навсегда

уилл ходит в школу уже неделю. майк, дастин, лукас и макс всегда с ним. сидят неподалёку на уроках, вместе обедают. когда джойс работает, а джонатан занят, майк провожает уилла домой и остаётся с ним до тех пор, пока не вернётся кто-нибудь из его семьи. он помогает уиллу с домашней работой, бесконечно много хвалит его и кормит фруктами, которые джойс оставляет в вазе на кухонном столе, настаивая, чтобы уилл съедал все до её прихода домой. джойс разрывалась между домом, работой и больницей: она старалась навещать боба, как можно чаще. майку было приятно, что он может помочь. — хочешь пойти сегодня ко мне? — спрашивает майк, забрасывая рюкзак в корзину велосипеда, — мама купила новые рождественские украшения в гостиную. она сказала, я могу забрать старые себе и украсить подвал. здорово, да? — он говорит быстро и задаёт вопрос как бы заранее подразумевая согласие уилла, потому что, даже если бы уилл захотел ответить, он не успел бы вставить и слово. уиллу нравится такой майк. он только молча кивает и едва заметно улыбается. майк продолжает, — но я подумал, украшать подвал одному не так хорошо, как с тобой, что думаешь? — я с радостью. только маме нужно позвонить. она сегодня работает допоздна. она, ты знаешь, до сих пор боится оставлять меня. — а джонатан? разве его не будет дома? — да… но она беспокоится, если сама не видит, что всё в порядке, понимаешь? — да, — майк серьёзно кивает. он понимает. он и сам волнуется, когда не видит уилла слишком долго, но об этом он предпочитает умолчать, — если хочешь, ты мог бы остаться сегодня у нас насовсем. мои мама и папа будут дома. может, твоя мама не будет так переживать. уилл видит логику в его словах. но после хэллоуина он ещё ни разу не ночевал вне дома и не знал, как на эту идею отреагирует мама. майк недолго молчит, а потом добавляет: — джонатан тоже мог бы переночевать у нас, если ему будет одиноко. мы будем спать в подвале, и моя комната будет свободна. уилл смеётся. майк улыбается. он добился того, чего хотел. — думаю, он захочет остаться дома один. он часто любит побыть один: послушать музыку или почитать. наверное, ему тоже будет спокойнее, если я буду у вас. уилл звонит маме на работу с телефона в школьном дворе. майк ждёт его на велостоянке. он тихо наблюдает за тем, как уилл набирает номер, как перекатывается с пятки на носок, пока ждёт ответа, как дёргаются его плечи, когда он начинает говорить. майк смотрит просто так. уж точно не потому, что боится, будто уилл испарится, стоит ему отвести взгляд. нет. точно нет. разве что самую малость. джойс позволяет уиллу остаться у майка с ночёвкой, просит звонить ей и не забывать не выходить из дома, когда стемнеет. майк чрезвычайно рад этой новости. майк ведёт велосипед, уилл идёт рядом. он вспоминает тот день, когда рассказал маме о том, что чувствует к майку на самом деле. тогда они возвращались домой так же. уилл задумывается о маминых словах в тот день: правда бы майк не стал относиться к нему иначе, если бы узнал? мог ли майк заметить, что он для уилла чуть больше, чем лучший друг? уилл хочет, чтобы майк догадался сам, и боится этого одновременно. мысль о том, что его чувства окажутся взаимными, была сродни мечте, а если это не так, всё стало бы ужасно неловким, если бы не разрушилось полностью. — хочешь, я могу повезти тебя? — предлагает майк, вырывая уилла из раздумий, — в прошлом году я возил на багажнике оди, не думаю, что ты намного тяжелее неё. уилл отмахивается, говоря что-то о тяжёлом рюкзаке. майк жмёт плечами. уиллу кажется, разочарованно. — они с хоппером приходили на прошлой неделе на ужин, — вдруг говорит он. — да? и как? — спрашивает майк, — вы с ней ладите? — пока не знаю. мне кажется, она стесняется меня. и я тоже молчу. но ей нравятся мои рисунки. — я показывал их ей в прошлом году, — на губах майка появляется