Сотни тысяч зим

      Минуло несколько недель с того, что Исаги мысленно называл «инцидентом с доберманом». Успели пройти Дни Рождения Кайзера — куда Йоичи, естественно приглашён не был, — и Чигири, близился Новый Год. За весь декабрь Исаги предпринял примерно семьдесят две попытки извиниться — семьдесят девять, если считать разы, когда Кайзер затыкал его одним взглядом, не давая сказать ни слова, — и ровно ноль раз Михаэль сказал заветное «прощаю». Это было вполне ожидаемое, и не то чтобы Исаги надеялся на быстрое прощение, но совесть грызла его все эти дни, вынуждая снова и снова произносить вызубренные наизусть слова извинений.       Не он один страдал от произошедшего. Чигири и Бачира также мучились от чувства вины, особенно когда Исаги рассказал им, почему именно Кайзер так боялся собак. Сам он узнал эту информацию от Анри, которая вечером того злополучного дня провела с ним беседу. Выглядела она очень разочарованной, и, к несчастью, Исаги прекрасно понимал, на кого именно направленно это разочарование.       Он привык если не быть идеальным, то стремиться к этому. Ноэль Ноа, преподаватели, даже собственные друзья — все они видели в Исаги какой-то образец для подражания, его часто ставили в пример, а сам он только и мог, что неловко улыбаться и стараться изо всех сил, чтобы оправдать возложенные на него ожидания. Никто не спрашивал у Исаги, хотел ли он подобного, хотел ли быть этим идеальным и прилежным ребёнком с прекрасными оценками и поведением.       Йоичи не стал бы врать — ему нравилось, что взрослые положительно отзывались о нём, нравилось, что Ноа гордился им. Но порой он уставал от этого образа идеального мальчика. Ему хотелось больше дурачиться, не заморачиваться с домашним заданием, возможно, прогулять несколько уроков.       В этом плане Исаги иногда завидовал Кайзеру — тот мог быть дерзким с кем-то вышестоящим по статусу, мог наплевательски относиться к школьным правилам, мог свободно говорить об окружающих гадости. И самое главное — никто не стал бы осуждать его. Конечно, несколько упрёков он бы получил, возможно, Ноа провёл бы с ним очередную воспитательную беседу, но этим всё и закончилось бы. Кайзер был именно таким, каким его ожидали увидеть — нагловатым и высокомерным, смотрящим на большинство людей как на массовку. В Йоичи же все видели правильного и спокойного ребёнка, а потому он не мог позволить себе отходить от данного образа — иначе грозился столкнуться с тем же разочарованием, что увидел в глазах Анри после того, как решил испугать Кайзера собакой.       Исаги не хотел, чтобы в нём разочаровывались, не хотел, чтобы у кого-то однажды мелькнула мысль «и всё-таки зря Ноэль Ноа усыновил этого мальчика».       И всё-таки жить, постоянно оправдывая ожидания других, ему тоже не хотелось.       Исаги никогда никому бы в этом не признался, но он скучал по временам, когда они с Кайзером ежедневно пакостили друг другу. Да, это было утомительно, часто приводило к не самым хорошим последствиям, но в то же время Исаги мог, наконец, проявить не только свою «хорошую» сторону, и это ему нравилось.       К тому же, как бы не было грустно это признавать, тогда они с братом были друг другу куда ближе, чем сейчас. Пусть это и проявлялось путём вечных подстав друг друга, руганью и постоянными мелкими обидами, но даже это было лучше, чем та холодность, которая возникла между ними сейчас.       Иногда Йоичи задавался вопросом — а не допустил ли он всю эту заварушку с собакой только для того, чтобы попытаться вернуть то прошлое? Гораздо лучше было быть соперниками и даже врагами, чем просто незнакомцами, живущими под одной крышей, а именно так порой Исаги и ощущал их отношения в последнее время.       Может быть — только может быть — ему бы хотелось лучше ладить с братом.       