__________
Оставив Найвса в их номере, Николас на мгновение остановился у двери и, держась за ручку, ухмыльнулся. В отличие от прошлого раза, когда он стоял тут, теперь его грудь не болела от нерешительности. Вместо этого его затопило тепло, которое он не мог описать; из-за этого всё внутри него болело по-другому, а рот до сих пор покалывало от голодных прикосновений губ Найвса До сих пор с трудом верилось во все произошедшее с Найвсом за последние пару часов. «Удивление» не совсем подходящее слово, но это самое близкое, что он смог придумать, и это определенно удивило его, когда Найвс сбросил эту бомбу чувств. Но Николас не мог отрицать, что он предвидел это. Нельзя было отрицать — больше нельзя, — что за их вспышками гнева, постоянными препирательствами, ехидными комментариями и столкновениями характеров скрывалось нечто другое. Нечто совершенно чуждое Найвсу, но в чем Николас хорошо разбирался. Найвс флиртовал, даже не понимая этого. Возможно, так всегда и было. Вульфвуд всегда дерзко выражался, но Найвс… был прямолинеен. Он не любил сдерживаться и высказывал свое мнение без фильтра. Он без стеснения позволил своим мыслям течь, как нужно, и это было подобно приливной волне, которая потрясла их обоих. Это было немного напряженно, и хотя Николасу потребовалось некоторое время, чтобы все обдумать и выкурить при этом целую пачку сигарет, он решил, что если Найвс хочет заполучить его, то и он получит Найвса. Если он готов впустить Николаса, то и Николас, в свою очередь, сделает то же самое. К тому же, этот человек — гребаный бог; Вульфвуд был бы глупцом, если бы отказался от его чувств. Вспыльчивый, ультраконсервативный Найвс из всех людей влюбился именно в Николаса. Как, черт возьми, ему это удалось, даже Вульфвуд не мог объяснить, но это действительно тешило его самолюбие, а ирония происходящего вызвала улыбку на лице. Удовлетворенно вздохнув, Николас засунул руки в карманы и обхватил пальцами зажигалку. Он оценивающе провел большим пальцем по гравировке, скользя ногтем по тщательно сделанной резьбе. Она была изящной, и Николасу казалось, как будто она всегда принадлежала ему. Но, тем не менее, Вульфвуд нашел бы способ отплатить Найвсу, независимо от их отношений; просто Николас такой, какой есть. Ему не нравилось чувствовать, что он у кого-то в долгу, что бы ему ни говорили. Пройдя по коридору, он остановился у лифта и стал ждать его прибытия, покачиваясь на каблуках и надеясь, что в кафетерии найдется поесть что-нибудь легкое. Он не любил тяжелые и изысканные блюда. Дверь открылась после слишком долгого ожидания, и он втиснулся в лифт с тремя другими людьми: двумя пожилыми джентльменами и девушкой, слишком разодетой для этой части корабля. Ее черно-золотое платье сверкало маленькими драгоценными камнями в свете флуоресцентных ламп, а серьги свисали до плеч. Густые рыжие волосы ниспадали на одно плечо, карие глаза подведены тушью, а губы — рубиново-красные. Она либо ошиблась этажом, либо была работающей девушкой. То, как она смотрела на него, говорило об оценивающем взгляде хищницы, и он подумал, что это скорее последнее. Ни одна порядочная девушка не посмотрела бы так на Николаса, по крайне мере, без пары бокалов. Двое мужчин расступились, когда он протиснулся в заднюю часть лифта и облокотился о поручень. Девушка придвинулась ближе. Она посмотрела на него пристальным взглядом и попыталась улыбнуться. — Привет, незнакомец, — сказала она, ее голос звучал мягко, как бархат, а акцент выдавал в ней жительницу Города Май или его окрестностей. — Ты случайно не знаешь, как добраться до бара? Николас пожал плечами, сжал губы и улыбнулся ей. Он знал эту игру. В прошлом он сам много раз играл в нее. — Вообще-то я сам сейчас направляюсь в кафетерий, — ответил он. — Полагаю, бар на том же этаже. Можешь последовать за мной, — вежливо сказал он. Это не звучало, как прямое приглашение, но она все равно приняла его и просияла; ее темные глаза заблестели, когда она взяла его под руку и демонстративно обхватила пальцами его бицепс: — О боже… Я вижу или, скорее, чувствую, что ты следишь за собой. Двое мужчин перед ними вежливо кашлянули, их затылки и уши покраснели. Николас хихикнул, прижимая ее руку к своему боку. Его это не интересовало, и если бы здесь находился Найвс, он бы никогда даже не прикоснулся к ней, но эта леди искала неприятностей, и ему хотелось убедиться, что она их найдет. А потом он убежит далеко-далеко. На восемнадцатом этаже двери со свистом распахнулись, и они ступили на плюшевый ковер палубы со столовой. Ее трудно не заметить; столовая занимала половину палубы и была достаточно большой для того, чтобы накормить почти две тысячи человек. Звучало так, как будто это очень много, пока вы не вспомните, что пароход класса «Горбатый» может вместить и прокормить около пяти тысяч человек. Несмотря на приглушенный свет толпа шумела. Воздух наполнял смех, и играла музыка. Люди танцевали и пели в такт ей. Некоторые собирались группой или толпились вокруг столиков. Официанты в черно-белой униформе сновали от столика к столику, принимая заказы и разнося еду; они развели бурную деятельность, вся операция управлялась музыкой, светом и людьми. Это напоминало шведский стол из мягкого света, темных теней и энергичных, колоритных людей. Массивные холодные и прозрачные окна, расположенные вдоль всего помещения, пропускали свет заходящих солнц; Николас видел только первые из лун, как Мать и Дитя поднимаются из-за горизонта, чтобы станцевать со звездами в вышине. Здесь, на пароходе, было все необходимое, и если вы подумали, что это не так... Вы подумали неверно. — Кстати, меня зовут Лаура, — сказала рыжеволосая девушка, прижимаясь головой к его плечу и выходя с ним из лифта на обеденную палубу. Николас оказался прав; один угол помещения занимал большой бар с таким количеством бутылок различного ликера и крепкого алкоголя, какого он не видел за всю свою жизнь. — Черт, — выдохнул он, глядя на блестящие бутылки. Он наверняка вернется с Найвсом на буксире. Найвс не пьет, но это всего лишь означает, что он присмотрит за Николасом, и Вульфвуд мог пить сколько душе угодно, а если у него хватит сообразительности навести на размышления, он бы даже смог уломать его что-нибудь попробовать. Николас мог бы предложить несколько коктейлей, хорошо подходящие для новичка. Ничего слишком горького или слишком сладкого. Он погрузился в свои мысли, когда девушка рядом с ним, Лаура, вернула его внимание к себе. — Итак, как тебя зовут? Обычно, когда кто-то представляется, собеседник отвечает тем же? — Вульфвуд. — Просто Вульфвуд? И все? — Просто, Вульфвуд. Я не называю своего имени незнакомцам, — сказал он, убирая свою руку с ее и скользя