Острые углы

— …место займет мистер Гарри Поттер, — завершил торжественно министр Шеклболт. Раздались скупые овации — мистер Гарри Поттер ненавидел этот звук до глубины души. Он поднялся, чувствуя липнущие к нему взгляды, проникающие под парадную аврорскую форму. В Британии по какой-то невероятной причине авроры носили алое, в чем не было ни капли смысла. Если, конечно, половина боевых операций не проходила в маковых полях или жерлах вулканов, но в этом Гарри сомневался. Избежать торжественного представления общественности он не сумел. Министерство раз в месяц рассказывало этой самой общественности об успехах и планах. В этот раз то ли успехом, то ли планом оказался сам Поттер — новый глава Аврората, который, взбираясь на импровизированную сцену, заметил ярко-зеленое огромнейшее перо в руках у блондинки в канареечно-желтой мантии. Никак преемница Риты Скиттер, решил Гарри. Поттер выдал короткую, очень сухую речь. Рад возглавить Аврорат, с удовольствием привнесет лучшие практики заокеанских коллег. В настоящий момент погружается в рутинные процессы и с радостью отмечает, какой низкий уровень преступности в магической Британии. — Как вы оцениваете действия вашего предшественника, мистера Робардса? — бойко спросила Скиттер-номер-два, едва Гарри успел закончить речь. Произносить речи он не любил почти так же сильно, как плохой кофе и сложные декоры с вензелями. У журналистки же на мантии сверкала увесистая брошь в форме феникса — глаза хищно сверкнули рубиновым блеском. Брошь ему тоже не понравилась. — Я заступил на эту должность три дня назад, — неторопливо начал Гарри, поглядывая на Прытко Пишущее Перо. Он увел мысль от ареста Робардса, хотя вопрос был об этом. Вновь напомнил про необычайно низкий уровень преступности и образцово-показательный порядок в делах Аврората. Дал себе паузу, собираясь с мыслями и окидывая взглядом просторный зал: лепнина, высокие своды тысячелетних стен и, черт возьми, вензеля то тут, то там. — Робардс в Азкабане, общественность не знает причин! — почти-Скиттер драматично прижала руку к груди, оглядывая собравшихся. — Какие наши гарантии, что ситуация не повторится и не развяжется преступность и беззаконие? — Вы уточняете, не планирую ли я развязать преступность и беззаконие? — тут же парировал Поттер, понизив голос и подавшись вперед. Корреспондентка дрогнула, замялась. Все же до Скиттер ей далеко, решил Гарри. — Почему вы уехали из Соединенного Королевства? — раздался тоненький голос откуда-то слева, пока несостоявшаяся Рита Скиттер пыталась переформулировать вопрос. Гарри едва сдерживался, чтобы не закатить глаза. Гермиона, сидящая рядом с Шеклболтом, украдкой показывала ему большие пальцы, и Поттер терпеливо отвечал какую-то чушь про желание сменить обстановку и посмотреть мир. Чушь ему, конечно же, подсказала сама Миона, которая была очень озабочена тем, чтобы Гарри магической общественности понравился. Последнее, чего хотел сам Гарри, так это кому-то нравиться. Он резко пресек разговор о личном и окинул публику фирменным взглядом, с которого обычно начинал допросы самых отъявленных мерзавцев. — Готов отвечать на вопросы о работе Аврората, — отчеканил он. — Материал для статьи в разделе сплетни давать не готов. Вопросов по работе не было, и Гарри направился к выходу на террасу. Старик Бэзил бы им гордился, подумал Поттер. Бэзил Мод был его первым напарником — седовласый широкоплечий аврор, за спиной которого было больше тридцати лет службы. Он научил Гарри всему. И погиб в день, когда Гарри зачислили из стажера в штат. Мартовский воздух заколол лицо сырой прохладой, в чернильных сумерках поблескивали желтые фонари министерского двора, и Поттер наконец-то выдохнул, разжимая кулаки. Пальцы покалывало, а на ладони остались следы от коротких ногтей, впивавшихся все это время в кожу. Адски хотелось закурить, но по каким-то странным магическим законам курение в Министерстве запрещалось. Последние три дня глава Аврората тайком курил у себя в кабинете, накладывая потом цветочные чары, отчего к вечеру пах так, будто валялся на ромашковом поле. Подумав, Поттер лихо