Острые углы

Поттер принюхался: пахло кофе. Нормальным, человеческим, непригодным для того, чтобы пытать узников. Без кофе Поттер страдал ощутимо. И никто будто бы не понимал его боли — авроры глушили адское варево не морщась. Гарри же предпочел бы запить костерост слизью мурлокомля, чем сделать глоток чернющей густой отравы из общего кофейника. С напитками в кафе было чуть лучше, но даже не близко к флэт-уайту миссис Джонсон у Центрального парка в Нью-Йорке. Возможно, потому, что в Лондоне никто не звал его «дорогушей». И дело вовсе не в кофе. — Не угощу. — Драко Малфой, склонившийся над бумагами, даже не поднял головы. Глава аврората всерьез задумался, насколько трудоемким будет убийство замминистра. Выходило, что не очень. Волос Малфоя для оборотки, засветиться в его образе где-нибудь в Шотландии с важной дипломатической миссией у кентавров. Затем Драко драматично пропадает в лесах, боевая пятерка во главе с Джинни ищет его следы, в то время как аврор Поттер с железным алиби попивает малфоевский кофе. — Это базовая вежливость, если ты о таком слышал. Гарри сел напротив Малфоя, поглядывая, как тот снимает очки, которые стали почти что фетишем Поттера. С видимым неудовольствием откладывает пергамент, вытирает кончик пера изумрудной салфеткой и педантично закручивает чернильницу. Весь кабинет Малфоя состоял из книжных полок и зависших в воздухе стопок бумаг — естественно, в идеальном порядке, листок к листку. Драко дирижировал палочкой, и пергаменты разлетались по разным стопкам, ложась аккуратно, край к краю. Почему-то такая скрупулезность раздражала. — Поттер, этот кофе только для особенных людей, — медленно пояснил Драко. Призадумался. — Хотя я им однажды угощал Забини, но там были определенные обстоятельства… — То есть кофе полагается только за секс? — Гарри окинул Драко внимательным взглядом. Продуманный беспорядок светлых волос, острые скулы, недовольный взгляд. Язвительную усмешку было бы неплохо стереть. — Умоляю, даже хороший секс — не повод варить для кого-то кофе. — Малфой закатил глаза с таким видом, будто Гарри предположил несусветную глупость. Волос, оборотка, Шотландия — успокоил себя Поттер. — Ты — сноб. — Избавь меня после этого от рассуждений о базовой вежливости. — Мне нужно к Робардсу, — сообщил Гарри. Все выходные он провел за тщательным изучением воспоминаний бывшего главы Аврората — пересмотрел три года жизни с момента существования проекта улучшенного маховика. Изучил все найденные колдомедиками поправленные фрагменты сознания. И ни за что не зацепился. Старик Бэзил когда-то рассказал потрясающую историю, как одного разыскиваемого мага, за которым половина аврората безуспешно гонялась несколько месяцев, он в свой выходной встретил у киоска с билетами на кводпот. Преступник не смог отказать себе в удовольствии сходить на матч. Бэзил так измучился на работе, что взял отгул и пошел смотреть игру. Провел блестящее задержание и даже успел на финал — Лейк Вичес разгромили Канадских Быков. С тех пор Гарри верил в судьбу, слушал интуицию и не сомневался, что нет загадки, которую невозможно решить. — Поттер, я тебе и так отдал все его воспоминания. — Мне нужно в его голову. — За каким чертом? Сквозь стену со свистом влетел бумажный самолетик и колыхнул зависшие идеальные стопки документов Драко. Приземлился вихрем в чашку с кофе — брызги попали на пергаменты, стол и кипенно-белую рубашку. Малфой отчетливо произнес Инсендио — спалил послание, не развернув. Махнул палочкой над столом — брызги исчезли. На свой