пальцами вниз по ее предплечью, чтобы схватить за запястье. Полностью обхватив его пальцами, он сжал ровно настолько, чтобы заставить ее вздрогнуть. Он наклонился, его губы приблизились к ее уху. Для сторонних наблюдателей они могли бы выглядеть как парочка, которая обменивается кокетливыми фразами. Но его слова совершенно отличались: — Особенно тем, кто пытается обокрасть меня. Она скривила губы в усмешке: — Как ты догадался? — У меня есть некоторый опыт. А теперь верни ее, прежде чем я пойду прямо к вон тому охраннику и попрошу его обыскать тебя для меня. Держу пари, ему бы это понравилось, как ты думаешь? Лаура прищурилась, выдернула свое запястье из его хватки и закатила глаза. — Отлично. Ты меня поймал, — сказала она и легким движением запястья вручила ему зажигалку. Волк, казалось, зарычал вместе с ним, когда Вульфвуд не слишком мягко выхватил у нее зажигалку. — Спасибо, — подчеркнуто сказал он. — А теперь иди гоняйся за каким-нибудь другим хвостом, я занят. — Пожалуйста. За такими парнями, как ты? Они недолго остаются привязанными, в их глазах история, — усмехнулась девушка, потирая запястье. Она улыбнулась и развернулась на своих шпильках. Помахав через плечо, она сказала: — Увидимся позже, ковбой. Николас некоторое время следил за ней взглядом, с раздражением, но в то же время с любопытством, потому что эта леди нарывалась на неприятности, и он действительно не хотел, чтобы его втянули в это. У него уже имелось сомнительное прошлое, и он не мог допустить, чтобы закон снова занялся его делом. Особенно, когда он наконец-то смог освободиться от него. Вскоре она исчезла в толпе состоятельных людей, которые собрались вокруг бара. Он крепко сжал зажигалку в ладони и держал обе — руку и зажигалку — в кармане. Он не собирается терять такой драгоценный подарок из-за какого-то мелкого карманника, черт побери. Пробравшись через группы людей, он достиг буфета и уставился на предлагаемые блюда. Они купили немного еды перед отъездом, и Николас задался вопросом, заинтересует ли Найвса что-нибудь. Найвс сказал, что не голоден, и Вульфвуд вспомнил, что никогда и не видел, чтобы он ел. Тем не менее, он предположил, что рано или поздно ему бы пришлось поесть: ведь поддерживать такое телосложение невозможно без хотя бы какого-то вида белка, даже если это растительная диета. Вульфвуд встал в очередь за деликатесами и, слегка повернув голову, посмотрел в сторону телевизоров с приглушенной громкостью, которые висели рядом с буфетом. На всех экранах был изображен Вэш. Николаса не сильно интересовало телевидение, но изображения Вэша на экране привлекли его внимание, потому он смотрел передачу с легким интересом. Если пароход пойдет по расписанию, то послезавтра они прибудут в Август, чтобы посмотреть одно из выступлений Вэша и, наконец, воссоединиться втроем. Николас все еще не имел ни малейшего гребаного понятия, как объяснить, как у них с Найвсом получилось замутить, но действительно ли это требовало объяснения? То, чем они занимаются — это их дело. Вульфвуд проявил к передаче повышенный интерес, когда на экране появилась миниатюрная репортерша с короткой стрижкой и синим беретом, а рядом с ней неряшливо выглядевший взрослый мужчина. Она говорила быстро и четко, ее лицо отражало сильное волнение, когда она сообщила, что они до сих пор ждут новостей о Вэше Сейвреме, предполагаемом Независимом Планте, и его внезапном исчезновении вместе со знаменитым исследователем Плантов Доктором Уильямом Конрадом. Исчезновение Вэша Сейврема?.. Подождите… Вэш пропал?! Николас тут же сосредоточился на новостях. Выйдя из очереди, он встал, вытягивая шею и пытаясь разобрать слова невысокой дамы. Он не мог расслышать мужчину постарше, ее партнера, но тот тоже говорил быстро. Вульфвуд схватил одного из официантов за руку: — Эй, не могли бы вы немного прибавить громкости? Я большой поклонник, понимаете? Мужчина кивнул и обошел прилавок с деликатесами. Несколько секунд спустя Николас услышал доклады. — ...и теперь, когда Доктора Конрада пропал, мы можем только надеяться на их благополучное возвращение. Вэш Сейврем, предполагаемый Независимый Плант, способный творить чудеса своими песнями, все еще числится без вести пропавшим. В последний раз его видели в его гримерке вчера утром и в... Николас нахмурил брови. Он пропал примерно в то же время, когда они с Найвсом сели в тот гребаный автобус. Они отправились навестить Вэша, а он пропал. Вульфвуд покачал головой; это нехорошо. «Черт, мне нужно сказать об этом Наю». Николас погрузился в свои мысли и потому почти не замечал поток людей вокруг себя, пока возвращался через многолюдную палубу к лифту. Когда Николас уже был на полпути туда, знакомый голос произнес его имя. После этого он почувствовал, как к его боку прижали пистолет. — Вульфвуд, рада снова тебя видеть, — выдохнула Лаура ему в затылок. Он хмыкнул, его тело напряглось: — Не думал, что мы увидимся опять так скоро, милая. Прошло буквально двадцать минут. Больше ни к кому не смогла пристать? Она рассмеялась; это прозвучало на удивление красиво: — О, Николас. Твоим восхитительным губам можно было бы найти применение получше. Вульфвуд прищурился, недовольно скрипнув зубами: — Дело ведь не в зажигалке? Шагнув ближе, она прижалась к нему, беря его под руку и прижимаясь к боку. Это хорошо скрывало пистолет, больно впившийся в почку: — Боюсь, что нет. Ты идешь со мной, а тот симпатичный друг, с которым ты поднялся на борт, следующий в списке. Сжав руки в кулаки, он подумал о том, чтобы прикончить ее здесь и сейчас. Он предполагал, что вокруг находится достаточно людей, чтобы удержать ее, прежде чем она сможет причинить серьезный вред ( при условии, что она не выстрелит в него первой ). Однако, до того как он успел что-либо предпринять, она заговорила снова: — Можешь даже не пытаться, — сказала она, точно прочитав его мысли. — Если со мной что-то случится, за тобой придут мои друзья, и они не будут так же любезны, как я. — Кто ты такая, черт возьми? — Серьезно? Разве можно так разговаривать с леди? — Если ты леди, то я… — Ты не хочешь заканчивать это предложение! — прошипела она сквозь зубы, сильнее тыча в него пистолетом. — Просто пошевеливайся, и мы сделаем это приятно и легко. Пока они шли к лифту, Лаура продолжала говорить. Задавала вопросы и притворялась, что смеется с его неответов, как будто они старые друзья. Это выглядело правдоподобно для обычного наблюдателя, но Николас слушал ее вполуха. Он был один, безоружен, и не знал, как там Найвс. Он прокручивал в голове сценарии, мысленно задавая двадцать вопросов; Вэш пропал, Конрад пропал... и теперь Найвс и он сам взяты в плен. Все это — чертовски невероятное совпадение, но это не было