Времена года (и любви)

Шестую ночь подряд Оби-Ван дежурил у больничной койки Квай-Гона, сидя на неудобном раскладном стуле и разглядывая его безмятежное лицо. И пускай даже выражение на нём было расслабленным ото сна, всё портил красовавшийся на виске пожилого мужчины неприятный синяк — непрошеный сувенир их последней битвы с Дартом Сидиусом. По глупости заслонив Оби-Вана от одного из ударов молний Сидиуса, Квай-Гон получил прямое попадание в грудь, а также удар по голове из-за падающих обломков. В отчаянной попытке удержать своего потерявшего сознание мастера в целительном трансе Оби-Ван позволил разобраться с ситхом Энакину Скайуокеру, оставив ему нанести последний удар. Если бы только Квай-Гон был в сознании, чтобы увидеть это, он бы без сомнения гордился юным дарованием своего ученика. Проведя безупречную последовательность ударов формы Джем Со, о которых потом будут говорить веками, Энакин в конце концов одолел Лорда ситхов и сразил его. Война наконец-то закончилась, но настоящая работа только начиналась. Оби-Ван разрывался между координацией различных усилий по реконструкции по всей галактике, консультированием от имени Совета политических лидеров, что собрались вместе, чтобы заполнить вакуум власти, оставшийся после смерти Палпатина, и, конечно же, беспокойством о состоянии здоровья своего мастера. Мастера, который так и не пришёл в себя после шести долгих дней и ночей в коме, несмотря на то, что лучшие целители Храма заверяли Оби-Вана, что физически с ним всё в порядке. Когда-то высший генерал обхватил вялую руку Квай-Гона своей, сжал несколько раз, чтобы посмотреть, сможет ли добиться реакции — ему бы так не повезло — и в отчаянии стиснул зубы. — Если ты умрёшь у меня на руках, я никогда тебе этого не прощу, — сокрушенно пообещал Оби-Ван, и его глаза защипало от непролитых слез. Он быстро заморгал, поднеся руку мастера к губам, целуя каждую из выступающих костяшек, прежде чем разжать слегка согнутые пальцы и прижаться щекой к ладони Квай-Гона в жалкой имитации ласки. — Мне жаль, мастер. Предполагалось, что это я должен был тебя защищать, — прошептал он с сожалением. После этого Оби-Ван провёл ещё одну ночь в Залах Исцеления, беспокойно спал в раскладном кресле, положив голову под неудобным углом между кроватью и плечом, всё время не отпуская руки бывшего учителя. Наступившим утром Квай-Гон не сразу стряхнул с себя остатки сна. Он чувствовал смертельную усталость, мир вокруг казался расплывчатым и немного затуманенным, но он ощущал солнце на своём лице и слышал щебет птиц за окном. Даже не открывая глаз, он почувствовал в Силе присутствие своего бывшего падавана, дремлющего рядом с ним. Позволив себе несколько минут просто полежать в постели, наслаждаясь комфортом, Квай-Гон неохотно приоткрыл глаза и понял, что находится не в своих покоях, а в стерильной палате в Залах Исцеления. О. Сидиус. Молнии. Защитить Оби-Вана. Память возвращалась к нему паническими вспышками, но того факта, что Оби-Ван здесь, жив и, по-видимому, здоров, было достаточно, чтобы успокоить его бешено колотящееся сердце. Более того, тот факт, что его бывший ученик здесь, а не где-то в более важном месте, означал, что война, скорее всего, закончилась. Кто-то победил Лорда ситхов. Постепенно Квай-Гон заметил тёмные круги под глазами Оби-Вана, а также отчаянную хватку его руки, и предположил, что, вероятно, причинил другому джедаю значительное беспокойство. Выдернув руку из хватки Оби-Вана, он провёл пальцами по мягким прядям, чтобы осторожно разбудить другого мужчину. Спать вот так, согнувшись, должно быть, было неудобно. Когда ресницы Оби-Вана затрепетали, Квай-Гона внезапно охватило чувство тоски, настолько мучительно острое, что едва не перехватило дыхание. Ему даже показалось, словно ему вонзили нож прямо в живот. Были ли эти чувства его собственными или же проекцией чувств его бывшего падавана, не имело значения, поскольку старший джедай был вынужден, наконец, признать в этой эмоции то, чем она и была. Любовь. Теперь, пока он наблюдал, как открываются прекрасные голубые глаза, в его сознании материализовалось давно забытое стихотворение, и Квай-Гон продекламировал его нежным голосом, баюкая лицо Оби-Вана обеими руками:

Когда настанет завтра без меня, и мои чувства ощущать его не смогут, Разыщет солнца луч твои глаза, которые в слезах по мне почти утонут. Я так хочу, чтоб не рыдал ты, в печальный этот хмурый день-деньской, А вспоминал бы наши общие мечты, достичь которых не успели мы с тобой.

