Дроу-катастрофа

You're like an Empress, You've got fire running down your cheeks. You burn everything you see. Gold are your fingers, Leaving traces everywhere you go. Diamonds in your skin, my blood flows. Bring the lion out! Bring the, bring the lion out! Saint Mesa — Lion

      Чем выше они поднимались, тем жарче и суше делался воздух. По лицу сбегали дорожки солёного пота, и дроу был уверен, что под глазами уже появились чёрные бороздки от стекающей с век угольной краски. Он плюнул на попытки стереть их, решив, что это делает его и без того мертвецкий после вчерашних дел вид ещё более драматичным. Окинув взглядом соратников, Лларар даже немного повеселился от того, как смешно они выглядели, закованные в свои доспехи и варящиеся в них, как раки в скорлупе, взмыленные и красные.       Смешнее всех смотрелся Астарион: с его мокрыми, торчащими в разные стороны кудрями он походил на утёнка. Утром высший эльф мужественно натянул капюшон и маску Тени Мензоберранзана поверх доспеха Минтары, но не выдержал в кожаной парилке и получаса, с чертыханием стянул с головы всё, кроме собственных ушей, и заявил, что в Подземье он не вернётся, даже если тысяча девственных эльфов будут заманивать его сюда своими голыми развратными телами. Скорее всего, подобное мнение имели и остальные спутники Лларара, просто у них хватило такта промолчать.       Лаэзель стойко держалась в тяжёлой латной броне, однако шлем благоразумно оставила среди вещей в лагере.       Легче всего приходилось Гейлу, чья мантия, как и чародейское одеяние дроу, представляла из себя по большей части ткань, разбавляемую лишь небольшим количеством кожаных ремешков и металлических, чисто декоративных элементов.       Стирая пот со лба и приглаживая назад мокрые белые волосы, Лларар прокручивал в голове причину поездки в Гримфордж.       Дорога приключений привела их в логово Зентарим — самой мерзкой и беспринципной торговой гильдии Фейруна.       Не то чтобы Лларару было дело до их прегрешений, но эти глупцы в итоге скатились до сотрудничества с сектой Абсолют, не зная, что приближают этим свой собственный конец: ведь личинки, которые те поставляли в Лунные Башни огромными, плотно запаянными контейнерами, однажды окажутся и в их головах. Тёмный эльф хмыкнул, вспоминая зентаримцев, стаскивающих бочки с порохом в одну кучу и обливающих всё вокруг огневухой. Те собирались вскоре покинуть убежище, подорвав за собой все следы. Лларар просто чуть ускорил этот процесс брошенным с безопасного расстояния огнём алхимика. Не своими руками — он позволил сделать это Астариону, разумеется. Надо же поддерживать моральный дух команды.       В обугленной пещере, заполненной трупами, обнаружились неплохие запасы оружия и продовольствия, а за невидимой стеной они нашли лифт, тросы и крепления которого тянулись далеко вниз, в непроглядную даль. Это пришлось очень кстати: над поиском дороги на родину дроу они работали так же тщательно, как над истреблением популяции гоблинов в округе.       После долгого спуска во тьме под соратниками забрезжило голубовато-зелёное сияние. Это люминесцировали в глубинах Подземья тысячи гигантских грибов. Лларар вдохнул полной грудью. Да! Родной воздух! Он пах камнями, сыростью, грибными спорами, а в конце примешивался запах далёких цветов и лёгкая нотка мертвечины. Как же он скучал. Как же долго он здесь не был. В груди приятно заныло.       Подземье — огромный, необъятный и очень опасный край, простирающийся под всей поверхностью Торила и отделённый от Надземья километровой толщей камня. Царство это являло собой величественную и пугающую красоту. Считается (самими подземными жителями, разумеется), что оно древнее поверхности.       