Но теперь всё было потеряно, не так ли? Едва ли Кайзер однажды простит его. Сам того не осознавая, Исаги заставил своего брата заново пережить одно из самых травмирующих воспоминаний в его жизни, и всё это ради шутки. Исаги сам бы себя не простил.       Сейчас он с трудом досиживал последний в этом полугодии урок. Преподавательница разбирала недавно написанные ими контрольные работы, и Йоичи слушал её вполуха, так как напротив его имени в журнале красовался высший балл. Он сам не понимал, как умудрился написать так хорошо, когда все его мысли были только о Михаэле и о том, как он собственноручно похоронил все надежды на их нормальные отношения.       Бачира рядом с ним старательно выводил что-то в тетради, но это были не формулы, а накаляканные монстрики, подозрительно напоминавшие самого Бачиру и его друзей. Исаги скользнул взглядом по ярко-жёлтому монстру с венком цветов на голове, задержался на кошкообразном существе, раскрашенном несколькими оттенками розового и бордового, слегка улыбнулся, увидев, как рядом с жёлтым монстром появляется сине-зеленый. Когда Мегуру начал пририсовывать одному из монстриков косичку, Исаги, наконец, оторвался от его тетради и перевёл взгляд в сторону сидевшего на соседнем ряду Куроны.       Прошёл почти месяц с тех пор, как они договорились сходить вместе в кино, однако дата их встречи постоянно переносилась, в том числе из-за того, что Исаги чувствовал себя плохо после инцидента с Кайзером. Сегодня же они, наконец, должны были посмотреть злополучный фильм — к несчастью Йоичи, надеявшегося, что тот успеет выйти из проката. Нет, он правда хотел провести время с Куроной, но сомневался насчёт того, что выдержит почти два часа смотреть на ненавистные гонки. Впрочем, это было его идеей, а Курона, кажется, забыл о том, что предлагал посмотреть что-то другое, так что отступать было некуда.       Урок закончился, и Исаги вздохнул с едва заметным облегчением. Попрощавшись с Бачирой, он дождался, пока Курона соберёт вещи, и вместе они спустились к гардеробу, чтобы найти свои куртки. — Как успехи в извинениях перед братом? — поинтересовался Курона, словно не задавал точно такой же вопрос утром, когда они только встретились. — За семь уроков ничего не изменилось, — Исаги криво улыбнулся, натягивая на себя пуховик. — И вряд ли изменится. — Может, тебе попробовать зайти с другой стороны? — осторожно поинтересовался Курона. Он переобулся и, оставив мешок со сменной обувью в гардеробе, направился к выходу из школы. — Через его друзей? Поговори с ними, а они уже могут попытаться переубедить его. — Друзей? — Йоичи невесело фыркнул. — Курона, прости, но ты их видел вообще? К кому из них мне обратиться? К Геснеру, который кроме мата и названия сигарет ничего сказать не может? Или к Гриму, чтобы потом выслушивать, как он культурно посылает меня на всех языках мира? А может ты хочешь, чтобы я обратился к Нессу? К Нессу, который загрызёт любого, кто неправильно посмотрит на Михаэля. К Нессу, который ненавидит меня больше, чем кто-либо, даже сам Михаэль? — Я… — Курона запнулся. — Я мог бы поговорить с Нессом?.. Вы с ним не ладите, знаю, знаю! Но я вроде как ему ничего не делал, так что, может, он меня выслушает.       Исаги вздохнул. Они вышли из школы, и холодный ветер неприятно ударил его по лицу. Йоичи поплотнее закутался в свой шарф, который, к сожалению, был слишком тонким и маленьким, чтобы действительно спасать от холода. Что поделать, за десять лет Ноа так и не научился выбирать своим детям нормальные вещи. — И когда вы с ним последний раз общались? — с небольшой долей сарказма в голосе спросил Исаги. — В сентябре? Курона, это гиблое дело, говорю тебе. — Вчера… — отводя взгляд, признался Ранзе. Почувствовав на себе удивлённый и немного возмущённый взгляд Исаги, он застонал. — Это правда, мы почти не общались осенью — после того, как Кайзер вернулся после своей болезни. Но когда произошла вся эта ситуация с… неудачной шуткой… В общем, я подходил к Нессу, чтобы узнать, как себя сейчас чувствует Кайзер, и, хоть он сначала и был, мягко говоря, недоволен, но потом мы немного разговорились и вроде как вспомнили, что общались в начале учебного года? Не знаю, не знаю… — Ты подружился с Нессом? — с лёгкой толикой отвращения решил уточнить Исаги.       