***
— Эй, Исаги, смотри, что у меня есть! — чьи-то — не оставалось сомнений в том, чьи — руки обвились вокруг шеи Йоичи, заставляя его согнуться под весом навалившегося сзади тела. — Ну-ну, Бачира, ты меня чуть с ног не сбил, — пробормотал Исаги, осторожно выпрямляясь, чтобы его друг, запрыгнувший на него со спины, спустился обратно на землю. — Что случилось? Вместо ответа Бачира отбежал на пару шагов и стал кружиться от нахлынувших на него эмоций. Исаги не мог не улыбнуться при виде этой сцены, но улыбка его быстро оказалась стёрта нахлынувшим беспокойством. Что если кто-нибудь увидит, как он улыбается, смотря на Бачиру? Не сочтут ли это странным? А вдруг кто-то догадается, что Исаги влюблён? Дрожь пробежала по телу Йоичи, и он глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. Поблизости кроме самого Бачиры никого не было, так что волноваться было не о чем, не так ли? Сам мальчик вряд ли бы что-то понял, во всяком случае Исаги очень на это надеялся. — Мама нашла мой детский альбом с рисунками! Смотри, я уже тогда неплохо рисовал, правда же? — Бачира вытащил из-под пиджака альбом и отдал его Исаги. Йоичи аккуратно принял протянутую ему вещь и с любопытством начал листать, разглядывая каждую страницу. — Действительно, неплохо, — улыбнулся он, нежно проводя пальцами по нарисованным пейзажам. Конечно, по рисункам было видно, что они детские, но всё же Исаги был уверен, что сам он в детстве рисовал в два раза хуже. — Сколько тебе было лет? — Около шести, — Бачира тоже склонился над альбомом, чтобы посмотреть, на чём именно задержался Исаги, и их лица оказались ближе, чем могли бы. — Нравится? Исаги, почувствовавший, как румянец разливается по его щекам, поспешил отстраниться. Он быстро закивал, нервно отводя взгляд в сторону. Раньше подобная близость не вызывала у него ничего, кроме радости, но после осознания собственной влюблённости, каждое взаимодействие с Бачирой казалось ему жутко неловким. — Очень нравится, — в конце концов, ответил он, по правде говоря, не уверенный в своих словах. Рисунки маленького Бачиры могли вызывать у него умиление, но назвать их шедевром, конечно, было нельзя, поэтому он не был уверен в том, что именно подразумевал Мегуру, спрашивая его мнение. Бачира солнечно улыбнулся. — Мне тоже. Сразу столько воспоминаний с каждым рисунком, — прошептал он с ностальгическим выражением лица. Сердце Исаги на секунду замерло, а потом мальчик почувствовал резкий прилив нежности, глядя на то, как Бачира улыбается собственным рисункам. Беспокойство Йоичи немного отступило, уступая место привычному теплу, которое появлялось, когда он был рядом с Бачирой. — Расскажешь мне? — попросил Исаги, искренне заинтересованный в том, чтобы узнать больше о прошлом своего друга и объекта влюблённости по совместительству. — Конечно! Вот это я рисовал, когда мы с мамой ездили к озеру купаться, — Бачира тыкнул пальцем в рисунок, который действительно напоминал вид на озеро. — Правда, мы тогда так и не искупались, потому что мама тоже захотела рисовать. О, а вот это я пытался изобразить торт, который дядя принёс мне на моё шестилетие. Он тогда большую часть и съел! — Мегуру звонко рассмеялся, утаскивая Исаги на скамейку, чтобы они могли сидеть и рассматривать альбом вместе. Их колени соприкоснулись, когда они оба уселись, и Исаги пришлось приложить все усилия, чтобы сосредоточиться на историях Бачира, а не на бабочках в своём животе. Бачира не успел показать даже половины альбома — и это при том, что про создание некоторых рисунков он не помнил абсолютно ничего, — когда прозвенел звонок на первый урок. Вместе они отправились в класс, чтобы занять свои места. — Твой брат болеет? — спросил Бачира, убирая