навсегда

джойс стала позволять уиллу бывать в гостях у майка, но с двумя условиями. первое: его привозит и забирает кто-то из них с джонатаном. второе: они с майком выходят на улицу только пока светло. уилл считал её правила разумными и принимал их. джойс увезла его к уилерам сразу после обеда, попутно забрав из школы майка. джонатан должен был заехать за ним в семь. до тех пор у них было четыре с половиной часа, которые они могли потратить на всё, чего бы им захотелось. сначала майк позвал уилла погулять на заднем дворе, раз они уже были одеты, а солнце ещё не село. они бродили между редкими деревьями, с крон которых ещё несколько недель назад облетели листья, пытались затеять игру в снежки, но снег был хрупким и рыхлым, отчего не хотел слипаться в шары. всё закончилось тем, что они сделали несколько снежных ангелов в неглубоком, но ровном, снегу и пошли домой. мама майка предложила им выпить горячего шоколада с кексом. это был любимый кекс уилла: с орехами и шоколадной глазурью. майк говорит, он специально попросил испечь для уилла именно его. после еды они спустились в подвал и уселись в шалаш, построенный под старым столом из одеял и покрывал, устроившись в тёплом гнезде из спального мешка и пледа. они взяли с собой пару комиксов, майк прихватил из рюкзака толстую тетрадь. уиллу нравилось сидеть рядом с майком в подвальном шалаше. он был как его замок, только меньше. отчего садиться приходилось ближе. когда они читали в нём вдвоём комикс или книгу, то сидели близко-близко, а их плечи и локти соприкасались. это создавало атмосферу уединённости, замкнутости их мира, где существовали только они. иной раз уиллу становилось так хорошо и тепло, что его клонило в сон, и ему приходилось совершать над собой огромное усилие, чтобы не уложить голову майку на плечо. — сегодня на уроке мистер кларк рассказывал нам об энтропии, — начинает майк, — он сказал, это не обязательная тема, но я подумал, тебе будет интересно, и поэтому всё записал, — майк раскрыл тетрадь, он положил её одной частью на своё колено, второй — на колено уилла, чтобы ему тоже были видны его записи, и продолжил, — он задал нам вопрос: что земля получает от солнца? и когда мы ответили 'энергию', спросил снова: излучает ли земля в космос энергию, полученную от солнца, и, если да, то сколько. мы с дастином и лукасом сошлись на мнении, что излучает, но поменьше. оказалось, нет: земля излучает всю энергию, что получила от солнца. секунду уилл размышляет — майк замечает, как его глаза загораются любопытством — а потом спрашивает: — как это возможно? — сейчас расскажу. это и связано с понятием, называемым энтропией. мистер кларк сказал, это важнейшее понятие в физике. возможно, именно благодаря этому явлению мы существуем. но учёные понимают его хуже всего из известного физике, — майк сделал паузу, поискал взглядом схему теплового двигателя, и указал на неё уиллу, — один учёный хотел изобрести паровой двигатель, который превосходил бы по характеристикам существующие. в своих расчётах он сначала пренебрёг трением, и рассеиванием тепла в поршень, стенки цилиндра и окружающую среду, и у него получилось создать почти идеальный двигатель. теоретически, конечно. на самом деле такой двигатель построить невозможно. — потому что, он пренебрёг трением и другими факторами потери энергии, — кивает уилл. — да, верно. с тобой интересно говорить об этом. жаль, тебя не было на уроке, — хвалит майк и возвращается к теме, — но вот другой учёный, позже изучив его расчёты, понял, что энергия никуда не исчезает так просто, она рассеивается, а рассеянную энергию уже нельзя использовать. так и открыли энтропию. энтропия обозначает степень рассеянности энергии. низкая энтропия наблюдается при наличии концентрированной, полезной, энергии, высокая — наоборот, когда энергия рассеялась. когда земля получает от солнца энергию, всё, всё, что живёт на ней, принимается её рассеивать. растения питают свои клетки при помощи фотосинтеза, травоядные животные едят растения, плотоядные животные — травоядных. и так далее. полезной энергии становится всё меньше. так она рассеивается и рассеивается, пока вся не