***
— Когда у нас все пошло не так? Хёнджин впервые задает этот вопрос вслух, а не сам себе. И понимает, что сделать это надо было гораздо раньше. Потому что на душе от таких тяжелых слов внезапно становится легче. Как там говорят? Признание проблемы — это половина её решения? Хван не торопит Джисона с ответом, понимая, что тому требуется время. Но надеется, что не столько же, сколько потребовалось самому Хёнджину. — Я не знаю, Джинни, — Хан отвечает, и в его голосе больше нет игривости. Только серьёзность, осознание и принятие. Альфа вздыхает. — Я правда не знаю. Хван чувствует, что Джисон говорит искренне. Альфа и сам устал, действительно устал, от всей этой ситуации не меньше. С одной стороны, Хёнджина злит, что Хан не нашел себе в смелости начать разговор первым, а с другой — омега отодвигает свою обиду подальше. Они оба хороши. Но и оба признали проблему, а теперь надо её решать, пока не стало еще хуже. — А ты думал над этим? — Не один раз, — признается Хан, и Хван знает, что альфа не врет. — Мы стали отдаляться, но я не вспомню точку отсчета. Какое-то время я думал, что это ненадолго, однако, чем больше времени проходило, тем меньше я верил в то, что все вернется на круги своя. А потом и меньше этого хотел. Слова задевают, но не то чтобы сильно. Хёнджин понимает, что и сам не очень хотел бы, чтобы все было по-старому. Он изменился, Хан изменился, и сейчас это будет сродни попытке влезть в свои любимые детские вещи. Да, нравились. Да, красивые. Но уже жмут и можно их разрушить, потеряв навсегда. Они оба переросли свои чувства. — Когда ты возвращаешься от родителей? — Хван понимает, что разговор не должен быть телефонным, но и откладывать его не стоит. Да и тему он задал, у Хана есть возможность подготовиться и обдумать всё, что он хотел бы Хёнджину сказать. — Послезавтра днём. — Сходим в ресторан? — Ресторан? — Джисон удивляется, и Хёнджин пожимает плечами, забывая, что Хан этого не видит. Чертыхается. — Ну да. Мы давно там не были. Или у тебя уже есть планы? — Нет, планов нет. Да, конечно, давай сходим, — альфа тараторит, а Хван фыркает. — Я закажу нам столик, — Хёнджин покусывает нижнюю губу, размышляя. — Нам есть что обсудить, и я думаю, лучше это сделать вне дома. — Согласен. — Я буду в галерее, когда ты вернешься, поэтому встретимся сразу на месте. Я скину адрес. — Буду ждать. Хорошего вечера, Хёнджин. — И тебе, Джисон. Хван откладывает трубку и прислушивается к собственным ощущениям, с удивлением отмечая чувство облегчения. Один шаг сделан, и омеге хочется верить, что у него хватит сил пройти этот путь до конца. Точнее, очень хочется, чтобы его на том конце кто-то ждал. Он оборачивается к двери, словно способен видеть сквозь стены, понимая, что еще один разговор произойдёт быстрее. И времени на подготовку нет совсем. Дёргает ручку, немного замирая на пороге, и делает шаг. Будь что будет.***
Хёнджин замирает в проходе на кухню, разглядывая сосредоточенного старшего, снующего между столом, холодильником и мойкой. Минхо ловко орудует ножом, шинкуя овощи и нарезая мясо, раскладывает все по мискам и тарелкам, маринует, перемешивая руками, и выглядит при этом так органично, что не отвести взгляд. У старшего минимум лишних движений, каждое доведено до совершенства, и Джинни любуется этим как самым захватывающим представлением, сродни тем, что устраивают в дорогих ресторанах, когда шеф-повар при вас готовит ваше блюдо. Омега успевает и оценить огромное количество подготовленных продуктов на столе, а от мысли о том, как вкусно готовит старший, желудок