Мантикоры с неба не падают

— Как удобно, — надменно фыркнул Санеми. Две пары глаз осуждающе посмотрели в его сторону, но ведьмак лишь отмахнулся. Он не понимал, чем этот незнакомец мог заслужить доверие Ренгоку и Златы. Те видели его первый раз в жизни. К тому же, паренька выкинула Дикая охота, медальон при нем дрожит и не успокаивается. Последнее очень мешает Санеми сосредоточиться. Из-за этого он еще больше злится на незваного гостя и уже машинально тянется за мечом. С ним что-то не так. И это уже не просто предчувствие, ведьмак уверен в своей правоте. Сама причина раздражения Санеми, казалось, вообще не замечала чужого присутствия рядом. Парень сидел и смотрел пустым взглядом в одну точку, явно пытаясь осознать случившееся. Учитывая, что он «не знал» ничего о себе и том месте, в котором оказался, реакция была вполне понятной. Санеми всего лишь на секунду позволил себе поверить в это, но тут же отмахнулся. Они же много раз слышали, видели и даже попадались на такие уловки. Сейчас у них не было права на ошибку новичка. — Он может быть чудовищем, а мы просто так пригласили его в свой дом! — воскликнул ведьмак. — И на кого же он, по-твоему, похож? — поинтересовался Ренгоку. — На вполне себе очевидного полиморфа, — больше из вредности скривился Санеми. Ренгоку покачал головой, а Злата нахмурилась пуще прежнего. Санеми тряхнул серебристыми волосами в раздражении. Почему ему никто не верит? Они и раньше сталкивались с мимиками, так почему же парень не может им быть? Эта игра в заботливых спасителей уже начинала порядком надоедать. Но, видимо, только ему, потому что Ренгоку и Злата снова осторожно склонились над гостем. Санеми немного расправил плечи, заметив, как второй ведьмак сохраняет дистанцию. Значит, не он один сомневается в личности этого… кто бы он ни был. — Может, ты помнишь хоть что-нибудь? — мягко и с нескрываемой надеждой в голосе спросила Злата. — Свой дом, семью? Может, имя? Темноволосый напрягся, явно пытаясь выудить из своей памяти хоть что-то. Санеми снова фыркнул, и Злата еле сдержалась, чтобы его не стукнуть. Лишь Ренгоку оставался невозмутим. Он просто равнодушно следил за незнакомцем в ожидании его следующих слов. В какой-то момент их взгляды пересеклись. Парень несколько минут вглядывался в ведьмачьи глаза, следя за бегающим кошачьим зрачком, а потом заговорил: — Гию… Томиока? — Ну надо же! Не иначе, как чудо свершилось на наших глазах! — плевался ядом Санеми. — Он вспомнил, как его зовут! Злата все же не выдержала и ударила ведьмака в плечо, точно зная, что никакого эффекта это не возымеет. Однако Санеми хватило наглости выглядеть возмущенно обиженным после этого и, как ни странно, несколько смущенным. Ренгоку продолжал наблюдать за, кхм, Гию, видимо, но тот больше ничего не сказал. — То есть свое имя ты помнишь? — все же спросил ведьмак. — Я не уверен, что меня так зовут, — медленно выговорил Томиока. — Просто эти слова… пришли в голову, когда она спросила про имя. — И ты серьезно думаешь, что мы в это поверим? — Санеми не выдержал, вынул серебряный меч и поднес его к горлу Томиоки. Тот сжался и чуть отклонился назад. Жест причинил ему боль, судя по выражению лица. — Не знаю, как вы, но я ставлю на допллера. Они те еще артисты, такая драма явно в их стиле. За спиной послышалось икание и через секунду из-под стола показалась рыжая взлохмаченная голова. Огрен одним кривым жестом вытер рот, смахнув капли алкоголя на деревянный пол, посмотрел на друзей, затем на бутылку и заискивающе улыбнулся. — Где ты видел допплера с тягой к насилию, мать их раздери? — краснолюд сделал очередной глоток из бутылки и скривился. — Что за кислятина сладкая, кто такое здесь пьет? — Специально