Осколки, что искрятся на солнце

      В душе Гето Сугуру царило спокойствие. Оно не было безмятежным, наоборот, ощущалось скорее истощающим, надломленным. Душа казалась плотью, истерзанной когтями дикого животного – оно мучило тебя так долго, что ты упустил момент, когда пытка прекратилась. Остались лишь пустота и медленно утихающая пульсирующая боль. Когда-то давно, ещё ребёнком, Гето болел гриппом. Лихорадка никак не хотела сбиваться, вызывая слёзы у матери и тревогу у отца, а потом раз – прошла в один момент. Мальчик тогда встал с кровати, пошатываясь, чтобы снять насквозь пропитанную потом одежду. Он был слабым, но тело наполнила лёгкость, а собственные клетки не грозились больше расплавиться в повышенной температуре. Маленького Сугуру тогда удивило это чувство. Сейчас оно тоже было с ним, но мастер Гето уже не испытывал озадаченности. Он знал, что находится на верном пути. Совсем скоро перебитое горло запоёт звонкие ликующие песни.       На территории огромного сада было тихо и безлюдно. Или, Гето бы сказал, безшаманно – обезьяны в любом случае не смогли бы здесь очутиться. Молодой человек задумался над тем, чтобы выйти на прогулку. Ему нужно было проверить, готов ли он возложить на себя обязанности по очистке мира от недостойных. Гето уже убил своих родителей, но, если честно, далось ему это крайне тяжело. Будет ли дальше легче, или он израсходовал весь свой запас уверенности в намеченное дело? Сможет ли он просто так истреблять невинных не-магов? Хотя их невиновность – спорный вопрос. Люди же борются с вирусами и бактериями, верно? А ведь крошечные организмы не выбирали какими им родится. Просто они существуют, и всё. Это не хорошо и не плохо, это – факт. Человек такой же паразит, как и всё остальное. Он плотно присасывается к телу шамана, заставляет делать всю чёрную неблагодарную работу, рискуя своей жизнью, и потом просто вытирает ноги. И причиной этих крайне опасных ситуаций, являются, кстати говоря, тоже люди. Столько лет их наличие на планете вынуждало Гето держать в клетке своего внутреннего зверя, но теперь мужчина готов снять с него цепи и вывести на прогулку. Кто не спрятался... Ну что ж. Шаман особого уровня, Мастер Гето Сугуру научится об этом не волноваться.       ***       – Это твоя мама?       Юки огладила пальцем фоторамку, за стеклом которой лучезарно улыбалось круглощёкое счастливое лицо. В детстве я часто разговаривала с этим изображением, брала его спать с собой, укладывая на подушку рядышком. Теперь же памятная вещь стала для меня куском дерева с картинкой. Мне больше не мерещился отблеск любви в идентичных с моими глазами, не хотелось отрезать чёлку, чтобы стать похожей на маму ещё больше. Никто её мне не заменил; я просто была ребёнком без матери. Это не хорошо и не плохо, просто данность. В моей жизни присутствовали и другие близкие люди. Бабушка…       «Которая приняла за розыгрыш мои попытки намекнуть о крайнем нежелании выходить замуж».       Джеро…       «О котором сейчас мерзко даже думать».       Сугуру…       «Где же он? Что с ним? Если и он окажется не тем, за кого себя выдавал, я не выдержу».       Да, в принципе, и всё.       – Не спи, красотка. Или это не самая лучшая тема для вопросов?       Девушка сдула со лба белёсую прядку и потёрла подушечки ногтевых фаланг друг о друга. На них осталась пыль. Видимо, служанка халтурит и свои обязанности по уборке выполняет не полностью. Я же и не знала об этом – единственное напоминание о родившей меня женщине стало не более чем предметом интерьера.       – Да мне как-то всё равно. Она умерла через год после того, как я появилась на свет. Во время выпускного экзамена в магическом техникуме…       Юки нахмурилась. Ладонь прошлась по фотографии в последний раз, будто надеялась считать какую-то подсказку обо всём происходящем, высеченную где-нибудь в углу шрифтом Брайля. Я зябко повела плечами – на улице стояла тёплая погода и температура с каждым часом неукоснительно повышалась, но меня морозило из-за колоссального уровня стресса.       – Получается, она забеременела достаточно рано… Твои родители познакомились в техникуме?       – Отец говорил, что да. Он учился на класс младше, но по возрасту был старше на год – мама открыла свои способности позже обычных шаманов. Отец уже на тот момент овладел территорией, поэтому часто отправлялся на сложные задания. Однажды он уехал, а когда вернулся, узнал о… Несчастном случае? Мне точно не известно, как это произошло.       – Территорией? – Юки непринужденно опёрлась локтем о полочку со всякими безделушками и тут же зацепила одну. Маленький белый кот – его Джеро выиграл для меня в автомате – завалился на бок и очутился на полу. – Тебе не рассказывали, каким образом маги-менталисты осваивают её? Не имея особого запаса проклятой энергии или физической силы, без подчинения, призывов… Сложно представить, что для этого нужно сделать.       