совпадением, и он не мог понять почему. Чего-то не хватало. Чего-то, что он не замечал, и это бесило его до чертиков. Он попытался вспомнить, что сказал репортер, что говорили в новостях о Вэше. Его окрестили чудотворцем из-за его очевидных способностей исцелять... теперь они говорили, что он — Независимый Плант, а Доктор Конрад — исследователь Плантов… если Вэш — Плант, то это означает, что... Найвс. — Черт, — проворчал Николас, когда все начало складываться воедино. — Ты работаешь с ним, не так ли? С Конрадом? — О, прекрасно, дорогой! Долго же до тебя доходило, — рассмеялась Лаура Николас сжал кулаки, костяшки его пальцев побелели. — Что ты сделала с Найвсом? — Расслабься, пока что с ним все в порядке. Сейчас нам нужно беспокоиться только о тебе, — усмехнулась она. — И что ты хочешь от меня? Когда двери лифта открылись, Лаура обернулась и махнула людям, которые подошли к ним сзади и ожидали посадки. — Извините, мы хотим побыть наедине. Вы ведь не возражаете, верно? — сказала она, поджав губы и хлопая ресницами; она втолкнула Николаса внутрь. Его встретила группа вооруженных мужчин. На них были противогазы со светящейся краской и металлическими заклепками, вся их одежда была черной, за исключением полосок неоновых лампочек, вшитых в куртки; джинсы и ботинки были забрызганы краской, которая светилась в полумраке Парохода. Он увидел знакомый логотип на их плечах: два скрещенных пистолета в круге, с каждого конца которого выступали три линии. Идентичный тем, что были на мотоциклах в Декабре. Та же нашивка, которую носил человек, называвший себя его отцом, тот же символ, который они выжгли на своей коже. Это его вина... Он взял в руки пистолет и... …уничтожил их единственный источник сильнодействующего уличного наркотика, с которым Николас был хорошо знаком, поскольку его испытывали на нем. Снова и снова. Пока его продолжали совершенствовать... Бэд Лэд не забывают обид. А что касается Николаса, то у них имелось втрое больше причин ненавидеть его. — Ублюдки, — прорычал Николас. — Бэд Лэд. Лаура хихикнула, подталкивая его стволом пистолета вперед и принуждая упасть в их ожидающие руки. — Ммм. Доктор Конрад предлагает много денег за твое возвращение. Он разработал какой-то грандиозный план, и ему нужно, чтобы ты вернулся как можно СКОРЕЕ. Лифт начал движение, чтобы доставить их на смотровую площадку парохода. Николас пытался придумать способ выбраться из этой ситуации, но его превосходили числом и вооружением. Вульфвуд стиснул зубы и почувствовал, как ногти больно впиваются в кожу, когда он зажмурил глаза и заставил себя дышать носом. У него нет времени на страх или переживание детских травм. Найвс нуждался в том, чтобы он сосредоточился и вытащил их из этой передряги. Пока он не придумает план, единственное, что ему остается — это сотрудничать; это единственный способ удостовериться в безопасности Найвса. Это меньшее, что он мог сейчас сделать. — Что Конраду нужно от Ная? — Я то откуда знаю, черт возьми? У меня просто красивое лицо, а у Динамита — мускулы. Мы делаем то, для чего нас наняли. Я ничего не имею против тебя, ковбой. Но мне нужно кормить рты и оплачивать счета. Тебе нужны ответы? Поговори с боссом. Послышался неясный шум; один из мужчин отвернулся и, прижав ладонь к уху, кивнул. Повернувшись к Лауре, мужчина хлопнул ее по плечу: — Босс говорит, что он на позиции. Рыжеволосая девушка усмехнулась и тряхнула волосами: — О, молодец. Веселье вот-вот начнется! Давайте, парни, — сказала она и быстро пошла по коридору; Николаса вели двое здоровенных мужчин, только теперь на него были направлены два пистолета. — Черт возьми, — пробормотал он. Вульфвуд успел сделать всего восемь шагов перед тем, как весь пароход содрогнулся, застонал и накренился набок, металл заскрипел, а за окнами прогремел оглушительный взрыв. Сила удара подняла Николаса в воздух, тело на мгновение стало невесомым, возникло ощущение парения, а затем ужасающая тяжесть, когда он рухнул обратно на пол. Державшие Николаса мужчины споткнулись и, выпустив его руки, вместе упали у стены. Лаура стояла, расставив ноги для равновесия и откинув волосы с лица; она устремила глаза в потолок, прислушиваясь к очередному взрыву. Воспользовавшись шансом, Николас вскочил на ноги и побежал. Бок пронзила боль, за которой последовал щелчок, нажатие спускового механизма и удар курка. Втягивая воздух сквозь зубы, он продолжал бежать, в то время как Лаура истерично кричала, чтобы мужчины поднимали свои задницы и догоняли его. «Черт», — выругался Николас и крепко прижал руку к боку. Горячая кровь текла сквозь пальцы, но, судя по ощущениям, пуля прошла навылет. Ему нужно уйти от преследователей и найти Найвса, но пока он бежал, вокруг него были только одинаковые дверные проемы, и он не не знал, в какой части корабля находится. Пронзительная сирена включила аварийное освещение, и коридор мгновенно окрасился в кроваво-красный цвет. Люди с криками бежали в укрытие, пока Бэд Лэд переходили из комнаты в комнату, воровали все, что попадалось им под руку, и искали его. Николас снова выругался себе под нос. На всем корабле царил хаос; и он прямо посреди него. Его сердце колотилось так сильно, что, казалось, вот-вот вырвется из груди. Ему нужно найти Найвса и убраться с этого проклятого парохода. Но если его сначала не подлатать, Николас истечет кровью до того, как найдет его. Он резко поднял голову, когда совсем рядом послышались шаги. Он рискнул и метнулся к ближайшей двери, молясь, чтобы она оказалась не заперта. Ему повезло. Он попал в большую тускло освещенную комнату, где лежало вразброс несколько столов и стульев. Помещение напоминало нечто вроде конференц-зала. Но у него не было времени на размышления о назначении комнаты. Ему нужно отыскать аптечку первой помощи, и как можно быстрее. Руки подрагивали, пока он рылся в шкафчиках; и, наконец, он нашел аптечку и немного марли. Он приподнял рубашку и крепко прижал ткань к боку, подавляя мучительный стон, когда давление усилило боль; она пронзила бок и остановила легкие. Морщась, он осторожно обмотал бинт вокруг талии и надежно завязал его на поврежденной области. Хоть это и не идеальное решение, но ему придется обойтись тем, что есть. Он должен найти Найвса. Он услышал мелодичный смех снаружи, и его сердце упало: — Николас! Николас Д. Вульфвуд! Я знаю, что ты где-то рядом; люди Динамита уже обыскали все от носа до кормы, на носу и на корме, — сказала она, прежде чем пароход снова покачнулся. Ему показалось, что он чувствует запах дыма, и это не было хорошим знаком. Он тихо пересек комнату и прижался спиной к стене рядом с дверью. Снаружи голос Лауры стал ближе: — Давай, Николас. Не усложняй ситуацию больше, чем нужно. Мы