испачканный рукав посмотрел брезгливо, очистил, снял запонку с тонкой изумрудной змейкой и закатал рукава. Гарри заметил, как змейка тут же задвигалась и исчезла. Сноб. — Так за каким чертом тебе к Робардсу? — повторил Малфой. — Поклонники? — Идиоты из Визенгамота, — пожал плечами Драко. — Может, стоило прочитать? — Как только научатся нормально зачаровывать послания, — отрезал Малфой и сделал глоток кофе. Гарри почему-то был уверен, что чашки тот держит, оттопырив мизинец, но ошибся. — Ты пришел полюбоваться? — Я пришел за тем, чтобы ты меня отвел к Робардсу. — Поттер встретил тяжелый взгляд серых глаз. — В его воспоминаниях ничего стоящего нет, но, возможно, ты не туда смотрел. — Я? — Выгнутая бровь. Гарри решил, что, если бы Драко умел уничтожать взглядом, от него бы уже осталась горстка пепла. Он не признал бы этого вслух, но Малфой проделал невероятную работу: собрал все воспоминания Робардса, отсортировал их и к флакончикам с воспоминаниям даже приложил аккуратные заметки и выводы. — Он мог оставить нам зацепку, — нехотя произнес Поттер. Придется пояснять, заходить на территорию личного, и это Гарри… Не любил. Не с Малфоем. Особенно не с Малфоем. У которого в кабинете умопомрачительно пахнет кофе и на столе идеальный порядок, и змейка шипит на запонках. И чертова тентакула, вечно стремившаяся придушить Гарри. — Поттер, попробуй выдать целое предложение, хоть сколько-то обремененное смыслом. — Не хами, — коротко бросил Гарри. За последнее время он несколько привык к манерам Драко, и то, как тот, подавляя гнев или раздражение, начинал язвить, по-странному веселило. Было что-то неуловимо притягивающее в этих стиснутых зубах — острые скулы еще сильнее выделялись на бледном лице — и чертовски живых глазах. — Авроров учат не только сопротивляться Империо и всему подобному. Если мы чувствуем, что окклюменционный барьер не выдержит, то по инструкции вместо сопротивления мы либо прячем самые важные воспоминания, либо… Пытаемся оставить зацепку. Малфой смотрел очень серьезно. — То есть вы оставляете зацепку даже с риском полного уничтожения мозгов… Драматично, — пожал плечами Драко. — Не то чтобы у нас был реальный выбор, — нехотя ответил Поттер. — Почему? — Прямой взгляд, ровный тон. Ни капли нездорового любопытства или притворного сочувствия. — Ты когда-нибудь пробовал сопротивляться Империо? — Знаешь, у меня на каникулах часто гостила тетушка, которая обожала баловаться легилименцией. На пару с одним известным тебе темным магом, игнорировавшим личные границы, — криво усмехнулся Драко. Гарри много бы дал за то, чтобы узнать, что скрывается за этой усмешкой. За идеальной осанкой, за змейками на запонках и мантией без единой складки. — Тогда ты понимаешь, что под Империо, если ты вообще в состоянии осознавать себя, остаются скорее… Инстинкты. А аврорский инстинкт натренирован не на спасение себя, — закончил Поттер. Поймал недоверчивый взгляд. — Если сейчас в нас с тобой полетят Авады, ты инстинктивно увернешься, а я поймаю ее собой. — Пожалуй, удобно тебя звать на всякие сомнительные сборища. — Драко легко улыбнулся, но взгляд остался серьезным. Проверял, насколько можно шутить на такие темы, решил Гарри, чувствуя странную благодарность. — Ты не ходишь на сомнительные сборища, — уверенно ответил Поттер. — Вот прямо сейчас собираюсь. Ты настолько хороший легилимент, что рискнешь влезть в голову мага в коме после кучи Империо? — Излюбленный тон «вокруг-меня-все-идиоты». Легилиментом аврор Поттер был крайне посредственным — для