Осколки, что искрятся на солнце

      Любимой погоды у Хироми Хигурумы не было, как и предпочитаемого времени суток. Он был слишком не выспавшимся по утрам, чтобы брать с собой плащ, а потому первую половину дня дрожал от прохлады. Он был слишком занятым, чтобы снимать пиджак строгого костюма, а потому парился в тёмной ткани под припекающим полуденным солнцем. Он был слишком уставшим вечером, а потому ему уже было плевать на ощущения своего тела. Лишь бы добраться домой, набрать горячую ванную, упасть в неё… Можно прямо в одежде. Всё равно он закидывает её в стирку каждый день, после круиза по тюрьмам и полицейским участкам – кажется, что запах сигарет, дешёвого кофе и специй для картофеля въедается в каждую ниточку. Какого чёрта полицейские участки вообще пахнут специями для картофеля? Почему все организации, где ведётся бумажная работа, пахнут специями для картофеля?       Вибрация телефона щекочет бедро. Когда-то Хироми поставил на звонок одну из немногих нравящихся ему песен, но всё равно так и не выключил беззвучный режим… Хочется запрокинуть голову и испустить горестный вздох, но он не настолько эмоциональный человек, поэтому всего лишь лезет в карман пальцами. От вида имени на экране хочется то ли улыбнуться, то ли поморщиться. Мужчина не подносит трубку к уху слишком близко по-привычке — в юности его потенциальная собеседница обладала слишком звонким голосом. Сейчас же интонации стали тише, научились подчинять слушателя не громкостью, а иными чарами, но мышечная память Хироми всё равно после стольких лет пыталась защитить своего хозяина.       – Да.       – Хиро-о-о-ми, – нежные переливы голоса буквально-таки кричал о том, что мечтающего об отдыхе утомлённого адвоката сейчас будут долго и мучительно использовать в своих корыстных целях. – Мой дорогой любимый друг…       – Здравствуй, Хина. Ты в порядке?       – Вполне! Как твои дела?       – Давай, – Хигурума потёр переносицу узловатыми пальцами. – Сразу к делу.       – А, ну ладно, – в динамике раздалось поскрипывание. Хироми точно знал, что девушка залезла на свой высокий стульчик, закинула ногу на ногу и теперь покачивала стопой. – Приезжай ко мне. Мне очень нужна помощь, и я так кстати вспомнила, что за тобой должок!       Мужчина хмыкнул. Действительно, однажды Хина очень его выручила, и Хигурума, конечно же, сказал, что он обязательно ответит ей тем же. Только этот аргумент уже был использован пару раз. Хигурума бросал все дела, чтобы отправиться на спасение прекрасной леди, а по прибытии узнавал, что она просто соскучилась и хочет провести с ним время. Согласен ли он вновь ввязаться в эту авантюру? С одной стороны, вдруг ей и впрямь нужна помощь. С другой, он так устал… Впрочем, как и всегда. А Хината порой бывала шумной, гиперактивной, яркой, но при всём при этом никогда его не утомляла.       – Я тебя услышал, – безэмоционально выдавило горло. – Выдвигаюсь.       – Кофе будешь?       Хироми улыбнулся. Он не знал этого, но оттенок чёрных глаз в сумерках улиц сделался мягче.       – Конечно. Конечно, буду. ***       – Так-так-так, – Хината разгладила складки на юбке и забавно склонила голову набок. – Я всё слышала! Опять занимаешься сложными бесплатными делами, выручки с которой дай Ками хватит на кусок хлеба?       Юный, но уже очень известный адвокат Хироми Хигурума не стал утруждаться и закатывать глаза. То, с какими случаями он работает — лишь его выбор, но подруга была права. В правоохранительных кругах Хигуруму знали как человека, берущегося за самых сложных подзащитных, от которых отказываются его коллеги. Во-первых, они тянут на слишком солидный срок в случае проигрыша. Во-вторых, имеют за душой слишком мало денег. Такие клиенты очерняют репутацию, но Хироми Хугуруму подобные вещи, казалось, не беспокоят. К нему часто обращались за советом, но никогда — с приглашением посидеть в баре. Он всегда выглядел таким уставшим, что, казалось, свалится замертво от пинты пива.       – Ты знаешь что-нибудь о приветствиях, Хина? – молодой человек медленно развернулся, засовывая телефон в карман брюк; полы застёгнутого на одну пуговицу пиджака хлестнули его по тазу. – Люди говорят их вместо воплей из-за спины, когда встречаются друг с другом.       – Здравствуй, мой дорогой друг! – женские ручки скрестились под грудью, а носок сандалии притоптывал по асфальту, поднимая облачко пыли. – Ну так что? Это опять тот паренёк с шизофренией, да? Ещё не разобрался с ним?       – Это не так быстро происходит… Стой, что? Паренёк с шизофренией? Откуда ты знаешь?       За упомянутого юношу Хироми болел всей душой. Всхлипы его несчастной матери и безразличный, упёртый в стену взгляд самого подзащитного всё время прокручивались в голове против воли. Доказательства его вины были косвенными, но никаких опровержений не имелось вообще. Парень не отправится в тюрьму — ему грозит принудительное лечение, которое, вероятнее всего, полностью разрушит его личность.       – Ну-у-у-у…       – Только не говори, что ты рылась в моём телефоне, Хина, – Хигурума потёр переносицу пальцами, и этот жест накинул ему сразу несколько лет. – Хотя нет, это невозможно. Все материалы я храню в защищённой папке…       – Ой, ну прямо-таки защищённой, – хихикнула девушка. – Я пароль с третьего раза угадала! Ой…       Изящная ручка звонко шлёпнула по губам, но было поздно. Молодому человеку всё-таки пришлось закатить глаза. Его подруга переживала сложный период жизни и справлялась со своим самочувствием примерно так же, как и он — безостановочно помогала людям, но делала это в несколько… Насильственной форме.       – Хина…       – Прости, прости! – она пыталась заглянуть в спрятанное в ладонях лицо, чтобы понять, насколько сильно злится на неё Хигурума.       – С третьего раза? – стало даже страшновато. – Неужели я настолько предсказуем?       – Конечно нет. Просто я хорошо тебя знаю. Вариант «justice» не подошёл, моё имя тоже…       – Твоё имя? Почему оно должно было подойти?       – Я смотрела сериал «Шерлок», и там была такая ситуация! – оскорбилась Хина. – Ирэн поставила имя главного героя как пароль, и он её раскрыл!       – Допустим, – уголок рта наметил крошечную улыбку. – Но почему ты решила…       – Да я шучу, Хиро. Тебе незачем так поступать, верно? Ты ведь не влюблён в меня. Это просто шутка. Но то, что ты использовал фамилию Кирка Хэммета, меня, конечно, озадачило…       – Почему? Ты ведь знаешь, что этот музыкант мне нравится.       – Потому что я смотрела сериал «Шерлок», – настала очередь Хинаты улыбаться. – И в нём Ирэн…       – Ооо, – застонал молодой человек. – Это совершенно другое дело!       – Ты что, влюблен в Кирка Хэммета, Хиро?       Она поднесла своё лицо к его так близко, что носы буквально соприкасались друг с другом. Иногда Хинате действительно хотелось потереться о нос Хиро — сложно игнорировать такое произведение искусства.       – Я вообще не понимаю, как разговор перешёл в эту тему.       – Ага! Так и не ответил! – Хина стоически дождалась момента, когда взгляд возведённых к надлобью глаз вновь сфокусируется на ней. – Ну, ладно. В общем, я заметила одну маленькую деталь…       Далее события закрутились с нечеловеческой скоростью. Хина приметила на фотографиях, сделанных экспертом-криминалистом, одну маленькую деталь — след на почве в форме морского конька. Следствие вынесло вердикт, что вещица оказалась деталью детского украшения, но подруга выдвинула другую версию. Она изучала историю моды для написания одного из своих первых романов и настаивала на другом — конёк ни что иное, как набойка сапог из старой коллекции Толла Клиренса. Поскольку партия обуви была ограниченной и старой, искать покупателей пришлось в секонд-хендах и комиссионных магазинах. В разных точках нашлось три записи о приобретении элемента гардероба.       – Надо смотреть самую последнюю, – рассуждала Хина, слизывая капельку кетчупа с хотдога. Хигурума внимательно следил за каждым движением острого розового язычка, хоть его и подташнивало от запаха дешёвой еды.       – Последняя запись о женщине, – адвокат не возражает, а просто говорит. Он понятия не имеет, как его профессия переквалифицировалась в следователя, но был готов на всё, чтобы помочь своему обвиняемому. – Психологи выдвигают предположения о том, что убийство совершил мужчина. Жертва имеет… – он вновь опасливо скосился на булку с сосиской, опасаясь испортить аппетит спутнице. – Косметические уродства. Шрамы на лице…       – Ага, я видела.       – Бытует мнение, что женский пол не наносит раны, портящие внешность.       – Смотря кому они их наносят…       – В любом случае, весь список людей, связанный с погибшим, исследован вдоль и поперёк. У всех алиби и полное отсутствие мотивов… Кроме моего подзащитного.       Последнее замечание сквозило горечью. С каждым месяцем практики и без того аморфный Хироми Хигурума становился всё более скрытным и безэмоциональным, но Хина пока что имела счастье видеть его без прячущих всё масок на лице.       – Нужно опираться на дату, – настаивала девушка, вытирая руки бумажной салфеткой. Ей хотелось ободряюще сжать мужскую ладонь, но друг не шибко любил телесные контакты, а остатки пищи под ногтями были ещё одним аргументом в пользу довода его не трогать. – Следов самих сапог нет, значит, они не надеты на ноги и набойка выпала из коробки. Скорее всего, они кладут туда запасные, потому что форма каблука уникальная.       – Мы не следователи и не прокуроры, – напомнил Хигурума. – Никто не даст нам право сделать запрос по имени человека, которого мы подозреваем только из-за набойки лимитированных сапог…       – Да я в онстограмме найду её, – фыркнула девушка. – Точнее, уже нашла — она подписана на обновления того магазинчика, в котором выцепила эти потрясающие ботфортики. Но аккаунт закрыт. Сейчас я ищу её в фолловерах косметологов или мастеров маникюра — раз любит коллекционные шмотки, значит, ухаживает за собой.       – Может, она какой-нибудь дизайнер и собирает ретро-образы?       – Тогда бы и страница была бы открыта, –язычок вновь торчал меж кончиков зубов, выдавая азарт, и потому девушка слегка шепелявила при разговоре. – Таким людям и самим подписчики нужны. В общем, находим, за кем она следит из индустрии красоты, едем туда. С пистолетом у виска убеждаем мастера выдать дату и время следующего посещения…       – Это уже перебор, Хина.       – Ну, с шоколадкой тогда, или бутылкой виски. В общем, сидим ждём там под столом эту красотку, потом вот так выпрыгиваем…       Девушка замахала руками и попыталась вцепиться в предплечье Хигурумы, но тот лишь неохотно отвёл согнутый локоть в сторону. Обычно она не вела себя настолько неуравновешенно, однако сейчас её друг погружался в переживания всё глубже и глубже, поэтому в широко распахнутых глазах так и сверкала решимость отвлечь его любым возможным способом.       Хироми не верил в успех начатой ими кампании, но тот неожиданно свалился на их плечи. Паренька оправдали. Они смогли его спасти. Это был последний раз, когда господин Хироми Хигурума плакал от невозможности справится со своими чувствами, спрятавшись в туалете. Он понимал, что не выдержал бы обвинительного приговора. В тот день чересчур наивная, взбалмошная подруга отсрочила кончину его карьеры правозащитника и тем самым приложила руку к спасению свободы ещё многих невинно осужденных человек, за дела которых Хироми Хигурума брался впоследствии. Он подарил ей значок подсолнуха — символ всех адвокатов Японии, снятый со своего плеча, и то самое обещание. ***       – Открыто!       Кто бы сомневался. Она никогда не запирала входную дверь, хотя Хироми много раз настаивал на обратном. Его подруга стала достаточно известной писательницей, обзавелась неплохо обставленной квартирой да и в принципе была слишком привлекательной молодой женщиной, чтобы вот так беспечно относиться к своей безопасности. Искусственное освещение неприятно обожгло глаза — Хигурума потёр прикрытые веки, чтобы справится с этой нудной болью.       – Хиро-о-о-ми, – голос, доносящийся из кухни, чудится слишком довольным. Мужчина невольно напрягается. Что она задумала? – Я так рада, что ты пришёл! Мой руки и проходи в кабинет. Сейчас кофе сварю и тоже подойду.       