Пять страниц о любимых

Тёмный вечер царапает кожу холодом. Под ногами тяжело вздрагивает пол. Плечи покрываются мурашками, когда внезапно раскрытая дверь впускает гулящий ветер внутрь. Неприятная прохлада лезет под кожу, но здорово пробуждает от усталости. Темная бескрайняя пустыня не спит в независимости от времени суток: гул ночных животных доносится из приоткрытого окна их комнаты, словно дикая жизнь кипит у них прямо под носом, а не за пределами человеческих владений. Здесь даже ночью не было тихо. Это, должно быть, около полуночи. Неровной походкой Эва заходит в комнату, и Дия видит её такой впервые. Жизнь круто поменялась, и Эва поменялась вместе с ней. Ведомая злобой на саму себя, она влетела в комнату, срывая с себя маску, будто раскрывала душу. А раскрыться ей хотелось очень сильно. – Поведай мне, зачем я в это ввязалась? Я бездарна. Бесполезна. Жизнь должна была привести меня в вечные трущобы, но вместо этого я здесь, отведываю горечь неудач! – Эва взмахивает руками и зло сжимает кулаки. – Не гневи богов, Эвтида. Всё наладится. Она решила, что после такого приключения будет заниматься лишь учебой и работой, а не тратить время на то, что в любой момент может спровоцировать её смерть, не то от охотников, не то от рук Реммао. И смерть эта, по правде говоря, оказалась ближе, чем кажется. Эва хотела сгинуть, поскольку судьба (или злые духи) свели её лицом к лицу с непреодолимыми трудностями: у неё просто ничего не получается. Дия клялась и божилась, что поможет ей всё исправить, но Эва на это и не надеялась. Лёгкая на подъем и падкая на развлечения, Дия, смеясь и накручивая свои шикарные кудрявые волосы на тонкий пальчик, ободряюще трясла мрачную Эву за плечо. Вопреки всему, в такие моменты Эва понимала, что Дия – настоящая жемчужина в её тусклой жизни: никто не мог успокоить её лучше, чем она. Провал не был для неё чем-то новым, но ощущать его холодное дыхание в самые неподходящие моменты не хотелось никогда. Так, вооружившись поддержкой, которую дала ей Дия, и пожеланием удачи от неё же, Эва двинулась навстречу новому дню в абсолютной апатии. Ночь была холодной и одинокой. Карман был пуст. Реммао был зол. В их хижине было поразительно темно и светло одновременно: песочного цвета стены с вереницами иероглифов и низкие, редкие растения внушали уют, но было очевидно, что в маленькой мире черномагов предпочтительна была ночь: они, земные обитатели, резвились в солнечном свете днём, а ночью занимались тёмным ремеслом, утяжеляя своё сердце, пока боги в ладье Ра боролись с олицетворением первобытного хаоса, змеем Апопом. Дива смотрит прямо на Эву, и в полумраке она видит, как блестят её глаза. Эва могла поклясться, что та плачет, но на смуглом лице Дии не дрогнуло ни мускула. Должно быть, так и выглядит человеческое сочувствие. Эва всегда знала, что в ремесле черномагов Дие места не было. Глубокий синий цвет ткани её одежды выгодно подчеркивал её мягкую смуглую кожу. Укол зависти ткнул Эву прямо в солнечное сплетение, и та невольно хмыкает. Такая красавица. Ну и ну. Дия говорила спокойно, слушала терпеливо. С точки зрения Эвы, ничего хорошего в этой жизни не происходило, кроме получения заветных денег, но и те утекали сквозь пальцы, как песок. Они были нужны только для того, чтобы потешить свое избитое бедностью сознание и помогать умирающему рынку черномагов. Она страшно страдала, и всегда сомневалась в своих способностях. Время текло безутешно быстро, и лучше не становилось. И вот теперь Эва сидит перед Дией в жалком состоянии. И ничего в этом мире не могло помочь снова взять себя в руки. – Быть может, тебе нужен