— Мастер, — воскликнул младший джедай, резко просыпаясь. Его голос надламывался после ночи молчания, и слезы обильно текли по раскрасневшимся щекам. — Ты очнулся! О, хвала звёздам! Квай-Гон вытер чужие слёзы большим пальцем, поглаживая лицо Оби-Вана с благодарностью и обожанием. — Да, падаван, я здесь. И я рад, что с тобой всё в порядке, — тихо сказал он. — Что ж, мне... Мне есть что сказать тебе, Квай-Гон Джинн. — Оби-Ван упрямо шмыгнул носом, выпрямился и вытер глаза тыльной стороной ладони. Он на мгновение задумался об этом и снова потянулся к своему мастеру, не желая терять физического контакта. — Тебе не следовало вот так ввязываться в мой бой. Всё было под контролем, но надо же было тебе взять и... взять и... вот так подставиться! — Он указал на всё тело Квай-Гона в качестве доказательства. — И ни с того ни с сего! Ты получаешь какое-то извращенное удовольствие, заставляя меня наблюдать, как тебе причиняют боль из-за моей предполагаемой неспособности защитить себя? — прошипел Оби-Ван. — Конечно, нет, душа моя, — сказал Квай-Гон с искренним сожалением. — Я не хотел пугать тебя, но я никогда не смог бы простить себе, если бы тебя убили у меня на глазах. — Тогда подумай о том, что чувствую я, — возразил Оби-Ван. — Моё сердце ещё не оправилось от того ужасного фиаско на Набу! Квай-Гон умудрился промолчать, чувствуя, что другой джедай еще не закончил свою тираду. Однако он воспользовался этим моментом, чтобы восхититься тем, как идеально рука его бывшего падавана лежала в его собственной, и нежно погладил её, надеясь внести хоть какое-то спокойствие в разговор. Успех был ограниченным. — Ещё и Романо цитируешь, — Оби-Ван сморщил нос, заканчивая стих насмешливым тоном:

Я знаю, как сильна твоя любовь, настолько сильно я тебя люблю, Что всякий раз, прощаясь вновь и вновь, как ты, я расставаний наших не терплю.

— Я думал, у тебя будет вкус получше, нежели чем первым делом после пробуждения от недельной комы извергать что-то столь сентиментальное. Неужели вид моего лица заставляет тебя так страдать? — спросил он резким и язвительным тоном. Было очевидно, что младший джедай метил на сарказм, но для Квай-Гона нить неуверенности, сквозившая в резком тоне его падавана, была очевидна до боли. — Я должен извиниться за то, что был неосторожен в выражении своих чувств, Оби-Ван. Каждый раз, когда я смотрю на тебя, всё, что я чувствую, противоположно страданию. Я очень сильно люблю тебя, душа моя, и мне так жаль, что мне потребовалось так много времени, чтобы сказать об этом. Оби-Ван поджал губы, чтобы они не дрожали, пока он переваривал сказанное бывшим мастером. Квай-Гон любил его. Любил. Его. Глубоко внутри он знал, что именно сюда они добирались все эти долгие месяцы. Оби-Ван неуклонно умерял собственные ожидания с тех самых пор, как обнаружил неприятное ощущение гудения в животе, появляющееся каждый раз, когда он думал о Квай-Гоне. Но услышать эти слова, произнесенные вслух, казалось чем-то нереальным. Это почти заставило его забыть о серьёзности ситуации и о том, почему он только что был так расстроен. Почти. — Не... не думай, что сладкие речи помогут тебе выпутаться из этого, — заявил молодой мужчина, меряя другого суровым взглядом. Запатентованная тактика генерала Кеноби. К сожалению, ликование в Силе выдало его истинные чувства с головой. — Но я тоже люблю тебя, Квай-Гон. И, кажется, уже давно, — закончил он более искренне. При этих словах Квай-Гон притянул Оби-Вана к себе на кровать, и их тела прижались друг к другу как можно теснее. С минуту неловко поелозив, чтобы улечься поудобнее, они расслабились в обоюдных объятиях, дополняя друг друга так идеально, словно им это было предназначено. Квай-Гон обнял Оби-Вана обеими руками и успокаивающе погладил по крепкой спине. — Я обещаю, что в ближайшее время постараюсь больше не подвергать себя опасности, — прошептал он. — Я хочу наслаждаться каждым мгновением, проведённым с тобой. Оби-Ван удовлетворённо фыркнул, что вызвало улыбку на лице Квай-Гона. — Уж проследите за этим, генерал Джинн. Я возлагаю на вас большие надежды, и мне бы не хотелось разочаровываться, — сказал он повелительным тоном, и, как бы противореча ему, нежно уткнулся носом в шею своего любимого. — Слушаюсь, генерал Кеноби, — легко согласился пожилой мужчина. Они лежали, переплетясь, в лучах тёплого весеннего солнца, Квай-Гон оставлял воздушные поцелуи на виске Оби-Вана, а младший джедай пытался наверстать упущенный сон, пока целители не начали утренний обход.