уже готов жалобно урчать и вырабатывать желудочный сок. Хотя может, просто разговоры сегодня были слишком изматывающими, и он просто уже проголодался. Утешает только тот факт, что перед разговором с Минхо он будет сытым. Хван засматривается на то, как Ли облизывает пальцы, проверяя маринад на достаточность специй, и шумно сглатывает. Однажды маленький Чанни сказал ему, что руками есть вкуснее. И Хёнджин не может не согласиться с ним, глядя на эти узловатые пальцы, перемазанные в соусе. Такими руками однозначно вкуснее. Он жадно разглядывает крепкие предплечья старшего с вздувшимися венами, замечает, как тот подхватывает кусочек нарезанного болгарского перца и отправляет себе в рот. Видит, как смыкаются губы на овоще, задевая фаланги, и в животе урчащих китов теснит приятное тянущее чувство. Хван знает его природу и не станет отрицать, что зрелище его возбуждает. Младший с трудом переводит глаза на Ли, встречаясь с внимательным взглядом старшего. Чуть вздрагивает от того, что был застигнут, так бессовестно пялясь, но быстро натягивает лёгкую улыбку, спрашивая: — Я всё закончил. Чем могу помочь? Минхо разглядывает Хёнджина с легким беспокойством, пытаясь отыскать следы грусти на красивом лице, а фразу «я всё закончил» упрямый мозг хочет расценивать, как двойную. Но Минхо не хочет торопить события, так что ему приходится взять себя в руки и улыбнуться в ответ, кивая на подготовленные миски: — А я почти закончил. Отнеси это, пожалуйста, в беседку. И можно разводить огонь.***
Хёнджин сидит в беседке, хмуро поглядывая на Минхо. С момента, как старший принялся за жарку, он уже трижды получил лопаткой по рукам, когда пытался стянуть кусочек хоть чего-нибудь. Приготовленного и не очень. Хван дул губы, строил жалобные мордашки, но Ли был непреклонен. Только смотрел грозным взглядом и качал головой. — Прекрати кусочничать. Не так долго осталось до момента, когда мы будем ужинать. «И до того момента, как мы все-таки поговорим». Не озвучено. Но очевидно. Хёнджин думал о том, что сказать. Как сказать. С чего вообще завести разговор, который касается их двоих. Спросить ли про симпатию Ли сразу или попытаться вывести на признание окольными путями? А может, младший все не так понял? И Чанбину эти взгляды только показались? Выставит ли он дураком себя в таком случае? Младший укладывает голову на вытянутые руки на столе и устремляет взгляд в даль. Как ни крути, расположение у их дома шикарное, а то, что с заднего двора можно наблюдать, как солнце погружается в воду, окрашивая все мягким персиковым цветом, вообще следует оплачивать отдельно. Но все же Хван надеется, что старший не сильно потратился, исполняя его каприз. Мысли продолжают роиться в голове, подобно рассерженным пчелам, и только аппетитное шкворчание мяса да долетающий до уха успокаивающий шепот волн могут слегка его заглушить. Хвану страшно. Действительно страшно начать разговор, потому что он сам не понимает, что он может предложить взамен? Да и надо ли что-то предлагать. Иногда очень легко перепутать человеческое отношение с симпатией. Они же с Ли вроде как семья и, может, это просто забота старшего о младшем? Очередной поток «самоедства» прерывает теплый кусочек мяса, что легонько тычется в пухлые губы, дразня нос ароматом. Хван выныривает из мыслей и переводит глаза на Минхо, недоумевая. Старший улыбается мягко, игриво щуря глаза. — Скажи: «А-а-а-а». Хван слушается, и Ли сразу же отправляет кусочек мяса в рот младшему, улыбаясь довольно. Хёнджин смыкает губы, задевая чужие пальцы, при этом не отводя взгляда от Ли. Видит, как глаза старшего темнеют от его действия, и подливает масла в огонь, проходясь языком по подушечкам пальцев. Он не понимает, откуда у него смелость взялась на такое, но совершенно точно доволен результатом. Минхо с трудом разрывает зрительный контакт, возвращаясь к грилю, а сердце Хвана, кажется, готово проломить грудную клетку, отбивая быстрый ритм. И да, он однозначно согласен со своим сыном. С рук есть — вкуснее.***