для тебя взял, — отозвался Ренгоку. — Дрянь, — выплюнул Огрен. — А ты — херовый друг. Толстый палец был направлен в сторону Ренгоку, но долго в воздухе не задержался. Дрожащая рука краснолюда резко опустилась вниз, не церемонясь, ухватилась за пояс штанов и подтянула их ближе к животу. Затем Огрен снова оглядел бутылку, пожал плечами и сделал самый большой глоток. — Кто-нибудь понял, о чем он? — аккуратно спросила Злата. — Еще как, — ответил Ренгоку и рукой указал на длинный меч по правую сторону от Гию. Клинок скрывали ножны, но рукоять была потрепанной. Владелец заботился об оружии, но уже давно им пользовался. Изношенность было видно невооруженным глазом. Допплером человек перед ними точно быть не мог. Они безобидные и не выдерживали долго в шкуре убийц, воров, злодеев и прочих негодяев. Такая натура была им противна. Перед ведьмаками и травницей сидел, видимо, опытный воин. Неужели и правда Дикая охота просто случайно потеряла одного из всадников? Или же перед ними чародей, который носит меч, чтобы не привлекать лишнего внимания? Хотя в такой одежде это вряд ли получится. Да и оружие само по себе странное. Ренгоку оно напоминало офирские клинки — такие же загнутые, но эфес меча был другим, ножны тоже отличались. Похожие были и у эльфов, что опять приводило их к Aen Elle. Томиока тоже заметил меч рядом. Дрожащая рука потянулась к ножнам, крепко обхватила их. В следующее мгновение меч оказался на его коленях. Злата сделала пару шагов назад и бросила взгляд на Санеми. Ведьмак уже готовился к нападению. Ренгоку же продолжал смотреть. Правда, плечи его напряглись, руки слегка сжались. Он не предпринимал попыток атаковать первым, но был готов защищаться. — Это… мой? — шокировано спросил Томиока. — Нет, мы тебе подкинули! — взорвался Санеми и повернулся к Ренгоку. — Нужно было сразу его убить. Как ты вообще не заметил меч? — Я? — переспросил ведьмак. — Теперь будем просто ждать, пока он нам перережет глотки! — не успокаивался Санеми. — Нужно избавиться от него, пока не поздно! Это опасность для всех нас и для деревенских. Мы не можем так рисковать… — Санеми! — зло выкрикнула Злата, прерывая поток слов ведьмака. Санеми замер и повернулся к травнице. Он даже не заметил, что начал мерить комнату шагами. Грудь Златы тяжело вздымалась, глаза метали молнии. — Сходи за водой. Нашему гостю нужно умыться. — Что? — Бегом. Санеми посмотрел на Ренгоку, который не встал на его защиту, на Злату, а затем на Томиоку. Ведьмак сжал кулаки и вышел во двор, не забыв хлопнуть дверью. Градус напряжения в комнате тут же спал. Ренгоку и Злата сами не знали, что думать теперь, когда им открылись новые факты о Гию. Но и просто выкинуть его на улицу, тем более убить, не разобравшись, не было вариантом. Каждый, пребывая в своих мыслях, ждал возвращения Санеми. Ведьмак долго на улице не задержался. Санеми поставил кадушку с ледяной водой на стол, стряхнул с доспеха несуществующую пыль. — Пойду на разведку, — произнес ведьмак, ни к кому конкретно не обращаясь. — Может, найду для нас заказ. С этими словами он снова ушел. Огрен, который по-прежнему сидел под столом, проводил его пьяным взмахом руки и иканием. Плечи Златы после ухода Санеми опустились. Она все-таки надеялась, что он сможет успокоиться и поможет придумать выход из сложившейся ситуации. Но Санеми по своему обыкновению, застигнутый врасплох, решил сбежать. Она его не винила, как и Ренгоку. Они знали, что Санеми нужно успокоиться. Сейчас у них были и другие заботы. — Вот, умойся, — Злата поставила кадушку на табурет перед Томиокой. На кровати уже лежала одежда, которую принес Ренгоку, — и переоденься. — Что не так с моей одеждой? — не понял Томиока. — Выглядишь, как