альбом в свой портфель. Исаги кинул взгляд на пустующее место у окна. Ни Кайзера, ни Несса, его соседа по парте, не было. Впрочем, следующая парта тоже пустовала. — Нет, — недовольно фыркнул Йоичи. — Наверняка тусуется где-то вместе со своими друзьями, вот и опаздывает. Снова получит замечание, а потом будет возмущаться, когда папа его наругает, ничего нового. — А Несс неплохо так влился в их компанию, да? — задумчиво протянул Бачира. — А я думал, мы с ним подружиться сможем. Он милый, подарил мне фенечку. — Нечего тебе с ним дружить… Подожди, он сделал что?! — Исаги резко развернулся к Бачире, смотря на него с негодованием, направленным, конечно, не на Мегуру. Его громкий возглас привлёк к ним внимание, и Йоичи стыдливо покраснел, мысленно благодаря богиню удачу за то, что учительница сама немного задерживалась, а потому не стала свидетельницей его поведения, неподходящего для школы. Он добавил шёпотом. — Когда он успел тебе что-то подарить? — Вчера после уроков я забыл свой мешок для сменной обуви в школе, и мне пришлось возвращаться обратно, — Бачира тоже понизил голос до шёпота, но долго поддерживать такой уровень ему не удавалось, и с каждым словом он вновь становился громче. — Он только собирался уходить из школы — наверное, оставался после уроков, чтобы как раз с твоим братом, Геснером и Гримом пообщаться. Я никак не мог найти мой мешок, и он предложил помочь мне. Пока мы искали, немножко поговорили, он узнал, что я люблю пчёл и подарил мне черно-жёлтую фенечку. Здорово, правда? Я хотел надеть её сегодня, но забыл. Завтра надену. С каждой секундой его рассказа Исаги становился всё мрачнее. Неприятное чувство охватило его, кончик языка закололо, словно на него налили желчи. Не осознавая, что им движет безосновательная ревность, Исаги быстро сказал: — Нет! — он замер, лихорадочно соображая, какое объяснения придумать для уже успевшего удивиться его высказыванию Бачиры. — Он же… он же дружит с моим братом! Все друзья Михаэля — странные и высокомерные, как он сам. С такими лучшими не общаться. В кабинет вошла учительница, а потому Бачира не успел ничего ему ответить, только неопределённо пожал плечами, словно и соглашаясь, но в то же время, не понимая почему. Исаги опустился на свой стул после того, как им разрешили сесть, и в отчаянии уставился в свою тетрадь. Он чувствовал себя просто ужасно после того, что сказал. Он ведь знал, что у Мегуру почти нет друзей кроме него самого, поэтому должен был порадоваться за него, когда тот нашёл себе потенциального друга, но вместо этого посоветовал ему не общаться с Нессом. Разве это было правильно? Так ли должен был поступить Исаги? Чувство вины затопило его, мешая сосредоточиться на том, что говорила учительница. Не прошло и минуты, как в класс зашёл Кайзер со всей своей «командой», и, увидев извиняющегося перед учительницей Несса, Исаги понуро опустил голову. Ему стало стыдно за то, что он наговорил. С другой стороны разве он был не прав? От Кайзера вечно были какие-то неприятности, и его друзья ничем не отличались. Может, Несс был в их компании всего пару недель, но он, скорее всего, был точно таким же. Йоичи просто хотел оградить Бачиру от человека, который мог бы ему навредить, вот и всё! Исаги, вздохнул, изо всех сил стараясь успокоить себя подобными мыслями. Но самообман у него получался не очень хорошо, и ему пришлось страдать от угрызений совести до конца урока, и только когда Бачира потащил его в столовую, Исаги, смог отпустить эти мысли, слишком завороженный чужой хваткой на своём запястье.***