Хван откидывается на спинку стула, сыто выдыхая. Почти жалеет, что у него не два желудка, потому что он ел бы и ел стряпню Минхо, забивая себя под завязку, до скончания времен. Джинни готов целовать эти руки за восхитительное пиршество, что устроил ему старший. Да и не только за него. Да и не только руки. Минхо усмехается, глядя на довольную мордашку разомлевшего после ужина младшего, и потягивает ананасовый сок. Солнце закатилось за горизонт, оставив в качестве освещения полную красивую луну и мириады звёзд на тёмно-синем бархате неба. Они с Хваном зажгли лампочки, что причудливой гирляндой были обмотаны по периметру беседки, и теперь наслаждались спокойствием, слушая долетающий до них шум волн. Минхо замечал взгляды младшего, пока возился с готовкой. Обиженный, когда тот получил лопаткой по рукам первый раз. Клянчащий, перед вторым и третьим поползновением шаловливых рук к тарелкам. Задумчивый, когда Хван наконец оставил идею стащить что-то со стола и, видимо, ушел в свои мысли. И завораживающе-темный, когда Минхо все же сжалился, протягивая кусочек только что приготовленного мяса (конечно, предварительно его остудив). Младший смотрел, а у Ли в горле слова застревали, не давая подступиться к волнующей теме. Может, позже?.. — Доволен? — Угу, — мечтательно прикрывает глаза Хван, сладко потягиваясь. Состояние расслабленное и ленивое. Это лучшие выходные за последние пару лет, и хотелось бы, чтобы они продлились как можно дольше. — Очень вкусненько. Знал бы я, что ты так готовишь, заходил бы в гости почаще. — Дома в основном готовит Сынмин, — хмыкает Минхо. — Жаль, жаль, — вздыхает Хёнджин. А потом приоткрывает один глаз. — Но ты бы не отказал мне в желании поесть твою стряпню? Младший делает милую мордашку, и Ли фыркает. — Вымогатель. Конечно, не отказал бы. Для тебя — всё что угодно. — А почему? Вопрос немного выбивает из колеи, и Минхо переспрашивает. — Что «почему»? — Почему для меня — «всё, что угодно»? — Потому что ты мне важен, — Ли пожимает плечами. Выходит немного нервно, но его можно понять. Не каждый день приходится оправдываться за свои чувства. Хоть об этих чувствах еще не сказано. — Ты не отвечаешь на мой вопрос, хён, — Хван качает головой, кутаясь в плед. Становится зябко, но уходить в дом совсем не хочется. Вдобавок, кто-то же должен начать… Он много наблюдал за старшим, пока тот готовил. Наблюдал и рассуждал. О себе и своих ощущениях. Насколько ему со старшим все-таки спокойно. Уютно. Комфортно. И как мало времени ему потребовалось, чтобы это понять. Немного жалел о выстроенной самостоятельно «стене» между ними. И порадоваться тому, что произошло внутри, когда стена пала. Но как далеко он сам готов зайти? — Почему я тебе важен? — Хёнджин выдыхает, следя за старшим. Идет ва-банк. — Как кто я тебе важен? Я хочу понимать свои границы и не фантазировать лишнего. Взгляд младшего цепкий, глубокий, серьёзный. Напряжение в воздухе становится ощутимее, а разговор разом теряет всю напускную легкость, и Ли понимает, что, похоже, первым вскрывать карты придется ему. А какая, в принципе, вообще разница, кому