превратится в разряженную, не полезную. — но как тогда выходит, что земля не израсходует всю энергию? что она не закончится? если бы она закончилась… всё бы вымерло. — точно. но это если бы земля была замкнутой системой, а это не так, — майк замолкает, ему нравится давать уиллу пищу для размышлений, нравится видеть, как сияют его глаза, когда он сам делает правильный вывод. — солнце, — произносит уилл, — земля получает от солнца не просто энергию, а концентрированную, полезную, энергию. — да, верно, мистер кларк назвал это 'стабильным потоком низкой энтропии', — одобрительно кивает майк, он улыбается, — ты схватываешь всё так быстро. если бы ты был сегодня на уроке, то понял бы всё быстрее меня. — может и нет, — отмахивается уилл. его щёки покрываются едва заметным румянцем, — это ты хорошо объяснил, — уилл чувствует смущение от того, что майк хвалит его, он переспрашивает, чтобы внимание майка сместилось с него снова в сторону физики, — ты сказал, мы существуем благодаря энтропии. почему так решили? — мистер кларк считает, что жизнь настолько хорошо справляется с рассеиванием энергии, что она просто не могла не появиться. ведь вселенная постоянно стремится к наивысшей энтропии. — но если так, если вселенная постоянно рассеивает энергию, разве не странно, что существуют сложные системы, — он качает головой, размышляя, — молекулы, клетки, животные, люди, дома и кирпичи, из которых строят эти самые дома, и глина, из которой сделаны кирпичи. — мистер кларк объяснил и это. он попросил представить два стакана. один с кофе, второй — с молоком. кофе и молоко сами по себе простые. простые и концентрированные — стопроцентный кофе и стопроцентное молоко. прямо, как вселенная, когда появилась. она была простой, сжатой и имела самую низкую энтропию. если вылить молоко в кофе, появятся, — майк не успевает договорить, уилл перебивает его. — вихри, — говорит он. — да, точно, вихри. и они по своей природе будут сложнее, чем молоко и кофе отдельно. мелкие, изогнутые, где только начали смешиваться, а где уже почти исчезли. но когда молоко и кофе смешаются до конца, вихрей не станет. а содержимое стакана снова станет простым, но уже разряженным — не то кофе, не то молоко. и будет иметь самую высокую энтропию. так и с вселенной. скорее всего, она стремится из простого плотного состояния к простому разряженному. — и благодаря этому стремлению существует сложное? вся жизнь, — подытоживает уилл, — это… часть перехода? — можно и так сказать, — соглашается с ним майк. — это жутко. я имею ввиду то, что вселенная каждый день стремится к неизбежному концу, — безрадостно произносит уилл. — да. но… — майк задумывается над его словами, а потом спрашивает, — разве не здорово, что мы оказались здесь сейчас? когда есть столько всего. и мы можем… быть? ты и я. уилл чувствует, как на этой фразе внутри его грудной клетки разливается тепло. он не находится, что сказать, и только кивает в ответ. ещё полчаса они с майком листают комиксы, но уилл никак не может перестать думать об удивительной восхитительности вселенной. когда часы показывают без четверти семь, уилл поднимается с мягкого пола шалаша: — мне пора. скоро джонатан приедет. майк кивает. он едва может признаться себе, как все внутренности сворачиваются узлом при мысли, что уилл стал бы добираться домой в одиночестве. он выбирается следом за уиллом, складывает комиксы и тетрадь на стол. его сердце болезненно сжимается. — майк? что-то случилось? — уилл, прежде завязывавший шнурки, замечает его напряжение. — нет. нет, я просто... мне страшно, — майк признаётся уиллу в том, в чём себе не может, — я боюсь, что с тобой что-то случится. что потеряю тебя. снова. — майк, всё будет хорошо, — уилл говорит как-то растеряно. будто он совсем не ожидал услышать подобное признание, — ты всегда со мной. и мама, и джонатан. всё будет хорошо. — обещаешь? — просит майк. — да. обещаю, — уверенно говорит уилл, он подходит ближе, смотрит майку в глаза, — обещаю, я больше не пропаду. я всегда буду здесь. я всегда буду с тобой. майк не уверен, на самом деле щёки уилла покраснели на последней фразе, или это ему только показалось.