И черт его знает, как так вышло, что ты не погибла в первые минуты начавшегося кошмара, ведь всегда думала, что уж тебе-то не светит выжить. Домашнему сидню со сломанной и нестабильной психикой, ничерта не знающему о выживании, кроме каких-то выборочно запомнившихся приемов из научпоп-каналов, с физической подготовкой на уровне того жирного кота из мемов в интернете, который, каким-то чудом, еще работал.
И полнился теперь короткими видео, если не со всего мира, то со страны так точно, но ты, быстро собирая рюкзак, слушала именно самые разные новости. Слушала и запоминала, пока дома в одной из комнат не прогремело что-то похожее на упавшую кастрюлю.
И одного слова из видео стало достаточно, чтобы подорваться к двери комнаты, подпирая ее пылившейся за ней же гантелей, а после для большей надежности, придвинув еще и кресло. В дверь тут же стукнулось что-то или... кто-то, но ни собственного имени, ни каких-то еще звуков, кроме тяжелого дыхания и собачьего лая, что вскоре сошел на нет вместе с клацаньем когтей по ламинату, не было.
Ты даже не знала, кто именно был дома, ведь с самого утра не вылазила из комнаты, работая.
Больше работать было не надо…
А телефон продолжал вещать. То, что ты с удивительным для самой себя мастерством фильтровала, успевая думать как действовать и выцепляя лишь важные слова о происходящем.
Вместе с тем спешно разворачиваясь, чтобы собрать все, что может понадобиться и вообще есть в комнате. Впервые за почти год радуясь, что эта комната когда-то стала складом для очень нужного и важного хлама брата, который тебе, впрочем никогда не мешал, раскиданный по ящикам околосоветской стенки.
— Пиздец, спасибо, Сав, надеюсь, ты живой вообще... — Бормочешь, спешно вытаскивая из ящиков охотничий увесистый нож, в кожаных ножнах, что браво цепляется на поясе, но один только взгляд на него и ощущение непривычной тяжести заставляют замереть и судорожно выдохнуть.
Неужели тебе и правда придется использовать это? — Блять... — Ругаешься, но все еще тихо, не столько зло, сколько отчаянно, ведь все это кажется сном.
Сон…?
Смотришь на исполосованную светлыми линиями на бронзовый коже руку, думая ущипнуть себя, как делала всегда, когда теряла понимание где реальность, а где сон. — Сейчас колеса пригодились бы... — Усмехаешься криво, не к месту вспоминая, что именно из-за потери границ миров бросила чертовы транквилизаторы и антидепрессант, рецепт на которые так и валяется где-то на дне рюкзака, забитого самым нужным. Небольшим количеством сменной походной одежды – снова спасибо брату, что таскал тем летом и осенью с собой на природу, фляжка из его же коллекции хлама, теперь совершенно точно нужная, благо в комнате всегда был графин воды. Завершает сборы мелочевка, тем не менее, заполнившая место почти до отказа. Зажигалки, батарейки, фонарики, печенье и шоколад, павер и провод – неизвестно сколько еще будет работать интернет и пригодится ли вообще телефон, но бросать его пока не видится разумным.
Прикрываешь глаза, слыша на улице протяжные гудки машин и какие-то крики и ругань – первые звуки хаоса, который словно волной, ломая все на своем пути, накрывает город. Страну. А может и мир. Так безумно это звучит, что в ушах белый шум и громкий стук сердца, который чувствуешь аж грудиной, сменяются на протяжный противный писк, словно от неисправного микрофона.
Вдох.
Выдох.
Давишь ладонями на глаза, вдыхая, вспоминая давний совет, и выдыхаешь, открывая глаза. Картинка подернута виньеткой, и бежит цветными пятнами помех, не сразу показывая вещи, сложенные на столе, которые несомненно будут нужны, но за то в ушах больше не шумит, эфир мыслей не засоряет ультразвуком, а сердце тяжело, с привычной аритмией, но уже значительно спокойнее бьется в груди.
Меняешь домашний топ на футболку, поверх натянув водолазку и толстовку, заканчивая "походный" лук камуфляжной непромокаемой курткой брата. Усмехаешься с того, какая она тебе длинная, а ведь он прилично младше.
— Ну, вот и верну, если встретимся, Сав. — Шепчешь, распихивая по карманам нож-бабочку, электрошокер и маленький фонарик, звеня ключами от квартиры и благодаришь уже не только истинно-русское хламовничество брата, но и свой срач по жизни, отчего ключи снова в комнате, а не как положено на ключнице в прихожей... где непонятно что творится.