уже схватили Найвса; он с Динамитом. Как только мы заберем тебя, нам прикажут уходить, — умоляла она, ее голос звучал жалобно и отчаянно... даже слишком отчаянно. Лаура была хорошей актрисой, но Николас уже видел ее игру, потому не позволит обмануть себя еще раз. Она остановилась перед его дверью и постучала костяшками пальцев по холодному металлу. — Давай, Ник. Не заставляй меня стрелять в тебя снова. Ты нужен живым. Дверь скрипнула, когда девушка медленно толкнула ее. Николас действовал молниеносно; он ударил Лауру ладонью по лицу, и ее нос хрустнул. — Ты ублюдок... сукин сын! — выругалась Лаура, закрывая лицо ладонями, когда кровь хлынула из ноздрей и потекла по подбородку. Ее пистолет с грохотом упал на пол. Вульфвуд не стал терять время. Он схватил с пола пистолет и ударил ее рукояткой по затылку; она со стоном рухнула на землю. Взрывы становились все ближе, пароход кренился все сильнее и сильнее, и он делал все возможное, чтобы сохранить равновесие и не споткнуться о лежащие повсюду обломки. Он бросился бежать по коридору и молился, чтобы она ошибалась, чтобы Найвс все еще был где-то тут, на пароходе. Ему просто нужно понять, где он, и вернуться на свой этаж. Николас ускорился, влетел в дверь и резко затормозил с другой стороны, столкнувшись лицом к лицу с Бриллиантовым Динамитом Неоном и его людьми. Динамит ухмыльнулся; он выглядел таким же экстравагантным, каким запомнился Николасу, в огромной ковбойской шляпе и костюме с серебряными ракушками и ярко светящимися лампочками. — Ах, Мистер Вульфвуд, — сказал Динамит с лукавой улыбкой. — Как вы думаете, он собирается этой игрушечной пушкой уничтожить нас всех? — рассмеялся он, жестом приказав двум своим людям схватить его. Они взяли Николаса за плечи, грубо заломили руки за спину и отобрали пистолет. — Рад видеть, что вы пришли. Мы ждали вас. — Динамит встал и, подойдя к нему, грубо взял за подбородок; он рассматривал его лицо, поворачивая то одной стороной, то другой. — Черт, вы только посмотрите на себя. Это все равно что увидеть гребаного призрака! Ваш отец был моим близким другом, вы знаете об этом? Николас не потрудился ответить: — Где Най? — Что? Нет времени наверстывать упущенное? Ну же, Вульфвуд. Мы давно знакомы. Или это был ваш отец? Черт возьми, какая разница? Вы прямо вылитый он! — Отвали. Где Най? — Он здесь, — сказал Динамит, встав у него за спиной. Николас увидел Найвса; трое мужчин удерживали его на коленях. Один вцепился в волосы Найвса, прижимая головой к полу. — И он в безопасности — пока что. Почему бы вам, ребята, сейчас не пойти с нами, чтобы мы могли оставить эту... — Он махнул в сторону Парохода. — Оставить эту вечеринку, чтобы она закончилась сама собой. В конце концов, я здесь только для того, чтобы сопроводить вас двоих к моему нанимателю. — Его взгляд остановился на ране в боку Николаса, и он цокнул языком. — Кто в него стрелял? — сказал он ровным голосом. Лаура позади Николаса, спотыкаясь, вошла через ту же дверь, что и он недавно. — Черт возьми... Этот ублюдок сломал мне чертов нос, — всхлипнула она. От слез тушь для ресниц растеклась темными полосами по ее лицу. — Лаура, — сказал Динамит. Он указал на Николаса. — Это твоя работа? Ее лицо стало совершенно белым, и она покачала головой: — Это несчастный случай... он… Лаура упала на пол, ее глаза широко распахнулись, а кровь растекалась по ковру из маленькой ранки в боку. Николас даже не заметил, как он вытащил пистолет. Она издала пронзительный крик. Динамит закатил глаза: — Ой, замолчи. Это всего лишь царапина. Кто-нибудь, принесите ей бинты. Один из мужчин в противогазах подбежал, чтобы помочь ей, когда Динамит прошел мимо Николаса и одной рукой поднял Лауру на ноги. — Я же говорил тебе не стрелять в него, любимая. И око за око, таковы правила, — быстро сказал он. Он прижался губами к ее поднятым пальцам. — Больше не делай так, — пожурил он и похлопал ее по щеке, как будто выстрелить даме в живот — самое обычное дело. Николас знал, что Бэд Лэд немного сумасшедшие; они должны быть такими, чтобы следовать за Бриллиантовым Динамитом Неоном. — Нет, сэр. Это не повторится, — кивнула она, прикусив губу — Итак, как насчет того, чтобы отправиться в путь? У меня ещё полно дел, и нужно получить оплату? — Динамит рассмеялся, обнимая Николаса за плечо и сжимая его так сильно, что у него заболел бок. — Черт, — тихо выругался Николас, не сводя глаз с Найвса. — Хорошо. Улыбка Динамита стала шире, его зубы сверкнули в красном свете. — Не беспокойтесь о Найвсе, Мистер Вульфвуд. Он цел и невредим — пока что. — Он жестом приказал своим людям обойти Николаса с флангов и увести его, Найвс не сильно отставал. Было трудно не заметить, что Найвс вел себя непривычно тихо, и когда Вульфвуд поймал его взгляд и увидел, насколько расширены его зрачки, он тут же понял, что Найвса накачали наркотиками. — Скоро мы покинем этот пароход. И после этого сможем уладить это дело с нашим работодателем с глазу на глаз, — сказал Динамит, поправляя шляпу. Пока они пробирались по коридорам, пароход сотрясло несколько взрывов, из-за чего Николас споткнулся и чуть не потерял равновесие. — Что, черт возьми, происходит? — потребовал он ответа. — Просто мои люди немного развлекаются. Скоро все закончится, — усмехнулся Динамит. Они добрались до смотровой площадки и увидели полное столпотворение. Повсюду, куда ни посмотри, были языки пламени и дым, люди отчаянно метались в разные стороны, а ветер яростно раздувал их волосы и одежду. Пароход тянул за собой дым туманной фатой, однако эта невеста праздновала не свадьбу. Осталась только одна спасательная шлюпка, маленькая, предназначенная для того, чтобы удерживаться на поверхности песка, и, уже закрепив ее, Бэд Лэд угрожающе размахивали пистолетами перед каждым, кто приближался. — Залезайте, — приказал Динамит, указывая Николасу жестом подняться на борт. Группа транспортных средств мчалась рядом с пароходом; на крышах стояли люди, готовые помочь с эвакуацией. Николас повернул голову, чтобы посмотреть на яркие слова «БДИТЕЛЬНОСТЬ», написанные на борту парохода. Вот тебе и «спокойное, безопасное путешествие». Динамит повернулся к нему и махнул рукой: — А теперь поторопитесь. У нас не весь день впереди. Николас поколебался мгновение, глядя на нарастающий за ним хаос, и шагнул в шлюпку. Динамит, стоя у него за спиной, ухмыльнулся: — Извините, но нам не нужно, чтобы вы сейчас были в сознании. И я хочу вернуть вам должок за то, что вы причинили боль моей девушке, — подмигнул он. — Око за око; таковы правила. Николас нахмурил брови и открыл рот для возражений, но ему не позволили их высказать.__________