перемахнул через ограждение террасы, которая предназначалась для любования видами и выхода во двор не имела. Повеселился своей выходке, достал смятую пачку и затянулся с наслаждением, прячась за раскидистыми ветвями голубой ели. Курить посреди двора новоиспеченный глава Аврората тоже не стал. — Драко, подожди, — раздался явный мужской шепот где-то сбоку. Гарри прислушался. Про Драко было интересно. Тем более его не было на торжественном министерском сборище. Поттер задумчиво погладил пушистую мохнатую ветвь — та кольнула пальцы. Вылезать из-за елового ствола главный аврор с сигаретой не решился. — Иди к черту, — раздалось очень четкое, ровное. Голос чуть хриплый, правильно поставленная речь и выраженный британский акцент. Поттер подумал, что Малфой не звучит злым или даже раздраженным. Каким-то образом он научился тонко различать малфоевские интонации. Возможно, потому что наблюдал всегда слишком пристально. — Ты не можешь просто послать сову с запиской «это был последний раз» и заблокировать камин. Глава Аврората, притаившийся за елью, едва не хмыкнул. — Могу, — последовал лаконичный ответ. — Ты — мудак! — Я — мудак. Повисла тишина, напряжение которой почувствовал даже Поттер. И решил взять у Малфоя мастер-класс по расставаниям. Раздались невнятные ругательства, затем удаляющиеся шаги. — Поттер, выходи. Гарри, конечно же, не двинулся. — Тут воняет твоими сигаретами. — Поттер явно уловил раздражение в хриплом голосе. Почти никаких эмоций при разрыве и драматичное недовольство табаком. Гарри решил, что это интересно. — Ты в курсе, что в Министерстве нельзя курить? — А заводить любовников? — парировал Поттер, аккуратно выбираясь из-за ели, но все еще оставаясь в тени. Малфой стоял под длинным чугунным фонарем и смотрел с явным интересом. И легкой улыбкой, немного надменной, дерзкой. Гарри очень понравилась эта улыбка, обещающая то ли самую жестокую расправу, то ли увлекательное приключение. — Уставом не запрещено. — Отвратительный устав, — поделился Гарри, затянулся, картинно выдохнул дым вверх, наблюдая, как сизые клубы закручивались и исчезали в колючих ветвях. Умиротворяющее зрелище, если забыть, что он был пойман за невольным подслушиванием чужого разговора. Когда прятался с сигаретой под елью. После торжественного назначения на высокую должность. Видела бы его сейчас преемница Скиттер. Гарри не любил всех работников прессы в принципе и Риту Скиттер в частности. — Почему? — Почему что? Где-то вдалеке ухнула сова, и раздалось хлопанье крыльев — или эти звуки уже дорисовало воображение. В весенней лондонской тоске ему иногда немного не хватало хаотичного Нью-Йорка, где хлопанье крыльев не очень дисциплинированных птиц раздавалось повсюду. Английские совы доставляли почту медленно и степенно, никогда не путали адреса и не теряли посылки. Американские птицы летали беспорядочными кругами, могли швырнуть письмо прямо в лицо и постоянно создавали невероятный гам. Однажды напарник Гарри из Бразилии вообще привез на работу тукана — яркую птицу с огромным клювом, которая трижды врезалась в стену — и один раз в самого Поттера, — прежде чем вылететь в окно с короткой запиской, которая, впрочем, неудивительным образом потерялась. — Как кому-то может нравиться регулярно поджигать бумагу и набор юного зельевара у себя во рту? — поморщился Малфой. Гарри мог бы рассказать, как вкус сигареты помогает ему сосредоточиться и привести эмоции в порядок. Или как они долгими вечерами курили и разговаривали со стариком Бэзилом обо всем на свете, и запах табака напоминал о тех бесконечных диалогах, медленных, наполненных смыслом. Но не стал. — Внутри табак, а не сушеные глаза жуков, — усмехнулся Поттер, который понятия не имел, что входит в набор юного зельевара. Судя по тому, как Малфой закатил глаза, с жуками вышел промах. — Отвечу на твой вопрос, если поможешь мне выбраться отсюда не через тот зал. Драко прищурился и чуть склонил голову. Изучал, изучал так явно, что Гарри усмехнулся. Машинально провел рукой по волосам. — Нравлюсь? — не удержался Поттер. Серые глаза напротив недобро блеснули. — Нет. Идем.