Собираться после уроков на тридцать-сорок минут уже давно вошло в привычку у Кайзера, Геснера и Грима, и в новом учебном году они своей традиции не изменяли, вот только теперь их было не трое, а четверо. Несс довольно быстро стал частью их компании — вероятно, этому способствовало то, что он сидел с Кайзером за одной партой и невольно становился свидетелем всех коммуникаций между тремя друзьями. Впрочем, такая быстрая дружба, казалось, никого не напрягала. Геснеру мало кто нравился, но к Нессу он относился более менее лояльно, Грим и вовсе был в восторге, когда узнал, что их новый друг знаком с некоторыми книгами и мюзиклами, которые до этого Бенедикту было не с кем обсудить. Что касается Кайзера… В первые они он был немного насторожен, но, в конце концов, быстро привык к обществу Несса. Он всё ещё видел в этом мальчике что-то странное, но никак не мог разобраться, что именно его так волновало, поэтому решил забыть об этом. Этот день не стал для них исключением. Собравшись в своём любимом месте, под лестницей, они сгрудились вокруг Геснера, который с важным видом рылся в своём портфеле. И Грим, и Кайзер знали, что именно он ищет, а потому иногда с опаской поглядывали в сторону, беспокоясь, как бы никто из учителей не обнаружил их. Несс же даже не представлял, в чём была причина их волнения, поэтому просто с любопытством смотрел на Эрика. — С каким же позором нас выгонят, если заметят, какими непотребствами мы тут занимаемся, — нервно прошептал Грим. — Я же говорил, надо было в туалет идти. — Завались, — недовольно буркнул Геснер. — Перемена закончилась, все учителя сейчас разбежались уроки вести. О, нашёл! — Ты серьёзно принёс? — Кайзер с благоговением смотрел, как Геснер вытаскивает из своего портфеля скрученный в трубочку журнал. — А что там? Что? — Нессу, находящемуся за спиной Грима, пришлось встать на носочки и вытянуть шею, чтобы хоть что-то разглядеть. — Тебе на такое рано смотреть, ты ещё слишком маленький, — Бенедикт покачал головой, впрочем, прогонять Несса он, конечно, не собирался. Алексис обиженно надул губы. — Я вообще-то старше Кайзера, — справедливо заметил он. Геснер рассмеялся. — А ведь он прав, малышу Кайзеру тоже пока рано заниматься взрослыми вещами, — с усмешкой заявил он. Кайзер несильно пихнул его локтем в бок и зашипел. — Потише, придурок! И я уже взрослый, дай сюда, — он выхватил у Геснера журнал и развернул его. Улыбающиеся девушки в нижнем белье смотрели на него со страниц журнала. Их внешность и позы различались, из общего было только практически полное отсутствие одежды. Кайзер и Грим замерли, разглядывая изображения, а Несс смущенно пискнул, когда до него дошло, что он видел. Геснер насмешливо прыснул, забавляясь их реакцией, а потом потянулся к журналу, чтобы перевернуть пару страниц. — Вы это зацените, — он тыкнул на изображение полностью обнаженной девушки, которая разыгрывала удивление и смущенно прикрывала свою нижнюю часть ладонями. Её пышная грудь была прекрасно запечатлена камерой, как и всё остальное, видно было даже родинку на ключице, а уж затвердевшие соски и вовсе вызывали у едва вступивших в пубертат мальчишек кучу эмоций. — Ну не в школе же такое показывать! — Грим быстро захлопнул журнал под недовольный возглас Геснера. — Эй, поосторожнее, не порви ничего! Знаешь, как трудно было стащить это у отца?! — Эрик притянул журнал к себе и бережно погладил его. — Он точно не хватится? — подозрительно прищурившись, спросил Кайзер. — Нет, он в запое, так что ближайшие дня три ему будет не до этого, — закатил глаза Геснер. — Но завтра лучше всё-таки верни! — Что это вообще такое? — жалобно проскулил Несс. — Зачем Кайзеру это с собой брать? И почему эти девушки фотографируются голыми? Кайзер и Геснер замолчали на минуту, а потом громко рассмеялись, заставив Несса смутиться ещё больше. Грим же только покачал головой и