Курна отрицательно замотал головой. — Нет, ещё нет. Мы просто поговорили. Когда он узнал, что я не имею отношения к произошедшему с Кайзером, то стал более дружелюбным. Я прекрасно понимаю, что он тебе не нравится и думаю, у тебя есть множество причин не любить ни Несса, ни кого-либо ещё из компании твоего брата. В конце концов, у вас своя история, которая длится уже много лет. Но я общался с Нессом раньше, я общался с ним последний месяц — пусть и совсем чуть-чуть, — и я не увидел ничего, что вызывало бы у меня неприязнь. Я был бы рад подружиться с ним, разве это плохо, плохо? Ты бы тоже мог попробовать подружиться со своим братом, а не враждовать с ним.       Исаги нахмурился. — Ты ничего не знаешь. Мы враждовали с того самого дня, как отец усыновил меня. Последний год такого почти не было, признаю, но на самом деле всё стало ещё хуже, потому что мы в принципе практически перестали обращать друг на друга внимание. А теперь… вряд ли у нас есть шанс наладить отношения, — добавил Исаги с горечью.       Курона молча коснулся его запястья в знак поддержки. Всего лишь мимолетный жест, не занявший больше пяти секунд и неощутимый из-за слоёв одежды на них двоих, но Исаги всё равно почувствовал прилив тепла в груди. Он со смесью грусти и благодарности взглянул на Ранзе. — Но ты хотел бы этого? — уточнил Курона. — Хотел бы, чтобы вы с братом стали хоть немного ближе друг другу?       Исаги задрал голову к небу, позволив нескольким снежинкам осесть у себя на ресницах. — Конечно, я же не идиот. Мы столько прожили под одной крышей, что было бы странно, не появись у меня хоть малейшей привязанности к нему, разве нет? Но всё это бесполезно, он ненавидит меня, а я вряд ли когда-нибудь научусь терпеть его ужасный характер. — Ты никогда не задумывался над тем, почему он тебя ненавидит? — Курона внимательно посмотрел на Исаги, словно пытался прочесть ответ в его мыслях. — Я лучше него? — Исаги мрачно усмехнулся. Получив болезненный тычок локтем от Ранзе, он тут же скорчил обиженную рожицу. — Эй-эй, я вообще-то серьёзно!       Курона вздохнул, качая головой. Они остановились перед пешеходным переходом, глядя на поток преграждающих им путь машин. Снегопад усиливался. — Может, вам стоит поговорить, — предложил Курона. — Я знаю, это не моё дело, но видеть, как ты грустишь из-за ссоры с ним, довольно удручает.       Исаги улыбнулся краешком губ. Светофор переключился на красный, машины остановились, пропуская пешеходов, и Йоичи, схватив за руку отвлёкшегося на наблюдение за снежными хлопьями Ранзе, двинулся вперёд. — Кто сказал, что я грущу из-за него? — с деланным безразличием заявил Исаги, таща Курону за собой. — Мне неприятно, что я разочаровал отца, вот и всё. — Врунишка, врунишка, — пожурил его Курона. — Твои слова не совпадают с тем, о чём мы говорили ранее. Ты бы не стал в течение месяца извиняться перед человеком, на которого тебе наплевать. — Всё-то ты знаешь, — пробурчал Исаги. — Что по-настоящему удручает, так это разговоры о моём брате, так что давай сменим тему.       Курона взглянул на него с лёгким укором, однако спорить не стал и, обратив внимание на украшенные гирляндами витрины магазинов, заговорил о предстоящем праздновании Нового Года. Исаги с радостью подхватил разговор, непринуждённо стараясь узнать у Ранзе, какие подарки тот предпочитает.       До самых дверей кинотеатра Йоичи так и не разъединил их ладоней.