улыбка, стоит ему подумать о рисунках уилла, но она так же быстро исчезает, — когда ты… уилл понимающе кивает ему, позволяет не заканчивать фразу. майк благодарен за это. — садись, — майк останавливается, похлопывает по сидению рукой, продолжая настаивать, — я правда смогу ехать с тобой. уилл садится. чтобы удержаться, ему приходится обнять майка за пояс. на кочке велосипед подбрасывает, и уилл, теряя равновесие, подаётся вперёд, прижимается щекой к спине майка. он не может бороться с желанием не отнимать голову, и весь оставшийся до дома путь так и сидит, уложив голову майку между лопаток. майк ничего не говорит по поводу этого. он всю дорогу болтает о чём-то. рассказывает, как они с одиннадцать читают книги, когда ему удаётся выбраться в хижину хоппера, о том, что нэнси теперь запирает комнату на ключ, и ему приходится изо всех сил экономить собственные карманные деньги. уилл слушает его вполуха. ему нравится сидеть так позади майка, обнимать его, улавливать вибрации его голоса, пусть и не вслушиваясь в смысл сказанных им слов. дома они перекусывают сэндвичами с индейкой. забирают большие, но не тяжёлые коробки с украшениями из гаража и несут их в подвал. они вешают пушистый рождественский венок, украшенный ненастоящими цветами пуансеттии, на уличную дверь изнутри. майк считает такой ход более разумным, ведь никто не пользуется этой дверью зимой, а венок красивый, и они смогут видеть его каждый раз, находясь в подвале. уилл, как всегда, согласен с ним. одна из самых больших и самых лёгких коробок наполнена блестящей шебуршащей мишурой всех цветов и размеров. уилл предлагает повесить самую пушистую — зелёную — над той же дверью, куда они прикрепили венок, на манер гирлянды из еловых ветвей. майку нравится его идея. остальные длинные украшения они развешивают вдоль стен, покороче — на окно и дверь, ведущую наверх. среди украшений майк находит небольшую искусственную ёлку. они с уиллом ставят её возле входа в шалаш и наряжают игрушками. — знаешь, — говорит майк, — когда я стану старше, у меня дома на рождество никогда не будет искусственной ёлки. я буду ставить в гостиной только настоящую, — уилл кивает ему, как бы соглашаясь. ему самому живая ёлка кажется намного привлекательней искусственной. майк добавляет, — мы могли бы тоже украшать её вместе. уилл переводит взгляд с коробки, наполненной украшениями, на майка. ему приятна мысль, что майк хочет дружить с ним, когда они станут взрослыми. но майк, видимо, трактует его взгляд как-то иначе. весь вдруг вскидывается и продолжает, запинаясь: — если ты захочешь, конечно, — он замолкает, уилл готов поклясться, его лицо краснеет, — мы же… будем друзьями, когда закончим школу? майк спрашивает с сомнением. уилл нечасто слышал его голос таким: неуверенным и даже грустным. — да, конечно, — уилл отвечает напротив — уверенно. даже твёрдо. он хочет этого больше всего на свете. или почти больше всего. но он старается не пускать мысли о том, что они с майком могут быть кем-то, кроме друзей, в голову. и если майк тоже хочет всегда быть его другом, это ли не повод для радости? — хорошо, — майк расслабляется. его плечи принимают привычное чуть ссутуленное выражение. он улыбается уиллу, и уилл улыбается ему в ответ. когда дело доходит до коробки с гирляндами, майк не спешит доставать содержимое. он подбирает слова с минуту, а потом обращается к уиллу: — если хочешь, мы можем их не вешать. — почему? — уилл не сразу понимает, чем вызваны сомнения майка по поводу гирлянд. они оба с раннего детства любили их. — ну, знаешь, — майк который раз за день мнётся и выбирает слова, — год назад, когда ты… когда ты пропал, — майк не уверен, что знает, как сказать то, о чём он думает. вместо этого он спрашивает, — ты видел их… на той стороне? — а… ты об этом, — отзывается уилл. иногда ему кажется, майку эта тема