Населён этот край несколькими уникальными видами разумных существ и великим множеством неразумных, злых тварей, чаще всего ядовитых. Разумные расы, в свою очередь, делились на воинственных и мирных. К первым среди прочих относились двергары, иллитиды и, конечно же, тёмные эльфы — дроу. Самые искусные и самые жестокие убийцы Подземья, они также были единственными среди его обитателей, кто умел делать невероятно остро заточенное оружие: клинки и сабли дроу оставляли специфические, очень тонкие порезы. Увидев однажды, их ни с чем больше не спутаешь.       Каждый из вышеперечисленных неустанно и с жестокостью воевал с другими. Меж их городами то тут, то там располагались островки с мирно настроенными расами, которые пытались сдержать буйный нрав соседей. Например, это были свирфнеблины (часто становящиеся послушными и кроткими рабами у дроу), микониды и некоторые другие, недостойные упоминания или практически неотличимые внешне от свирфнеблинов или двергаров. У каждого народа имелась своя культура, обычаи и строй общества, свои боги.       Незаселённое Подземье являло собой бесконечный запутанный лабиринт, оказавшись в котором можно было легко сойти с ума. Лларару вспомнилась книжонка, найденная в разрушенной деревне недалеко от Изумрудной рощи. Легенда о Дзирте. Дроу презрительно фыркнул: глупец отверг обычаи тёмных эльфов, оскорбил Паучью Королеву, поставил под Её немилость всю семью и сбежал в дикое Подземье. Блуждал там с десяток лет, постепенно сходя с ума, — к несчастью, не сошёл. Лларар этот возмутительный бред, разумеется, не читал. Ему рассказывали.       На родине дроу их ждали два минотавра и ещё тысяча неудач, но среди них была и пара приятных моментов. Например, колония миконидов, убеждённых, что Лларар — герой и спаситель. Не впервой на него навешивали странные ожидания, но эти ходячие грибы, по крайней мере, были забавными. В отличие от торговки, сразу же встретившей его непрошеными советами:       — Дроу? Веди себя прилично, а то эти грибочки на тебя накинутся — вздрогнуть не успеешь! Кстати, вряд ли ты обращал внимание — но вдруг... Ты не видел дварфа тут, по дороге, а? Баэлен его зовут.       Лларар вопросительно изогнул бровь, глядя на неё сверху вниз.       — Просьбы о помощи обычно с угроз не начинают. За выражениями следи — у тебя здесь силы нет.       — Ага, зато у миконидов её ого-го, и они не обрадуются, если ты тут бучу устроишь. Так что говорю тебе: веди себя хорошо. Теперь ответь на мой вопрос, или иди ищи себе другой угол.       Тёмный эльф мило улыбнулся женщине. Астарион кашлянул от смеха.       — О, я понял. Буду вести себя приличнее всех дроу на свете. А теперь опиши его, будь так любезна.       — Синий халат, лысая башка... тупой как башмак.       — Благодарю, милейшая госпожа. Если встречу его, обязательно передам привет от тебя.       — Мне нужно, чтобы ты вернул этого кретина назад! — крикнула дварфка в спины удаляющейся компании.       Лларар не был настолько мелочным, чтобы специально искать какого-то гнома по всему Подземью. Он набрёл на него случайно, после схватки с последователями Абсолют у причала.       Вообще-то, дроу не планировал с ними драться, хотя лидер миконидов, переливающийся всеми цветами радуги, и попросил его истребить культистов. Ему было плевать на проблемы грибов и то, останется ли от их популяции хоть что-то завтра — дроу волновали только два торговца редким снаряжением, обосновавшиеся в колонии. И вот как раз их нельзя было потерять никак.       Абсолютисты зачем-то напали на соратников сами. Лларар так и не понял почему; обычно сектанты спрашивали, кто идёт, и только потом решали, что делать с прибывшими — жать им руки или отрубать. Заражённые иллитидскими личинками всегда относились к Верным с должным уважением, а в компании Лларара их было четверо. Но местные поклонники Абсолют то ли не обладали присущим всем подземным расам видением в темноте, то ли откололись от общего течения культа, стали сами по себе и творили что хотели. Либо Лларар с соратниками подошёл к ним не с той стороны. Как бы то ни было — они напали. И остывали теперь у причала рядом с похожими на оторванные челюсти лодками.       