отдых? – Дия испытующе смотрит в глаза Эвы. – Мне нужен вечный отдых. Нервная улыбка тронула губы. Резко махнув головой в сторону, она поднимает тяжелый взгляд на Дию, и та сочувственно кивает. Многое давалось Эве с трудом: это, должно быть, вгоняет её в отчаяние. Иногда Реммао одобрительно кивал, хлопал её по плечу и хвалил, но тяжелое чувство пустоты не отпускало. Эва жила и процветала благодаря ему, но ничего не могла дать взамен. Где бы она была, если бы Реммао не был так милосерден? Ответ напрашивался сам: нигде. Нигде не было места для Эвтиды. Будучи сиротой, она была бойкой и хваткой. Будучи не слишком умной и не слишком трудолюбивой, два эти качества сделали только хуже. – Обратись ко сну, Эва, и он даст тебе ответы, – не унималась Дия, – ты только думаешь, что тебе привлекательна смерть. Хороший человек после смерти продолжит своё существование где-то там, в прекрасных камышовых полях, а где будешь ты? Используй своё время с умом, иначе отдыха тебе действительно не видать. Когда Дия встаёт перед сидящей на полу Эвой в полный рост, по её позвоночнику пробегают мурашки. Алебастровый лунный свет резко подчеркивает её напряженно сведённые брови и серьёзный взгляд. Дия – бывшая травница. Её карьера тогда не сложилась, как сейчас не складывается карьеры Эвы. Та никогда не распространялась о своих успехах и причинах, по которым она решила заняться онейромагией, и поэтому оценить талант её варева было невозможно. Но когда в её руках материализуется чашка с приятно пахнущим содержимым и клубившимся оттуда дымом, Эва почти благодарно протягивает руки к свежезаваренной жидкости, и пьёт крупными глотками. – Я не обещаю тебе поля Иалу, но что-то особенное ты всё равно увидишь! – заговорчески улыбаясь, Дия слегка толкает Эву в плечо, и та бессильно валится на пол. Сознание Эвы не могло зацепиться за внезапно потяжелевшее тело. Перед её глазами раскинулась бескрайняя пустыня. В такой знойный день она видела себя, бессильно смотрящую в окно их хижины. Её изможденная фигура хватается за голову и протяжно стонет, пока в глаза не бросается яркое пятно. От порыва ветра солнечный свет играл на танцующих травинках, подчеркивая округлую форму участка земли. Очевидно, это был оазис. Вода в нём – лазурно-голубая, и на эту чистую гладь, сквозь широкие листья растений, проливался яркий солнечный свет. Очарованная, Эва двинулась к оазису, и стены хижины распались сами собой, как осколки стекла. Она не была уверена, иллюзия ли перед ней, но это и не было важно. Вид одинокого, по-райски прекрасного кусочка земли играл на её собственных чувствах, и следом она, преодолев расстояние одним прыжком, ступает прямо в воду. Тёплая. Снаружи и изнутри Эва чувствовал себя, как героиня эпической поэмы, и чувство это троекратно усиливается, когда перед ней возникает некто. Высокий мужчины с широкими плечами и невероятно белой кожей. Эва удивляется его внешности: на фоне травы и пустыни он был большим светлым пятном. – Ты боишься за что-нибудь в этой жизни? – За себя. Поднимаясь со своего места, он поворачивается к Эве спиной. Раздражающий холодный ветер мешает иллюзии жаркого зелёного плена. Впереди их ожидает долгий разговор. Или долгое молчание. В одну секунду он возникает прямо за Эвой и касается её плеча: – А ещё за что? Эва оборачивается и щурится, с недоверием глядя на человека. Ткань закрывала добрую половину его лица, но она могла поклясться, что где-то за ней страшно мелькали красные глаза. Она никогда не боялась ни за что другое, как за себя. Бедность воспитала в ней довольство минимумом, поэтому Эва боялась потерять то, что обеспечивает