***

      Фильм на самом деле был довольно неплохим, во всяком случае, Исаги смог без проблем досидеть до самых титров. Может, конечно, дело было в сидящем на соседнем кресле Куроне, чья реакция на некоторые моменты была в разы лучше самого фильма. Пару раз Исаги пришлось приложить все усилия, чтобы не захихикать, глядя на то, как мило Курона удивлялся очередному сюжетному повороту. К счастью или сожалению, полумрак кинозала мешал как следует наблюдать за мальчиком, поэтому Йоичи и удалось сохранить относительную тишину, не мешая остальным зрителям своим смехом.       Покинув кинотеатр и вновь оказавшись на улице, Исаги и Курона на какое-то время замерли, явно не зная, что делать дальше. Казалось бы, их планы на день оказались выполнены, можно было и разойтись, но ни тому, ни другому этого не хотелось.       Первым заговорил Исаги. — Не хочешь сходить куда-нибудь ещё? — он неловко отвёл взгляд, делая вид, что увлечённо разглядывает плакат фильма, который они только что смотрели. Его руки на автомате зачерпнули снег из ближайшего сугроба, и теперь Исаги нервно перекатывал слепленный им снежок из одной ладони в другую. — Время ещё детское, а мне не нравится мысль возвращаться домой и снова видеть недовольное лицо моего брата.       Курона уже открыл было рот, чтобы заметить, что все причины для недовольства у Кайзера были, но вовремя решил, что Исаги такой ответ вряд ли устроит. Вместо этого он покачал головой и спросил с притворным осуждением: — Значит, ты зовёшь меня гулять только потому, что тебе не хочется видеться с братом?       Исаги, видимо, принявший слова Куроны всерьёз, тут же покраснел и затряс головой так, что его шапка со лба съехала на глаза, и ему пришлось поправлять её. Попытка стала довольно неудачной, потому что прилипший к его варежкам снег теперь оказался у него на лице. — Нет, я вовсе не это имел в виду! — начал оправдываться Йоичи, безуспешно продолжая пытаться убрать начавший таять от тепла его кожи снег. — Мне нравится с тобой общаться! Ой, чёрт! — Подожди, подожди, — Курона подошёл к нему и, сняв собственные перчатки, голыми руками начал осторожно убирать подтаявшую снежную массу с лица Исаги. — Так лучше? И не волнуйся так, я всего лишь пошутил. Я тоже рад общаться с тобой, ты хороший друг.       Исаги улыбнулся. Мороз окрасил его щёки ярким румянцем — ну или обоим мальчикам хотелось думать, что это был мороз. — В таком случае ты не против ещё погулять? Снегопад закончился, так что мы можем просто начать идти пешком в сторону наших домов. — Мне нравится эта идея, — выражение лица Куроны стало ещё более мягким, чем раньше. — Тогда если надоест, всегда сможем пройтись немного до остановки, чтобы сесть на автобус. — А общественный транспорт не покажется нашему великому гонщику слишком медленным? — ухмыльнулся Исаги. Его взгляд нашёл руки Ранзе как раз в тот момент, когда мальчик натягивал свои перчатки обратно. Они были забавной детской расцветки, совсем не подходящей для того, кто только что закончил первое полугодие десятого класса. Но у Исаги не возникало желания посмеяться над Куроной, наоборот, он испытал небольшое и пока ещё непонятное ему сожаление из-за того, что не мог вновь взять того за руку. Увы, подходящих причин, объяснивших бы подобный поступок, не находилось. — Всё кажется слишком медленным после всего одной поездки на мотоцикле, — Курона тыкнул Исаги в бок, но из-за плотной куртки касание так и осталось неощутимым. — Ты обязан однажды попробовать. Знаю, ты не любишь скорость, но клянусь, это изменит твою жизнь. — Я не просто так не люблю подобное, знаешь ли, — Йоичи поморщился. — Тогда, может, расскажешь? — Курона выжидающе приподнял брови. — Я столько осуждения от тебя натерпелся в начале года, а до сих пор не знаю, почему. — Это не было осуждением, — застонал Исаги. — Ох, просто тема не самая приятная. Ты ведь знаешь, что мой отец не родной мне и Михаэлю? Он усыновил нас обоих, хоть и в разное время. Не хочу рассказывать историю брата, но меня отец забрал из детского дома. Я пробыл там недолго и на самом деле неплохо помню своих настоящих родителей. Они были замечательными людьми. И погибли из-за какого-то инцидента, связанного с уличными гонками. Я не интересовался подробностями — хотя сейчас понимаю, что мог бы найти больше информации. И всё же не считаю, что мне это нужно. У меня прекрасный приёмный отец, и я бы предпочёл оставить прошлое в прошлом. Однако нелюбовь к людям, которые ради собственного развлечения подвергают других опасностям, никуда не деть. Я осуждал, осуждаю и буду осуждать подобных гонщиков.       