Острые углы

Гарри почти привык к министерским лабиринтам — серьезно, да кому нужны прямые коридоры? — и самовольству зачарованных лифтов, которые вполне могли перепутать уровни или отказаться его везти. Его уже не смущала вероятность быть атакованным прыгающими грибами или агрессивными доспехами в кабинетах — в конце концов, он аврор. К чему он привыкать отказывался, так это к тому, что древнее здание будто специально устраивало выходки, когда он один. За их путь с Малфоем на них не ругнулся ни один портрет и из-под ног не исчезла ни одна ступень. — Добрый вечер, директор Крофтон, — пропел Малфой приветствие так сладко, что Гарри опешил. Вместе с самим директором — Гарри успел заметить эмблему Британской Магической Академии на лацкане, — который пробормотал что-то невнятное, едва кивнул Поттеру и направился в противоположную сторону. — Там тупик, директор! — еще более ласково сообщил Малфой. Гарри заметил елейную улыбку и хищный взгляд. Лифт протяжно ухнул на манер совы, открывая двери. Ухающие лифты почему-то вызывали огромную радость у сотрудников Министерства и порцию здорового скепсиса у Поттера. Директор Крофтон даже не обернулся. — Его ты тоже бросил совой? — не удержался Гарри. Реакция директора и улыбочка Малфоя выглядели странно. — Его я шантажировал совой, — сообщил Драко с нескрываемой спесью, нажимая одну из кнопок. Лифт дернулся и с новым уханьем рванул куда-то в сторону. Поттер, привыкший к современным магловским лифтам в МАКУСА, едва успел схватиться за поручень. — Очень недальновидно признаваться в этом главе Аврората. — Он пытался не принять меня в Академию, — пожал плечами Малфой. Лифт снова дернулся. Поттер решил, что лично озаботится обновлением лифтов. И лестниц. И коридоров — главный аврор несколько раз вместо кабинета министра оказывался в столовой. К счастью, не в дамской уборной, иначе к списку его прегрешений, помимо шкодливых сигарет под елью, можно было бы смело добавлять вуайеризм. Скиттер умерла бы от восторга. — И ты его шантажировал? — уточнил Гарри самым противным аврорским тоном. Он был очень хорош в допросах. В том числе из-за того, что «дружище Гарри» в одну секунду мог перевоплотиться в «жестокого аврора Поттера», а доверительный тон вмиг сменялся угрозой самой жуткой расправы. Гарри умел быть приятелем, жилеткой, очаровательным парнем и в то же время карой небесной, именно поэтому ему почти не было равных. — Я сварил оборотку и попал к нему под видом журналиста. С обещанием написать его биографию. Вытащил из него признание, что он не хотел бы, чтобы в Академии присутствовали такие, как я. И что некоторые заявления о поступлении или приеме на работу могут… Теряться. — Малфой театрально закатил глаза, но Поттер успел уловить что-то очень тяжелое в его взгляде. — В Соединенном Королевстве тогда была эпоха номинального всепрощения. Эльфам давали права, оборотней брали на работу, а оправданных пожирателей начали пускать в общественные места. Его бы сместили за такое признание. — И это вся история? — Гарри вглядывался в лицо напротив. — Скажем так, — Драко криво усмехнулся, — мое заявление нашли, но директор Крофтон на меня несколько обиделся и очень не хотел, чтобы я учился в Академии… Возможно, мне пришлось провести несколько имитаций вымышленных темных ритуалов. Поттер так и представил Драко в образе темного мага из магловских фильмов, драматично бормотавшего что-то над котлом в окружении левитирующих свечей и черепов. Хмыкнул. — Чем все закончилось? — Он попросил меня хотя бы не оголять предплечье с меткой. — Ты согласился? — Не носил длинный рукав до конца обучения. Лифт ухнул и остановился. Гарри ничего не ответил, следуя за Драко. Почему-то он ожидал что-то в духе класса зельеварения Снейпа — мрачного, холодного, темного. Рабочее пространство Малфоя скорее напоминало кабинет Дамблдора: зажглись левитирующие под потолком желтые огоньки свечей, озаряя бесконечно стремящиеся вверх книжные полки. Затрещало пламя в камине, освещая столик и пару кресел у стены и уютный бордовый ковер. Впрочем, рядом с рабочим столом угрожающе зашуршала листьями полутораметровая тентакула, и Поттер усмехнулся. Растение под стать хозяину. — Камин, — указал Малфой, отмахиваясь от тянущегося к нему щупа тентакулы. — Они ядовитые, — кивнул Гарри на растение, которое тут же спрятало фиолетовые цветы, хищно щелкнув лепестками. — Помогают избавляться от неприятных посетителей, — пожал плечами Малфой, сел в кресло и отлеветировал к себе графин с огневиски, изящно махнув палочкой с таким лицом, будто бы дирижировал целым оркестром. Сноб. — Я должен тебе историю про сигареты, — сообщил Поттер, шикнул на тентакулу и сел напротив Драко. Выразительно посмотрел на графин. Не дождался реакции, наколдовал стакан. Огневиски оказался отменным. Малфой оказался вполне сносным, и Поттеру чертовски не хотелось уходить. — Обойдусь, — поморщился Малфой. На острой скуле заиграли тени, бросаемые пламенем камина. — У меня было тяжелое расставание. — Ты даже