Закидываешь рюкзак на плечи и подходишь к двери тихонько, прислушиваясь. Пол предательски скрипит под ногами, на что ты цыкаешь недовольно, но по ту сторону несмотря ни на что полная тишина, нарушаемая лишь шумом из открытых окон. Отодвигаешь кресло, уже не пытаясь вести себя тихо, ведь в любом случае тебе предстоит выбраться, прихватив с собой ботинки, если не получится надеть их дома, ведь сколько бы новостей ты не слышала, понятия не имеешь, с чем на самом деле столкнешься.
Помедлив, снова прислушиваясь, натыкаешься взглядом на резинку для волос на полу и, подобрав ее, собираешь короткие черные волосы в маленький хвостик, оставив неубранной челку, но открывая вид на скрытое окрашивание цвета индиго, сейчас жалея, что оно есть, ведь это может привлечь лишнее внимание.
Дверь открывается со скрипом, стоит как можно тише перекатить в сторону гантелю из под нее, а ты сжимаешь зубы, сдерживая порыв ругнуться, однако стоит поднять взгляд, тут же замираешь, приотрыв рот и пораженно выдыхая. Уже не заботясь о тишине, но шепча в неверии имя.
— Савва... — Видишь лишь ноги из-за двери напротив, на которых вздулись сине-зеленые вены, а кожа пошла буграми, трескаясь кое-где, отчего множество маленьких ранок кровоточат, пачкая мертвенно-бледную кожу, обычно розовощекого улыбчивого парня, кровью. Слишком странного оттенка... Грязного, словно в красную краску вмешали болотно-зеленый... яд. Да, черт возьми, то, что происходит сейчас не иначе как отрава. На тебя отчего-то не подействовавшая, а к счастью или нет
знает лишь дьявол.
Сердце падает в пятки от внезапного грохота совсем близко, что ты аж вздрагиваешь, тихонько вскрикнув и рывком поворачиваешь голову на хриплый лай. Голова от такого на секунду едет, словно от алкоголя, заставляя зажмуриться. Косишься на ноги тела младшего брата, сжимая вспотевшими ладонями рукава некогда его куртки.
Обычно донашивают за старшими, но ты часто забирала у него толстовки, которые ему уже не нравились.
В этот раз все иначе, ведь эту куртку он любил…
Вздыхаешь, но идешь шаг за шагом, через узкий коридор до прихожей под стук двери кухни, за которой лает бульдог, пытаясь лапами открыть дверь, которая благо, что открывается во внутрь.
— Локи? — А в ответ снова скрежет когтей по дереву двери и лай... хриплый, громкий. Истеричный. Молчун Локи мог только выть, так что никаких сомнений в том, что дрянь подействовала и на него не возникает, особенно, когда в следующий момент приходится отшатнуться, от единичного, но громкого хлопка двери. — Блять. — Ругаешься шепотом, понимая в ужасе, что пес с разбегу врезался в дверь. Шуршание когтей по плитке, разбег и вновь стук, от которого сыпется с потолка штукатурка, а пальцы немеют, пока ты натягиваешь ботинки, заправляя в них резинку штанов карго и застегивая замок. Пальцы соскальзывают с собачки, сломанный язычок которой заменен булавкой, стоит вздрогнуть на очередной грохот, когда тяжелая сильная собака врезается в дверь, что буквально в паре шагов напротив тебя.
Он хрипло дышит, словно от пробежки и ты хмуришься с сожалением поджимая губы и глядя на дверь. — Мне жаль, что это произошло с вами... — Шепчешь и глянув последний раз на квартиру, в сторону, где была комната брата, под очередной грохот покидаешь это место, скорее всего, навсегда.
Тамбур между квартирами и подъезд на удивление встречают тишиной. Косишься на лифт, на котором опасно ехать, ведь никто не вытащит тебя если что. Но и стоит глянуть вниз, где впереди ждет восемь этажей неизвестности и по спине бегут мурашки... ты достаешь охотничий нож, вздыхая шумно и резко, словно решившись на прыжок с высоты и спешишь спуститься. Быстрый шаг эхом разносит гул по подъезду, а ты на каждом этаже заглядываешь в сторону лифта, туда, где была дверь в квартиры не видные с лестницы, опасаясь, что можешь встретить жителей. И впервые за всю жизнь такое маленькое замкнутое пространство пугает, несмотря на то, что даже будь куда бежать, бегун из тебя хреновый. Это все равно кажется более выигрышным вариантом, нежели борьба, даже с тем преимуществом, что тяжестью металла тянет руку.
Деревянная рукоять, под оледеневшими от стресса пальцами, успокаивает.
Последний этаж, на котором уже кружится голова и ты тормозишь перед выходом в последний момент, оглядываясь на кучу велосипедов, что оставлял здесь каждый.
