🌕
Знаете, как ощущается смерть? Знаете, как можно причинить такую боль, что человек будет слышать противный хруст своих рёбер? Оттого, что сердце будет ломать их в попытке скрыться и окончить эту невозможную жизнь. Причинить такую боль, что от безнадёги истошный крик будет вырываться из глотки, срывая голос. Боль будет настолько огромной, что она будет оставлять окровавленные полосы во внутренностях. Тело в безуспешной попытке вывести все неприятные чувства слезами, не заметит, как поток солёной воды потянет вглубь, уменьшая шанс спастись. Поток слёз и поток той боли, что продолжит собираться где-то внутри, будет кардинально отличаться. Весь этот сдавливающий комок в груди будет расти, накапливаться, оседать, превращаясь в яд. И если слова о сердце и сломанных рёбрах — лишь образная метафора, то остальное — отнюдь нет. Чтобы такую боль нанести, необязательно даже использовать самое ужасное оружие. Необязательно знать самые зверские пытки. Нужно всего лишь вывести человека из привычной ему среды и оставить одного в новой. Оставить одного. Ни с чем. Уничтожив все пути, ведущие к прошлой жизни. Это и является самой сильной болью. Человек, потерявший всё разом, уже существо. Согласны? Закройте глаза. Представьте, что весь привычный вам мир исчез. Просто взял и исчез. Без какой-либо на то причины. Всё, что вы узнали и знали до этого дня, все, кого вы любили и ненавидели, исчезли. Пух! И всё… Их нет. Нет никого. Нет требовательных родителей и безнадёжных детей. Нет безразличных любимых и друзей. Нет той самой блестящей работы. Есть только вы и неизвестная вам дорога. Не так уж больно? Так, давайте так. Добавьте ко всей этой картине красным, огромным, жирным шрифтом слово — «навсегда». И поразмыслите. Прошлое теперь не связано с настоящим. Но самое смешное и разбивающее тут то, что: — Будущее без них уже для вас невозможно. Боль ножа, пырнувшая в живот семнадцать раз, не сравнится с этим. Знаете, на что похожа физическая и моральная боль? Она похожа на хищника и паразита. Хищник свою добычу убивает и сразу съедает. Тогда как паразит селится глубоко внутри и размножается, заставляя чувствовать себя всё ужаснее и ужаснее. До самого последнего вздоха человек будет ощущать весь этот эпицентр мучений. Чонгук как никогда сломлен. Реальность кажется обманом. А факт того, что он ближайшее время будет наблюдать за тем, как продолжит разлагаться и гнить. Сводят его с ума. Один день. Один чертов день разрушил всё. Разрушил жизнь, которую он строил, вгрызаясь в неё зубами, едва ли не принося в жертву свою кровь и самого себя. Хотя почему едва? Он жертвовал многим, терпел многое. Достаточно, чтобы продолжить эту жизнь в любви и тепле. Его страданий хватило бы сполна, чтобы окупить счастливое будущее. Долго страдал, чтобы заканчивать эту жизнь прямо на границе своих возможностей. Один день разделял его и ту самую прекрасную жизнь. Всего лишь один день. Но теперь он вынужден ощущать то, как его счастье выскальзывает из почерневших рук. Однако, когда те самые пальцы приобретают живой окрас непонятным ему образом, в нём просыпается нечто иное — надежда. Надежда на то, что он всё-таки сможет жить в уюте.🌕
— Я вас боюсь! — шепчет осторожно, не отрывая слезливых глаз от чужих, начищенных до блеска чёрных туфель. Страшится посмотреть мужчине в глаза. А тот на его откровения басисто смеётся. — Возможно, и правильно, — хмыкает, толкая язык в щеку. — Узнай, что я с тобой делаю в своих мыслях и что планирую… — эти слова так и остаются только в мыслях. Вампир не озвучивает свои ярые желания. Еще не время. — Но ты ведь хочешь узнать, что случилось с твоей рукой? С тобой? Чонгук молчит, не знает, что сказать. Ему не то что любопытно, ему жизненно важно узнать, каким образом его мёртвое холодное тело вновь приобрело способность жить, а не гнить и умирать. — Ты разве не хочешь вернуться к нему? — Что? — этот вопрос застаёт его врасплох. Он запрокидывает голову, смотря мужчине в глаза снизу вверх. — К принцу, — добивает парнишку. — Как? — удивлённо спрашивает. С каждой проведённой секундой с вампиром ужас начинает расти. Этот мужчина сильно его пугает. — Если ты пойдешь со мной, я отвечу на все твои вопросы. Протягивает свою руку, чтобы этот сладкий зомби смог, опираясь об него, подняться. Но идти с ним бывший жених всё же не решается. — У тебя появится возможность жить долго, — вампир делает упор на последнем слове. Чонгук молчит, роется в ворохе своих мыслей и анализов. Мыслить здраво не получается, да и вроде вряд ли получится вообще. — И… вернуться? — Если ты сам того захочешь, конечно, — говорит