Хигурума не любит повышать голос, поэтому решает поприветствовать подругу чуть позже. Он даже не чувствует себя стеснённым, скидывая обувь и шествуя в ванную, так как гостит в этом доме чаще, чем в каком-либо другом. Их редкие встречи с Хиной позволяют не уставать от общества друг друга, но всё ещё считать себя если не друзьями, то хорошими приятелями. Хигурума помнит, что кофе она варит отличный, поэтому даже немного предвкушает этот поздний вечерний перекус, хоть он в принципе равнодушен к какой-либо еде. Общество Хинаты словно добавляет в напиток щепотку неизвестной заморской специи, что пробуждает воспоминания о более беззаботной юности и времени, когда его не мучили головные боли от недосыпа.       Рабочий кабинет писательницы, как всегда, порядком не блещет. Комната огромная, но всё пространство занято стопками листов, кучей книг, несколькими включёнными ноутбуками и просто тонной подарков от поклонников. Надутые шары, мягкие игрушки, не распакованные коробки в шуршащей фольге, украшения и сладости. Несколько букетов — розы, астры, глицинии. Хината любит подсолнухи, но редко кто-то дарит ей эти цветы. Хигурума проходит к столу, что расположен у окна с задёрнутыми тёмно-синими шторами. Он хотел бы сесть на стоящую подле софу, но она тоже завалена горами барахла.       – А вот и мой спаситель! Сколько лет, сколько зим! Хигурума оборачивается. Она совсем не изменилась, и в то же время стала совершенно другой. Высокий хвост на затылке теперь предавал облику не озорства, а элегантности. Мимика стала не такой выразительной, но настроение и мысли всё так же легко считать по танцам чёртиков в глазах. Сейчас они исполняют тверк, попутно запуская салюты, и это очень пугает Хигуруму. Но взгляда он, конечно, оторвать не может.       Хина обнимает прошедшего одной рукой за пояс, чуть не выплёскивая содержимое чашки на рубашку. Вручает ему кофе, расчищает пространсто на диванчике и плюхается на него с довольным выдохом.       – Как работа?       – Это не то, о чём мне хотелось бы говорить сейчас, – Хигурума аккуратно опускается рядом с девушкой и пристраивает белый фарфор на столике. – Там всё не так просто.       – Конечно, всё просто, – отмахнулась она. Рукав шелкового халата, едва прикрывающий локти, закатился от этого жеста ещё сильнее. – Ты слишком эмпатичный для того, чтобы быть адвокатом в Японии — стране, где подозреваемые в девяносто пяти процентах случаев признаются виновными. Хоть многие и назовут тебя бесчувственным сухарём...       – Хватит, Хина.       –... Апатичным идиотом, берущимся за безнадёжные дела...       – Серьезно, тебе лучше помолчать.       –... Глупцом, не понимающим шутки...       – О, спасибо за комплимент. Очень изысканный.       – Я-то знаю, что ты не такой! Тебе точно менять работу! Ну, или страну проживания. Давай ко мне, в писатели!       Хигурума хмыкнул. Эта идея была потрясающей в своей абсурдности, поэтому не могла не повеселить.       – Спасибо, откажусь. Мне лень придумывать псевдоним.       – Не откажешься, – девушка развернулась полубоком, устраиваясь поудобнее. Стопа прижалась к внутренней части бедра противоположной ноги; круглая коленка каким-то образом оказалась у ладони Хироми. Он подозрительно скосился на неё, но отодвигаться не стал. – Потому что это именно то, с чем мне нужна твоя помощь.       Мужчине вновь хотелось помассировать переносицу пальцами, но он подумал что это, наверное, слишком предсказуемо. Чашка с наполовину отпитым кофе стояла далеко, и тянуться к ней было лень, поэтому Хигурума просто разглядывал Хинату широко распахнутыми глазами, ожидая, когда она признается в глупости своей шутки. Девушка не спешила с этим — всё так же смотрела на него, очаровательно хлопая ресничками и едва заметно, но очень хитро, улыбаясь. Отчего-то захотелось лишний раз сглотнуть, ослабить узел галстука. Наверное, в помещении было слишком тепло.       – То есть ты хочешь, чтобы я оставил карьеру адвоката и тоже стал автором порнографических романов. Это... Не то, чего я ожидал, направляясь сюда.       К написанию «интересного» во всех смыслах чтива Хината приступила лишь пару лет назад, но это было как раз то, что принесло ей оглушительный успех. Ранее она пробовала себя в разных областях, но её имя стало синонимом именно к «королеве книг для взрослых». Данного факта девушка абсолютно не стеснялась.       – Я предпочитаю назвать это захватывающей литературой, которая направлена на получение морального удовольствия и удовлетворение вполне естественных потребностей...       – Это порно.       – Я так и сказала!       Возмущенные нотки так и играли в музыке её слов. Хигурума удивлённо моргнул, но тут же осознал происходящее. Это она должна подкалывать его, но молодой человек, сам того не желая, изменил привычный, давно устоявшийся порядок вещей.       – Неважно, – Хина с излишней силой впихнула планшет в мужские руки. – Вот, пожалуйста, ознакомься. Это наброски моего романа об одиноком серьезном адвокате, на которого вешаются все, кому не лень. Ему обязательно нужно не сдержаться и переспать со своей подзащитной, но я не знаю...       – Какого дьявола?       –... Но я не знаю, как описать все его душевные метания. Как бы он поступил в той или иной ситуации? Как бы ответил на заигрывания, комплименты? Ему нужно балансировать на грани холодности и страсти... Поэтому сейчас эти самые ситуации мы с тобой будем моделировать. Затем ты будешь подробно мне рассказывать о своих ощущениях, а я — всё записывать. Здорово придумано, правда?       Хигурума максимально старался показать всем своим видом, что это ни черта не здорово, но лицо было способно выражать лишь крайнюю степень шока. Хината, конечно, всегда очень подробно подходила к изучению материала, о котором собралась писать, но чтоб настолько....       – Великолепная идея, – покривил душой Хироми. – Очень хорошая.       Он упёрся руками в обивку дивана, собираясь встать и как можно скорее покинуть квартиру. К его несчастью, Хината знала все его мысли наперёд. Девушка легко упёрлась ладонями в его грудь, пригвоздив к месту; молниеносно перекинула ногу через бёдра в строгих брюках, усаживаясь на колени. Хигурума рефлекторно придержал её за бок — чтобы не свалилась от своих слишком резких выпадов.       – Пожалуйста, Хироми, – брови сложились домиком так жалобно, что кто угодно сдался бы под этим натиском. – Как передать те самые эмоции в постели, не проживая их? Я не могу что-то там печатать от балды. Мне нужно, чтобы читатели верили каждому слову!       – Ты слишком много на себя берёшь, Хина, – устало выдохнул мужчина. Рука, лежащая на женском бедре, горела от жара кожи, спрятанной под халатом. Вторая привычно потянулась к переносице, чтобы надавить на неё пальцами. – Такого успеха не имеет даже Библия...       – Прошу тебя, – она трогательно прижала ручки к груди, словно не собралась использовать своего друга как подопытное животное. – Прошу-прошу-прошу... Мне больше некого простить, понимаешь? Все мои друзья-мужчины открытые, милейшие творческие люди, а мне нужен такой, как ты. Ворчун, брюзга, но умный, подтянутый и с сексуальным носом...       Пальцы, оглаживающие горбинку, замерли. Хигурума машинально провёл подушечками вниз по спинке носа, к его кончику. Хината жадно созерцала этот жест.       – Ты чокнулась окончательно, – подытожил Хироми, толкая девушку вбок, чтобы ссадить с себя. – В этом деле я тебе не помощник. Посмотри фильмы для взрослых, не знаю...       – Я засыпаю под них за две минуты, – отмахнулась она. – Это совсем не то.       Хигурума ухмыльнулся.       – Вот тебе и эмоции в постели...       – Я добавлю тебе коньяка в кофе, – полетели тузы из рукавов. – Просто давай попробуем, и всё! Если тебе будет некомфортно, тут же прекратим.       Хироми не заметил, как с его губ сорвался тихий горестный стон. Он сполз по софе вниз, устраивая затылок ровно на спинке. Мужчина испытывал неловкость, лень, какой-то непонятный страх, но в глубине души уже знал — у него нет и шанса отказать Хине. Просто невозможно это сделать, когда она умоляет тебя вот так.       – Мне уже некомфортно, Хина, – вялая попытка отбиться. Девушка улыбается — чувствует, что её жертва готова сдаться.       – Так это потому что у тебя кофе без коньяка, дорогой Хироми. Обещаю, наши опыты много времени не займут...       Мужчина всё-таки развязал галстук, зачем-то откинул короткие волосы со лба. Сегодня он изучал сложное дело, теперь задача перед ним стоит во сто крат труднее.       – Это единственное, что меня радует в твоих словах. Ну, давай начнём...