания так долго, боялась с ним поделиться, но всё-таки доверилась…       – Мы можем не сразу домой поехать? Дай мне буквально два часа. Я хочу найти его… Сугуру. Вдруг с ним что-то…       Задыхается. Её доверие лежит на раскрытой ладони Казумо – хрупкое, как тончайшее стекло. А позади стоит отец. Одно неверное движение – и шея парня окажется в удушающем захвате. Юноша хорошо помнил и ледяной унизительный тон, и тянущие от побоев почки, и горящие от линейки подушечки пальцев. Здесь, на другом континенте, он был уверенным в себе и достаточно успешным молодым человеком, но на островах его место всегда будет за спиной отца.       – Я подумаю. Пока не могу сказать… Прости.       Она кивнула, закусив губу. Уровень надежды поубавился в её глазах, но девушка попыталась это скрыть. Подвинула поближе чашку, взяла в руки булочку. Завела разговор о самом обидном воспоминании из детства – как Казумо из вредности слопал ароматическую свечку, что подарил ей на Момо-но-секу Джеро. Юноша смеялся, прихлебывая напиток, но, честно говоря, слушал лишь в пол-уха.       Перелёт будет длиться шесть часов. У него есть всего лишь каких-то шесть часов на размышления.       ***       Рвотный позыв вновь скрутил желудок. Сугуру склонился над унитазом, хотя чётко понимал, что тошнить ему просто нечем. Внутри всё трясло, скручивало; холод пронизывал позвонки и бежал по нервам вниз, к конечностям. Ещё каких-то несколько недель назад Гето Сугуру был самым счастливым человеком на свете, а теперь ему просто не хочется жить. Этот контраст делал мерзкую пульсирующую боль ещё более выраженной. Юноша не знал, как ему взять себя в руки.       – Здравствуйте, госпожа, – Сугуру прищёлкнул каблуком ботинка и склонил голову набок. Он не замечал за собой эту привычку, но своё почтение пожилым леди он всегда выражал именно так.       – Здраствуй, дорогой, – женщина подслеповато прищурилась и улыбнулась так, будто узнала в Гето своего любимого озорного внучка, давно не приезжавшего в гости. – Хочешь купить что-то?       – А… – Сугуру машинально оглянулся, хотя это помещение успел изучить достаточно неплохо. – У вас здесь работала девушка, не подскажете, где она?       – Подскажу, конечно, – она всплеснула сухими руками, и Гето отчего-то очень четко представил, как эти ладони вымешивают тесто. – К свадьбе готовится, не будет тут её.       Желчь поднялась по пищеводу. Сугуру едва успел занять более удобное положение. Кислая жидкость обожгла горло, рот, осела на белых керамических стенках. Гето встал, пошатываясь, прополоскал рот. Язык распух и болел, но юноша даже не замечал этого. Получилось дойти до кровати. Уже успех.       Гето хотел разучиться моргать. Каждый раз, когда веки смыкались, под ними вспыхивали разные картины. Раз – и Годжо держит труп невинной девчонки, а все эти ублюдки чуть ли не свистят, аплодируя её кончине. Два – и родное лицо нежно улыбается, тянется к нему для поцелуя. Зачем она врала ему, что хочется всегда-всегда быть с ним, раз предала при первой же возможности? Сугуру не мог этого понять. Что, чёрт возьми, такого он успел натворить, что жизнь с ним так жестока?       – Как это, – моргнул Сугуру. – Сестра замуж выходит или кто? Хотя она говорила, что у неё нет сестер. Только брат…       – Да какая ж сестра, милый, – радостный смех женщины поспешил украсить этот странный разговор. – Сама она, сама! Нашла счастье своё! Девочка-то она видная у меня, красивая, умная…       – У… У вас?       – Ты ж про внучку мою спрашиваешь, дорогой, – говорившая опёрлась боком бедра о прилавок и поспешила нацепить очки, что болтались на цепочке, на нос. – Ох, а сам-то ты кто? Друг что ли?       