— Не, велик сейчас, наверное, хреновая идея. Если меня с него свалят, черта с два я уже куда-то смогу убежать. — Бормочешь, а громкий хлопок двери, эхом разнесшийся откуда-то сверху, не дает долго думать, роняя сердце в пятки. Взгляд цепляется за разрисованную маркерами биту, которую ты поспешно хватаешь, на ходу убирая нож в ножны и открывая дверь подъезда, пугаясь даже давно знакомого перелива мелодии домофона.
Но он не привлекает внимания совершенно, ведь во дворе почти никого уже нет, глаза больно слепит яркое солнце, а в уши врезается шум справа. С главной улицы, большой дороги, где наперебой сигналят машины и ругаются, судя по гомону, люди и монстры с которыми уже много лет сожительствует человеческий род.
Бросаешь взгляд на редкие автомобили, что стоят перед домом и находишь машину матери... но хмуришься и спешишь двинуться с места, налево, вдоль дома, прямо под ним, чтобы не привлекать внимания. Придется сделать крюк, но меньше рисков попасть в хаос, что накрыл город и в панику, что захватила людей.
— «
Значит мать в городе, и она может прийти за машиной... если этого не сделает, то я смогу забрать ее сама. Придется вернуться в квартиру.» — Вздыхаешь, поглядывая нервно по сторонам, жмурясь из-за зеленой дымки, что повисла в воздухе, словно дым после новогодних фейерверков, только вот пахнет не порохом, а сладковатой плесенью.
И сейчас это даже радует.
— «
Как хорошо, что у нас не так просто достать оружие.» — Усмехаешься и тут же спотыкаешься о водосточную трубу, едва не падая, цепляясь за стену дома и ободрав руку. — Епт твою мать, гррр… — Ругаешься, рычишь зло и сама не знаешь от чего больше. Ссадины или того, что вспомнила, что дома вообще-то в комнате брата был травмат. — Тц, придется таки вернуться туда. Сука. «
Надеюсь, эта дрянь не заразит меня через открытую рану?» — Стираешь кровь о собственные черные штаны, спеша вперед. Туда, куда паникующий народ не пойдет. Туда, где минимум людей и множество самых нужных вещей и можно переждать пик происходящего хаоса. —
«Сколько умрет от этой дряни позже? У нее может быть инкубационный период?» — Хмуришься, стараясь абстрагироваться от криков и плача неподалеку, но не получается совершенно, когда стоит свернуть в очередной двор, видишь девочку лет пяти.
Розовое платье, красивая прическа, куча украшений и плюшевый рюкзак-панда. Явно мамина доченька, которая сейчас срывается на громкие рыдания от которых не только леденеет сердце, но и скручивает неприятно под диафрагмой, почти до боли.
— Маааамаааа! Мамочка, проснись! Мамаааааа! — Надрывный плач, сменяется тихими хриплыми всхлипами в попытках глотнуть воздуха, сидя на коленках перед бездыханным телом женщины. Бегло смотришь на нее, видя те же болотно-кровавые подтеки из трещин и пошедшую буграми кожу, словно нечто пытается прорасти изнутри... не смотришь на ребенка, сцепив зубы. Ты не станешь помогать ни ей, ни другим. Ты не в состоянии помогать кому-либо и, тем более, детям. Ускоряешь шаг, но оборачиваешься, слыша пронзительный визг, видя как малышку на плечо закинул мужчина. — Нет, пап, там мама! Надо забрать маму! Помоги ей, папочка! Я не пойду без нее! — Звонкий голос ребенка, полный слез и отчаяния, молчаливый мужчина, что спешно уносит к машине дочь, не имея духу или сил что-то объяснять сейчас. А может это и не нужно.
Мир изменился раз и навсегда, а этот громкий крик боли, детским сорванным от слез голосом стал для тебя гранью, что расчертила окончательно жизнь на "до" и "после".
Пока ты спешно шла по выученным наизусть улицам, но таким чужим, словно нереальным сейчас, вспоминая и собирая в единое понимание то, что по крупицам узнала из всех новостей, прослушанных во время сборов.
Вирус, что сыпью, сродни пузырящимся ожогам покрывает все тело, взрываясь и распространяясь после этого с тел прямо в воздух, видимо, спорами. Вирус, что помимо этого захватывает мозг жертв, заставляя идти. Куда? Не важно, важно найти живых и...
—
«А что "и"? Не может же быть все как в ебучем фильме о зомби?» — Почти уже, но не совсем – как было в одном из любимых мультфильмов.
Не едят, но убивают, ведя себя неадекватно определенное количество времени после заражения, пока не осядут, превратившись в "одуванчик" с вирусом на теле вместо пушистых семян.