Очнувшись, Николас почувствовал тупую боль в основании черепа. Обнаружив там шишку, он исследовал ее пальцами, и они стали влажными от свежей крови. По количеству все еще сочащейся крови он понял, что пробыл без сознания не очень долго. Поднявшись на колени, он сел на икры и попытался прояснить зрение. Он чувствовал головокружение и тошноту, а во рту странный вкус. Он не полностью распознал этот привкус, но он знал, что если бы поразмыслил ещё, то распознал бы. Комнату заливало бледно-голубое сияние; жужжало оборудование и булькали жидкости. Вздрогнув, он с абсолютной ясностью осознал, где находится, когда зрение, наконец, прояснилось. Последний раз Николас сидел в этой комнате семнадцать лет назад, когда Доктор Конрад предложил ему сделку.__________
Николас разглядывал различные фотографии и документы в рамках на стене возле зашторенного окна позади письменного стола, за которым он сидел в огромном кресле, болтая ногами. Помимо обычных учебных дипломов и свидетельств о квалификации, наград и назначений, там были статьи. Николас не мог их прочесть; они находились слишком далеко, слова были крошечными, и он умел читать, но не был уверен, что даже половина из написанного было на английским, не говоря уже о каком-либо другом языке, помимо научной болтовни. Больше всего его заинтриговали фотографии; на многих из них были такие же дети, как и он, а на других — панорамные виды лабораторий со светящимися синими лампочками, судя по всему, плантов. Николас не знал никого из этих детей. Тем не менее, он узнал тех, кого сфотографировали перед приютом, когда Мисс Мелани и все остальные махали на прощание. Сколько детей Мистер Чапел и Доктор Конрад уже забрали в свои специализированные школы? Пожилой мужчина напротив — лысеющий, в очках с толстой оправой — улыбнулся ему, сцепив пальцы на крышке стола. Казалось, он дал Николасу несколько мгновений, чтобы собрать внимание перед предстоящем разговором. — Здравствуйте, Мистер Вульфвуд, меня зовут Доктор Конрад, — сказал он. Его голос звучал мягко и настолько тихо, что Николасу пришлось напрячься, чтобы расслышать его. Мужчина открыл хорошо знакомую Николсу папку, ту, которую мисс Мелани хранила в приюте. — Зачем она тебе? — спросил Николас, и у него перехватило горло. — Потому что, Николас, я могу называть тебя так, верно? Он кивнул, откидываясь на спинку стула. — Николас. Ты больше не житель Хоупленда; теперь ты будешь посещать Частную академию Чапелла, а затем мою семинарию для обучения... после того, как завершишь несколько прелюдий, услуга за услугу, если хочешь так это назвать. Николас поморщился; он не понимал, что сейчас сказал этот старик, и ему это не понравилось. — Какого рода… — Он не был уверен в значении этих слов. Это ему тоже не понравилось. Пока что вся эта ситуация его не устраивала. Он скучал по приюту и своим друзьям. — Ты пришел ко мне по высокой рекомендации Мистера Чапела; он наблюдал за тобой. Мы ищем определенные... таланты... у наших последователей. В конце концов, когда выполняешь работу Божью, от человека требуются дисциплина, сердце и выживаемость. Люди, которые готовы делать все возможное ради прогресса человечества. И, Николас, мы почувствовали это в тебе. Прикусив внутреннюю сторону губы, Николас скрестил руки на груди и продолжил болтать ногами в воздухе: — Что… что это значит? Доктор Конрад улыбнулся и склонил голову набок: — Как насчет того, чтобы я показал тебе, чем я здесь занимаюсь, и после ты решишь, что это значит. — Хорошо, — кивнул Николас и, соскользнув со стула, последовал за мужчиной, что направился к комнатной двери. Пока они шли, Вульфвуд все осматривал; по привычке он запомнил расположение коридоров, отличительные знаки на стенах, дверных рамах, а также окнах; и отметил, что они находятся на втором этаже; все, что помогло бы ему при вычислении возможных путей побега. Его повели вниз по лестнице в помещение, похожее на огромное фойе особняка. Насколько Николас мог судить, оно было достаточно большим, чтобы считаться таковым. Они прошли еще через несколько дверей, удаляясь все дальше и дальше от того места, где, по его ощущениям, могла находиться входная дверь. Они вошли в лифт, и Николас наблюдал, как на табло над дверью уровень 0 сменился уровнем 8. Они вышли в длинный коридор, в котором виднелись только тусклые полосы света вдоль потолка. Освещение здесь было приглушено, наверху двери из дерева, а внизу — из дорогостоящего металла, с запертыми замками; Доктор Конрад открыл каждую из них и, пропустив Николаса, запер за ним дверь. Кожа начала зудеть, и Николас нервно почесал руки. Ему потребовалось мгновение, чтобы понять: они зудят из-за воздуха, что постепенно становился холоднее; его дыхание повисло над головой и после растаяло, как призрак. Наконец, они прошли через большую дверь и оказались в просторной комнате. С потолка свисали лампочки Плантов, похожие на те, что он видел на фотографиях кабинета Конрада. Они пустовали, все, кроме одной в дальнем конце комнаты, где был установлен ряд компьютеров и различного оборудования для мониторинга. Они приблизились к ней, и Николаса внезапно охватил сильный страх. Что-то здесь было не так, что-то ужасное, и его девятилетний разум схватил его за горло и сказал ему, что он должен бежать, прятаться и молиться, чтобы его никогда больше не нашли. В резервуаре плавала девочка; не намного старше, чем он сейчас. Только ее внутренности были снаружи, на теле как будто расстегнули молнию, от лобковой кости до грудной клетки. Ее глаза, не мигая, смотрели в потолок, но согнутые руки и пальцы ног напоминали когти, как будто она все еще боролась. Десятки цветных проводов и трубок тянулись от различных точек подключения, прилепленных к коже ее груди, рук... и к внутренностям… «Ты должен бежать», — говорил его разум, но тело не слушалось. Рука Доктора Конрад ощущалась как тиски на его плече, оказывая достаточное давление, чтобы напомнить, что он добровольно прошел через все эти запертые двери. Выхода не было. Он взял в руки пистолет, он выжил, но до этого дня он никогда раньше не чувствовал себя настолько маленьким и беспомощным. — К-какого черта? — У него защипало в глазах и зазвенело в ушах, пульс отдавался в голове, сердце глухо стучало, грудь болела, а накатившая волна тошноты заставила задрожать колени. — Ее зовут Тесла. Она — мое величайшее достижение и, как ты видишь, моя величайшая неудача, — Конрад подошел к консоли. Он постучал по ней, выводя строки информации на маленький экран. Он махнул Николасу. — Не бойся. Она не мертва, пока нет. Она все еще нужна мне, но она в стазисе. Она ничего не чувствует. Николас перевел взгляд на Теслу; она определенно не выглядела так, как будто ничего не чувствовала. Он отвел взгляд и вместо этого сосредоточился на множестве