У неё явно была дальнозоркость – глаза стали раза в полтора больше. Отметили ли они резкую бледность Сугуру, или то, как он отшатнулся, будто от пощёчины?       – Какая свадьба, – проигнорировал вопрос парень. – Она же ещё даже школу не закончила…       – Я и сама во столько же замуж вышла, – охотно сообщила женщина. «Бабушка у меня болтушка».       – И… И когда это всё... Произойдёт?       – Ох, милый, чего не знаю, того не знаю. Сыновья-то мои молчат, будто воды в рот набрали. Как вернётся из-за границы этой, так сразу.       Сугуру лежал на животе, но пришлось перевернуться. В глотку потекло что-то горячее. Кажется, кровь пошла из носа. Парень не собирался прикладывать усилия, чтобы её остановить. Само пройдёт. Не самый плохой вкус, который ему приходилось испытывать. Такой солёненький… Хорошо было бы сейчас выпить того чаю, что она ему обычно заваривала. Гето знал, где он продаётся. Попробовал купить как-то, но напиток получился совсем другим. Юноша тогда чайник из окна выбросил, так разозлился. И сейчас тоже злится, потому что не может её не вспоминать.       – Заграницы?       Пора бы тебе уже проснуться, идиот. Весь этот кошмар не может происходить наяву. Однако время на часах удаётся определить. Свет не тусклый. Сугуру помнит, как попал сюда – не очутился здесь без причины. Это не сон, как бы ни хотелось верить в обратное.       Женщина поведала ему, что внучка уехала к своему кузену, а также рассказала, когда это произошло. Гето переспросил дважды – не мог поверить, что не предупредила. Ведь, если верить этой пожилой леди, его любимая девушка покинула страну буквально на следующий день, как они попрощались. Сразу же, как он отправился на миссию по доставке Рико Аманай.       Отключила телефон, улетела за тридевять земель. Она, его последняя надежда на спасение из этого безумия, просто переломала ему хребет одним изящным движением нежной ручки. Сугуру одного не мог понять – зачем? Зачем нужно было врать? Притворяться?       Теперь это всё было неважно. Сугуру нельзя надеется ни на кого, только на себя. Но сложно даже встать с постели – резко ослабевшие руки трясутся, когда пытаешься перенести на них вес. «Мне так хорошо с тобой, Сугуру», – глаза сверкали в полумраке комнаты, завораживая своими бликами. Губы приоткрытые, влажные, припухшие от поцелуев – Сугуру не мог от них оторваться. Ей хотелось открыть сердце, вывернуть перед ней всю душу наизнанку и вложить её в мягкие теплые ладошки. Она сделала ему так больно, как не делал ни один проклятый дух, ни один монстр, а ведь была всего лишь человеком. Люди страшны не силой, но властью, которой обладают над магами.       Гето думал, что влюблён, а оказался проклятым. Но нужно как-то продолжать жить дальше. Зачем-то же он появился на этот свет… Должна быть цель. Должно быть дело, с которым справится только он. Иначе само его существование бессмысленно. Гето убедился достоверно – он был рождён не для того, чтобы быть любимым.       «Смысл… Должен быть смысл».       ***       Как оказалось, в глубине души я всегда была готова к чему-то подобному. Это стало ясно сразу после того, как глаза наткнулись на отстроченное маленькими кристалликами свадебное платье, что висело на манекене без головы прямо посреди моей комнаты. Я была готова поверить во всё, что угодно, кроме самого очевидного. Что замуж выходит наша тридцатилетняя уборщица, и плевать на роскошность платья. Что бабушка на восьмидесятом году жизни обрела своё счастье и вот теперь планирует влезть в этот белоснежный корсет. Но сердце с первого удара закричало, чтобы я уносила ноги. Сумка полетела на пол; я бросилась на улицу, даже не обуваясь.       – Госпожа! – крикнула вслед та самая служанка, что была сосватана в моих мыслях десять секунд назад. – Что случилось? Куда вы?       Я почувствовала кожей, как настороженно приподнимают подбородок дяди, беседующие сейчас с моим двоюродным братом за бумажными перегородками сёдзи; как господин Исао машинально принюхивается, будто пёс, готовый взять след.       – Забыла кошелек в такси! Нужно бежать!       Джеро, молю тебя, окажись дома. Наверное, ты один на всём белом свете можешь спасти меня. Наверное, ты один не побоишься встать на мою защиту, даже если твоими противниками будут трое могущественных мужчин.       «Или четверо? Похоже, я зря доверилась Казумо».       Босые пятки поднимали в воздух облачка пыли. Почему-то именно сейчас органы чувств решили сконцентрироваться на погоде. На улице тепло, днём солнце припекает достаточно сильно. Идеальная пора для выпускного, который ожидал меня совсем скоро. Я хотела пригласить на него Сугуру… Месяц, прогулянный в гостях у кузена, вроде бы не должен был сильно ударить по моей успеваемости – господин Исао договорился о дистанционном обучении, и домашние задания всегда в срок улетали на электронную почту. Неужели они даже не собирались дать мне закончить учёбу? Хотели сразу запереть дома, чтобы я плодила потомков великого клана, как свиноматка. Наверное, и муж нашёлся под стать – наверняка старый, толстый и очень богатый. Злость закипела в уголках глаз, погнала вперёд быстрее. По этой дороге можно бежать хоть в кромешной тьме с закрытыми веками – она известна мне досконально. Столько раз плечо Джеро становилось моей жилеткой для слёз, опорой, якорем. Хоть что-то есть хорошее во всей этой ситуации – мне есть куда бежать. Я знаю, что друг ни за что не отставит меня.       Парадный вход оказался заперт, но перемахнуть забор тренированному телу теперь было не так сложно. Я раздвинула двери с такой силой, что створки задребезжали, а рельсы завибрировали. Грязь со стоп посыпалась на деревянный пол. Ничего страшного, потом вымою. Ещё несколько шагов, и я окажусь под защитой.       За столом сидело шестеро. Джеро подскочил, как только увидел меня; в радужках мелькнул испуг. Наверное, видок ещё тот… Волосы точно сбились на бок и торчат наэлектризованными антенками, лицо и руки отекли после перелёта, одежда пыльная и несвежая. Я бросилась к нему по дуге, огибая деревянную круглую столешницу; парень двинулся мне навстречу. Наверное, у него какое-то совещание. Я с радостью помогу ему потом, чем смогу, но сейчас мне нужна лишь капелька успокоения.       – Боже, что с тобой?       Мы встретились посреди комнаты; я влетела в его объятия, как стрела в мишень. Все объекты вокруг казались смазанными; только Джеро представлял собой плотную телесную субстанцию, будто подсвеченную изнутри. Ладонь легла мне на затылок; не вовремя подумалось о том, а какого цвета у него рубашка? Сейчас не различить. Надеюсь, не очень светлая, потому что, кажется, солёная жидкость уже пощипывает раскрасневшиеся от бега щёки.       – Ро, они хотят выдать меня замуж! Я даже не знаю за кого! Прошу, спрячь меня! Хотя бы на чуть-чуть!       – Успокойся, – твёрдо говорит друг. – Здесь ты в безопасности.       Я по привычке верю ему; у меня нет причин не верить. Джеро толкает меня спиной вперёд к выходу. Иду послушно, не собираясь отрывать лица от широкой грудной клетки. Сердце бьётся в галопе, будто пришпоренное. Но… Ощущение надежности и уверенности не спешит нежно похлопывать меня по плечам. Что-то произошло. Неужели что-то изменилось между нами?       – Ро?...       Дверь за ним закрывается с тихим стуком. Я вскидываю голову, вглядываюсь в каждую крапинку родных знакомых глаз. Джеро… другой. Или другой стала я, после того, как встретила Сугуру?       – Здесь ты в полной безопасности, – повторяет юноша. – Ты же знаешь, я всегда буду с тобой.       Чувства, мысли и эмоции мага-менталиста устроены не так, как у простых людей или шаманов иных классов. Мы управляем ими, но и они управляют нами – без должной тренировки для сопротивляемости. Я родилась эмпатиком. Моя энергия позволяет считывать эмоции людей, менять их с целью защиты или, например, грамотного ведения боя, но только при личном контакте и только с теми, чей потенциал слабее моего. Отец всегда запрещал мне «чувствовать» мужчин из нашего клана, потому что, по его словам, была опасность столкновения сил и непредсказуемого действия техники, и не-магов. «Они слишком слабы, – повторял он. –Действовать на них можно только в крайнем случае и только опытному шаману. Если ты случайно собьёшь поток проклятой энергии, можешь спровоцировать психические заболевания или сильный всплеск негативных эмоций. Человеческое тело легко отторгает их, а они, в свою очередь, могут стать зачатком для возникновения проклятого духа». Легко ему, ученику магического техникума в прошлом, разглагольствовать. Концентрировать энергию на уровне интуиции и рефлексов самый начальный этап обучения, но и его я прошла без наставников. Однако мне нужно было как-то тренироваться. В детстве я проворачивала это с Казумо – он пошёл в свою умершую мать и владел пространственными техниками, а значит, никакого диссонанса произойти не могло. Потом моими объектами стали одноклассники – я разучивала на них только позитивно-поточную эмпатию. Потом, в двенадцать лет, в первый и последний раз применила свою технику на Джеро – успокоила, когда его родители погибли в автокатастрофе.       Я отошла на шаг назад. Рука сама по себе взметнулась к рёбрам – туда, где билось чуткое доброе сердце. Место контакта не играет особой роли, но мне всегда казалось это символичным. Впервые рядом с ним – другом, соседом, коллегой мне стало тревожно. Что это? Чувства объясняют ситуацию или ситуация провоцирует чувства? Мне всегда сложно одно отвязать от другого. Но сейчас я в опасности. Я доверяю Джеро, но моя интуиция говорит, что пора прекратить это делать.       – Братан, – раздражённо начинает молодой мужчина, чья голова протиснулась только что в дверной проём. – Никто тебе защиту ломать по сто раз не будет. Завязывай со своей бабой и подключайся. Твой комп уже всё прогрузил. Пора рубить бабки.       Раньше я бы назвала словосочетание «упала челюсть» глупой метафорой, но сейчас ощутила всю её богатую литературную силу на себе. Я знала говорившего – это он украл мой телефон. Это из-за него уже месяц до меня не может дозвониться Сугуру. Если он предпринимает такие попытки, конечно.       – Пять минут, – не менее недовольно отвечает друг. Он явно не последний человек в их сборище. – Я занят.       – Ты нас под тюрьму подведёшь, блядь…       – И сразу вытащу, – едко бросает Ро.       Что… Что за дела он здесь проворачивает?       Джеро берёт мои пальцы в свои, принимается их растирать, но тут же одёргивает руки, будто обжёгшись. Почему? Неужели он знает?       – Я, – он вдыхает, массируя переносицу прижатием согнутых костяшек. – Я не так планировал тебе обо всем рассказать. Но поверь, мы не делаем ничего… Такого.       – Какого – такого, Ро?       Тюрьма. Ломать защиту. Рубить бабки.       – Ты воруешь деньги с чужих счетов?       – Нет! – он возмущается искренне. – Я возвращаю людям то, что у них украли. Но в том числе и с чужих счетов, да.       – С чего ты взял, – голос тухнет с каждой произнесенной буквой. – Что их украли? Тебе могут наговорить чего угодно. Откуда ты знаешь?       – Ребята проверяют клиентов, которые обращаются. Потом…       Мне всё равно, что он скажет дальше. Мыслями я в прошлом – вспоминаю, как мой Ро носил мне цветы и драил гранёные стаканы, которые я ненавидела и никогда не могла отмыть. Был ли это тот же человек, что и сейчас? Мне проще думать, что он изменялся за время нашей разлуки, но… Люди не меняются.       Я огибаю его в одно движение, держа ладони возведёнными вверх. Готова отразить нападение в случае чего. Так, как учил меня Сугуру. Однако препятствий никто не чинит – просачиваюсь в комнату, словно какой-то бесплотный дух, и осматриваю одновременно и общую картину, и каждую отдельно взятую деталь. Парней в комнате пятеро, но особенно хорошо вспоминается лысый. Так безумно и так логично… Компания уже наведывалась к нам в кафе, в тот день, когда мой возлюбленный меня защитил. Я ещё удивилась тому, как они уверенно прошествовали к скрытому на первый взгляд столику.       «Сколько потрясений меня ещё будет ждать сегодня?»       Плечо сжала твёрдая кисть. То были не руки Джеро – их я знала досконально. Однако и пришедшего изучила не хуже.       – Милая, – господин Исао усилил хватку, как всегда, когда призывал прислушиваться к его речам особенно внимательно. – Видеться с женихом до свадьбы – плохая примета. Пойдём домой. Потерпи недельку, и намилуешься с ним, сколько следует.       Я медленно развернулась, сбрасывая непрошенные прикосновения. Они все были здесь. Отец, глава клана, дядя Шу. И Казумо. Он смотрел на меня сочувствующе, но помогать ничем не собирался.       ***       – Не туго, госпожа?       Я перевела взгляд повыше, к отражению глаз служанки, и опять отупело уставилась в одну точку. Женские руки потянули завязки корсета. Я выдохнула, надеясь, что меня сейчас задушат насмерть. Любая кончина, даже такая дурацкая и позорная, лучше всего происходящего.       – Какая вы красавица…       Вспомнилось, как Сугуру помогал мне одеваться после нашей близости. Он любил оглаживать мою талию и бока своими широкими ладонями, и я тоже обожала, когда он так делал. Шнуровка врезалась в рёбра до упора; меня затошнило. Было бы неплохо вырвать прям на платье и выйти в таком виде к гостям. Вот господин Исао-то обрадуется!       – Госпожа, скажите что-нибудь, пожалуйста. Так оставить или…       –Иди нахуй отсюда.       Женщина запнулась, побагровела. Я ощутила бы себя самой последней мразью, ведь сорвалась на ни в чём неповинном человеке, но способность чувствовать атрофировалась в тот день, когда всё перевернулось с ног на голову. Мне было наплевать на запричитавшую служанку. Бросилась вон, видимо, к отцу. Волосы всё ещё в полнейшем беспорядке. Сама я их не уложу, но и на это тоже наплевать.       «Хочу курить».       За окном раздался визг мотора мотоцикла. Это необоснованно взбесило еще больше.       – Давай, – кричу хлопнувшей двери, – беги скорее вылизывать задницу господину, что платит тебе мизерные гроши! Да у него и нету больше!       