его работы важнее были непробиваемые окклюменционные барьеры. — Что ты предлагаешь? — Скажи мне, что искать. — Драко аккуратно отодвинул щуп тентакулы от своих бумаг, и растение шумно схлопнуло фиолетовый цветок. Гарри готов был поклясться, что тентакула недовольна, хотя она наверняка не должна испытывать эмоций. Или магические растения все же их испытывают? В конце концов, зубастая герань на третьем уровне Министерства пыталась цапнуть Поттера с завидной регулярностью и явно намеренно. — Мне нужно, чтобы ты нашел самое… Нелогичное воспоминание, — решил Поттер. — То есть среди посредственных воспоминаний должно затесаться что-то… Из другого времени, например. — Было такое, — серые глаза напротив заблестели, — посреди воспоминаний о ночи убийства мелькнуло цветочное поле. — Черт, Малфой, подробнее. Время суток, какие цветы, какая погода. Запахи, звуки. — Гарри едва не вскочил. — Поттер, не ори на меня, — отрезал Драко. — Я не помню. Я пересмотрел половину его не самой интересной жизни. — Пойдем, посмотришь и перескажешь. Гарри откинул щуп тентакулы со своего стула. Заставил себя сделать глубокий вдох, чтобы не рвануть к камину — азарт разгонял кровь и сердце колотилось. — Прекрати пытать мое растение. Невыносимый спокойный Малфой. И растение под стать хозяину. — Она хочет меня задушить. — Я тоже, — с готовностью поделился Малфой. — Можем наведаться к нему сейчас, у меня перенеслась встреча с норвежскими послами. Драко поднялся, перекинул через плечо черную мантию и решительно направился к камину. Взял горсть летучего пороха. Поттер гаркнул «стой!» так, что Малфой дрогнул, порох полетел на ковер, а тентакула вмиг свернулась в горшке до размеров молодой мандрагоры. — У тебя посттравматическое расстройство? — то ли уточнил, то ли констатировал Драко. Гарри решительно взял того за локоть, грубо отодвинул от камина. Посмотрел на котелок с порохом. Аккуратно пощупал содержимое, пропустил сквозь пальцы. Замысловато выругался. Посмотрел на Малфоя. — Откуда у тебя порох? — Может, тебе в Мунго? Гарри в мгновение оказался почти вплотную к Малфою. Тот сделал шаг назад и уперся в стол. — Откуда порох? — Мерлин, Поттер, мой секретарь раз в пару дней пополняет запасы. Вызвать колдомедиков? Гарри ничего не ответил, замер на секунду, кинул котелок на пол — остаток пороха высыпался некрасивой изумрудной горкой на бордовый ковер. Вышел за двери и нацепил премилую улыбку, надеясь, что она не слишком похожа на кровожадный оскал. — Мистер Малфой рассыпал летучий порох, — доверительно сообщил Поттер и развел руками, сетуя на неуклюжесть замминистра. Молодой секретарь, у которого на столе стояла невыразительная табличка с надписью «Эрни Флетчер», тут же засуетился, полез в один из ящиков громоздкого письменного стола и достал увесистый мешок. Поттер отметил, что ящик заперт не самыми простыми запирающими и сигнальными чарами. Гарри улыбнулся еще шире и дружелюбно и пропустил секретаря внутрь. Молодой, не в меру смазливый, на взгляд Поттера, и почему-то благоухающий лавандой. Гарри к запаху лаванды относился крайне скептически. Как и к смазливым ассистентам. Малфой наблюдал за тем, как Эрни наполняет его котелок у камина с таким выражением лица, будто порох сыплют ему за шиворот. — Потрудись объяснить, — буквально прошипел Драко, едва за Эрни закрылась дверь. Гарри изучил новую порцию летучего пороха, пропустив порошок сквозь пальцы, хмыкнул и сел в кресло. Прикрыл глаза. Ему нужно было подумать. — На нем следящее, — наконец выдал он. — Его не было