начинать? — Потому что ты мне нравишься, — Минхо зарывается рукой в свои волосы и отводит взгляд. Столько об этом думал, столько в своей голове репетировал, а признаться все равно оказывается сложно. — Нравишься, как человек, как младший… — старший запинается немного, но находит в себе сил встретиться глазами с Хваном. Выдыхает. — Как омега. Как пара. Я не могу объяснить иначе. Мне важно, чтобы ты был счастлив. Я хочу принимать участие в твоей жизни, хочу помогать тебе, хочу быть причиной твоей улыбки. Думаю, это желание живет со мной с самой первой встречи на семейном ужине в загородном доме. — Так давно? — брови Хвана взлетают вверх. Конечно, Бинни сказал ему об этом, но услышать от самого старшего подтверждение, оказалось неожиданно. И волнительно. Минхо хмыкает, прикрывая глаза. — Так давно. Конечно, в самый первый раз я был очарован твоей красотой. Изяществом. Легкостью и мягкостью. Я никогда не разделял по половой принадлежности чувство любви. Альфа, бета, омега. Какая разница, какой вторичный пол у человека, если он вызывает самые светлые чувства в тебе? Желание заботиться и оберегать. Радовать. Ловить улыбку и хранить её, как самую большую драгоценность в своём сердце. Ты вызывал во мне все это, — Минхо сглатывает. Отпивает сок из бокала, потому что от признаний в горле — пустыня. Поток слов, вырвавшихся наружу, не остановить. Да и надо ли? — До сих пор вызываешь. Поэтому видеть тебя затухающим я не мог. Тогда на балконе мне совсем сорвало крышу. И от твоего признания, и от разбитого вида. Я ведь не шутил, когда спрашивал, хочешь ли ты, чтобы я врезал Джисону, — Минхо хмыкает, а Хван вздрагивает, понимая, что Ли тогда действительно был серьёзен. — Я пообещал сам себе, что верну тебе улыбку, исполню твоё желание. Увезу на море подальше от проблем. Мин не стал ни спрашивать, ни отговаривать, когда я искал домик на побережье. — Сынмин был в курсе? — охает Хван. А потом мысленно отвешивает себе затрещину. Ну естественно, Сынмин в курсе. Его же муж свинтил из дома, на три дня оставив Ббоки на Чонина. Младший прикусывает губу, задаваясь вопросом: а как отреагировал? И Ли словно читает его мысли. — О, Мин — самый понимающий человек на планете, если так подумать. Он видел мою заинтересованность и просто не мешал. — И не ревновал? — Нет, — пожимает плечами Минхо. — Я же говорил, что наш брак был по расчёту. Никто из нас не питал ни надежд, ни иллюзий на то, что мы влюбимся друг в друга. Хван хмурится. — А Ббоки?.. — А Ббоки был не совсем запланированным, но желанным ребёнком. Всё же и течки, и гоны мы проводили друг с другом. Я хоть и расчетливый муж, но приличный. Хёнджин от чего-то смущается, вспоминая вчерашний поцелуй. Входит ли это в понятие «приличный»? Хван, конечно, не собирался заходить дальше, но… — Так почему же вы разводитесь? — младший возвращает себе нить разговора, прикусывая губу. Причина и правда интересна. Хоть сам факт развода ощущается волнительнее. Минхо переводит взгляд на Хвана. — Наша договоренность больше не имеет смысла. Мин получил необходимую должность в компании, но после развода его дом долго пустовать без омеги не будет. На этот раз любимого, — Ли откидывается на спинку стула, хмыкая. — Мне одобрили кредит на открытие танцевальной студии. Сынмин как супруг выступил поручителем. Так что для нас все складывается хорошо. — А где же ты собираешься жить? — Вернусь к родителям в пригород. Тут снимать квартиру дороговато, а у меня кредит за студию, как я уже сказал. Да и Ббоки там понравится. Тише, спокойнее. Воздух чище. — Но студию надо