Мои вопли наверняка слышал весь дом. Скоро потихоньку начнут стягиваться гости. Их не так будет не так много, около тридцати человек, но может, хоть кого-то повеселю своим представлением. Я больше не боялась дядей или отца. Что они мне сделают? Избить перед церемонией не получится. Где это видано, чтоб невеста щеголяла в синяках? Будущей жизни меня лишили. После знакомства с Сугуру появилась крошечная надежда на то, что я всё-таки стану частью магического мира, как мне всегда и хотелось. Что буду заниматься интересной деятельностью, помогать другим, делать что-то в своё удовольствие. Рождение наследников любимому клану в планы не входило, но тут уж, конечно, всё опять решили за меня. Я рассмеялась громко, взахлёб, до икоты. Скоро сюда ворвётся господин Исао, примется шипеть как змея и трясти меня, будто грушу. А я всё равно не смогу никуда сбежать. Он везде меня достанет.       Вспыхнувшая наподобие спички небольшая истерика почти сразу же сошла на нет. Этим предложением можно было охарактеризовать состояние моей психики в последнюю неделю: полнейшее бесчувствие сменялось всплесками агрессии, ненависти и отвращения ко всему на свете, и так по кругу, по кругу, по кругу….       Я села на стул, совершенно не заботясь о наглаженной юбке, которая теперь, скорее всего, помнётся. Ладони встретили лицо, обняли его, помогли на секунду убежать из этого гадкого мерзкого мира в мягкую спокойную темноту. Хотелось остаться там навечно, но ворвавшийся в комнату господин Исао не позволил.       – Дрянь, – от злости в уголках его рта пенилась слюна. – Как ты смеешь? Встань! Смотри на меня, когда я с тобой говорю!       Звуки доносились будто через вату. Моя рука потянулась к карману пиджака – туда, где топорщила ткань пачка сигарет. Выудить её мне, само собой, никто не позволил. Дыхание мужчины превратилось в свист.       – Отец, – Казумо втиснулся между мной и мужчиной, примирительно поднимая руки. – Она просто нервничает. Не каждый день бывает свадьба.       – Конечно, я нервничаю, – пытаюсь говорить нормально, но опухшие покусанные губы добавляют сломанному голосу ещё и шепелявости. – У нас в семье все женщины либо после свадьбы, либо накануне дохнут. Я не планировала так рано встречаться с матерью и тёткой…       Зубы цепляют язык, когда широкая ладонь хлёстко отвешивает пощёчину. Я не знаю, зачем начала этот разговор, но думаю, речь перехватило желание причинить этому самодовольному ублюдку хоть немного больно.       – Отец, отец, послушай! Сюда приехала моя хорошая знакомая. Мы несколько раз работали вместе, и я взял на себя смелость пригласить её на праздник, – Казумо держал пальцы у груди мужчины, но хватать его, конечно, не осмелился. – Она очень сильный маг, особый уровень. Уважаемая девушка не только в Японии, но и за её пределами. Это хорошая возможность обзавестись полезными связями и укрепить наше положение в обществе.       Последние слова подействовали на господина Исао, как ромашковый бальзам. Его лицо незримо изменилось, разгладилось, стало выглядеть будто моложе.       – Что ты предлагаешь, сын?       – Она уже приехала. Позволь позвать её сюда? Пусть поболтают о своём, о девичьем. Сделают причёску, может быть, подружатся… Сестричка успокоится и выйдет к гостям в том виде, в котором должна. Поверь, Юки не только маг непревзойденный, но и психолог отличный.       Смех с издёвкой начал было рокотать в горле, но тут же оборвался. Юки? Маг особого уровня?       – Делайте, что хотите, господин, – я коряво присела в реверансе, вкладывая в этот жест весь сарказм, что могла. Нельзя показывать свою едва-едва затеплившуюся надежду.       Глава клана сверлил меня взглядом. В глазах буквально крутились шестерёнки, заставляющие мысли разогнаться до предельной скорости. «Надо проучить девчонку, но… Уважение и связи. Уважение и связи».       – Пусть идёт, – надменно бросил отец Казумо, и тот облегчённо выдохнул. – Радуйся, маленькая дрянь. Даю тебе ещё одну возможность искупить свои грехи.       – О, спасибо, милостивейший господин…       Мужчины зашагали к выходу. Я попыталась перехватить взгляд брата, но тот не удостоил меня им. Совпадение ли, что он пригласил на свадьбу бывшую Гето? Мой молодой человек рассказывал о ней немного. Они имели встречи с Юки, и я смогла это принять – прошлое есть прошлое. Хоть само существование такой девушки меня коробило – умнейшая, красивейшая, сильный шаман, с хорошим чувством юмора. Абсурд, что Сугуру выбрал меня. Но у неё особый уровень – возможно, она сможет одолеть двух достаточно выносливых магов, обладающих расширением территории, и более слабого, но очень хитрого дядю Шу. Господи, хоть бы это была она. Хоть бы она согласилась мне помочь.       – Привет, красотка!       Бодрый голос резал слух, но глаза, напротив, засияли при виде блондинки. Она чокнутая! Явилась на свадьбу в кожаном мотоциклетном костюме, а сетка в вырезе куртки едва-едва прикрывает грудь. Я вскочила, не пытаясь скрыть своей радости.       – Юки! О боже, это правда ты. Юки, пожалуйста, помоги…       Я не собиралась обнимать её, но тонкие и тем не менее крепкие руки сами притянули меня к себе. Заклепка кожанки ткнулась в щёку; я была готова расплакаться.       – Какая громкая, – фыркнула над ухом, и беспорядочно мои беспорядочно взлохмаченные волосы слегка зашевелились. – Конечно, я тебе помогу. Но у меня есть условие.       Что ж, видимо, сегодня такой день – из раза в раз я катаюсь на эмоциональных качелях. Сейчас она скажет, что вытащит меня, но запретит встречаться или искать Сугуру. А может… А может он не звонит мне, потому что вернулся к ней?       – Ну-ну, не додумываем, – гораздо тише, но с не меньшим энтузиазмом говорит Юки. – Условие такое: я спасаю тебя, ты спасаешь Гето Сугуру. По рукам?       – Чт... Что? – ужас впивается в каждую клеточку противными ледяными иголками. – Спасаю Сугуру? От чего? Что с ним?       – Ты можешь не орать, пожалуйста? О, – она что-то считывает с моих зрачках и поджимает губы. – Извини за грубость. Он жив и здоров… Ну, по крайней мере, физически здоров. Но этот разговор не для местной обстановки.       – Юки, прошу, я не слышала его больше месяца…       Эта девушка сильный маг. До её уровня мне как до луны на велосипеде, и я бы никогда не смогла бы считать её эмоциональный фон. Но её приподнятое настроение будто напускное. Будто бы ей больно, но она хочет поступить правильно.       – Сейчас не время, красотка. Проблемы нужно решать по мере их поступления. Поэтому сейчас я сажаю тебя в кресло и рассказываю план, пока делаю прическу. Потом ты по-быстренькому выходишь замуж, я тебя ворую и везу к Гето. Ты его спасаешь, выходишь замуж во второй раз – если захочешь, конечно! – и живешь долго и счастливо. А, и в техникум поступаешь. Казумо сказал, что ты маг.       – Я… Да… Юки, я маг, но редкостная слабачка. Не уверена, что смогу спасти Сугуру, но я всё для этого сделаю, клянусь. Поэтому принимаю твоё предложение.       Мы зачем-то пожимаем друг другу руки; это выглядит глупо, потому что Юки всё ещё держит меня в объятиях и нам приходится ссутулится.       – Только ты одна его, наверное, и спасёшь… – задумчивая печаль проскальзывает в красивой улыбке в последний раз. Затем сменяется азартом. – Всё, садись. Нам тебя ещё замуж выдавать.       Я покорно опускаюсь на табурет, отбрасывая пряди волос за спину. Атрофировавшийся мозг наконец-то формулирует вопрос, который, наверное, стоило бы задать с самого начала.       – Зачем мне играть свадьбу? Нельзя как-то без этого?       – Нельзя, – расчёска принимается раздирать мои колтуны. – Слушай внимательно, красотка. Повторять не буду, мало ли что. План следующий…