Компания тёмного эльфа, под завязку нагруженная ценным оружием и бронёй, которые абсолютисты несли с собой и на себе ранее, возвращалась в колонию. И на одной из развилок они свернули не туда.       Им открылся низкий свод пещеры, до отказа набитой бибербангами — кислотно-зелёными грибами с токсичными и к тому же весьма взрывоопасными парами. К кислотному полю, полному испарений, вело небольшое бревно, проложенное через пропасть. Сам не зная зачем, Лларар ступил на него и сделал пару шагов, но резко остановил спутников движением руки, когда услышал из скопления грибов крики:       — СТОЙ! СТОЙ! Бибербанги!       Тёмный эльф пригляделся сквозь зелёный туман и увидел прямо посреди зарослей гнома: лысого, в синем халате и — судя по тому, в какое попадалово он влез, — действительно тупого как башмак.       — Ты в очень опасном положении, — злобно ухмыльнулся Лларар.       — Прошу тебя! Помоги! Свиток... Выбраться! Мой мешок! Прошу тебя... Я его обронил... Где-то...       Подземные эльфы по натуре — существа злопамятные. Все остальные подземные расы были об этом прекрасно осведомлены. И если та дварфка начала просьбу помочь этому непутёвому грибнику с угроз, то, может, она не сильно и хотела его возвращения? Лларар рассудил так: смог туда залезть — сможет и выбраться. Не за мгновение же эти грибы вокруг него выросли.       — Это твои проблемы. Вот и разбирайся с ними сам.       Эльф развернулся, чтобы уйти.       — СУЧИЙ ДРОУ!       Лларар замер. Да они сегодня издеваются над ним?       В каждой сраной деревне, каждый сраный торговец, фермер, да даже друиды! Каждый из них кидал в его сторону едкие комментарии, задавал тупые вопросы или просто сверлил недобрым взглядом, и тёмный эльф в целом мог понять их реакцию. Подземные почитатели Ллос появлялись на поверхности только ночью и только чтобы вырезать одну или две деревни наземных эльфов, а затем снова возвращались под землю вслед за Верховной жрицей, сопровождающей отряд. Одни только гоблины относились к нему почтительно и кланялись в ноги, земля им пухом, пусть поблагодарят красивую задницу Халсина за это. Но здесь, дома, дроу не собирался терпеть оскорблений.       Он развернулся.       Встретившись с ним взглядом, гном сделал голос добрее и заискивающе взмолился:       — То есть... Я не то хотел сказать... Пожалуйста! Не могу... Не могу выбраться! Мне нужен этот мешок!       Лларар поднял руку и сделал несколько шагов назад; вслед за ним отступили и остальные.       В его ладонях загорелась огненная сфера. Обычно чародей отдавал предпочтение ледяным заклинаниям, но сегодня был особый случай.       Гейл занервничал:       — Ты что, правда собираешься этого бедолагу...       — О да, он собирается! — радостно воскликнул Астарион.       Сфера врезалась в ближайший к компании гриб. Тот загорелся и лопнул. За ним другой, третий. Цепь детонации расширялась, и вскоре ревущие огненные взрывы прокатились под сводом пещеры, сотрясая камень на ярды вокруг. Наверное, даже торговка в колонии миконидов почувствовала дрожь земли — у гномов с камнем особая связь.       Горело величественно и красиво. Взрывы оставили после себя выжженное поле и плавно опускающуюся на волосы соратников каменную пыль с пеплом.       — Друг мой, иногда твоя тяга ко... всяким зверствам меня пугает, — осторожно заметил Гейл.       Лларар понял, что всё это время не дышал, и заставил себя протолкнуть в лёгкие глоток воздуха.       Напряжение из его тела ушло, и он почувствовал лёгкость. Развернувшись на пятках и хлопнув по плечу ухмыляющегося Астариона, тёмный эльф мягким шагом направился обратно в колонию. Его там ждало сразу два дела.       Для начала Лларар сообщил торговке-дварфу о трагической кончине её мужа. Разумеется, не упоминая своего в ней участия.       — Ох... Тупой идиот... Столько времени потеряла, просиживая здесь штаны в ожидании! Давно надо было самой его прихлопнуть!       — Ты, похоже, не очень-то расстроена? — немного разочарованно отметил дроу.       — Расстроена? Из-за этого тупоголового кретина? Ха! Мы тридцать лет замужем, и большую часть он только и делал, что помыкал мной, пока не свалился с той крыши головой вниз. Единственный стоящий подарок, что он мне сделал за годы брака, — так это тронулся умом!       Поддерживать этот разговор тёмный эльф не стал, только поморщился. Похоже, брак — это не для него. Было гораздо приятнее держать рядом тех, кому ты по крайней мере нравишься, а лучше — тех, кто тебя желает, чем запираться с одним-единственным существом в тесном доме и запрещать друг другу спать с кем-то ещё.       Продав собранное обмундирование и некоторые ценности дварфке и хоб-гоблину, а также выменяв у них целебных зелий и огненных стрел для Астариона, Лларар поднялся по ступеням из крупных красноватых грибов на один огромный — целиковый и плоский, чья шляпка служила обиталищем для Спава, местного лидера миконидов, огромного, сверкающего, как опал. Красиво. Если забыть на секунду о том, что внутри него грибную плоть питает гниющее тело какого-то бедолаги. Судя по размерам, это был орк? Багбер? Или эльф-переросток вроде Халсина...       Выкинув из головы неприступного друида, дроу вступил с Владыкой Спавом в телепатическую связь:       «Двергары мертвы. Гниль уничтожена».       Мелодия, которую пел миконид, сменилась. Всё ещё печальная, но теперь в ней звучала надежда.       «Ты слышишь? Новая мелодия... Безмятежность... Я нарекаю тебя Миротворцем», — пропел Спав, и Лларар закатил глаза: ох уж эти идиотские прозвища, кому он вообще должен так представляться?       Владыка выпустил ароматные споры, и сердце дроу наполнилось блаженством... Нет! Нет, не наполнилось! Ему захотелось откашляться, выскрести эту дрянь из лёгких. Мерзость, дающая иллюзию блаженства. Лларар сжал зубы, стараясь не дышать слишком глубоко.       «Без сомнений ты отдавал нам. Без сомнений ты можешь брать. Сторожевые ворота открыты. Твоя награда ждёт тебя».       Миконид показал ему образ хранилища. Оно располагалось чуть дальше, недалеко от торговки, за светящейся стеной лиловых лиан, которые по велению Спава отползли наверх и приоткрыли проход в комнату, сияющую холодным голубоватым светом. Но пойти туда сразу им не дали; глава круга глубоким пением вознёс ему новую просьбу:       «Но сначала я хочу попросить тебя об ещё одном благодеянии. Ты вырезал двергарскую скверну — но не тронул её источник».       Перед внутренним оком возник образ: высокий эльф дроу в облачении последователя Абсолют гордо шагает по трупам миконидов. Он не смотрит по сторонам, взгляд его направлен только вперёд, а подбородок гордо вздёрнут. Полы мантии развеваются от решительных шагов. Лларар смотрел на этот образ не отрываясь и вздрогнул, когда громкий голос Спава раздался в его голове, обрывая визуальную связь.       «Зовут его Нере. Он охотится на нас, так открой же охоту на него. Принеси мне его голову, и я буду знать, что мой круг теперь в безопасности».       Дроу поморщился: он не собирался быть мальчиком на побегушках у ходячих грибов.       «Какая-то у тебя ненасытная жажда крови», — раздражённо ответил он.       «Я прошу о благодеянии. И я отвечу тем же».       Какое-то время Спав молча раскачивался, сверля Лларара своими недвижимыми жуткими глазами салатового цвета. Тёмный эльф собирался было развернуться и уйти, но голос Владыки снова раздался в его голове:       «Дроу скрывается в развалинах у озера. Подари ему смерть и возвращайся ко мне».       В небольшом, заполненном мягким свечением хранилище пылилось много ценных вещей.       Прямо посреди него лежал труп дроу — прекрасное начало — в окружении шести светящихся кристаллов. В карманах умершего Лларар обнаружил книжку довольно пошлого содержания — странное чтиво для тёмного эльфа. Название на обложке гласило: «Брачные игры фламфов». Ради интереса пролистав оглавление, дроу наткнулся на безумные гипотезы, откровенного характера зарисовки и множество весёленьких отсылок к «тентаклям». Не слишком академичный текст. Небрежно захлопнув книгу, Лларар протянул её Астариону.       