собранных файлов с изображениями Теслы, многие из которых были сделаны до... этого… она выглядела счастливой, о ней заботились, ее любили. И от этого Николасу стало только хуже. Конрад щелкнул по другому файлу, открывая его пальцами на экране: — Вот, взгляни. Там были изображены другие дети с трубками и капельницами, с погруженными в их кожу иглами, что перекачивали слабо светящуюся голубую жидкость через крошечные шприцы. Конрад отодвинул все изображения в сторону, десятки изображений детей разного возраста и пола, под каждым из которых были указаны имя, возраст и слова, написанные тошнотворно большими красными буквами: «МЕРТВЫ». Появилось видео, на котором мальчик примерно его возраста кричал. Рот широко раскрыт, края рта разрываются от крика, пока он пускал пену и пытался вырваться из множества удерживающих его рук, когда в сгиб его локтя воткнули шприц со светящимся веществом. Николаса затошнило; это выглядело знакомо, слишком сильно напомнило ему о доме, и он поморщился. Голоса засмеялись, они грубо перевернули мальчика и прижали его кровоточащее, опухшее от слез лицо к полу, когда его вырвало. — Да ладно, Николас, это пустяки… будь хорошим мальчиком. — Этот голос пронзил Николаса насквозь раскаленным ножом, вонзаясь во все жизненно важные места и разрывая на части, как ту бедную девочку в резервуаре. Николас закашлял, с трудом сглотнув от тошнотворного осознания того, что на видео был он. Они засняли его. Они засняли его и отдали отснятый материал этому монстру. Он почесал внутреннюю сторону локтей, где на коже остались едва заметные следы от уколов, что сделал отец, тестируя продукт перед тем, как предлагать его на улицах Декабря. Мужчины, у которых знаки скрещенных пистолетов в круге были нашиты на куртках и выжжены на коже, пришли протестировать свою покупку. — Э-это... — Он проглотил слова, его язык заплетался, горло сжалось, отказываясь произносить это. Конрад улыбнулся; он выглядел довольным от того, что Николас хоть немного во всем разобрался. — Да. Это он. Это тот же наркотик, к которому пристрастился твой отец, и который он продавал мне через посредника… это мощный адаптоген, созданный на основе ДНК независимых плантов. Он дает несколько дополнительных преимуществ: превосходную силу, заживление, скорость, слух и зрение. К сожалению, ненадолго, и мне еще предстоит найти способ навсегда соединить ДНК планта с ДНК человека, несмотря на то, насколько они генетически схожи. Но ты, Николас, что-то в тебе есть... Вульфвуда затошнило, он царапал свои руки, пока не разодрал ногтями кожу и не почувствовал под пальцами теплую кровь. Они ввели ему это вещество внутрь. Они испытали это на нем… его собственный отец… теперь факт того, что Николас застрелил его, радовал его гораздо больше, чем раньше. И если бы мог, Николас застрелил бы и Конрада. — Но почему?! — прорычал он и сжал локти, не обращая внимания на кровь, пропитавшую рубашку. — Зачем ты сделал это?! — Наркотик — это еще не конец игры. Это всего лишь способ проверить эффективность сыворотки. Надеюсь, однажды я смогу использовать свои исследования для создания идеального соединения Планта и Человека, объединить виды и вознести нас на более высокий уровень, к Богу. Подумай об этом, мальчик! Больше никаких болезней, больше никаких смертей! — Голос Конрада стал громче; он эхом разнесся по комнате, нападая на Николаса со всех сторон, как призраки, что скрываются в тени. Николас преодолел невидимую стену, потянулся и инстинктивно схватился за его руку, и они вместе побежали. Стуча ногами по металлическому полу, он бросился к выходу и, даже понимая, что это бессмысленно, он ударил дверь плечом. Просто он должен был хоть как-то дать отпор; он должен был выйти и рассказать миру, что творил этот безумец. Сколькие из них причастны? Сколькие из них находились в полном неведении? Кому он мог доверять? Никому, Николас. Никому не верь. Доктор Конрад подошел к нему с поднятыми руками, стараясь выглядеть безобидно. Подойдя достаточно близко, он опустился на колени и вздохнул: — Николас. Ты очень важен для этого проекта, но мне придется попросить Мистера Чапела найти другого ребенка, если ты не согласишься сотрудничать. Тебя просто нужно «отослать», как остальных… возможно, Ливио? Или Жасмин? Они подходящего возраста, и Ливио уже выразил свое желание присоединиться к тебе здесь. — Не смей, черт возьми, прикасаться к ним, ты, монстр! — Тогда тебе лучше взять эту ответственность на себя, мальчик. Из всех детей, которым вводили сыворотку, ты единственный, кто пережил повторное введение. Ты жизненно необходим для продолжения моих исследований, Николас. Я не хочу принуждать тебя; было бы проще, если бы ты сам согласился на это. Кое-что при достижении верхнего плана… будет работать лучше, если ты добровольно откроешься этому. — А если я не соглашусь? — Ты умрешь. Прости, я не могу позволить тебе раскрыть мой проект до того, как он будет готов. Я уже говорил тебе, что польза намного перевешивает процесс. Я не лгу. Николас вздрогнул, желудок скрутило в узел, и он почувствовал жжение на коже в тех местах, где ткань рубашки натягивалась на быстро образующиеся коросточки. Он заметил, что после наркотиков его тело заживало быстрее, даже когда те странные люди… даже после того, как они... после этого он всегда чувствовал себя лучше. — Черт, — выругался Николас. Многое из того, чего он раньше не понимал складывалось воедино. Это отвратительно. Он не мог сбежать. Он зашел в логово львов, и теперь его загнали в угол. Нужно принять сделку Конрада или умереть. Если он умрет, если он сдастся, Конрад и Чапел найдут еще детей. Николас не мог этого допустить. Он не мог позволить никому другому пройти через то, через что пришлось пройти ему. Он один понесет этот крест за них. — Мне нужно знать, — медленно произнес он, — мисс Мелани? Рем? Конрад медленно моргнул: — Их причастность? Они ничего не знают. Николас вздохнул с облегчением. — А мистер Чапел? — Он знает только о том, о чем я ему сказал, а именно, что его инвестиции в церковь помогают улучшить жизнь таких несчастных детей, как ты. Что я работаю над… реабилитацией... таких случаев, как твой. Он не знает, чем я здесь занимаюсь или об экспериментах; так будет и впредь. Это тоже часть соглашения. — Что я получу взамен? — тихо спросил Николас, его плечи опустились в знак поражения, когда он прижался спиной к холодной металлической двери. — Если говорить по-простому, то в обмен на твое сотрудничество и полную секретность ты получишь неограниченный доступ ко всему необходимому для жизни, а также образование и трудоустройство на оплачиваемую должность по твоему выбору, но по моему усмотрению, когда ты станешь достаточно взрослыми и будешь готов. Николас обдумал это в своей голове. — Я хочу обязывающий договор, — сказал он. Конрад приподнял бровь; любопытство взяло вверх: — Продолжай? Что за договор? — Если я соглашусь на это, ты больше не сможешь забирать детей из приюта. Никого. Хоупленд навсегда под запретом. Конрад взялся за подбородок, размышляя. — Умный мальчик. Это то, что мне в тебе понравилось. Хорошо, — медленно сказал он и встал, протягивая Николасу открытую ладонь. — Договорились, Николас. — Вульфвуд протянул ему руку для пожатия, но Конрад отстранился до того, как они успели вступить в контакт. — Однако, если ты не выдержишь экспериментов… Мне придется снова обратить внимание на приют. В конце концов, я вкладываю в него довольно много средств. Мисс Мелани полагается на меня и Мистера Чапела. Николас скривил уголки губ, потянулся и схватил Конрада за руку, сжимая ее и заставляя ответить на рукопожатие. — Я сделаю это.__________