ободряюще похлопал товарища по спине, послав другим двум друзьям осуждающий взгляд. — Это журнал моего старика. Он использует его, когда у матери нет настроения или она выходит в ночные смены, — пояснил Геснер. — Использует для чего? — с самым несчастным видом спросил Несс. Эрик фыркнул. — Ты хоть знаешь, как дети на свет появляются, или до сих пор в аиста веришь? — насмешливо спросил он. Несс густо покраснел. — Я… я знаю… мужчина и женщина любят друг друга и… — И трахаются, — закончил за него Геснер. — А когда баба не дает, мужик может сам себя удовлетворить с помощью таких вот журналов. Грим поморщился. — Однажды я вымою твой рот с мылом, я клянусь тебе, — недовольно заявил он. — Не оскверняй уши нашего дорого Алексиса такими грязными словами. Ты посмотри на него, — Бенедикт встал позади Несса и потянул его за щёчки. — Он же ещё ребёнок. — Никакой я не ребёнок, — Несс поспешил отойти от Грима на пару шагов в сторону ради безопасности собственных щёк. — Понял я всё, понял. Только зачем это Кайзеру? — Потому что нам уже пора попробовать то же самое, чем занимаются наши отцы, — заявил Геснер. — Серьёзно, вы такие отсталые. Отказываетесь от настоящего кайфа. — Ни от чего я не отказываясь, — Кайзер выхватил у него журнал и запихнул его себе в портфель, вложив в один из учебников. Не то чтобы Ноа имел привычку проверять его вещи, но страх быть пойманным с чем-то непристойным не мог так просто исчезнуть. — Завтра верну, спасибо. Эрик одобрительно ухмыльнулся, а Бенедикт вздохнул. Повисла неловкая пауза, которая была нарушена вопросом всё ещё выглядевшего как помидор Несса. — Но почему эти девушки соглашаются на такое? А если эти фотографии увидит кто-то из знакомых? — Потому что они шлюхи, — презрительно фыркнул Геснер. — Некоторые из них за деньги не только фото сделают, но и дадут потрогать себя везде. Я помню, мать как-то в больницу попала, и батя к одной такой почти каждый день ходил. Потом, правда, мать выписалась, узнала об этом и отхуярила его сковородкой, потому что он все деньги из заначки спустил на ту шлюху. Они в тот день так сцепились, я думал, мать опять в больницу загремит. — Да, я тоже это помню, — мрачно заявил Грим. — Тебе тогда пришлось у меня дня три жить. Бабушка мне чуть всю плешь не проела, я думал, что быстрее её на тот свет отправлюсь. Геснера передёрнуло от неприятных воспоминаний. — Да твоя бабка сумасшедшая! Я лучше с бухим отцом в квартире лишний раз перекантуюсь, чем ещё раз у тебя останусь. Нет, серьёзно, она просто чокнутая, — он обратился к Нессу, который среди присутствующих был единственным, кто не был знаком с бабушкой Грима. — Она производит впечатление одной из таких интеллигентных старушенций, которые, знаешь, по пятницам в библиотеке собираются, а днём сидят на лавочке и вяжут кучу носков для своих внуков. Так вот, она, может, и вяжет, только потом эти спицы воткнёт тебе в глаза, если ей покажется, что ты её не уважаешь. Несс ошеломленно молчал, не зная, что сказать, Кайзер пытался сдержать смех, а Грим несильно ударил Геснера в плечо. — Ты преувеличиваешь, сильно искажая факты, — заметил он. — Это я преувеличиваю?! Да твоя бабка своей тростью меня так отколотила во втором классе, что у меня до сих пор задница болит! — Нечего было топтаться на её цветах, — парировал Грим. Геснер в ответ просто скорчил ему рожицу. Кайзер перевёл взгляд, решив увидеть реакцию Несса, и остался доволен. Румянец пропал с щёк мальчика, и теперь он выглядел скорее обеспокоенным, чем смущенным. Несс ошарашенно смотрел то на Грима, то на Геснера, явно находясь под впечатлением от их рассказов. — Почему… Почему вы так спокойно об этом говорите? — спросил он, растерянно нахмурившись. Геснер ответил