Я не выдержала, приблизилась к девушке и принялась топтать плюшевое игрушечное тельце острым каблуком босоножки. Собеседница терпеливо ждала, пока я смогу взять себя в руки; я же прокручивала в голове всё то, что уже ей поведала о своей семье и пыталась вспомнить, не известно ли мне случайно что-то ещё. Что-то, что покажется не очевидным на первый взгляд…       – Нет, не рассказывали. Я… Не очень сильный маг. Драться умею едва-едва, и то, меня Сугуру научил…       Я понимала, зачем она спрашивает все эти вещи. Передо мной стояла важная задача – воздействовать на настроение господина Исао и убедить его в том, что мне нужно покинуть дом ненадолго и для важного дела. Осуществление плана начнётся после официальной регистрации, ведь до её начала глава клана будет предельно внимателен и напряжён. Вступать в прямой бой нельзя – мои дяди и отец достаточно опытные маги, плюс ко всему, я не знаю, кого он пригласил на торжество. Юки вступит в игру только в крайнем случае, ведь её вмешательство неизбежно приведёт к вовлечению в бойню как можно большего количества людей и шаманов, а следовательно, и жертв.       – Отец Казумо освоил расширение территории так же рано?       – Прости. Этого я тоже не знаю.       – Дядька Исао может вызвать невыносимую боль лишь усилием воли, – припомнила моё недавнее повествование Юки, меряя комнату по-мужски широкими шагами. – Мы что, в «Гарри Поттере»? Кто дал ему право использовать заклинание круциатус?       – Пожалуйста, не называй его дядькой, – опасливо зашептала я. – Он не терпит неуважительного отношения. Если услышит…       – Я контролирую этот момент беспрерывно, – тонкое запястье с массивным браслетом на нём взметнулось в воздух, призывая замолчать. – Твой отец управляет органами чувств противника. Он может заставить поверить во что угодно – во взрыв за спиной, в плач ребёнка неподалёку…       Девушка внезапно остановилась, будто наткнулась на невидимую стену. Лопатки в вырезе майки – борцовки напряжённо притянулись друг к другу, и это почему-то очень повысило уровень моей тревожности.       «Хороший из меня эмпат. Свои эмоции под контроль взять не могу, а собираюсь управлять чужими, причем шамана, многократно превосходящего меня по уровню и знаниям».       – Почему ты не учишься в техникуме? Твои деды-сексисты посчитали, что женщины недостойны получать знания?       – Нет, – взгляд упал на часы. Совсем скоро начнётся церемония. Мне, конечно, важно следить за временем, но на самом деле просто стало стыдно смотреть в глаза напротив сейчас. – Я изъявила желание и отец отвёл меня туда… Стыдил, правда, что ничему толковому в драке или магии я так и не научилась, мол, род опозорю, но отвёл. А я перенервничала. И…       Набойка каблука зацокала по покрытию пола с новой силой. Поролон посыпался из вспоротого белого животика, разлетелся в стороны. Я была очень привязана к этой игрушке, и сейчас, вымещая на ней злость, чувствовала, как обрубаются металлические канаты связи с Джеро.       –… И разговаривала очень грубо. У старика чуть челюсть вставная не вывалилась… Задела что-то личное. Он сказал, что никогда, никогда я не смогу учиться ни в этом техникуме, ни в любом другом. Что для него дело чести об этом позаботится.       Я пыталась пошутить, дабы скрыть неловкость, и одновременно задыхалась из-за обиды, злости, страха и бессилия. Нога, кромсавшая плюшевого кота, уже не чувствовалась по щиколотку – так сильно я её отбила.       – У старика? – ухватила Юки. Её выражение лица было похоже на мордочку лисы, взявшей след молоденького вкусного зайчика. – Вставная челюсть?       – Ну да. Я про директора говорю.       – Как давно ты ходила туда?       Она задала вопрос как-то поверхностно, будто мой ответ ни на чтобы не повлиял. Я потрясла согнутым коленом в воздухе, чтобы ватно-вискозное месиво, оставшееся от любимого подарка, соскочило с каблука. Может быть, я когда-нибудь и смогу простить Джеро – он делал для меня так много… Но уже ничего не будет, как прежде. Мы никогда, никогда не станем отныне друзьями, приятелями или любой другой категорией близких людей.       – Два года назад. Этот мужчина такой дряхлый, не представляю, как он умудряется держать руководство школой…       Юки азартно выдохнула, отбросила длинные пряди назад обеими руками так резко, что те ударили её спине. Костлявые ладони вцепились в мои плечи.       – Ты соврала мне сейчас, – радостное возбуждение пропитало голос. – Ты не ходила в школу, и не хамила директору. Это были галлюцинации. Надо полагать, работа твоего отца.       