навсегда

майк нервно мерил шагами свою комнату. насколько это было возможно в силу её размера и захламлённости. нервничать в подвале было бы куда удобней, но он об этом не думал. единственным, что занимало его мысли, было то, что до дня влюблённых осталось всего пять дней, а он до сих пор не выбрал, что подарить уиллу. майк ещё давно решил: это должно быть что-то особенное. поэтому, коробки конфет в виде сердец и валентинки исключались сами собой. о школьной традиции посылать розу с запиской не шло и речи. уилл не любил постороннее внимание, а это вызвало бы, ещё какое. нет, нужно было точно что-нибудь особенное. но что? ситуацию усложняло то, что все свободные деньги майк откладывал на подарок уиллу на день рождения, и он тоже должен был быть особенным. кроме того, он не мог пригласить его куда-то, куда обычно принято ходить на свидания. макс и лукас пойдут в кино, а потом, лукас сказал по секрету, заглянут в недавно открывшуюся кондитерскую, если макс не посчитает это чем-то слишком банальным. майк надеялся, ей понравится. он бы с радостью пригласил туда уилла, если бы они могли пойти. майк злился. злился на всех на свете за то, что они с уиллом не могут себе позволить вести себя как другие влюблённые. это задевало его чувство собственного достоинства и будто демонстрировало все упущенные возможности. более того, он хотел, чтобы уилл не чувствовал себя обделённым. другим. майк знает, как он переживает из-за этого. с него уже хватит. майк понимал — злиться контрпродуктивно. нужно было исходить из того, что он имел, и извлечь из этого максимум. самым безопасным вариантом по-прежнему оставался подвал. но майк понятия не имел, что с ним нужно было сделать, чтобы он выглядел более особенным и праздничным. родители так же представляли существенную угрозу. возможно, у майка паранойя, но он считал, они решат, это странно, что они с уиллом решили встретиться только вдвоём именно четырнадцатого февраля. ему нужен был совет кого-то, кто разбирался в этом лучше него. единственной кандидатурой была нэнси. но майк знал: если попросит помощи у неё, ему придётся признаться. иначе, она не поймёт всю сложность его ситуации, а значит не сможет помочь. был ли он готов рассказать ей правду? однозначно, нет. когда майк осторожно открывает дверь комнаты нэнси, предварительно вежливо постучав, что несвойственно, кажется, ни для кого в их семье, нэнси сидит на кровати и листает журнал. майк мнётся на пороге. она поднимает на него глаза. — майк? — её голос звучит удивлённо, но не нервно. это хороший знак. — ам… привет, — запинаясь начинает майк, — можно… можно мне войти? — да, конечно. садись, — нэнси похлопывает по краю кровати ладонью и убирает журнал на прикроватный столик. майк садится рядом с сестрой. он молчит и непроизвольно начинает стучать левой ногой по полу. — майк… что-то случилось? это как-то связано с?.. — 'изнанкой'. нэнси не произносит это слово вслух, и оно повисает между ними в воздухе, тяжёлое и болезненное. — нет. нет, ничего, правда. то есть, да. но ничего страшного. мне… нужна твоя помощь? — скорее задаёт вопрос, чем отвечает майк. он продолжает тараторить, едва нэнси улавливает мысль, — скоро день влюблённых. и я… я хочу сделать подарок кое-кому, но… не знаю, как. и что это должно быть, тоже не знаю. — оу, — нэнси отмирает, её беспокойство унимается, — это… это мило. здорово, — она размышляет над словами майка и говорит первое, что приходит на ум, — в школе каждый год продают розы. ты мог бы купить несколько и написать открытку, а потом их доставили бы в класс. и я могу одолжить денег, если хочешь… майк прерывает цепь её рассуждений: — нет, — он неловко опускает плечи, сутулится, — понимаешь, я не хочу, чтобы об этом кто-то знал. кроме меня и того… того человека. я подумал, может, я мог бы сделать что-то здесь, дома? в моём подвале. знаю, это не очень, — слово встаёт непривычным волнительным комом в горле, — романтично? но, что, если как-то украсить его?.. — по-моему, это очень даже романтично, — нэнси ободряюще улыбается, — мы могли бы что-нибудь придумать. уверена, той девочке понравится, если мы украсим твой подвал, — воодушевлённо продолжает она, — постой, а она знает, что нравится тебе? — знает, — майк делает глубокий вдох, — и он… мальчик, — он замирает, продолжая смотреть нэнси в глаза. кажется, он забывает дышать, ошарашенный своей сиюсекундной смелостью. — что? оу… майк, — её взгляд становится мягким, участливым, — майк, всё хорошо, — нэнси кладёт руку ему на плечо. — правда? и ты… не знаю, не разочарована во мне? — нет. конечно, нет. ты по-прежнему мой брат, и я люблю тебя. хоть редко говорю об этом. мне жаль, — она виновато поджимает губы, — это моя вина. я должна была уделять тебе больше внимания. может, тогда ты не боялся бы рассказать мне. майк заметно расслабляется, на его губах появляется улыбка. — я тоже вёл себя не как самый лучший в мире брат. — я рада, что мы признали свои ошибки, — улыбается в ответ нэнси. её глаза загораются любопытством с примесью чего-то, что майк пока распознать не может, — так… кто он? — уилл, — просто отвечает майк. — уилл, — повторяет нэнси с улыбкой, — ну конечно, это не мог быть не он. — что ты имеешь ввиду? — не понимает майк. его брови хмурятся сами собой. — ну, я попыталась представить, каким должен быть мальчик, в которого влюблён мой брат. кто-то вроде… стива, но помладше? или, может, лукас? — майк кривится, нэнси подхватывает его шутливый настрой, — вот именно! ни один мальчик не может быть настолько хорош. но уилл, — она делает паузу, кивая самой себе, — он особенный. нэнси права. уилл особенный.