ему наполовину удивленным, наполовину пренебрежительным взглядом. — А что не так? Как будто ты другой. Думаешь, мы не видели твои синяки, когда переодевались на физ-ру? Несс побледнел, инстинктивно хватаясь за одно из своих запястий и тяня рукав водолазки ниже. Он стыдливо опустил голову, явно не зная, что сказать. Грим вздохнул и, решив разрядить обстановку, с ехидством поинтересовался у Геснера: — А почему это ты так пристально разглядываешь Алексиса, когда он переодевается? Геснер побагровел от возмущения. — Фу, блять, сейчас же забери свои слова обратно! Я не педик какой-нибудь! Кайзер рассмеялся. Из всех присутствующих, казалось, он один не испытывал ни грамма неловкости. Его смех заставил Геснера и Грима заулыбаться, и даже Несс немного расслабился, хотя тянуть рукава не перестал. — Это случайность, — всё же сказал он. — Мама… Она не хотела сделать ничего плохого, правда. Трое его новых друзей посмотрели на него с недоверием, но спорить с ним никто не стал. Вместо этого Грим решил ухватиться за новую тему. — Ты живёшь только с мамой? Или у тебя есть отец? — спросил он. Несс растерялся. — Я… нет, только мы вдвоем… папа, он… — мальчик закусил губу. Промолчав некоторое время, он, в конце концов, решил не вдаваться в подробности и просто шумно выдохнул. — У меня его нет. — Пх, да не переживай ты так, — Кайзер усмехнулся. — Никто тебя не станет травить только из-за того, что ты из неполной семьи. Как будто здесь ты кого-то этим удивишь. У Грима вообще только чокнутая бабка, так что считай, что тебе ещё повезло. — Ну спасибо, — закатил глаза Бенедикт. Эрик, прыснувь, заговорил скрипучим голосом, изображая старушку, и в итоге два мальчика сцепились в шуточной схватке. Кайзер наблюдал за ними с небольшой ухмылкой. А Несс не отрывал глаз от Кайзера. Чувство тяжести, давившее на него последние несколько недель, пропало, и ему показалось, что он снова может дышать с лёгкостью, чего не испытывал со времен переезда. Когда Кайзер чуть повернулся, он пересёкся взглядом с Нессом, и замер на мгновение. В чужих глазах он увидел странный блеск, что-то такое, чего он раньше не замечал. Очередная странность, связанная с этим мальчиком. Блеск был предназначен только для Кайзера и ни для кого другого, в этом не оставалось ни малейших сомнений. Чувство превосходства над всеми остальными вмиг затуманило ему разум. В ту же секунду Кайзер решил, что больше не позволит Нессу смотреть на него иначе.***
Убедившись, что Ноа всё ещё был на работе, а раздражающий Йоичи убежал к своему другу в гости, Кайзер решился достать украденный Эриком журнал. Лежа у себя в кровати, Михаэль слегка дрожащими от волнения пальцами пробежался по глянцевой обложке. Потом, почувствовав себя неуютно, он спустился с кровати, подошёл к окну и задёрнул шторы. Подумав ещё немного, направился к двери, чтобы ещё раз убедиться, что она заперта, и только после этого вернулся на своё место, вновь подбирая журнал. Кончики его ушей едва заметно покраснели, когда он начал листать страницы. Все мысли были заняты только его смущающим положением, что мешало сосредоточиться на самих изображениях. Наконец, он долистал до привлёкшей его внимание фотографии. Девушка на ней искусно позировала, что было даже несколько удивительно для журнала подобного уровня. Её светлые волосы рассыпались по плечам, ниспадая на обнаженную грудь, пряди частично прикрывали соски, но недостаточно, чтобы ими нельзя было насладиться. В руках девушка держала красную розу, чьим бутоном едва прикрывала свой лобок. На соседней странице уже другая девушка хитро улыбалась, стоя между деревьев, ветки которых касались её кожи, частично скрывая листвой интимные места модели. Кайзер сглотнул, неуверенно