Исаги замолчал, поднимая взгляд к серому небу. Курона тоже не произносил ни слова, молча идя рядом и размышляя об услышанном. Они шли в полной тишине, прерываемой лишь статичным шумом улиц, некоторое время, пока Курона, наконец, не заговорил. — Мне жаль, что я затронул такую щепетильную тему, и жаль, что, сам того не осознавая, постоянно напоминал тебе о гибели твоих родителей, — Ранзе поджал губы, стараясь подбирать наиболее правильные слова. — Теперь я понимаю, откуда у тебя такая неприязнь к гонкам и в принципе к тем, кто предпочитает высокую скорость. Мне очень стыдно, очень! — Всё в порядке, ты ведь не знал раньше, — Исаги ободряюще улыбнулся. — К тому же ты же не виноват в том, что любишь ездить на мотоцикле. Да, из-за этого ты не сильно нравился мне, когда мы только познакомились, но всё это позади, я знаю, что ты неплохой человек. Даже нет, я бы сказал, что ты хороший. Да и к тому же, ты же не так сильно увлекаешься гонками, правда? Фильмы и реальность это разное.       Курона хмыкнул и отвернулся. — Ну вообще я совсем немножечко — самую малость, правда — фанат настоящих гонок, — поймав щенячий взгляд Исаги, выглядевшего так, словно его сейчас предали, Ранзе рассмеялся. — Нет, извини, но правда, я с детства этим увлекался. Это так интересно! Ты знаешь, что существует несколько видов уличных гонок? Всегда мечтал увидеть каждый их них вживую! А ещё лучше — поучаствовать! — Курона осёкся и виновато взглянул на Исаги. — Прости, я увлёкся… Ты, наверное, меня сейчас возненавидишь?       Вдохнув, Исаги прикрыл глаза и покачал головой. — Думаю, даже если бы я захотел, то не смог бы возненавидеть тебя, ты слишком хорошенький для этого, — Йоичи развёл руками. — Да и гонки, как я вижу, важная часть твоей жизни, так что я просто не могу просить тебя не говорить о них. — Хоро… — Курона закрыл рот, не в силах повторить за Исаги. Его лицо вспыхнуло, и он поспешил закутаться в шарф, чтобы хоть как-то скрыть свои красные щеки, пока небрежно брошенное Исаги «хорошенький» эхом отдавалось у него в мозгу. — Я понял, понял! Рад, что ты меня не ненавидишь. — Всё в порядке? — озабоченно спросил Исаги, не понимая, почему его друг старался замотать себе шарфом всё лицо. — Ты замёрз?       Курона застонал. — Глупый Исаги, глупый, — проворчал он, ускоряя шаг и обгоняя Йоичи, чтобы избежать пересечения их взглядов. Другой мальчик пораженно застыл на месте и только спустя пару секунд бросился догонять Курону. — Подожди! — закричал Исаги, пока Ранзе только ускорялся, почти переходя на бег. Исаги побежал первым и в итоге, не успев затормозить, врезался в спину Куроны, отчего они оба полетели в ближайший сугроб, не сумев устоять на заледенелой земле. — Ну точно дурак! — заявил Курона, выплёвывая снег и одновременно стараясь подняться. — Самый большой дурак на свете. — Но ты всё равно со мной дружишь, — с улыбкой парировал Исаги, отряхиваясь и протягивая Куроне руку, чтобы помочь встать.       Ранзе замер, прежде чем коснуться протянутой ему ладони. Застыв, он сверху вниз смотрел на сияющее радостью лицо Исаги и почему-то совсем ничего не мог сказать. Странное покалывание от пальцев распространилось по всему телу, одновременно наполняя Курону непонятной смесью лёгкости и воодушевления.       Ах, разве у Исаги всегда была такая красивая улыбка? — Не ушибся? — заботливо поинтересовался Йоичи, поднимая Курону с земли и помогая ему убрать лишний снег с одежды.       Курона отрицательно покачал головой, пытаясь успокоить себя. Он не чувствовал себя плохо, скорее наоборот, но что-то на подсознательном уровне подсказывало ему, что не стоит показывать своё состояние Исаги.       Когда Исаги вновь протянул ему руку, на этот раз чтобы предотвратить последующие падения — ну или чтобы упасть вместе, — и они неторопливым шагом продолжили свой путь, Курона впервые в своей жизни почувствовал какого это — ощущать бабочек в своём животе.