цветная птица из Зеррикании, — расхохотался Огрен, а после закашлялся из-за очередного приступа икоты. — Она действительно привлекает слишком много внимания, — извиняясь, улыбнулась Злата. — Будет проще, если ты больше будешь похож на обычного крестьянина. Люди здесь… чужаков не любят. Томиока кивнул и начал переодеваться. Злата воспользовалась моментом и тоже ушла из дома, сославшись на сбор трав. Ренгоку понимал, что она просто бежит, не зная, что делать дальше. Да и новая находка в виде меча ее больше напугала, нежели успокоила. Ведьмак был благодарен за помощь. Дальше справится сам. Огрен, если что, тоже придет на выручку. Гию молча умылся и быстро переоделся, не задавая лишних вопросов. Штаны пришлись впору, сапоги оказались чуть велики, судя по тому, как он переминался с ноги на ногу, пока их примерял. Рубашка была широкой, на мужчину большей комплекции. Не сказать, что Томиока был доходягой. Ренгоку успел разглядеть очертания мышц на руках и прессе, точечные шрамы там и тут. У ведьмака были такие же — полученные как во время работы, так и на пирушках в корчмах и в драках с местным мужичьем. Один раз чуть не напоролся на грабли, но вовремя успел отойти в сторону. Кожа у Томиоки была чуть бледнее, чем у Ренгоку. Поэтому шрамы заметно выделялись. Ведьмак в очередной раз убедился, что перед ним человек, который знает, как пользоваться мечом. Дезертир или странствующий рыцарь? Последних очень любили совать в свои песенки барды. Ренгоку в этой жизни не любил две вещи: вранье и менестрелей. Как ни странно, они постоянно ходили рука об руку. — Можешь помочь? — низкий голос вывел ведьмака из раздумий. Томиока сидел на табурете (кадушка каким-то образом оказалась под столом, в ней с довольным бульканьем отмокал Огрен), в руках у него был оставленный Златой гребень. Гию смотрел на ведьмака пронзительными синими глазами, и Ренгоку становилось не по себе. Медальон по-прежнему дрожал, что еще больше сбивало с толку. Если Томиока монстр, почему не нападает? Сейчас, когда здесь всего один ведьмак, пьяный краснолюд и ни души на много верст. — Их надо расчесать, наверное, — Томиока указал на свои черные, как смоль, волосы. Они до сих пор торчали в разные стороны, как листья у сенжигрона. — Сам не справишься? Это был глупый вопрос. Ренгоку знал, что Томиока еще слаб, но почему-то не хотел подходить ближе дозволенного. Гию же на вопрос лишь пожал плечами и протянул гребень. Ведьмак принял его из ледяных рук, аккуратно взял большую прядь чужих волос и принялся расчесывать. На ощупь они, как ни странно, были мягкими. Деревянные зубья проходили через пряди легко, практически не застревая, будто волосы Томиоки вовсе не спутались — это было их естественное положение. — Почему я? — неожиданно для себя спросил Ренгоку, продолжая заниматься чужими волосами. Он видел, что плечи Томиоки расслаблялись с каждым движением ведьмака. Он успокаивался, понемногу начинал привыкать к окружающему миру. — Твои друзья, — Томиока запнулся, — опасаются меня. От тебя я не чувствую враждебности. Признаться честно, Ренгоку ничего не чувствовал, и это настораживало. Даже подозрения о шпионе Дикой охоты не пугали, не вызывали такой же реакции, как у Санеми. Тот был готов ринуться на их защиту в любой момент, только дай отмашку. Ренгоку же, несмотря на всю готовность отразить нападение, не был и на половину так же насторожен. Ведьмак привык оглядываться, никому не доверять и держать меч наготове. Особенно, когда медальон трясет в лихорадочном припадке. Но в Томиоке он видел обычного человека, и это... — Посмотрим, кто из нас прав, — неоднозначно ответил Ренгоку. — Готово. Волосы Томиоки ведьмак перевязал найденным на