потянувшись рукой к поясу шорт. Он приблизительно знал, что надо делать — подслушанные разговоры старшеклассников не прошли даром, да и Геснер охотно делился опытом. Это было абсолютно нормально. Он должен был продолжить рассматривать этих двух девушек и дотронуться до себя. У них были красивые тела, приятные изгибы бёдер и манящие груди, созданные для того, чтобы мужчины любовались ими. Совсем как у других девушек из журнала, совсем как у тех, к кому ходил отец Геснера, совсем как… Как у его матери. Рука, медленно скользящая под шортами, мгновенно оказалась у рта Кайзера, готовая принять на себя удар, когда мальчик почувствовал подступающую тошноту. Он вскочил с кровати, сердце бешено билось, а желудок готов был расстаться со своим содержимом прямо сейчас. Кайзер ринулся в туалет, отбросив журнал куда подальше, проклял себя за запертую дверь, которая его задержала, и через пару секунд уже стоял над унитазом, прощаясь со своим обедом. После того как его вырвало, он остался стоять в туалете, невидяще смотря на собственную рвоту и тяжело дыша. В голове проносились только матерные слова. Разум некстати подкинул ему изображение его мёртвой матери, её полуобнаженного тела, залитого кровью и выглядящего так поломано и непривычно. У девушек из журнала были точно такие же тела. Они улыбались, делали вид, что стеснялись своей наготы, наигранно смущались. Не составляло труда представить, как на их животах возникают порезы, кровь пачкает весь окружающий интерьер, а глаза становятся пустыми, словно у мерзкой рыбы. Кайзера вырвало снова. Ему понадобилось время, чтобы прийти в себя, хотя до конца успокоиться не удалось. Он убрал все последствия собственного опорожнения, вымыл руки и засунул голову под кран в раковине, несколько минут простояв так и позволяя ледяной воде стекать у него по затылку. Вернувшись в комнату, он с отвращением поднял валяющийся на полу журнал двумя пальцами и брезгливо бросил его в свой портфель, жалея о том, что не мог отдать эту мерзость Геснеру прямо сейчас. Закончив с этим, он вновь забрался на кровать, но в этот раз, вместо того, чтобы попытаться сделать то, что собирался раннее, он просто закутался в одеяло, прислонившись к стене и обнимая подушку, под наволочкой которой была спрятана фиолетовая ленточка, оставшаяся у него от куклы, которую когда-то выбросил Исаги. Злые слёзы непреднамеренно начали течь у него из глаз. Что это была за чертовщина? Девушки, что фотографировались обнаженными или спали с мужчинами за деньги, как они могли кого-то привлекать? Это было мерзко. Неужели его мать, его драгоценная мамочка, была такой же? Новый приступ тошноты заставил Кайзера заплакать ещё сильнее. Он чувствовал себя униженным. Только сейчас он всерьёз начал задумываться о работе своей матери, и осознание, что она торговала собственным телом ради того, чтобы обеспечить их двоих деньгами, было просто отвратительным. «Шлюхи» — так называл подобных девушек Геснер. Была ли его мать шлюхой? Грязной женщиной, которая предлагала себя каждому встречному и не беспокоилась о том, что будут говорить о ней за её спиной. Горячие слёзы стекали по щекам Кайзера, либо попадая ему в рот и оставляя соленый вкус на языке, либо падая на одеяло, которое уже успело неплохо промокнуть. Мальчика трясло. Он обнял себя за колени, ненавидящим взглядом смотря в пустоту. Он не мог злиться на свою мать, конечно, нет. Она была самым прекрасным человеком в его жизни, его личным ангелом, и он никогда бы не смог её возненавидеть. Вместо этого он ненавидел всех вокруг. Своего ублюдочного отца, бросившего их с мамой совсем одних без денег, из-за чего ей и пришлось заниматься чем-то столь омерзительным. Всех этих мужчин, которые