***

— Так о чём ты хотел поговорить? — Несс отложил свой учебник в сторону и вопросительно приподнял брови.       Курона тяжело вздохнул. Они с Нессом были единственными учениками, оставшимися в классе — остальные разбрелись по школе, кто-то пошёл в столовую, а кто-то просто хотел послоняться по коридорам. Даже Кайзер, Грим и Геснер куда-то ушли, оставив Несса одного, и Курона решил, что это отличный шанс для разговора.       За зимние каникулы он успел ещё несколько раз увидеться с Исаги и даже обменяться с ним новогодними подарками — Курона был приятно удивлён, получив большую плюшевую игрушку котёнка, одетого в костюм акулы. И только через время он понял, что сам ненароком признался в желании чего-то подобного, а Йоичи, конечно же, не пропустил его слова мимо ушей, ведь не раз пытался узнать, какой подарок точно понравится Куроне. В каждую их встречу Ранзе интересовался, удалось ли Исаги получать прощение своего брата, и всегда получал отрицательный ответ.       Времени, проведённому как в одиночестве дома, так и вместе с Исаги, было достаточно, чтобы Курона успел разобраться в своих чувствах и понять, что недаром ему становится так легко рядом с Йоичи. Осознание и принятие собственной влюблённости привело к тому, что его желание сделать жизнь Исаги лучше стало ещё сильнее. И на данный момент единственное, что, как ему казалось, он мог сделать — это примирить находящихся в ссоре братьев.       Шансы были ничтожны, но он ведь мог попытаться, правда? — Это об Исаги, — заметив, как изменилось лицо Несса, Курона предупреждающе поднял руки. — Выслушай, пожалуйста! Я не хочу и не буду оправдывать тот ужасный поступок. Но прошло уже больше месяца, Исаги искренне раскаивается, а Кайзер не прощает его. И я подумал… может, ты мог бы с ним поговорить? Вы же дружите. Эта вражда ведь никому не приносит пользы, так зачем продолжать её? — Ты не понимаешь, — Несс устало потёр виски, а затем посмотрел на Курону таким взглядом, каким взрослый обычно смотрит на совершившего или сказавшего какую-то глупость ребёнка. — Я вижу, что ты хочешь, как лучше, но… Дело даже не в том… инциденте… Кайзер и Исаги терпеть друг друга не могли ещё с начальной школы. Ты бы знал, что тут творилось в седьмом классе, это был сущий кошмар. Потом все вроде успокоились, так, только мелкие пакости, но это всё равно не было крепкими братскими отношениями, понимаешь? Эти годы никак не стереть, о них не забыть. Я мог бы попробовать поговорить с Кайзером — хотя, если честно, у меня нет желания, потому что я сам никогда не прощу Исаги этого поступка, хоть это произошло и не со мной, — но он даже слушать не станет. А если и послушает, если и простит, то что это изменит? — Но можно же попытаться! — настаивал Курона. — Они братья! И я вижу, как Исаги плохо от их вражды, поэтому… — Плохо?! — зашипев, перебил его Несс. — Курона, извини, но ты ничего не знаешь. — Да, не знаю, и что с того?! — Курона притопнул ногой. — Исаги — мой друг, и я хочу ему помочь. А Кайзер — твой друг! — И что? — Несс скрестил руки на груди, откидываясь на спинку стула и подозрительно глядя на Курону. — А мы с тобой… тоже… друзья… — смущенно пробормотал Ранзе, резко потеряв весь свой запал. — Во всяком случае, я думал так в начале года! Я хотел дружить с тобой — и сейчас хочу! Потому что ты интересный, потому что ты добрый, потому что ты не вредная собачка Кайзера, как думают некоторые! И мы снова начали общаться, так что я подумал… подумал… — Курона замолчал, нервно вцепляясь в свою косичку.       