Николас сделал, как обещал. Он добровольно продолжил тестирование, отправляя свое подсознание как внутрь, так и наружу. Он видел вещи внутри и за пределами своего разума; он точно не знал, прикасался ли он когда-либо к Богу, но определенно что-то чувствовал. Дотрагиваясь до его сознания, легкое, как перышко, пытливое и любознательное, оно прощупывало, тыкалось, а затем удалялось. Конраду нужно было больше показателей. Что именно почувствовал Николас? И почему? Больше. Больше. Николас наблюдал, как они разрезали его на части и снова собирали воедино, сыворотка восстанавливала его тело с пугающей скоростью. На задворках сознания, в маленьком закрытом уголке, где наркотики не могли отделить его от самого себя, он понимал: было что-то глубоко неправильное в том, чтобы видеть свои внутренности разложенными на столе, которыми манипулируют, которые растягивают, разрезают и запихивают обратно внутрь; было нечто глубоко противоестественное в ощущении того, как его тело само приходит в норму, сращивает кости и залечивает перерезанные артерии, восстанавливает внутренности и сбрасывает старую кожу; он был линяющей змеей, возрождающимся фениксом. Эта мысль придавала ему сил; и эта повторяющаяся мантра: «думай о детях». С каждым прошедшим днем Николас знал, что приют в безопасности. Ради детей, Николас. Защити их; Не подведи их. В перерывах между экспериментами он посещал частную академию Чапела ( она практически стала его работой на неполный рабочий день ) и постоянно общался с кучкой богатых снобов; и, приняв во внимание, кто спонсировал Николаса, они проигнорировали то, как он несколько раз ударил одного или двух из них. Он не был лучшим учеником, но он справился. Когда ему исполнилось восемнадцать, и он стал почти взрослым, его направили прямо в семинарию, где у Конрада был более прямой доступ к его «просветлению», пока он будет изучать пути Ока Михаила. Он согласился с этим. Николас позволил Конраду поверить, что спустя двадцать лет он успешно промыл ему мозги. Конрад продолжал, пока не объявил о прорыве, а затем… ...Тесла умерла. И Конрад лишился возможности производить больше сыворотки. К тому времени Николас полностью заслужил доверие и поддержку Конрада. Эксперименты прекратились, но сделка есть сделка; теперь приют в безопасности, а Николас будет работать в церкви. И он знал, что, возможно, однажды он снова встретит Вэша и Найвса.__________
Черт, это действительно его вина. «Ты не знал, Николас». Он привел Конрада прямо к ним. «Ты не знал, кем... чем… были эти двое на самом деле». Но Конрад знал или как минимум подозревал, и последнее выступление Вэша только укрепило эту идею в его голове. Ублюдок... Вэш и Найвс. Черт, черт, черт! Со стоном Николас поднялся на ноги и заставил свое тело двигаться. Опираясь для равновесия рукой о холодную металлическую стену, он подошел к консоли. Лампочка, в которой Тесла когда-то плавала в стазисе, больше не пустовала, и Николас задрожал от ярости. Внутри плавал Вэш, а прямо напротив него — Найвс. Обнаженные, с закрытыми глазами, с кислородными масками, прикрепленными к их носам и ртам. На их руки поставили капельницы; провода, что крепились маленькими присосками к их коже, отправляли данные на центральную консоль управления. Близнецы плавали, уязвимые и беззащитные. Стукнув кулаком по краю консоли, Николас закипел. Он пробежался пальцами по различным кнопкам; он ни черта не понимал, как этим пользоваться, но ведь должна была быть какая-нибудь кнопка, верно? — Я должен извиниться за плохое обращение с тобой, Николас. Когда я нанял «Бриллиантового Динамита Неона» для этой работы, он заверил меня, что они будут соблюдать осторожность, и ты останешься невредим. По крайней мере, они следовали приказам, которые касались Найвса, — эхом раздался голос Конрада у него за спиной. Николас обернулся и увидел стоящего у входа в лабораторию мужчину, у которого руки были нагружены стопками папок и документов. На нем был его обычный белый врачебный халат поверх синей медицинской формы; он выглядел точно таким же, каким Николас навсегда его запомнил. Конрад подошел к консоли управления и положил папки на ее твердую поверхность. Он обошел вокруг, задумчиво посмотрел на Найвса, а затем на Вэша. — Не волнуйся. Они живы. Я бы не стал их убивать; ты не представляешь, как долго я ждал, чтобы получить новые образцы. В отличии от Теслы, эти двое намного ближе к людям. Конрад со странной улыбкой провел рукой по поверхности лампочки, прежде чем раскинуть руки и прижаться к стеклу. — Много лет назад я подозревал, что близнецы Сейврем независимые. Рем проделала отличную работу, научив их скрывать это, но… Вэш слишком страстный; ему очень нравится всеобщее внимание. Он обрадовался, если бы узнал, что мы здесь спасаем жизни. Когда они впервые пришли в церковь, чтобы присоединиться к ней… Николас стиснул зубы: — Это не просто образцы; они люди. Ты не можешь этого сделать… не после Теслы. Должен существовать другой путь, чтобы делать то, что ты делаешь. Я не позволю тебе использовать их. Конрад удивленно приподнял бровь: — Серьезно, Николас? Ты, кажется, забыл о своей роли в этом проекте. Раньше ты был готов пройти тестирование. И теперь ты хочешь вести себя так, как будто чем-то отличаешься от меня? Николас шагнул к нему, стиснув зубы: — Я был ребенком; я не до конца понимал, во что ввязываюсь. И я делал это, чтобы защитить приют. Я не... знал Теслу. Но Вэш и Най, это другое. Я не позволю тебе использовать их... — Николас, раньше ты был вполне уверен в своем решении. Не лицемерь. Ты точно знал, на что идешь. У тебя было семнадцать лет, чтобы передумать. — Передумать и позволить тебе убить еще одного ребенка?! Конрад беспечно пожал плечами: — Это не убийство, если они готовы пожертвовать собой ради