Вокруг мёртвого эльфа то тут, то там располагались хранимые миконидами богатства. Деньги, зелья, пара свитков.       А ещё — потрясающе красивый капюшон с маской. Работа талантливых Мензоберранзанских мастеров. Лларар даже не сразу поднял его, присел возле, осторожно тронул пальцами — не чудится? Нет. Мягкая, искусно выделанная кожа в форме чёрных острых листьев украшала изделие. Наследие подземных эльфов, их гордость. Лларар улыбнулся, поднимая почти невесомую вещь и любовно трогая кончиками пальцев узоры, вытравленные умелыми обсидиановыми руками. В таких капюшонах его братья ходили в дозоры по тоннелям вокруг города: облачаясь в традиционную броню дроу и плащ пивафви, делающий их практически невидимыми в темноте, да так, что даже другой дроу, даже подземные гномы не смогли бы увидеть подобного воина, пока тот сам не захочет быть обнаруженным.       Глядя на этот капюшон, Лларар вспомнил о доме, о Матери рода, а ему нельзя было вспоминать. Он испытал стыд самой Ллос, когда личинка иллитида оказалась у него в голове, и пока она там, в Мензоберранзане его не ждут. Дроу не смел даже называть имя своего Дома вслух, представлялся просто «Лларар Ллос» в знак принадлежности к вере подземных эльфов в злонравную Паучью Королеву.       В сознании невольно всплыл образ тёмного эльфа, идущего через заросли грибов. Как там его? Не... Нере.       Если Лларар сможет отыскать его, то эльф станет первым дроу, встреченным Ллараром после крушения Наутилоида, который не был бы гадким селдаринцем, безумцем или не был бы мёртв. До сих пор чародей видел только трупы, и с каждым найденным серокожим мертвецом он впивался ногтями в ладони всё сильнее и сильнее. Разрезанное тело на столе у друидки Нетти. Павшие, ещё не успевшие остыть налётчики возле приюта Вокин с застывшей на лицах злостью. Убитые воины Абсолют возле яслей Гитьянки. Каждый раз он приходил слишком поздно. Все были мертвы.       Не считая Минтары.       Эльф скривился, вспоминая о ней. Она была сукой, привыкшей сидеть в своей крепости и помыкать другими. Сукой, готовой нападать только на слабых. И она пыталась отдавать Лларару приказы, будто была его сестрой. Будто была хоть кем-то.       В обществе дроу женщины стоят выше мужчин: тем до шестнадцати лет даже не разрешено поднимать глаз от пола. Ослушаешься — получишь змееголовым хлыстом. Нарушишь волю Матери — получишь змееголовым хлыстом. Поднимешь руку на женщину-дроу — умрёшь. Они, дающие жизнь наместницы Паучьей Королевы, были сильнее и выше мужчин. Иметь много дочерей было почётно. Иметь в личной армии воинов-женщин было почётно. Выполнять их приказы — честь для мужчины.       Выполнять приказы Минтары же... Это было бы позором. И Лларар, в глубине души снедаемый неприемлемостью содеянного, сделал бы это снова.       Его Мать, неоднократно свергавшая другие Дома для продвижения собственного в Совете Мензоберранзана, даже взглядом бы Минтару не удостоила.       «Противников надо выбирать среди сильных: избавишься от них, и сам станешь сильнее, и поднимешься выше в иерархии...»       Его плеча коснулась чья-то рука.       — Эй, мы выдвигаемся, или тебе дать ещё часик-другой на подумать и полюбоваться местными поганками? — Астарион вырвал его из раздумий, беззлобно насмехаясь. — Здесь, конечно, умопомрачительно красиво, но эта колония трупов с грибной плотью всё-таки заставляет меня немного нервничать.       Лларар огляделся и понял, что просидел над этой маской уже достаточно долго, чтобы его соратники успели вытрясти каждый уголок хранилища, разделить всё по рюкзакам и даже какое-то время помолчать и подождать — вдруг он сейчас думает что-то важное, тактику боя там или что им состряпать на ужин.       