даётся куда сложнее, чем ему самому, — да, я видел их. мама тогда развесила их по всему дому, чтобы я мог говорить с ней, — уилл рассказывает об этом совершенно спокойно. будто это совсем его не тревожит, но майк знает — изнанка навсегда оставила свой след в его сознании, — я… не думаю, что в этом есть что-то плохое. понимаешь, конечно, мне было очень страшно, но я знал, что она меня ищет, что она верит — я жив. они давали мне надежду, позволяли ей говорить со мной. рождественские гирлянды не стали чем-то, что вызывает у меня плохие чувства, скорее, наоборот. майку стало спокойнее от слов уилла. он долго смотрит на него, не произнося ни слова, он знает, уилл понимает его без них. — я рад, что с тобой всё хорошо, — наконец говорит майк, — и я рад, что ты здесь. его глаза наполняются слезами. он не стесняется их. не перед уиллом. уилл только кивает ему, протягивает руку, чтобы майк взял её в свою. майк так и делает. они достают гирлянды из коробки, долго распутывают их, сидя на полу, а потом развешивают по стенам, украшают ими шалаш и ёлку возле него, вешают одну на окно. они не успевают включить их, чтобы оценить результат своей работы во всей красе: мама майка зовёт их ужинать. после ужина, уже умывшись и переодевшись в пижамы они, наконец, зажигают огни. они переливаются всеми возможными цветами: красным, зелёным, синим, оранжевым. где, смешиваясь друг с другом, бликуют на стенах, где сияют по отдельности, бросая тени на пол, двери, лица мальчиков. — смотри, снег пошёл, — мечтательно произносит уилл, подходя к окну. майк видит: ему очень хочется на улицу. — давай выйдем, если хочешь, — предлагает он. — ты знаешь, мама мне запретила. — а мы на пять минут. и от дома отходить не будем. они надевают куртки прямо на пижамы. майк с трудом открывает дверь: снаружи её замело снегом. он выходит из дома первым, уилл, поплотнее кутаясь в шарф, идёт следом. на улице темно. небо чёрное, ясное. какое бывает только в сильный мороз. на нём светлячками горят звёзды. хлопья снега искрятся, будто те далёкие звёзды. они с тихим шелестом ложатся на дорогу, голую живую изгородь, на ветви деревьев и на фонари, освещающие улицу. укрывают шапки и плечи пушистым покровом, падают на щёки и кончики носов. уилл любуется снежинками. майк невольно — уиллом. уилл выдыхает облако пара в морозный воздух. он протягивает руку в варежке в направлении майка, берёт его за ладонь. майк полностью оборачивается в его сторону. — уилл? всё хорошо? уилл кивает: — да. просто… мне до сих пор не по себе в темноте. майк крепче сжимает его руку в своей. когда им становится совсем холодно, они нехотя возвращаются домой. снимают промокшие от снега шапки и шарфы, вешают их сушиться. майк гасит свет. — можем не выключать гирлянды, если хочешь, — говорит он. уилл соглашается. они ложатся на диван, укрываются одеялами. уилл лежит ближе к стене, майк - с краю. уилл спрашивает, высовывая нос из-под одеяла: — можно мне взять тебя за руку? — конечно. ты мог бы и не спрашивать. проходит около десяти, а может, двадцати, минут. сложно сказать: ночью время всегда течёт иначе. уилл не спит. майк точно знает. он дышит прерывисто, совсем не так, как когда засыпает. — если хочешь, — шёпотом предлагает майк, — я могу обнять тебя. чтобы точно было не страшно. уилл не отвечает. ёрзает на подушке, а потом сам обнимает майка за плечо. майк обнимает его в ответ. он упускает из виду момент, когда уилл сползает с подушки и, с головой забравшись под одеяло, прижимается к нему вплотную. майк не возражает. он аккуратно поправляет одеяло и закрывает глаза. его дыхание становится поверхностным, а сердцебиение выравнивается. уиллу нравится слушать, как бьётся его сердце. тяжёлые размеренные удары. звук безопасности. он прижимается щекой к его груди и слушает. а потом засыпает. этой ночью ему не снятся кошмары.