общего блага. И давайте не будем забывать, что мы говорим здесь не только о детях. Вэш и Най — не люди, независимо от того, насколько они подражают нам; они обладают необыкновенным даром, который может изменить ход человеческой эволюции. Мы должны сделать это ради них и ради самих себя и раскрыть их потенциал в полной мере. Близнецы — это дар от Бога. Ты же не стал бы бросать вызов Богу, правда, Николас? Николас в неверии покачал головой: — Ты сумасшедший. Ты никогда остановишься, не так ли? Тебе всегда нужно больше, и тебе все равно, скольким жизням ты навредишь в процессе. Ты утверждаешь, что такова воля Божья, но сколько же в этом твоего собственного гребаного высокомерия. Выражение лица Конрада стало суровым, когда он смерил Николаса свирепым взглядом: — Я забочусь о будущем человечества. И если для достижения этой цели необходимо несколько жертв, так тому и быть. — Речь идет не о прогрессе человечества, а о тебе и твоей одержимости. Ты не можешь играть в Бога, Конрад. Твое самопоклонение приведет тебя к смерти. Идолопоклонство — это грех, помнишь? — Не бросай в меня подобные слова, Николас. Клянусь, мое дело гораздо священнее, чем все, что ты когда-либо делал. Спорить с Конрадом было бессмысленно. Николас с рычанием бросился на мужчину, полный решимости уложить его. Должен существовать способ освободить Найвса и Вэша из лампочек, выпускной клапан или что-то в этом роде. Но Конрад с готовностью увернулся от его неуклюжей атаки и нанес удивительно мощный удар в живот, прямо в огнестрельную рану. Николас отшатнулся к центральной консоли, хватая ртом воздух и держась за бок. Свежая кровь потекла сквозь пальцы, оставляя алые следы, когда он опустился на пол. Конрад возвышался над ним с жестокой ухмылкой на лице: — Тебе действительно следует научиться контролировать свои эмоции, Николас. Они погубят тебя. Вульфвуд посмотрел на него снизу вверх. — Пошел ты, — усмехнулся он, зная, что Конрад прав. Он слишком импульсивный, слишком резкий. Так было всегда. Дети в академии, его многочисленные неудачные отношения, драка с Найвсом, драки на улицах, вся его жизнь, он всегда был таким вспыльчивым и всегда так быстро отступал. За исключением тех случаев, когда дело касалось приюта. И не тогда, когда дело касалось Найвса, как сейчас. Он обыскал глазами комнату в поисках чего-нибудь — чего угодно — что он мог бы использовать в качестве оружия. Точно прочитав его мысли, Конрад наклонился, его горячее дыхание коснулось лица Николаса: — Ты можешь продолжать пытаться, если хочешь. Но ты знаешь так же хорошо, как и я, что от этого никуда не деться. Мы на пороге новой эры, Николас. И ты можешь либо стать ее частью, либо остаться позади. Такова воля Ока Михаила. Воля Божья. — Я так не думаю, придурок. — Глубоко вздохнув, Николас обхватил рукой лежащий на полу набор проводов и кабелей, схватил один из жгутов с проводами, который был прикреплен к лампочке Найвса, и дернул его. Сработала сигнализация, но Николас не обратил на нее внимания, наматывая жгут на руку; он уперся ногами в край стола и с силой дернул его, поворачивая из стороны в сторону. — Что ты творишь?! — взревел Конрад, бросаясь к нему. Но Николас был готов. Стиснув зубы от пронзительной боли, он с рычанием потянул сильнее, борясь с нарастающим страхом. Конрад метнулся, чтобы схватить его, но было уже слишком поздно. Провода оборвались, посылая электрический разряд по телу Николаса. Его разум переполнила боль, и зрение затуманилось, под веками сверкали звезды, пока тело сотрясали конвульсии. Казалось, как будто кожа вот-вот расплавится; что-то горело; он чувствовал запах гари. Конрад вцепился в его руку, пытаясь оттащить Николаса. С внезапным толчком ударил электрический разряд, закоротив провода в консоли и отправив Конрада в полет через всю комнату; он лежал на полу без сознания, его лабораторный халат дымился. Николас, спотыкаясь, направился к лампочке с Найвсом. Над головой взвыла сигнализация, раздался оглушительный шум и вспыхнул свет. Жидкость, в которой находился Найвс, забурлила, и маска на его лице покрылась конденсатом. — Черт. Нет, нет, нет! — Он не мог сказать, дышит ли Найвс. Обернувшись, Николас увидел, что Вэш был точно в таком же положении. — Черт, что мне делать? Что, черт возьми, я делаю! — прорычал он и заколотил кулаками по толстому стеклу, пытаясь разбудить Найвса; костяшки пальцев покрылись синяками и кровью. — Ты ничего не можешь сделать, Николас! Вульфвуд обернулся слишком поздно. Конрад бросился на Николаса и вонзил ему в грудь скальпель. Из него вырвался стон боли, когда Конрад повернул лезвие, углубляя рану. Николас упал на пол, оставляя кровь на поверхности стекла, и прижался спиной к лампочке. Одной рукой он схватился за грудь, а другой — обхватил бок, пытаясь остановить кровотечение. Николас уставился на Конрада с неприкрытой ненавистью. Но тело отказывало ему; он потерял слишком много крови. И теперь он был уверен, что вкус на языке был от наркотиков; от дурманящего ощущения в голове ноги отяжелели, руки ослабли. — Тебе стоило слушаться меня, Николас, — холодно сказал Конрад, отбрасывая скальпель в сторону. — Я говорил тебе; ты не сможешь избежать этого. На то воля Ока Михаила. Поскользнувшись в собственной крови, Николас сел к лампочке, слушая звуки лаборатории, что протестовала против его слабых попыток уничтожить ее, и чувствовал, как жидкая жизнь покидает его тело. Без сыворотки он уязвим, но он никогда бы больше не притронулся к этому веществу. Он не мог, не тогда, когда Найвс и Вэш прямо перед ним страдают из-за безумных идеалов Конрада. Он закашлял и почувствовал вкус крови на языке. — Тебе стоило просто позволить мне делать мою работу, Николас, — прорычал Конрад. — Ты мог бы стоять на стороне победителя. Вместо этого ты предпочел умереть ни за что. Николас застонал и почувствовал, как его сознание ускользает. Это было не так уж и плохо; Лучше, чем во время экспериментов. Что-то коснулось его мыслей, мягко, но настойчиво, умоляюще существо. Здесь он умирал перед человеком, которого любил, и ничего не мог с этим поделать, кроме как слушать злодейский монолог этого ублюдка. — Это я виноват. Мне ж-жаль, — Николас закашлял и почувствовал на языке кровь. Дышать стало больно, бок болел, но он хотел снова увидеть Найвса. Он хотел кое-что сказать, прежде чем свет померкнет. Он повернул голову, чтобы в последний раз взглянуть на Найвса. — Я не смог… Голос и смех, гладкий, как шелк, но пропитанный смертельным ядом, зазвенел в алом полумраке лаборатории. Перекрывая сигнализацию, он, казалось, доносился из всех углов. Конрад вытер кровь на руках о свой халат, оставляя на нем красные полосы. — Я вижу, кое-кто здесь любит играть с ножами.