так, будто наперёд знает, что тот этого точно не захочет. Возникает чувство, что мужчина что-то не договаривает. — Обещаете? — сам не знает, на что именно просит дать обещание. Обещание, что он вернётся в прежнюю жизнь? Или обещание, что ему раскроют секрет его «оживления»? А может, обещание, что его не съедят? Чонгук знает, что это обещание не будет стоить ровным счётом ничего. Что обмани его мужчина, он ничегошеньки не сможет сделать. Но как бы он не выглядел наивно, ему важно получить это обещание. — Обещаю, — вампир без заминки и колебаний сгибает первые четыре пальца, садится на одно колено, чтобы быть на одном уровне с чужим мёртвым лицом. И дальше протягивает мизинец. Которого касается бледный, тонкий и мозолистый, но значительно меньший по размеру. Под полной луной и прохладным ветром мизинцы мёртвых тел сгибаются, но живые их души медленно друг к другу притягиваются. И обещание, закреплённое под ночным небом, понимают лишь души, а не мёртвые их оболочки.***
— Не надо, я могу сам… — осторожно, с неловкостью протестует. Но чужой большой палец нажимает на его губы, не давая продолжить ни к чему неведущий протест. — Я знаю твоё тело лучше, чем ты сам, мой вкусный, — в этом предложении открытый намёк на что-то явно интересное. Новый разряд тока распространяется по всему телу приятным ощущением. И как бы странно не казалось, зомби это очень даже нравится. Несмотря на то, что этот вампир его до сих пор пугает. Чонгук делает несколько шагов назад, не желая, чтобы мужчина, что наводит на него дрожь, касался его. Мужчина широким шагом, но расслабленной походкой преодолевает расстояние между ними, пока он сам, распахнув свои огромные глаза, мелкими шажками отступает назад. От неожиданности вскрикивает, когда его с лёгкостью поднимают на руки и бережно несут через неглубокую реку с холодной водой. Тем самым не дав ему промокнуть. Вампир держит его настолько бережно, что это ощущается в лёгком поглаживании по спине, которая каким-то образом начала вновь осязать. И если сказать честно, Чонгук без понятия как, но правда чувствует бережность в чужих действиях. Вроде бы один приятный поступок, а его уже затапливает нежностью, от которой он пытается отмахнуться. У него есть жених.🌕
— Тебе говорили, что ты греховный? Внезапно вырывает из самотерзаний неожиданный вопрос вампира. — Что? — лишь на это хватает Чонгука. Словно умственно-отсталый, раскрывает рот и хлопает глазами. Разглядывает чужое красивое, немного безумное лицо, что смотрит на дорогу. Блеклый свет луны делает чужой профиль более загадочным и страшным. Интересно, как будет выглядеть мужчина при солнечном свете? Чужое лицо до безумия красивое, и от этой красотой веет льдом. Но одновременно обладатель этой красоты одним своим пронизывающим с ног до головы взглядом разных глаз сжигает внутренности. — При виде тебя возникает острая потребность согрешить, — мужчина резко переводит взгляд на лицо былого жениха, что тот так и застывает, словно оленёнок, не знающий, что делать. Продолжить путь? Сбежать назад? Или, не рискнув, продолжать стоять? Обрекая себя на неизвестность. Их лица слишком близко расположены. Чонгук замечает, как плотоядный взгляд вампира с удлинёнными зрачками плавно переходит на его раскрытые губы, которые он по привычке от волнения облизывает. Так и застывает. Зомби громко взглатывает накопившуюся от волнения слюну. И его тело покрывается мурашками, стоит вампиру вновь ухмыльнуться и кончиком языка провести по длинным клыкам. — Что случится, если я укушу и оближу твои аппетитные губы? Чонгук вздрагивает от заданного вопроса, а пальцы на босых и грязных ногах поджимаются. Когда мужчина медленно наклоняется к его лицу, смотря прямо ему в глаза, мертвец оттягивает голову назад. — Что… — голос дрожит, — случится? Вампир хмыкает. Не перестаёт любоваться красотой жениха. Особенно этими огромными глазами, что так очаровательно распахнуты. — Съесть бы твои глаза, — шепчет у самых губ. И как же мило после его слов зомби жмурит глаза. Как же мило! И как же вкус-с-сно! — Ты обязательно узнаешь, что случится, — отвечает на вопрос. — Подожди совсем немного. — И продолжает путь со своей драгоценной ношей на руках. С его слов Чонгук понимает то, что он узнает это на своей собственной шкуре. Этот вампир творит с ним что-то непонятное и необъяснимое. С каждым его словом вопросов становится всё больше и больше. Но ни единого ответа. Лишь бы его не обманули. — Мы пришли. Чужой голос вновь вырывает его из мыслей. И только сейчас Чонгук замечает огромный дом наподобие дворца. Только дождя и грозы не хватает для полного ужаса.