Несс ошарашенно смотрел на него, открывая и закрывая рот, будто рыба. С его огромными и становившимися мёртвыми всегда, когда он не был рядом с Кайзером, глазами Алексис действительно походил на выкинутую на сушу рыбёшку. — Я тоже был бы рад, если бы мы снова начали дружить, — наконец, тихо произнёс он, смущенно переплетая пальцы. — Н-но это не значит, что я поддерживаю твою глупую идею насчёт Кайзера и Исаги! Они никогда не подружатся, уж будь уверен.       Курона облегчённо и немного неловко улыбнулся. — Но ведь мы никогда не узнаем, если даже не попробуем, верно? — Курона обернулся, чтобы посмотреть туда, где стояла парта Исаги и Бачиры. — К тому же раньше никто ведь даже не пытался их помирить. Друзья Исаги не любили Кайзера, а друзья Кайзера — Исаги. И между собой вы тоже враждовали.       Несс начал задумчиво постукивать по деревянной столешнице. — Хочешь сказать, теперь у них есть шансы, потому что появились мы с тобой?       Курона радостно кивнул. — Верно, верно! Я понимаю, это займёт время, но мне правда хочется, чтобы Исаги и Кайзер, наконец, начали хорошо общаться. Я уверен, Исаги станет счастливее от этого. Несс криво усмехнулся, явно не высказывая предположений о возможном счастье Исаги, однако спорить не стал и спросил вместо этого: — Почему ты так хочешь помочь ему?       Широкая улыбка появилась на лице Курона. — Потому что Исаги мне очень нравится! А тебе Кайзер разве нет?       Лицо Несса мгновенно приняло свекольный оттенок, он отпрянул назад, чуть не опрокинувшись на стуле, и воззрился на Курону с нескрываемом ужасом. — Что… что ты такое говоришь?!       Курона непонимающе наклонил голову в бок. — Я думал, вы лучшие друзья, разве нет? — Д-да, друзья, определённо только друзья, и нравится он мне именно как друг! — закивал Несс, чувствуя, как воображаемый пар валит из его ушей. — Господи, ты бы подбирал выражения, тебя ведь могут не так понять!       Курона продолжал смотреть на него с явным непониманием ситуации, и Несс просто махнул рукой, призывая забыть о случившемся. Кабинет начал медленно наполняться людьми, и их разговор пришлось прервать. Курона вернулся на своё место, ожидая прихода учителя, а Несс снова уткнулся в учебник, торопливо повторяя материал.       В какой-то момент они одновременно решили посмотреть друг на друга и, пересёкшись взглядами, оба заулыбались.       Курона с довольным видом дотронулся до своей косички, закрывая глаза и удовлетворённо вздыхая. В последнее время жизнь улыбалась ему, и он чувствовал себя действительно счастливым.       Полгода назад он с опасением думал о том, что ждало его в новой школе. Холод и безразличие со стороны одноклассников? А может новые издёвки и насмешки из-за его странной внешности и нетипичного поведения? Курона не получил ни того, ни другого. Вместо этого он нашёл действительно потрясающих друзей, сумел влиться в их компанию, так ещё и неплохо поладил с остальными десятиклассниками. Он встретил Несса — мальчика, которого знал в далёком прошлом, — и смог узнать его снова. Он познакомился с Исаги — и отдал ему своё сердце. Курона не думал о том, что его чувства были неправильными или плохими, он не страдал из-за своей влюблённости. Пусть Йоичи и не ответил бы ему взаимностью, но просто находиться рядом с ним, видеть его полную тепла улыбку и наслаждаться его звонким голосом уже было настоящим счастьем.       Всё складывалось хорошо, и Курона искренне верил, что так будет и дальше. Он имел большие планы на будущее, и обязательной частью этих планов было не позволить себе потерять с таким трудом найденных друзей.