Позвоночник пробило холодным электрическим разрядом. Нет-нет, мужчинам клана было бы выгоднее иметь высокорангового мага у них в семье, а с домашним обучением я справлялась на редкость плохо… Они бы просто могли отдать меня на подготовку к профессионалам…. И потерять. Без присмотра можно сбежать, влюбиться и уехать в другую страну, умереть… Никогда не принести потомства своему роду.       – Старикан, которого ты видела, не является директором школы уже лет десять точно. Скорее всего, он заведовал всем в молодости твоего отца, поэтому видения были с ним. Тебя отлучили от школы, чтобы иметь возможность контролировать. И чтоб отрезать связь с магическим миром.       Голова закружилась. Тело покрылось ледяными колючими мурашками и тут же упало в жерло вулкана. Я присела на корточки, упёрлась руками в дерево ламината. Юки, на удивление, не оказала поддержки на этот раз – она нарезала квадраты подле меня, деля их прямые углы равным количеством шагов.       – Итак, теперь я знаю пять магов-менталистов. Твою чокнутую семейку, тебя и ещё одного моего знакомого, который подделывает воспоминания и держит человека в чертогах разума, пока он не примет решение отказаться от боя. На редкость талантливый и несчастный. Твой дядя Шу был женат? Может быть, у него есть дети?       Высказаться не получилось, поэтому дать отрицательный ответ пришлось посредством жестов. Юки очень сильна, я очень слаба. Почему же мне так легко уловить сейчас исходящую от неё ауру жестокости?       – Тогда я с уверенностью могу сказать, что территории у него нет. Его мать жива, отец погиб самостоятельно. Жены нет и не было, детей тоже. Как бы он не старался, он не сможет овладеть расширением, если не испытает боли.       В затылок начали врезаться раскалённые железные пруты. Не понять сейчас, что происходит, где верх, а где низ. Стопы Юки в коротких носочках шагают будто по потолку, но топают так, словно она не разулась и осталась в своих грубых ботинках с тяжелой подошвой.       – Я так мечтала об этом…       – Не вздумай плакать. Нельзя повредить макияж и дать дяде усомниться, что ты смирилась со своей судьбой.       – Так хотела учиться в техникуме… Иметь друзей, веселиться, работать, помогать людям… Учиться, не спать, ходить на задания, а потом пить колу и играть в автоматы. Знать, что товарищи прикроют спину. А меня просто заперли здесь, оставили тухнуть… Им нужна не я, а моя матка. Наплодить ещё детишек клану. Какой клан из пяти человек, правда, Юки? Правда ведь? Нужно больше… А Джеро… Он занимается какой-то незаконной ерундой. Из него можно потянуть приличное количество деньжат. Вот тебе идеальная пара, ха-ха… Свиноматка и денежный мешок…       Я не плакала. Юки запретила. Однако, оказывается, впадать в какую-то там по счёту за сегодня истерику тоже нельзя, поэтому девушка влепила мне сразу две хлёсткие пощечины.       – Я не закончила. Ты должна знать кое-что ещё.       Хотелось сдаться, свернуться калачиком и выть о несправедливости мира. Такой привилегии у меня не было – на кону стоит не только моя свобода, но и успешная спасательная операция в отношении Сугуру. Только это, наверное, ещё и держит на плаву. Ради него можно преодолеть что угодно.        – Мой знакомый шаман-менталист, о котором сейчас было упомянуто, вынуждено вступил в противостояние с очень сильными проклятыми магами. Последние – это те, кто изгоняется из нашего сообщества за нарушения законов. Они не гнушаются грязных методов развития своих техник, поэтому мужчине, о котором я рассказываю, пришлось экстренно освоить территорию. Его дочь болела раком, долго и тяжело… Но казалось, что вот-вот и пойдёт на поправку. Сбылось бы это или нет, он не узнал, потому что убил своего ребенка. Чтобы подчинить расширение территории, нужно уметь подчинять боль. Так он мне сказал.       Ещё немного, и тело растечётся по полу безвольным пластом. Я сразу поняла, к чему ведёт Юки, но осознала только умом. Сердце не было готово это принять.       – Таким образом мой знакомый стал очень полезным звеном в битве против сборища шаманов-преступников. Однако простить себя он так и не смог, и спустя два года после боя умер. Покончил с собой. К чему я веду? У меня была слишком маленькая выборка случаев, но теперь она стала больше. Маги-менталисты переживают потери, убивают любимых и, если не сходят с ума, становятся в сто крат сильнее. Твоя мать не погибла во время выпускного экзамена. Её убил твой отец. И мать Казумо умерла не своей смертью…       Казалось, что Юки раздвоилась, а может, и растроилась. Сейчас блондинки стоят за моей спиной, тычут в меня пальцем и осуждают мою слабость. Мне нужно быть сильной ради себя, ради Сугуру, но как распрямить спину, если нет хребта? Так странно, эмоции Юки считываются всё чётче и чётче. Она сочувствует мне, боится за кого-то, и в то же время она жестока.       – Дай руку, – каркает осипшее горло.       