её безопасность и сытость. Наверное, она действительно боялась лишь за себя. Но безопасность робко меркла перед перспективой получить нож в спину. Черномаги не заводили друзей и отношений, и защищать им приходится лишь то, что они заимели в прошлом – семью, редких возлюбленных. Эва бы не хотела одичать от недостатка общения и прочных дружеских связей. Выходит, у неё есть лишь… Наверное, она боится потерять Исмана. С другой стороны, Исман – отдельная личность. Ему тоже есть, чего бояться. Наверняка в его жизни будет ещё тысяча таких Эвтид, которых он будет бояться потерять, а в жизни Эвтиды – такое же множество Исманов. Стыд за такие помыслы оцарапывает её душу, и странный человек довольно улыбается. Горячее дыхание обжигает. Несмотря на это, внезапное сближение не вызывает дрожи в коленках и холодного пота: настолько естественным кажется происходящее. Глаза незнакомца блестели, как от алкоголя. Волна страха запоздало пробегает по позвоночнику, нервно тыкаясь в ладонь, тянувшуюся к лицу стоящего за спиной. Его пальцы затрагивают её губы. Она боится, что во второй руке у человека уже заготовлен нож. Решительность выпалить, что больше всего Эва боится смерти будоражила сознание, но больше – страх перед тем, что всё это – большой кошмар, навеянный Дией и её травами. Глаза Эвы расширяются, и тень спокойствия исчезает в ту же секунду, как он хватает её за грудки, тянет на себя, чуть приподняв вверх. Эва хватает его за руки и теряет равновесие, делая шаг назад. Не удержавшись на ногах, она падает, и человек раздосадовано поджимает губы. Эвтида весело смеётся, стараясь сохранить лицо. Подмахивать такой реакции было рисково, но нейтральный смех успешно обыграет и негативную, и позитивную сторону ситуации. Холодный ветер поднимается с новой силой. Его необыкновенного цвета волосы развевались туда-сюда, то прикрывая, то снова открывая красные глаза. Она беспомощно упирается руками в траву, намереваясь, наверное, слиться с ней воедино. Обмен взглядами длится бесконечно долго. Человек весело смеётся, отходя в сторону: наблюдает со стороны. Плечи Эвы подрагивали крупной дрожью, а голова её повержено отклонилась в сторону, как у подбитой птицы. Эва замерла бездейственно в глупой позе. Полусогнутые коленки начинали болеть. – Так тому и быть. Милое земное дитя боится за себя. Эва сжала руку и пот со смуглой шеи ручьем побежал по спине. – Отныне не бойся, удача всегда будет на твоей стороне.

***

Дия прыскает и машинально подносит руку ко рту. Вот это да! Это ж надо был так отключиться. Она неторопливо положил обе руки на тело Эвы, несколько неуютно накрыв одну другой. От внезапного прикосновения абсолютно спокойное лицо Эвы комично поникло. – Как ты, Эва? Поднимайся, уж и утро настало. Эва, сморщившись ещё сильнее, без тени заинтересованности смахивает руки Дии с себя. – Ты делаешь так в надежде, что я уйду? Отстану от тебя? А вот и нет! – О, не говори так, – Эва разлепляет глаза и обезоруживающе улыбается, неловко махая руками в стороны, – неужто я от тебя никогда не избавлюсь? Дия в открытую заливается смехом и игнорирует вопрос. – Как ты спала? Она ловит момент, когда лицо Эвы расплывается в ещё более сладкой улыбке и радостно хлопает в ладоши. – Скажи мне, что тебе приснился твой будущий муж! Он избавит тебя от надобности работать, и ты будешь купаться в украшениях и деньгах! – визжала она, – Или что тебе приснилось, как Реммао хвалит тебя перед нами, а Рэймсс закатывает глаза и топает ножкой! От смеха Эвтида прослезилась. Согнувшись пополам, она еле выдавливает: – Мне снилась бескрайняя зелень и невероятно прекрасный юноша.