пользовались безвыходным положением молодой девушки. Соседок, которые только и делали, что осуждали его мать, не спеша предложить ей хоть какую-нибудь помощь. Кайзер ненавидел их всех. А ведь скольких таких девушек, вынужденных торговать своим телом ради жалких грошей, он встречал в своём детстве? Несколько подруг — если их можно было так назвать — его матери, которых девушка порой впускала переночевать, когда тем больше некуда было пойти. Женщины и девушки самых разных возрастов, которых он видел, пока в одиночестве скитался по улицам в поисках еды. Некоторые из них были поражены разъевшим им все мозги алкоголем и буквально умоляли прохожих дать им денег на очередную бутылку, в обмен предлагая исполнение самых извращенных желаний. Кайзер мог только предполагать, как они дошли до такой жизни. Он видел и других — тех, за кем всегда кто-то стоял. Совсем молодые девочки, попадающие в лапы владельцам притонов, и явно не желающие делать то, что им было велено, но не имеющие возможности сбежать. Когда Кайзер встречал таких, он всегда старался как можно скорее сбежать подальше. Он знал, что порой владельцы притонов высматривали таких бродяжек, как он, и неважно даже было, что он мальчик — для некоторых имел значение только возраст. Когда Ноа забрал его к себе, Кайзер перестал появляться в плохих районах и, следовательно, перестал встречать девушек, торгующих своим телом. Он и не думал даже, что встретит их снова однажды. Но реальность оказалась более пугающей, чем ему казалось. Те девушки с фотографий… делали ли они это добровольно? Теперь он не мог в это поверить. Как и не мог начать думать об их телах, как о чём-то хорошем. Любая мысль об обнаженном теле девушки вызывала у него новый приступ тошноты, а в голове возникал образ его матери. Это было так мерзко, почему парням вообще нравилось подобное? В какой-то момент он перестал плакать и без сил скатился на кровать, принимая лежачее положение. Глаза болели, а голова и вовсе раскалывалась. Кайзер ненавидел это, чувствуя отвращение к самому себе. В конце концов, силы покинули его, и он уснул, проснувшись только тогда, когда вернувшийся с работы Ноа позвал его на ужин. К счастью, его слезы давно успели высохнуть, а болезненное выражение лица можно было списать на последствия дневного сна. Кайзеру не хотелось, чтобы кто-то узнал о том, что он плакал. Ему также не хотелось, чтобы кто-то подумал, что он ненормальный из-за того, что не мог в полной мере насладиться сборником порнографических картинок, поэтому с твёрдой решимостью он приготовился соврать.***
Кайзер не был уверен, поверил ли ему Геснер, когда он возвращал журнал с вялым «спасибо», но расспрашивать тот ничего не стал, за что Михаэль был ему благодарен. Он немного беспокоился насчет того, что будет дальше, потому что понимал, что его сверстники с каждым днём становились всё более озабоченными девушками. Но, в конце концов, это не должно было быть сложно? Притвориться, что ты в теме, глупо ухмыльнуться, потолпиться рядом с женской раздевалкой, делая вид, что собираешься подсмотреть, и потратить целую перемену, обсуждая лямку лифчика, соскочившую с плеча одноклассницы, когда они занимались физкультурой. Кайзер был уверен, что сможет справиться с такими мелочами. Но что насчёт отношений? Сейчас девочки из их класса могли глупо похихикать, когда одна из них «случайно» касалась кого-то, кто ей нравится, а парни нервно потели, если их сажали за одну парту с кем-то из одноклассниц. Но ведь ещё несколько лет и настанет время, когда все вокруг начнут разбиваться на парочки. Кайзер достаточно наблюдал за старшеклассниками, чтобы примерно представлять, как это бывает. Если у него не будет девушки длительное