Девушка протягивает мне кисть ладонью вверх, и эта подачка становится точкой моей опоры. Каким-то чудом я встаю с колен, беру эмоции под контроль. Они покоряются мне медленно, будто пламя свечки, что постепенно тухнет, накрытое бескислородной банкой. Я – эмпат. Я управляю эмоциями, и они будут подавать голос только тогда, когда получат дозволение.       – Необходимое зло, – голос ровный, не окрашенный в разные тона, но и не сломленный. – Вот, что ты делаешь сейчас. Вот, что ты сейчас испытываешь.       В душу вливаются новые краски палитры – долг, горечь. «Я должна помочь Гето, хоть он и влюблен в другую».       – Ты сдалась мне, Юки? Я читаю тебя. Банально, но как открытую книгу. Что это? Это сделала ты?       – Нет, – облегчение. – Это сделала ты. Я пнула тебя, а ты сгруппировалась и крутанула сальто.       Юки нервничала незадолго до этого – боялась, что не сможет нащупать ниточку и понять, как устроена циркуляция проклятой энергии в организме мага-менталиста. Опасалась ошибиться. Надеялась, что сможет помочь мне понять, как одолеть дядю. Я видела это всё так же явно, как и собственные пальцы, что сжимали запястье Юки.       – Сейчас у тебя прилив ресурса, – женская речь ускорилась. – Как эректильная фаза шока при серьёзных травмах, когда нервные окончания не чувствуют боли, а тело так и норовит подёргаться и подвигаться. Твоё состояние обусловлено болью, которую причинили тебе мои слова. Правдой, которую ты узнала. Нам надо поспешить. Говори клятвы сама. Целуй Джеро сама. Вам нужно как можно скорее заключить брак, чтобы господин Исао расслабился и стал восприимчивее к твоей технике. Я не знаю, когда начнётся торпидная фаза – фаза торможения – но знаю, что в этот момент твои способности упадут. Сейчас твои силы наравне со мной, потому что я немного сопротивляюсь твоему эмпатическому взору, однако не могу от него скрыться.       – Может быть, имеет смысл попытаться сбежать сейчас?       Улавливаю сомнение, безнадёжность до того, как услышу ответ.       – Твой отец, дяди, гости… Слишком много факторов риска. До заключения брака все взгляды будут притянуты к тебе, после – к столам с закусками. Появится ощущение, что ты уже никуда не денешься. Нам нужно не только грамотно использовать свои силы, но также и создать благоприятную обстановку и выбрать подходящее время.       –Я поняла тебя, Юки.       Чувство, что я контролирую одну из немногих сильнейших шаманок особого уровня легло на ноющее сердце успокаивающим бальзамом, а кровь вспузырилась, как во время пьяного развязного поцелуя с Сугуру. Появилось ощущение, что всё получится. Надеюсь, это я управляю эмоциями, а не эмоции управляют мной. Когда ты маг-эмпат, очень легко провалится в пропасть из-за одного неверного шага.       «Сугуру, совсем скоро мы увидимся. Я всё для этого сделаю, Сугуру».       ***       – Молодец.       Он бросил мне это с куда большей искренностью, чем были сказаны его поздравления и слова напутствия. Отныне этот мужчина не мог называться моим отцом или родственником. Просто он. Вздыхает с облегчением от того, что господин Исао не будет высказывать ему претензий из-за строптивости дочери, ведь она покорилась его воле.       Когда-то меня водили к стоматологу, и он замораживал мне зуб, чтобы провести все манипуляции безболезненно. Сейчас я испытываю похожее чувство, но во всём теле. Моим губам всё равно, что на них осталась слюна Джеро. Меня даже не тошнит. Рукам плевать, что им приходится обнимать дядю Шу. Мои эмоции холодны и кристально-чисты, и совсем скоро я покорю главу клана своим могуществом. Пусть моё нахождение на вершине продлится недолго, я успею покрыть корочкой льда и его мысли. Он не почувствует подвоха.       – Господин, – поклонилась я. – Я… Мы счастливы разделить этот день с вами.       Его глаза одобрительно сверкают от того, что я не устраиваю сцен при гостях. Он не знает, что шоу идёт уже давно, и сейчас, в момент, когда ладонь Джеро энергично трясёт его, представление приближается к своей кульминации.       – Разрешите обратиться к вам с личной просьбой, Господин?       Он морщится, но приглашающе машет кистью в сторону. Я беру его под локоть, невербально показывая чистоту своих намерений. Боковым зрением вижу, как мой фиктивный муженёк порывается пойти за нами, но тот, кто меня зачал, останавливает его. И правда, Джеро, ну чего ты? Твоя любимая жена всего лишь хочет подготовить тебе сюрприз.       – Говори.       Кланяюсь ещё раз, прижимая руку с кольцом на пальце к груди. В глубине души я готова отрезать себе этот палец, если не удастся смыть след абсолютно ненужного мне украшения и прикосновения совершенно чужого мне теперь человека.       – Господин. Мне не выразить словами весь тот стыд, что я испытываю сейчас…       Голос Юки в голове приказывал не смеяться. Сама она дудела шампанское, развалившись на двух стульях. Думаю, и мне потом можно будет пропустить бокальчик.       – Я готова молиться всем Богам и благодарить их за то, что они вразумили меня. В момент, когда мы с, – плавное движение подбородком в сторону Джеро должно было показать, что я насмотреться на него не могу, – моим старым другом стали мужем и женой у меня просто весь мир перевернулся. Поверить не могу в то, что я вела себя так ужасно…       Глаза господина Исао стали самую чуточку мягче. Сейчас я обниму его, и мне нужно воздействовать на эмоциональный спектр мужчины напротив так сильно, как смогу. Потом касаться его будет уже нельзя – это может показаться слишком подозрительным.       – Вы самый умный, самый лучший, самый добрый дядюшка, который бывает, – якобы расчувствовавшись, бросаюсь ему на шею. –– Вы часто были таким строгим, но это всегда было справедливо. Вы всегда всё делали для меня. Помогали становиться сильнее, развиваться… Мне так жаль, что я в полной мере смогла оценить это лишь сейчас. Вы хотите благополучия клану, нет, более того, вы болеете за него всей душой. И мне, как его части, вы тоже желаете лишь добра. Какая же я дура… Вы нашли для меня самого лучше мужа, которого только можно пожелать. Он любит меня, готов стать частью нашей семьи, я знаю его столько лет и доверяю ему…       Кровь прилила к щекам; под веками заплясали пятна, похожие на радужные разводы бензина. Тело не выдерживало такой безумной отдачи проклятой энергии. Ничего. Потерпит. Оно вынесло столько побоев, что происходящее сейчас – сущая мелочь.       Я отстраняюсь, словно смущаясь своего внезапного порыва. Пробегаюсь пальчиками похлопывающими движениями под глазами – «смахиваю слёзы, не вредя макияжу». Нить, сплетённая из самого тонкого, нежного, но крепкого волокна, связывает сейчас меня и господина Исао.       «Ты веришь мне. Я всегда старалась ради тебя и клана, никогда тебя не подводила тебя. Ты совершенно спокоен в моём отношении. Я самый послушный ребёнок на свете… »       Дядюшка улыбается. Я кошусь вниз, на его грудь, и осязаю, как нить превращается в толстую верёвку.       – Я… Я не знаю, люблю ли я Джеро, но знаю, что он надёжный, прекрасный человек. Мне не страшно довериться ему, не страшно стать матерью его детей. Мне бы хотелось, чтобы звонкие голоса малышей наполнили наш дом. Чтобы они выросли и стали достойными представителями клана и вашего имени.       Видение бежит к его сердцу, как импульс по нейрону. «Клан. Могущественный, богатый, уважаемый. Всё это благодаря тебе, дядюшка. Всё это будет возможно, если ты будешь мне верить».       Я не могу опустить пальцы в море эмоций, что плещется внутри господина Исао – для этого нужен телесный контакт. Мы не одни здесь, и бывший отец и дядя Шу могут что-то заподозрить. Но капельки солёных брызг уже не долетают до моих скул так сильно. Необъятный водоём успокаивается. Господин Исао успокаивается. «Тебе не нужно держать всё под контролем. Ты доверяешь мне, как себе. Ты просто хочешь расслабиться и выйти покурить… »       – Этими запутанными словами я хочу выразить, Господин, как сильно я вам благодарна. Я не знаю, почему вела себя, как истеричка, эти недели, но мне безумно жаль, что так вышло. Что я заставила вас столкнуться с этим. Хотелось бы свалить всё на эмпатический кризис и невозможность взять магию под контроль…       Волна хлестнула по щеке. Вспомнил, что я эмпат. «Разве тебе нужно беспокоиться об этом, дядя? Ты владеешь расширением территории. Ты сильнейший в нашей семье, и мало кто в Японии сможет сравниться с тобой. Я и в подмётки тебе не гожусь».       Капли стекли по коже, не впитываясь. Внезапный шторм утих так же резко, как и начался. Я держала потроха господина Исао на открытой ладони, и мне до безумия хотелось запустить в них свои когти. Не стану этого делать. Не сейчас.       –… Но не буду снимать с себя ответственности. Дорогой дядя, мне очень жаль, что я разочаровала тебя, но обещаю, этого больше не повториться. Пожалуйста, помоги мне… Ёщё один раз.       В носу защипало. Ещё чуть-чуть и может пойти кровь, и тогда всем точно станет ясно, чем я тут занимаюсь. Безмятежность главы клана продлится ещё минут десять после прекращения воздействия. Пора переходить к делу и уносить ноги.       – Чего ты хочешь, милая?       Мой монолог не занял и пары минут, однако горло мужчины уже охрипло, как после долгого молчания. Верёвка в моих руках завибрировала. Господин Исао источал такую силу, что она вливалась даже в его голос.       – Джеро наверняка подготовил мне подарок. А я… – глупо улыбаюсь и жалко пожимаю плечами. – Из-за своей дурости такой момент упустила. Ты не мог бы отвлечь его, буквально на полчаса? Я хочу попросить Юки отвезти меня в тот магазин, что находится рядом с нашим кафе. На мотоцикле будет гораздо быстрее.       – Похвально, что ты решила озаботиться об этом вопросе. Жаль, что несвоевременно. Некрасиво, когда невеста исчезает со свадьбы. Скоро мы будем начинать банкет, и вы с мужем должны будете поприветствовать гостей. Может быть, отправить кого-то?       Мягкие невидимые руки гладят мужской затылок, разминают шею, успокаивая. Осторожен, как и всегда. Уже на уровне привычки, интуиции. Это базовые рефлексы, выработанные давным-давно, но я остановлю течение этой энергии по устью огромным камнем из покорённых мне эмоций. Как же ломит виски…       «Сугуру. Я продержусь ещё немного ради Сугуру».       – Дело в том, что я ещё не определилась с презентом. Это... Должно быть что-то особенное, показатель нашей связи с Джеро. Поэтому лучше будет отправиться мне самой.       «Искренность. Ты слышишь в моих словах лишь искренность».       Я слышу хруст, словно ломаются кости. Это воля господина Исао. Секунда – и он полностью в моей власти. Если влить ему ощущение тоски и апатии, он пойдет и совершит суицид.       – Отправлять гостью по делам очень некрасиво… Но я не могу тебе отказать. Казумо! – мужчина так резко повысил тон, что дрожь сама по себе пробежала по телу. – Подойди сюда.       Мы почти не разговаривали с Казумо со дня возвращения в Японию. Я напряглась, но тут же заставила себя испытать непринуждённость – нельзя, чтобы дядя перенял от меня негатив. Казумо привёл ко мне Юки, но мы не успели обсудить с ней этот момент. Можно ли доверять ему? На чьей он стороне?       – Казумо, возьми ключи от машины в моей комнате, – выдаёт задание дядюшка подошедшему парню. – Отвези сестру, куда она скажет. Только очень быстро…       Лицо Казумо непроницаемо. Я оглядываюсь на Юки – она всё так же беззаботно пьёт алкоголь, но глаза из-под белой челки цепко выхватывают всё происходящее.       –… Понимаю, мотоцикл гораздо быстрее, но это будет очень неудобно. В платье, с причёской… Нет, исключено. Ты не можешь предстать перед гостями в неподобающем виде.       Спорить глупо. Мы с Юки разработали неплохой план, но упустили такой простой момент! Действительно собирались уехать верхом на железном коне, но в озвученном мною контексте это выглядит крайне глупо. И пререкаться времени нет. Внешне по мне, надеюсь не скажешь, но ноги с каждой секундой становятся всё более ватными, а голова – более тяжелой.       –Ты прав, Господин. Прости, это... Предвкушение затмило мне разум! Ну, что, братик? Едем?       Юноша кивнул с таким видом, будто ему больно двигать шеей. Я покосилась на Юки – она болтала с каким-то старым типом, заливисто смеясь. Её взгляд перехватить на этот раз не удалось. Не сомневаюсь, это не случайность.       «Кто-то следит за происходящим».       – Ро, – машу рукой, вставая на цыпочки. Совсем как в детстве, когда звала его купаться на речку. – Мы с Казумо отлучимся на пятнадцать минут, эээ… Помочь бабушке! Не скучай!       Минуты, что мы шли к гаражу, тянулись нестерпимо долго. Меня озадачивало поведение Юки. Я хотела, чтобы она убралась из банкетного зала как можно быстрее.       – Казу, – робко пытаюсь прощупать почву, беря его за руку. Шпилька, что фиксировала мои волосы, упала на каменный пол с металлическим звоном. – Как думаешь, насколько быстро мы управимся?       – Не читай, – предупреждает он. – Вдруг будет истощение, сознание потеряешь.       Я оглаживаю выступающую косточку запястья круговым движением и подушечки пальца и отпускаю тёплую ладонь. Выбора у меня нет. Придётся доверять кузену, хоть он и не спешит рассказывать о своих планах. Хотя тут кругом могут быть уши.       – Я бы взяла с собой Юки, – придавая тону оттенок, с которым сплетницы пересказывают друг другу новости, сообщаю Казумо. – Вдруг у неё получится помочь мне подобрать действительно хороший подарок?       Парень молчит. Мои щиколотки крутит, словно кто-то пытается тянуть суставы в разные стороны. Я останавливаюсь, кряхтя; наклоняюсь, опираясь без разрешения на его плечо. До ужаса хочется снять эти чёртовы каблуки… Шпилька, закрепляющая прическу, вновь падает, звеня. Потом ещё одна.       – Не успела выйти, а уже сама по себе раздеваюсь, – хмыкаю я, оборачиваясь назад. – Вот что значит бежать, роняя шпильки…       Лампа освещает серый каменный пол тускло, но достаточно контрастно. Ни одной заколки на нём не обнаруживается.       –Что за… Казумо?       Брат сохраняет тишину, лишь кивает – мол, пойдём дальше. Я почти его не знаю, а иду за ним с надеждой на спасение жизни. Он обычно немногословен, но это выражение лица…       Не его.       Мои руки вцепляются в его грудь двумя руками. Шпильки сыпятся с моих локонов градом; этот звук похож на разрушение мира, реальности в фантастических фильмах. Цок.. Цок… Цок..       Я схожу с ума? Не выдержала действия своей же техники? Непредсказуемое слияние энергии магов-манталистов, о котором предупреждали мужчины клана? Но Казумо не менталист. Он владеет пространством.       – Показывай!       Свежие эмоции. Чуть менее свежие. Дальше, дальше, дальше… Стыд, ощущение комка во рту. Старший брат отчитывает перед дочерью. Какой позор… Страх. Когда-нибудь она станет сильным магом и всё узнает. Сможет отодвинуть время так далеко, разбередить старые шрамы… Поймет, как на самом деле умерла мать.       Последняя шпилька упала особенно громко. Я двинула вперёд подбородком, открыла рот, как рыба, заглотнула побольше воздуха. Мягкие прозрачные волны распылились от Казумо, стряхнули личину техники-подменки. На месте брата стоял тот, кто больше не достоин никак называться. Мой бывший отец.       – Я ведь запрещал тебе использовать свою эмпатию на ком-либо из клана.       Момент, когда кровь закапала из носа на лиф белого платья, прошёл как-то мимо меня. Я сжала лоб ладонями, засмеялась, как сумасшедшая. Может быть, так оно и было.       – Думаешь то, что твоя иллюзия развеялась, результат столкновения техник, непредсказуемого действия реальности? Как бы не так. Как бы не так, господин-всегда-второй! Ха! Ха-ха-ха-ха-ха!       Карусель, на которой я кружилась последний месяц, вновь понеслась с безумной скоростью после непродолжительной передышки. Спокойствие. Истерика! Истерика. Спокойствие! Вновь и вновь они меняются друг с другом. Я смогу вернуться к нормальному состоянию, только когда спасу Сугуру. Только когда сбегу отсюда навсегда.       – Я сломала волю дядьки Исао. Он сидит там спокойный-преспокойный, попивает кофеёк. Я развеяла твой морок. Я потеряла всё! Веру тебе! Лучшего друга! Кучу лет жизни, в которых могла быть счастлива!       Вой мотоцикла разрезал воздух где-то за стенами этого угрюмого серого помещения. Где-то там Юки мчится мне на выручку. Сильнейшая. Прекраснейшая. Влюблённая в Сугуру, но всё равно спасающая меня. Навряд ли есть на этом свете кто-то отчаянней и достойней.       – Зачем ты убил мою мать? Скажи? О, я знаю ответ. Потому что твои родители были нормальными. Тебе, бедненькому, пришлось искать способ причинения боли собственной душе! Покорять её! Почему ты мне не предоставил этого выбора, а? Почему запер здесь? Применил силу, заставляя поверить, что меня не возьмут в техникум!       Я обхватила щёки отца одной рукой. Он плакал. Плакал, а ведь всего пять минут назад применил способности, чтобы погрузить меня в иллюзию, выдать себя за Казумо. Спрятать. Увидел, как я манипулирую чувствами господина Исао ради спасения, и принял меры. Сам, без чьей-либо указки.       – Эй! – дневной свет хлынул в помещение. Юки поправляла мотоциклетные очки на лбу. – Беги ко мне, детка! Пора валить!       Мне сложно впустить её на эту арену, где пляшем мы вдвоем с отцом. Я зла; моё истерзанное сердце ноет, кричит, болит, требует объятий Сугуру. Вместо этого на раны белыми хлопьями фальшивого снега сыплется соль. Это злит ещё больше, приводит в ярость. Ярость белая, раскалённая.       – Мне не жаль тебя, – кричу в лицо, немного схожее чертами с моим. – О, я чувствую, как ты пытался оправдаться. Надеялся, что я пойму тебя… Так вот, я не понимаю. Не понимаю! Почему ты не убил мою мать, когда она была беременной? Вдруг это сделало бы тебя сильнее… Думал, я буду всю жизнь плясать под вашу дудку? Я отлично сыграю и сама. Я тебя ненавижу. Ненавижу. Ненавижу…       Юки уже рядом – тянет меня за руку, но я цепляюсь за мужчину. Пытаюсь надавить на достаточно тонкую кожу лица посильнее, чтобы остались синяки. Хочу влить в него всю свою ненависть, всё отвращение до капли, чтобы он тоже ненавидел себя. Чтобы страдал депрессией если не до конца своих дней, то достаточно долго.       – Ты навредишь себе, дурочка, – тон спасительницы дружелюбный, но нетерпеливо шипящий. – Слишком истощишься. Ты уже себя не контролируешь. Мы договорились уйти сразу же, как будет возможность… Эмоции постепенно берут верх над тобой, это очень опасно.       – Я так легко перехватила у него контроль, Юки, – чувствую, как меня лихорадит. Кровь больше не течёт по губам. Она засохла, и говорить из-за этого немного неудобно. – Так легко…       – Уходим. Давай же, шевелись. Тебе ещё нужно спасать Гето.       – О, Ге-е-ето… Он теперь один-единственный, кого я люблю. Я спасу его, даже если мне придётся умереть. Даже если мне придется всех убить…       Юки дёргается, как от удара. Экс-отец ещё в сознании, но уже еле стоит, прижавшись к стенке. Я затопила его гноем с моих необработанных ссадин, кровью с моих коленей. Завистью к другим детям, одиночеством. Сломанной, как дешёвая китайская куколка, доверием. Он не продержался и пары минут контакта с этим, а я прожила, нося в себе подобное, много-много лет.       Мои ладони теперь в прохладных девичьих руках. Тело рискует завалиться назад – затылок каменный и перевешивает слабенькие конечности. Я и сама понимаю, что не выдерживаю такого долгого использования своих слишком быстро усилившихся способностей, но эмоции переполняют меня.       – Слушай внимательно. Гето стал шаманом-изгоем. Он хочет убить всех людей, а совет старейшин, соответственно, теперь обязан убить его. Тебе придётся разобраться в его чувствах, помочь вернуться на верный путь. Кроме тебя, некому. Ваша, – хрящик на тонкой шее дёрнулся, обозначая, что девушка сглотнула, – влюблённость и твоя техника. Вот ключ к спасению.       Я взмахнула кистями, приказывая блондинке отпустить меня. Обхватила себя за плечи – «взяла в руки».       – Юки, – мой осипший голос теперь, наверное, куда больше походил на нормальный. – Я спасу его. Знаю, что смогу. Потому что если у меня не выйдет, он умрет, рано или поздно. Значит, я обязана. Обязана.       – Хорошо.       Облегчение Юки то ли осязается, то ли читается по лицу. Видимо, выглядела я действительно сумасшедше, но, кажется, прихожу в норму.       Я следую за спасительницей, как мне кажется, несколько лениво. Воздух становится всё гуще и гуще, скоро его придётся резать ножом, как наш с Джеро свадебный торт. Оборачиваюсь, чтобы взглянуть на того, кого звала отцом, в последний раз, но вернуть взор на Юки уже не получается. Кислород выкачивают из лёгких; окружающая атмосфера оборачивается вокруг меня, будто пуховое одеяло.       Спокойствие. И темнота.       ***       … Наконец, шёлк приоткрыл округлую упругую грудь. Гето удовлетворенно вздохнул, пару секунд созерцая, как прохладный воздух заставляет покрыться манящий холмик мурашками и вздыбиться сосок. Глаза загорелись голодом, вспоминая, какой она была тогда тёплой, мягкой, податливой. Всё ему позволяла, всё хотела сама, с ним. Теперь он нашёл себя, но такой уже не нужен.       Рука продолжала сжимать сразу два запястья за спиной, на уровне поясницы. Это было легко. Она сильнее среднестатистической человеческой женщины, но по сравнению с ним – просто букашка. Пальцы легли на грудь, сжали. Кожа мягкая, нежная, быстро согревается под его касаниями. Хотелось быть заботливым, острожным; хотелось сдавить ладонь так, чтобы эта обезьяна орала от боли.       – Сугуру, прошу…       Подушечки пальцев перекатили сосок. Говорящая запнулась, подавилась воздухом. Гето чувствовал, как она замёрзла. Вдалеке ходили люди. Смеялись, напевали песни, втихую пили алкогольные напитки, маскируя их под холодные чаи и энергетики. Ничего страшного, если они спустятся сюда и увидят, как он трахает принадлежащую ему суку. Он просто всех их потом убьёт.       Девушка вновь задёргалась в его объятьях. Пришлось оттянуть фиксирующую запястья руку вниз, заставляя прогнуться в спине, прижаться к нему ближе. Голова машинально запрокинулась; коса, перекинутая вперёд, наконец упала, открывая шею. Она оказалась прямо у его носа. Её запах совсем не изменился, всё те же хвоя, ваниль и выпечка кружат голову. Губы прихватили кожицу прямо над бешено бьющейся от страха жилкой; пальцы продолжали терроризировать грудь, иногда выкручивая сосок. Пленница усилила попытки вырваться, но и дышала теперь куда чаще и глубже.       Гето отпустил её на секунду, чтобы сорвать бретельку со второго плеча, вырвать её с мясом, и связать, наконец, эти непослушные руки. Глупая обезьянка пыталась сбежать, но и двух шагов не сделала – медленная, напуганная, дезориентированная. Он всласть напьётся её криков и стонов, и тем приятнее будет тишина, когда она потеряет сознание.       Лиф простого платья, оставшийся без какой-либо поддержки, гармошкой собрался на животе, оголив грудь полностью. Мужчина приподнял беглянку, перехватив тело прямо между бёдер у паха и за талию. Отнёс чуть подальше, туда, где фонари светили ярче. Он будет смотреть на неё во все глаза, и ему ничего не помешает.       – Мастер Гето! О, простите…       Слуга попятился назад, не решаясь повернуться к Гето спиной. Глава культа уснул прямо за письменным столом, и ему опять снились эти дурацкие сны. Она, она, опять она, снова она, они вместе. В этих снах Сугуру полностью обладал ей, шёл к трону величайшего шамана рука об руку. Но только потому, что и она сама в его снах была магом. Гето брал её полностью где угодно – здесь, в храме, в том кафе, в душе, в машине. Гето брал её полностью как угодно – после её сладких, сводящих всё нутро просьб, или насильно, как в последнем видении. Однако Сугуру понимал, что это возможно лишь там, во владениях Морфея. В реальной жизни она всего лишь обезьянка, каких он встречал тысяча на сотню. Жалкая, слабая, наглая. Предавшая его. Выскочившая замуж за другого.       Ну, а чего еще ожидать от человечишки?       Их век короток. Сугуру пропал на несколько дней – она поспешила жить дальше. Но, конечно, её жизнь не будет особенно долгой.       Гето Сугуру найдёт её. Найдёт и убьёт. Как и каждую бесполезную обезьяну, что обитает на этой планете.