Тёмный эльф накрыл чужую ладонь своей и поднялся, встречаясь глазами с насмешливым взглядом Астариона. В его грудь ткнулось что-то твёрдое и холодное, и дроу опустил глаза: бледные пальцы высшего эльфа сжимали нож. Красивой работы, с изогнутой рукоятью, украшенной красными камнями. Лезвие угрожающе поддело ткань мантии.       — Я всегда знал, что тебе нельзя доверять, — улыбнулся Лларар.       — Ты такого плохого мнения обо мне, родной. Не могу тебя за него осудить. Но вообще-то это подарок, — Астарион перехватил нож и протянул рукоятью к дроу. — Увидел и подумал о тебе.       Тёмный эльф принял дар и, чуть помедлив, протянул вампиру Тень Мензоберранзана:       — Держи. Ты в полной броне дроу и со своими красными глазами, может, и за нашего сойдёшь. Если пеплом обмажешься.       Ониксовая плитка закончилась, и — будто мало им было лавовых провалов то тут, то там — нормальный пол закончился совсем; теперь они шли сразу над кипящим огненным бассейном по металлической витой конструкции, по форме напоминающей витражные окна в храме Шар. С другой стороны, они и находились сейчас в долбаном храме Шар — конечно здесь всё по форме напоминает друг друга! У Лларара постепенно ехала крыша от жара; вчера он потерял с десяток глотков крови, а ещё почти не спал после вторжения в его голову этого долбаного псионика, запертого под завалом в медленно заполняющейся ядовитым газом зале.       В таком состоянии Лларар мог только пожелать ему откинуться побыстрее — на сочувствие сил у него не осталось.       Но дроу должен был прикинуть ситуацию и понять, как действовать дальше, поэтому внутренне подготовился: сейчас он будет докапываться до каждого встречного-поперечного гнома, торчащего здесь.       На верхнем пролёте лестницы стояли двое. Они о чём-то оживлённо ругались, враждебно глянув на тёмного эльфа, когда он подошёл. Тот, что с татуированной рожей, воскликнул, обращаясь к губастой с арбалетом:       — Смотри-ка, целый Верный! Что скажешь, Кур, стрясём с него должок за Нере?       — Хочешь моё золото? За него тебе придётся драться со мной.       — Меня уговаривать не придётся! Ты готова, Кур?       Та, очевидно пользовавшаяся мозгами чаще, попыталась успокоить татуированного:       — Брось, Бритвар. Если мы этого прикончим, Нере нам ни медяка не даст.       Названный Бритваром раздражённо вздохнул:       — Ладно. Валяй, говори, Верный, пока я от твоей вонищи не задохнулся.       Лларар заинтересованно оглядел татуированного: тот не был заражён, и его сознание не было расшатано Верным Нере, так как тогда?..       — С чего ты взял, что я Верный?       Бритвар фыркнул:       — А по запаху понял! Все вы, Зашкварные, воняете. — Лларар недобро сощурился. — Некоторые из нас на эту вонищу сильно чувствительны. — Гном подумал и добавил: — Запашок такой, словно тебе мозгоед личинку из говна в башку отложил. Так что давай, чехлись. А то мы расколем твою черепушку и посмотрим, ошиблись или нет.       Лларар, как бы раздумывая над ответом, заложил руки за спину и наложил на себя заклинание «Обнаружение мыслей». Снова глянув на двергара, он прислушался.       «Друхские Верные... Я этого вонючего Нере из-за стены чую!»       — Это не мной пахнет. Должно быть, от Нере так далеко запах разносится.       — Он, конечно, да. Воняет, как все нужники преисподней. Может, и так. — Бритвар снова потянул носом и, видимо, поверив Лларару, заметно расслабился. — Я тебе тогда чего скажу: бабла срубить не хочешь?       Дроу саркастически хмыкнул:       — О каком золоте речь? Вам ведь, кажется, пока не заплатили?       — А я и не своё золото предлагаю. Верного, — татуированный доверительно наклонился ближе. — Тринн хочет себе абсолютной славы. Вот и заставляет рабов выкапывать Нере. А нам слава ни к чему. Нам бы баблишка. А оно всё у Нере, сечёшь?       Бритвар воздел палец в сторону залы, горящей, как адская дыра:       — Помоги Тринн вытащить Нере, а потом мы вместе с ребятами его на вертел насадим. — Палец опустился, а гном закончил: — Не знаю, какой будет куш, но мы с тобой поделимся по-честному. Ты в деле?       