будет обустраивать, — младший хмурится. Ему совершенно не нравится то, что он слышит. — Тебе же постоянно придется мотаться туда-сюда. — Что поделать, — пожимает плечами Ли. — Если студия будет иметь успех и мы отобьем большую часть кредита вперед, то мы переберемся в город. Ну а пока, время до похода в школу Енбока у меня в любом случае есть. Хван хмурится. Он вроде и понимает, что Минхо изначально был настроен на такой исход, но терять старшего ему совершенно не хочется. Только не сейчас, когда он понимает, что ему хочется быть к нему как можно ближе. — У меня есть квартира, — немного помедлив, говорит Хван. — Ты мог бы переехать туда. — Не думаю, что это хорошая идея, — Минхо качает головой. — Тем более, после того, как ты мне признался, что тебя нервирует поведение Хана, когда мы все оказываемся рядом. Лучше мне побыть подальше какое-то время. Слова старшего звучат рационально и даже с долей заботы, но Хёнджина это раздражает. Ли только что расписывал, как хочет о нем заботиться, вернуть улыбку и сделать его счастливым, но каким образом, если он будет далеко? Когда обещал, что младший всегда может прийти и поговорить к нему? Нет, Хван так просто это не оставит. Минхо сделал шаг, теперь его очередь. Хёнджин поднимается со своего места, оставляя плед, и подходит к старшему, усаживаясь тому на колени. Ли удивлен и смотрит недоверчиво, но укладывает руки на талию Хвана, подтягивая ближе, чтобы тот не свалился. — Вчера, когда я поцеловал тебя, — начинает младший, и Ли приходится чуть-чуть задрать голову, чтобы встретиться с внимательным взглядом теплых глаз. А еще прилагает максимум усилий, чтобы взгляд не опустился на такие соблазнительные пухлые губы, которые так близко. Сглатывает, что не укрывается от внимания Хёнджина. Раньше он бы смутился от такого, но сейчас у него нет на это времени. — Ты ответил мне. Но мы были пьяны, — Ли хочет возмутиться, но серьёзный вид Хвана остужает пыл. И очень интересно, что будет дальше. — Я испугался, что это все под влиянием момента и потом мы оба пожалеем о случившемся. Но сегодня я очень много думал обо всей этой ситуации, и я должен спросить — ответишь ли ты мне сейчас? Глаза Ли расширяются по мере того, как мозг обрабатывает входящую информацию. Хватка на талии младшего становится крепче. Но Минхо не был бы Минхо, если бы не ответил: — Почему бы тебе это не проверить? Хёнджин не удивлен и лишь хмыкает, подаваясь вперёд. Их губы соприкасаются, и младший чувствует, как Минхо отвечает. Улыбается довольно и приоткрывает рот, позволяя чужому языку скользнуть внутрь, чтобы переплестись со своим. Это ощущается жарко, мокро и чертовски правильно. Минхо подтягивает младшего ближе, не оставляя между ними и сантиметра расстояния, словно желая врасти в Хёнджина. Оглаживает бока, мнет талию и урчит довольно в поцелуй, когда чувствует пальцы Хвана в своих волосах. Он так давно ждал этого, не смея надеяться на осуществление, что сейчас берёт от их поцелуя максимум. Покусывает пухлые губы, проводит по ним языком, жмется ближе. Не напирает, стараясь передать всю нежность, что копилась в нем, но и не даёт отстраниться. Ласкает самозабвенно, ощущая чужую податливость, и плавится от этого. Они делают короткие вдохи в перерывах и отстраняются лишь тогда, когда воздух окончательно заканчивается. Минхо вглядывается в расфокусированные глаза младшего, видя там томную дымку, и знает, что он опьянен происходящим точно так же. Хван делает вдох и, прикрывая глаза, прислоняется своим лбом ко лбу старшего. — Останешься со мной сегодня ночью?