время, разве все не посчитают, что он болен и ему нравятся мальчики? Даже думать об этом было страшно. Кайзер любил делать вид, что ему плевать на мнение окружающих, но в глубине души боялся того, что все вокруг начнут смотреть на него с презрением. Это возвращало его во времена попрошайничества, когда для людей он был не более, чем мусором, и Кайзер ни за что не хотел бы пережить что-то подобное снова. Может быть, ему стоило найти себе девушку. Может быть, если бы он поцеловал её пару раз, а потом бросил бы, сказав, что хочет больше времени посвятить тренировкам, от него отстали бы. Может быть, он смог бы найти кого-то, кто был бы максимально не похож на его мать, чтобы его тошнота не испортила бы всё в первые же секунды. Это было бы просто идеально. Не сейчас, но попозже. Ему точно стоило привести в исполнение этот план. Он не мог позволить своему странному отвращению к женским телам дать повод другим думать, что он какой-нибудь педик. Он повстречается с кем-нибудь, отведёт от себя подозрения, и спокойно станет жить один. Ноа же живёт — и никто ему ни слова не говорит. Наверное. Кайзер вдруг понял, что никогда особо не интересовался личной жизнью своего приёмного отца. Хотя, кажется, они с Анри были довольно близки, может, через пару лет и сошлись бы. Анри была хорошим человеком, Кайзер бы точно против такого не возражал. — О чём задумался? — тихий вопрос Несса вывел его из раздумий. Кайзер с лёгким удивлением посмотрел на мальчика. — Урок уже закончился, Грим и Геснер побежали в столовую, а ты сидишь… — И ты решил посидеть со мной? — криво ухмыльнулся Кайзер. Его несколько дразнящий тон заставил Несса смутиться. — Ну, я всё равно не голоден, так что… — он пожал плечами и нервно перевёл взгляд за окно, делая вид, что окрашенная в желтый листва интересует его больше, чем что-либо другое. Кайзер нахмурился. Ему не нравилось, когда Несс на него не смотрел. — Кстати, а ты уже влюблялся? — внезапно спросил он. — Или может даже встречался с кем-нибудь? Какие девушки тебе нравятся? Реакция Несса была немного не той, которую от него ждал Кайзер. Он думал, что Алексис густо покраснеет, как происходило всегда, когда речь заходила о романтических или «взрослых» вещах, возможно, начнёт заикаться, пытаясь ответить. Но вместо этого Несс побледнел, а его взгляд испуганно заметался по кабинету. — Н-нет, — сдавленно ответил он. — Я ни в кого не влюблялся раньше. Брови Кайзера поползли вверх. Он не был экстрасенсом, а его интуиция никогда не была чем-то особенным, но сейчас он без всяких сомнений мог сказать, что Несс ему врёт. И это не просто раздражало — это злило. — Пф, как знаешь, — фыркнул он, чуть раздосадовано отворачиваясь. Несс, словно почуяв его разочарование, тут же вернул свои глупые блестящие глазки на место, как побитый щеночек смотря на Кайзера. Получив удовлетворение от того, что снова завладел его вниманием, Кайзер расслабился. Вспомнив кое-что, он согнулся над портфелем, а уже через пару секунд протягивал удивленному Нессу чёрную вещицу. — Кстати говоря, раз ты теперь в нашей компании, то тебе это нужно. Считай, что подарок, — он усмехнулся. Несс потянулся за вещью, не понимая, что ему протягивают, но Кайзер вдруг отдёрнул руку. — Но запомни, — ядовито сказал он, прищурив глаза. — Продолжишь мне врать — отберу. Несс, наконец, покраснел и стыдливо кивнул. Только после этого Кайзер всё-таки позволил забрать ему то, что предлагал. С изумлением Несс уставился на вещь, лежащую у него в руке, сердце его забилось несколько быстрее, когда он понял, что именно ему подарили. — Спасибо, — с искренней благодарностью прошептал он, пока его пальцы сжимали чёрную рацию, спустя столько лет нашедшую себе хозяина.