Лларар развеселился: ничто так не бодрит с утречка, как свежий заговор! Выходило так, что на задницу этого Верного претендовал весь Гримфордж и его окрестности вдобавок, и дроу это приводило в восторг. Что же за экземпляр там такой, что сумел насолить сразу всем? Но Лларар ещё не решил, как поступит, и даже если он «на вертел насадит» этого Верного, то золото заберёт себе — гномы ему без надобности.       — Отличный план. Думаю, сержанту Тринн тоже будет интересно его услышать, — улыбнулся дроу.       — Друхское ты говно, ещё чего!       Вчетвером на двоих — не очень честный бой, но Кур и Бритвар напали сами, так что сами и виноваты. Постовые гномы и все прочие на драку никак не отреагировали, предоставив спорящим разбираться самим. Лларар пачкать руки не стал и просто отшагнул назад, предоставив это развлечение Астариону. Тот одним пинком скинул арбалетчицу на первый уровень, и, судя по звуку, она при встрече с твёрдым камнем сломала спину. Лаэзель завершила дело одним широким взмахом топора, и татуированный двергар с глухим стуком грохнулся на пол. Двумя серыми меньше.       Лларар улыбнулся своим и развернулся на каблуках, направляясь в зал с завалом. На входе стояла дварфка в серебряной маске; такие носили Повелители Разума Абсолют. По-простому — это были псионики, могущие, как Нере, брать под контроль разумы других существ. Дварфка недовольно бросила ему вслед:       — Ещё один дроу. Только этого нам не хватало.       Улыбка Лларара стала шире. Он даже махнул корсару Греймону в порыве дружелюбия. Корсар крякнул:       — Ха! Жду, когда Тринн взбесится и начнёт пинать завал. Лучшее зрелище на всю неделю!       Напротив него стояла арбалетчица, немного блаженная, судя по манере разговора:       — Видела, как ты подплываешь... Ещё немного — и ко дну б тебя пустила... Смотри, чтоб я об этом не пожалела...       Лларар на всякий случай отошёл от неё, мало ли, чем та болеет. Он наконец развернулся к эпицентру событий.       Соратники находились в огромном помещении. Пол почти полностью обвалился, и целой осталась лишь одна его часть, примыкавшая к правой стене с дверями. Перед ними был громадный каменный завал, у которого трудились гномы, явно поделённые на две группы: рабов и господ. Рабы в обносках, вооружённые кирками и лопатами, пытались расчистить завал; хозяева — все в униформе Абсолют, стояли рядом и в основном орали о том, как первым лучше и быстрее выполнить работу. Лларар подумал, что дело пошло бы живее, возьмись они за лопаты.       Единственной, кто мог подходить под описание сержанта Тринн, была беловолосая двергарка, босая, но в шикарной форменной мантии Абсолют. Она устало, даже вымученно раздавала команды:       — Быстрее! Нагрейте камни — посмотрим, как эти гадёныши завопят, когда мы им пятки припечём! — предложила она новый способ ускорить рабов. На взгляд Лларара, камни и так были достаточно нагреты.       Гейл тихо пробормотал:       — Очаровательно. Поистине, ад — это то, что мы творим своими руками.       Чародей подошёл к двергарше, и она вскинула голову, только сейчас увидев его:       — Отвали. Я занята.       — Для Верного ты время найдёшь.       Их разумы сплелись, как сплетались каждый раз, когда Лларар встречал заражённого. Но на этот раз всё было... по-другому. Паразит в её голове шевелился, но дроу слышал лишь слабые отголоски. В голове сержанта не было ни мыслей, ни воспоминаний... Только едва заметные следы так и не затянувшихся шрамов. Псионических шрамов. Этот Верный... хорошо над ней поработал. Тринн являлась его подчинённой и всегда была поблизости. Каждый ли, подолгу находящийся рядом с Нере, превращался в пустую оболочку?       — Верный... Что за ракка бесполезная в дозоре у нас стоит? Могли б и предупредить, — она разочарованно отвела взгляд. — С радостью передам тебе управление. У нас тут штрек обвалился. Верный Нере попал в ловушку.       Дварфка оглянулась на завал:       — У него там из-под земли ядовитые гейзеры бьют. Не вытащим его как можно скорее — нам обоим головы оторвут.       — Это уже лишнее: в таком виде нам нужна только голова Нере, — встрял Астарион, и Лларар скосил на него глаза. Они позже поговорят об этом.       К счастью, двергарка ничего не заметила, или была не в состоянии заметить — это просто тело. Разума в нём осталось с комариное яйцо, только задачи и путь к их выполнению.       — Как именно Верный попал в ловушку? — перевёл тему дроу.       — Штреки старые, как не знаю что. Вот прежние обитатели подлянку и оставили: заготовили хрен знает сколько металлолома всякого. Чуть глубже кто копнёт — того им и завалит. Вытащишь оттуда Нере — Абсолют тебя отблагодарит. Это уж точно.       — Что вы надеетесь здесь откопать?       — Вход в какой-то древний храм. Нере сказал, приказ генерала. Видать, что-то важное. Сказал нанимать неверующих. Но многие из них слепы к истинам Абсолют.       Мда, это объясняло количество двергаров в Гримфордже, надеявшихся порешать Верного при первом удобном случае.       — Я с этим разберусь, — бросил Лларар, и Тринн с готовностью кивнула.       Первым делом он велел всем отойти на безопасное расстояние. Гномы-рабы охотно разбежались кто куда, сектанты чинно отошли за ближайшую выломанную из земли плиту, расположенную почти вертикально.       Тёмный эльф не знал, сколько времени у него осталось. Прошедшая ночь могла быть для Нере последней. Всё-таки Лларар не знал, что завал потревожил ядовитые дыхания глубин, а если б знал, то, может, пришёл бы сразу сюда.       Ладно, точно не пришёл бы — с обессиленной командой и в незнакомое место, — но непременно подумал бы о том, чтобы прийти.       Для начала он попросил Гейла применить на завал Разбивающий звук — одно из самых мощных в его арсенале. Если что-то из магии и способно здесь помочь, то только оно. Чародей тоже знал это заклинание, хоть и получалось оно у него хуже, чем у Гейла — тот по сути своей являлся разрушителем; его магия разносила всё вокруг, устраивая огненные ураганы и превращая всё живое в радиусе поражения в кучки пепла. Это удивительно контрастировало со спокойным характером волшебника и его нежной душевной организацией. Лларар всегда внутренне содрогался, глядя на очередной катаклизм, и благодарил Паучью Королеву за то, что Гейл на его стороне. Сам дроу предпочитал действовать несколько... изящнее.       Встав рядом, они оба направили все свои силы на это заклинание. Громыхнуло так, что гномы присели и заткнули уши, а с потолка посыпались куски плитки. Двери содрогнулись, камни завала ударились о них и согнули внутрь, но в остальном картину это не улучшило. Что ж. Попробовать стоило.       Но кое-что всё-таки произошло. Нере услышал взрыв.       Он снова попытался вторгнуться в разум Лларара, но на этот раз эльф не спал и мог хоть немного ограничить глубину проникновения, чтобы эффект не стал разрушительным для психики. Хотя предыдущего раза ему и без того хватило с горкой: лёгкие уколы головной боли время от времени напоминали об этом вторжении.       «Не смей лезть в мою голову без моего приглашения».       «Верный... — прохрипел Нере. — Яд распространяется... Вытащи меня отсюда!»       Внезапно Лларар вспомнил о двух мешочках с рунным порохом, найденных вчера. Это могло сработать, не зря ведь гномы использовали его для прокладки тоннелей.       «Я как раз занимаюсь этим. Отойди подальше от двери и задержи дыхание».       Когда взрывчатка разметала камни и вынесла двери, в открывшемся проломе показался высокий эльф. За его спиной, среди зелёных испарений глубин, виднелась кучка свирфнеблинов.       Гномы вылезли из своих укрытий и приблизились к дыре. Кто-то из рабов звал родных, бывших запертыми с дроу по ту сторону двери; культисты готовились предстать перед своим лидером и надеялись на его милосердие.       Тёмный эльф скрестил руки на груди, стоя чуть поодаль. Когда Нере сделал шаг из зловонной темени в освещённую подземным огнём залу, сердце Лларара пропустило удар.