крючке шнурком. Гию ощупал их, кивнул и немного улыбнулся. Ренгоку положил гребень на стол и вышел. Присутствие Томиоки теперь выводило из себя. Почему он так быстро его принял? Ведьмакам приходилось остерегаться даже крестьян, а у них не было острых мечей. Хотелось списать все на старость, но Ренгоку не собирался обманывать самого себя. Возможно, в Томиоке он видел всех тех мальчишек, которые приезжали в Каэр Морхен — маленькие, слабые, измученные дорогой. Те самые, которые через годы тренировок обрастали мышцами, смеялись громче и улыбались шире и были человечнее, чем их наставник когда-либо. Снова перед ним был этот паренек — растерянный, полный боли и усталости от тренировок, выброшенный после неудачного испытания эликсирами. Измученный, забитый… мертвый. Ренгоку вздохнул и прикрыл глаза. Вот кого ему напоминал Томиока — неудачный ведьмачий эксперимент, который был никому не нужен. Это, может, видел и Санеми, а потому бесился сильнее. Он в этом понимал куда больше, чем Ренгоку. — Грустишь по зверюшке? — Огрен, кряхтя, забрался на вязанку. Выглядел он свежее, но все еще поддатым. Краснолюд почесал огненную бороду, прочистил горло и сплюнул на траву. — Санеми прав. Мы должны не думать, а действовать. — С каких пор этот белобрысый что-то понимает? — Ренгоку отвернулся, предпочитая смотреть на лесную чащу, а не другу в лицо. — Ну подумаешь, меч у него. Не значит, что он из этих остроухих ублюдков. — Медальон при нем дрожит, — упрямо повторил ведьмак. — А я в нужник каждое утро хожу. Мы с тобой на этих фактах далеко не уедем. Дайте пареньку в себя прийти. Ежели он действительно чудина какая-то, прибьете и дело с концом. Сейчас что истерику разводить? Огрен достал непонятно откуда все еще недопитую бутылку Фаро. Опустевшая после пары глотков, она полетела на траву. Огрен скривился, но больше из-за вкуса не возмущался. Выбирать ему не приходилось. — В чем на самом деле соль? — спросил краснолюд уставившегося на него Ренгоку. — Да ладно, сколько мы уже с тобой дружим! Я тебя, как облупленного знаю. Давай, поболтаем, как две девки слезливые, пока у меня настроение есть. — Я ему верю, — ответил ведьмак. — Каждому слову. Почему? — Потому что ты адекватный мутант? — Огрен расхохотался. — Нельзя же каждой тени боятся, Ренгоку. Это Санеми оставь. Он у нас эксперт по рубке пеньков, которые издалека на гуля смахивают. — Чего? — Я, может, и пьяный полжизни, но со слухом еще дружу, — Огрен почесал затылок. — Да и эта сладкая парочка шепчется так, что за три версты слышно. Но не о том сейчас. Суть в чем: живешь ты долго, помирать не собираешься, а потому придется много кого еще встретить. И довериться, сечешь? Это нормально. — Он просто… — Что, былые чувства всколыхнул? — краснолюд издал звук, больше похожий на хрюканье, и сел поудобнее. — Не все же такие уроды. Что ты, всю жизнь после того случая собрался провести, никому не доверяя? Лицо Ренгоку вспыхнуло. Они договорились, что больше никогда об этом не вспомнят, но вот он Огрен — как всегда нарушает данные обещания и плюет с три короба на всех и вся. В качестве мести, ведьмак подхватил краснолюда за ноги и окунул в бочку с холодной водой, а сам пошел в дом. Нужно было посмотреть, в порядке ли Томиока, и попробовать выудить из него какую-нибудь новую информацию. Изба встретила его пустыми стенами. Ни следа Гию в доме, кроме старой одежды. Даже меч пропал. Ренгоку сжал челюсти и выбежал наружу. Там его снова встретил Огрен — красный от возмущения и мокрый из-за недавнего купания. — Его нет в доме, — бросил ведьмак. — Сбежал. — Может, и прав был Санеми, — пробормотал Огрен, — надо было его пришить. Ладно, пошли искать этого шпиона. Будет брыкаться — башку расколошмачу. А потом тебе морду твою ведьмачью набью. Долго искать не пришлось. Следы сапог привели Ренгоку и Огрена к ближайшему болоту. Томиоку они заметили издалека: белая рубашка намокла, сапоги то и дело проваливались в тине, отчего он постоянно уходил то влево, то вправо. Меч Гию держал в левой руке, но почему-то не вытаскивал. Вокруг, в предвкушении от свежего мяса, с довольным шипением прыгали утопцы. — Ну все, — вздохнул Огрен и вытащил молот. — Либо мы успеем, либо прощай паренек. Ренгоку только кивнул, достал серебряный меч и уже ринулся вперед. Однако увиденное заставило его притормозить. Бежавший за ним Огрен врезался точно в ведьмака и упал на песок, выкрикивая ругательства. Томиока, найдя точку опоры, плавным движением вытащил меч и принял стойку, которой Ренгоку раньше не видел. Утопцы тоже на секунду остановились, но, осознав, что опасности от человека не исходит, снова решили напасть. Это стало роковой ошибкой для чудовищ. — Четвертая ката: удар волны, — мягкий и серьезный голос разрезал тишину, приводя Ренгоку в чувства. Утопцы все еще не понимали, что происходит, продолжая плясать вокруг жертвы. Один из них прыгнул вперед и тут же столкнулся с Томиокой, взмывающим в воздух в необычном пируэте. Разрубленный пополам утопец упал в воду. Остальные агрессивно зашипели и побежали на Томиоку, но даже не сумели его коснуться. Словно вихрь он крутился между чудовищами, нанося точные удары по скользким и блестящим от слизи телам. Ренгоку больше был поражен не техникой Гию, сколько его необычными способностями. Он не убивал утопцев мечом, как делали это обычные ведьмаки. Трупоедов разрывала на части вода. Та самая, в которой они жили. Острый и тонкий, словно второе лезвие, прозрачный поток лишал утопцев жизни, и Ренгоку в любой другой момент оценил бы иронию. Сейчас он думал лишь о том, что никогда раньше такого не видел. Перед ним точно не был человек, а что-то далекое, ни на что не похожее. Даже эльфы со всех их тягой к зрелищным боям и хвастовству, способностями к древней магии не стояли рядом с увиденным. — Мелитэле меня раздери, — послышался голос Огрена. Как только последний утопец запищал и рухнул в воду, окрашивая ее своей кровью, Томиока тем же плавным движением спрятал меч в ножны и тут же рухнул. Ренгоку вытащил тело из воды и прислушался: дышит. Значит, просто обморок. Втроем они в полной тишине вернулись домой. Огрен, переступив порог избы, первым делом полез в сундук ведьмаков, достал бутылку краснолюдского спирта и вылил половину себе на лицо. Ренгоку положил Томиоку на кровать, а сам сел на табурет рядом. Санеми вернулся после наступления темноты. Услышав рассказ о произошедшем, он мрачно улыбнулся, но в этом жесте не прослеживалась былая злость. Ренгоку принял это за маленькую победу. — Может, он единорог? — шрам на лице Санеми зачесался из-за греющего пламени свечи. — Тогда понятно, почему Дикая охота его выкинула. — Ты же прекрасно знаешь, что они не так выглядели, — ответил Ренгоку. — Нет, это в твоих дурацких книжках так говорят, — парировал ведьмак. — Я же не был в караване, меня не учили по ним, сам знаешь. Да и что мы вообще о единорогах знаем? Aen Elle истребили их задолго до нас. На кровати Томиока заворочался, лицо исказилось от боли. Ренгоку приложил ладонь к его лбу, как делала Злата. После этого жеста Гию тут же успокоился. Ровное дыхание подсказало, что он крепко спит. — В любом случае, — Санеми поднялся со стула, доев поздний ужин, — пока не узнаем, что он такое, мы все в опасности. — Придется таскать его с собой, — отозвался Ренгоку. — Что ж, — второй ведьмак потянулся. — Если он будет молчать и не выкинет чего-нибудь этакого, я потерплю.