полторы недели назад, когда я уходил через твой камин после приема. Малфой молча подошел и запустил пальцы в котелок. Внимательно рассмотрел горстку. — Как ты это понял? — Оттенок немного другой, — пробормотал Гарри. — Присмотрись. Никто и никогда не обращает внимания на оттенки летучего пороха. Никому и в голову не приходит разглядывать то, чем пользуешься каждый день. Аврорам приходится. Особенно когда от этого зависит твоя жизнь. Поттер поднялся, снова вышел. Ворвался в кабинет к Шеклболту, несмотря на возражения пожилой секретарши Дороти в розовой мантии. Поковырялся в летучем порохе в министерском кабинете, поймав возмущенный взгляд от Кингсли и шокированный — от двух французских делегатов. Проделал то же в кабинете Гермионы, которая, заметив выражение лица Гарри, даже ничего не спросила. Возможно, документы, выглядевшие очень важными, увлекали ее больше внезапных визитов Поттера. Вернулся к Малфою. — Кто твой любовник в Министерстве? — тут же спросил Гарри. Малфой посмотрел на Поттера так выразительно, что тот на секунду задумался, где Драко хранит пистолет невыразимца. Тентакула угрожающе зашелестела. — Мне нужно знать, связано ли это с нашим делом или с твоими… Похождениями, — пояснил Поттер. — Оливер Вуд, — выплюнул Драко. — Вуд? Он же… Глава отдела магических игр и спорта, — выдал Гарри зачем-то. — А еще со школы играет в квиддич — представь, какая потрясающая выносливость и подтянутое тело, — ехидно протянул Драко, картинно закатывая глаза. — И он после того приема аппарировал на квиддичный конгресс и не вернется до конца месяца. Поттер едва сдержался, чтобы не ответить что-то про выносливость и тела авроров. И тренировки три раза в неделю, несмотря на ранения, болезни и отпуска. Это было чертовски не его дело. — Еще обиженные любовники в Министерстве? Любовницы? — Гарри знал, что перегибает. И не мог остановиться. Дело принимало скверный оборот, а любовники Малфоя его усложняли. — Иди к черту. — Малфой, — очень серьезно начал Поттер, натыкаясь на ледяной взгляд. — Кто-то наложил следящее на твой летучий порох. Потрясающим исходом будет, если это обиженный любовник или коллега. — Меня все обожают, — тут же заявил Драко. Но затем поджал губы и продолжил: — Серьезно, нет никакого смысла коллегам или любовникам следить за мной. — Малфой. — Поттер. Я замминистра. Несколько раз в день порчу кому-то жизнь, подписывая те или иные документы, принимая или не принимая те или иные предложения. — Вычурный акцент Малфоя становился все более заметным, а голос — хриплым. Гарри решил, что это признак холодного бешенства. — Я бывший пожиратель, кто-то не любит меня просто за это. Я очень умный — это бесит людей в целом. И, черт возьми, мне нравится трахаться, но не нравится все, что касается отношений и обязательств. Поэтому припиши десятки разбитых сердечек. — Сердечек? — Да, Поттер, сердечек. На остро очерченных скулах заиграли тени — выдали стиснутые зубы. Глаза нечитаемые, кулаки сжатые, тишина. Тентакула бросила очередной пут в Гарри — куда агрессивнее, чем раньше. — Припишу, что ты еще и циник, — почти мирно ответил Гарри. Малфой злился, и Поттер вдруг понял, что ткнул в очень больное место. — Куда ты перемещался камином за эти полторы недели? — Зачем? — Ты сдал кому-то свой адрес и бытовые привычки, — поморщился Поттер — это было опасно. — Проверю, нет ли еще подобной фигни где-то, где ты часто бываешь. Наложу нормальную защиту. Если это просто любовник — будешь должен за то, что облегчил тебе муки расставания. — Не буду.