не расстроился, — отрезал Поттер. — Не имею привычки прилюдно страдать. — Малфой сделал небольшой глоток. Прикрыл глаза. — Чего тебе нужно, а? Не заставляй меня жалеть, что вывел тебя с приема. — Будешь угрожать мне темномагическими ритуалами? — парировал Гарри. Кресло оказалось на редкость уютным, почти обволакивающим, и Поттер всерьез опасался, что может с него не встать. В МАКУСА они использовали особые заклинания для мебели — та меняла степень комфорта в зависимости от того, какие эмоции преобладали у хозяина кабинета к посетителю. Однажды Гарри неудачно зашел к министру, и у него было такое чувство, что сел он прямиком на доску с гвоздями. — Теперь у меня есть пистолет, — пробормотал Драко, не открывая глаз. — Прежде, чем напомнишь, что ты аврор, — у всех невыразимцев есть магловское оружие. Пули зачарованные. — Ты больше не невыразимец, — напомнил Гарри. — И не аврор. Почему ты вел это расследование? Малфой открыл глаза, кинул нечитаемый взгляд и выпрямился. Вздохнул, видимо, принимая, что Поттер так просто не уйдет. — Маховик создавали я и мой напарник несколько лет назад. Уничтожил тоже я. Маховик. Напарника уничтожил кто-то другой. — Большой глоток огневиски. — Ты вел расследование один? — Гарри наблюдал за каждым движением Драко — профессиональная привычка. Малфой этот взгляд заметил и скривился. — С Кингсли. Он — бывший аврор, если ты не забыл. — Тон стал очень ехидным, а британский акцент сильным. — Это допрос? — Нет. Как маховик обходит закон Крокера? — Потрясающие познания, — усмехнулся Малфой. — Крокер писал только о телесных перемещениях. Наш маховик мог перемещать не только физическое тело. Можно переместить или тело, но только один раз, или частичку сознания хоть сколько угодно раз. То есть смотреть можно, а что-то изменить невозможно. — Можно было бы распустить половину Визенгамота… — пробормотал Гарри, краем глаза следя за тентакулой, которая потихоньку подбиралась к нему. — В том и была цель, — Драко задумчиво смотрел на пламя, — но магия начала защищать время. И подкидывать ложные картинки. Возможно, из параллельной реальности. Поэтому проект закрыли. Кстати, я писал об этом в своих заметках. — Я читал, — кивнул Гарри. С его назначения прошла неделя, он вникал в текущие дела, знакомился с аврорами и параллельно изучал все, что только возможно, касаемо дела Робардса. И у него пока не было ни одной зацепки. А Малфой писал в своем щегольском блокноте Эрме М, что новый маховик возможно соорудить за девяносто дней. — Насколько оптимистичен срок в три месяца? — Я бы сделал за два при наличии всех деталей, — пожал плечами Драко. — Главное — зачаровать песок. Это требует огромного количества энергии, но, судя по силе чар, этого у нашего противника не отнять. — Вы рассматривали альтернативные версии? Что это не аврор? — Гарри прекрасно знал, что рассматривали. И что это аврор. Но в кресле у Малфоя, даже с подползавшей к его ногам тентакулой, ему гораздо лучше думалось. — Поттер. — Вздох. Тон «вокруг-меня-все-идиоты». — Про проект знал Робардс, министр, я и еще один невыразимец. После закрытия записи остались в отделе Тайн, у Кингсли и у Робардса. Все копии скреплены магическими печатями. И только копия Робардса открывалась после завершения проекта. Скорее всего, когда он смотрел информацию о маховиках для какого-то другого дела. Как думаешь, много ли не-авроров могли беспрепятственно попасть в его кабинет и хоть мельком заглянуть в папку на его столе? Гарри запустил невербальное Инсендио в щуп тентакулы, который теперь пытался обвить его лодыжку. Растение угрожающе зашелестело, вновь захлопнуло ядовитые фиолетовые бутоны и горделиво отвернуло листы в сторону. — Я читал твои заметки, — невпопад ответил Гарри. Драко вздохнул, чуть поморщился и налил себе еще огневиски. Призвал Акцио какую-то сложную книгу — на обложке руны. И очки. — Главный вопрос в мотивах, — пробормотал Поттер, выныривая из своих размышлений. Малфой поднял глаза, отрываясь от книги. Гарри на мгновение замолчал, рассматривая острые черты лица напротив. Черная оправа делала Малфоя еще более высокомерным, дерзким. Неприступным. Поттеру очень понравилось. — Почему? Чертовы очки. Гарри решил, что у него кризис среднего возраста. Его никогда в жизни не впечатляли ничьи очки. От своих он избавился, став аврором. На чужие внимания не обращал. Малфоевские же его по-странному зацепили. Поттер тряхнул головой. — Малфой, — начал он медленно. — Ты бы стал накладывать Империо на главу Аврората? — Это очередной не-допрос? — усмехнулся Драко. — Это базовая логика, — спародировал тон Малфоя Поттер. — Нужна очень сильная… Боль, чтобы решиться на такой план. Он сложный, опасный. На такое пойдет тот, кому нечего терять. Малфой молчал, уткнувшись в книгу — светлая прядь спадала на лоб. Гарри допил огневиски и поднялся. У него есть два месяца, чтобы разобраться с делом Робардса. А потом, возможно, он разберется с Драко, с этой его тентакулой в кабинете, невозможным тоном и чертовыми очками.